Loe raamatut: «Иван стрелец. Песчаная башня», lehekülg 8
В тот день,с самого утра,всё не задалось.Боярин проснулся от великого смущении в животе,и побежал в нужник,и бегал туда ещё не раз,не смотря на изрядное количество выпитого отвара полыми с сушёной черникой.Потом вздумалось скотникам откормленного борова забить,да упустили его,он и утёк через распахнутые ворота.А к полудню вдумалось дворовой бабе рожать.И вот только -только новорожденный издал первый крик,как въехал на двор царский гонец,дворцовый дворянин,в ярком кафтане,потребовал чтобы вышел к нему сам хозяин.Накинув на себя домашний кафтан,под руку поддерживаемый Бедой,измученный,Орест явился на крыльцо и выслушал речь гонца:
–Велено тебе боярин явится пред государем!Не медли,сей же час будь в Кремле!
От такого известия ноги Ореста ослабли,и если бы Беда не взял бы его крепко под руку,то скатился бы он с крыльца прямо к копытам коня на котором сидел гонец.
Но делать нечего.Прислушавшись к себе,бурление в животе вроде поутихло,боярин велел одеваться.
Путь в Кремль из Белого города был не долог.но в возке боярина так растрясло,что думал он как бы его опять не прихватила нужда.Но всё обошлось.
То что царь приехал с царицей и всеми своими домашними ,Орест Ипатьевич знал. Знал ,что царь будет в столице на Рождество, и что остановился он в Кремле, в царском дворце. Думал, что поднести государю в память Рождества 7076 года, и что поднести царице, царевичам. Что попросить для себя? Может службы какой? Но на службе себя не сберечь, поэтому решил, что для себя ничего просить не будет. А тут вот как вышло, всего два дня как царь с столице. А уже к себе требует!
К палатам кремлевским боярин привык, хоть и часто но всё же бывал здесь,а вот в кабинете царском никогда не бывал,и потому прежде чем пойти перекрестился на церковь Благовещения.Что там будет он не знал,но и не помня за собой никакой вины,не думал о плохом.На Красном крыльце его уже ждал думный дворянин, увидев которого пришёл Кваснин в смущение, говорили «чем больше почёт царский при встречи, тем дороже тебе станут свечи», имея ввиду отпевание,но думный дворянин поклонился боярину. жестом указал следовать за ним и повел Окорокова дворцовыми коридорами.У царского кабинета стояли рынды, во всем белом.со своими обычными топориками.зажатыми в обеих руках.а на против дверей,на скамье сидел и потягивался,видимо от бездельной тоски.царский оружничий , князь Афоня Вяземский, которого, как помнил Орест Кваснин, старые московские бояре, собиравшиеся порой у его покойного отца, именовали презрительно «литва дворовая». На подошедших Вяземский глянул мельком, и безразлично, а сопровождавший Ореста отворил дверь и боярин вошёл.
В царском кабинете было уже темно,цветные,новгородского стекла окошки слабо пропускали скупой после полуденный свет зимнего солнца.Зато горели свечи,выхватывая вкруг себя части палаты.Боярин прошёл мимо стола за которым в окружении писчих приборов,бумаг и прочих канцелярских премудростей сидел круглолицый,не молодой,с залысинами и отвислыми щеками,дьяк.Это был Андрей Щелкалов, второй посольский дьяк, или «сам себе дьяк», как за глаза называли этого всесильного сановника враги и завистники.Смотрел он на Ореста Окорокова пристально,с легкой усмешкой,а губы его были брезгливо поджаты.Но и это,и усмешка,не имели отношения к боярину.У Щелкалова всегда было такое выражение лица.и всегда были так вот поджаты губы.Кланяться ему боярин не стал,не по чину,хотя и была у него такая мысль.Уж больно в почёте был этот дьяк.Подходя ближе к царю боярин увидел,что в кабинете был четвёртый человек.Стоял он совсем в полутьме,так что и лица его было не разглядеть.вот только видно было,что одет онв заморские одежды.Стоял он вольно,положив обе руки на левый бок,так словно привык,что там у него что-то висит и есть за что держаться, или придерживать.
Наконец боярин подошел к царскому столу.Иван сидел откинувшись на спинку, в теплом,чёрном, расшитом серебряной нитью кафтане до щиколоток,из под пол которого видны были носы красных сафьяновых сапог.
Боярин Кваснин-Окороков низко поклонился царю,и видя что тот молчит сказал:
–Здрав будь,великий государь-однако молчание продолжилось.и подождав Орест добавил-Вот явился я на зов твой.
Царь вздохнул,подался вперёд,уперся правой рукой в колено,а левой в бок,огладил бороду.
–Здравствуй,боярин.Дело есть для тебя…царское.
Тут Иван посверлил Окорокова взглядом,выпятил нижнюю губу,и нахмурился.
–Тот Кваснин,что в Вологде воевода,родственник тебе?-спросил царь.
Орест подумал,что уж не впал ли в немилость Гаврила Олексич,и что вот теперь гнев царский и на него обрушится,за дядины грехи.И вопрос царя был с подоплёкой,не мог он не знать,что Гаврила Кваснин младший из братьев Квасниных.Что делать?
Орест кивнул будто поклонился:
–Дядя мой…родной.
–Отцу твоему брат?-опять хмурясь и выпячивая нижнюю губу спросил царь,сверля боярина своими большими голубыми глазами.
–Младший.-ещё раз кивнул-поклонился боярин.
–Отчего же он прозывается Кваснин-Голубец?-выражение лица царского вдруг изменилось,он улыбнулся,откинулся на спинку своего стола,и сунул правую ладонь за кушак, а левой стал разглаживать свою длинную рыжую с черными прядями бороду-А ты Кваснин-Окороков?
Орест смутился,так как услышал за спиной что-то вроде писклявого скрипа.и понял,что это дьяк Щелкалов,засмеялся.Что делать теперь он не знал!Если дело было об измене.или небрежении царской службой,то от чего вдруг царь стал так добродушен,а дьяк уловив его настроение засмеялся.Уж Щелкалов то должен знать в чем суть дела,и не стал бы смеяться касалось бы оно дыбы,или не приведи Господь лобного места.Или он всегда такой,ему с его высот жизнь человеческая,что мышь для кречета.
–Чего молчишь,боярин?От молчания твоего я в разумение то не приду!Отчего дядя твой Кваснин-Голубец?
Орест покосился на фигуру в заморской одежде.всё более скрываемую сумраком кабинета,по мере того как зимнее солнце за окном клонилось далеко за полудень.
–Ты если гостя моего опасаешься,то напрасно!Он не понимает наш язык.Ты говори, говори. Ну.
Это вот "ну" точно плетью подстегнуло Ореста,понял он,что сберечь себя можно если только не думая,что там да как сложится.говорить всё как есть."Так ведь и то как есть,оно не против дела царского…не против тела его…не против души.Да говори уже!"-мысленно прикрикнул на себя боярин.
–Отец мне говорил,что брата его,в молодости ещё хвалили.говорили,что во всем он молодец,вот дед и прозвал его молодцом-голубцом-боярин Орест замолчал,и видя.что царь все так же добродушен лицом,и кивает в такт его рассказа,продолжил-Когда же он зажил своим двором.чтобы иметь отличие от моего отца,прозвался Квасниным-Голубцом.
Боярин умолк,царь вздохнул,поднял глаза так.что как бы смотрел теперь на своего слугу чуть искоса.словно присматривался правилен ли он в своих очертаниях.По спине боярина прошёлся холодок,подумал он,что вот так поди Грозный царь на своих врагов гроб примеряет.Но не за что же было,нет за ним ни какой вины.Зачем же допрос этот.
–Так ты тогда должен был бы Квасниным быть,а ты Квасниным-Окороковым прозываешься!Чудно как то,а?
"Да что за притч такой-мучился боярин-Далось царю это моё прозвище!"
–В этом опять же дяди моего требование…
–А!Требование!-усмехнувшись и опять поменяв позу воскликнул царь.
–Да,государь. Невзлюбил он меня с самого моего рождения.И пока ярос,отроком был,и юношей,не терпел он меня.Всё норовил язву какую мне нанести.Бывало говорит-вон Орестка то,увалень,вяленый весь.как окорок,что под потолком в чулане висит,да сушится.
–Так –так-так!И что же?-царь проявил живейший интерес.
–Дядя и настоял на том,чтобы я, когда отцово состояние получил,и титлы его,и звание,взял себе имя Кваснина-Окорокова,чтобы нас не путали.
–Вот значит каков ты послушный племянник!-воскликнул царь-Вот сколько в тебе уважения и послушания к старшему родичу!По слову его назвался ты лыткой свиной да вяленной- голос царя твердел,а лицо всё более хмурилось.
Боярин Орест сглотнул,и почувствовал.что не идёт ему ничего в горло,что уже отделяется голова его от шеи,и летит неведомо куда!А Грозный царь продолжал:
–Так если ты так уважил дядю своего,такое усердие в его желании показал,то разве не уважишь ты своего государя,и не исполнишь его желание с усердием кратным во много раз тому?!А!
Это вот "А!" повалило боярина Ореста на колени,протянул он руки к царю и закричал:
–Весь я твой.великий государь!Всё,что у меня есть.и сам я телом своим тебе принадлежу!Приказывай,всё исполню!
Лицо Ивана стало ещё суровее:
–Телом?!-поднявшись во весь свой рост,словно темный зверь,со своего стола,пошёл он на боярина,минуя сразу две ступени тронного места,и нависнув над Орестом,спросил-А душой?!
Тут Орест согнулся чуть ли не пополам,и хотел бы сказать «да, и душой тоже»,да не смог,то ли вера в нём была сильна,то ли проснулся дух прадеда,но он прошептал:
–Прости великий государь.Душа моя Богу принадлежит.
Думал боярин, вот сейчас ударит его царь своим сафьяновым сапогом в самое темя,повалит,начнёт топтать.Но была тишина.Орест открыл глаза,поднял голову.Царь сидел перед ним на своём столе.сидел прямо,уперев локти в подлокотники.смотрел строго,но не сурово. Всё было так, будто бы и не покидал царь своего стола, а так и сидев всё время, смотря на своего согнувшегося слугу.
–Встань,боярин-Орест торопливо повиновался царскому слову-Сослужишь мне службу.Поедешь во главе посольства в Лифлянды.Повезёшь в вольный город Ригу,тамошним городским боярам,от меня письмо.
Кваснин кланялся на всякое царёво слово.
–В том письме,я говорю им,что войне всё равно быть,и чтобы избавить их город,и жителей,от горестей войною чинимых,я предлагаю городу принять мою руку,икланяться мне.
–Как скажешь,великий государь!Всё исполню.
Царь движением руки дал знак Щелкалову,дьяк встал из-за своего бюро,и пошёл к Оресту на коротких кривых ногах,неся перед собой длинный ларец.Подойдя,Щелкалов открыл его,внутри,поверх лежала свернутая в трубку бумага.а под ней запечатанное.под царским сургучовым знаком письмо.Кваснин посмотрел, опять поднял глаза на царя.
–В ларце.то.что сверху,грамота опасная, посольская ,подтверждающая твой титул царёва посланника,а значит не прикосновенность твою и твоих людей.Внизу же письмо рижским боярам,с моими словами.и условиями,на которых они должны присягнуть мне.
С поклоном Кваснин принял ларец,осмотрел и вернул Щелкалову.
–А вот это-теперь,под слова царя,дьяк протянул боярину небольшую нагрудную сумку для писем-ты должен беречь строго.Там указано.что тем городским боярам делать,если они согласны принести мне клятву,да служить.-царь наклонился вперёд,ухватившись ладонями за подлокотники,а Кваснин наклонился навстречу царю-От того береги это письмо,хоть там и не сказано прямо какими силами и как мы собираемся город занять,но по тому,что указано делать горожанам,можно понять и о наших намерениях.
Орест опять поклонился,и проделал с сумкой то же,что и с ларцом.
–Отдашь им это письмо,не тогда когда они покивают,да согласятся,а когда потребуешь от них,и получишь их клятву на бумаге,что они согласны на мои условия,и должны там будут стоять все их подписи…Сколько бояр в их думе городской?-обратился царь к Щелкалову
-Четыре бургомистра,и шестнадцать ратманов.Общим числом двадцать.-ответил дьяк.
–Понял боярин,двадцать подписей,и под ними городская печать…если есть уних такая.
–Понял,государь!
Царь опять откинулся на спинку стола,вздохнул,будто отдышался,от самого трудного,заговорил снова:
–Посольство твоё будет не большое.Будет с тобой дьяк от Посольского приказа,подьячий,от туда же,сотник стрелецкий,да стрельцов с десяток.Ну и слуги с ямщиками.Душ двадцать,не более.Подарков не дам,не за что их пока что одариватьа вот денег получишь много.В дороге много не трать.В Риге,если не управишься коротко,сними дом.или что там подвернётся,на русском подворье.Есть там человек…Дьяк,как его?
–Яким Васильев,скорняк.-ответил Щелкалов.
–Во!Этот самый Яким,наш добрый слуга,он и поможет на русском подворье устроится.Но помни,что много там людей из Литвы.Они хоть с нами и одной веры,но государь у них другой-Жигимонд польский.
Кваснин всё кивал.
–Ты хоть запоминаешь, что мною сказано?!-вдруг осерчал царь Иван.и видя как вздрогнул боярин повеселел-Да не трясись ты.Кваснин,сын Ипатьев,а то ведь кого другого пошлю,вместо такого труса то?А.что скажешь дьяк?
–На все твоя воля,великий государь.
–Хм…ну ладно.-царь опять выпятил нижнюю губу.и нахмурился-Теперь вот что.Поедете вы через литовские земли,через их княжество Инфляндское. У нас хоть и двухлетнее перемирие,но они этого не потерпят,и если узнают,или завернут вас,или в затвор посадят.Поэтому поедете вы через земли тамошних бояр лифляндских.
Тут царь указал на стоявшую в тени фигуру,и обладатель её наконец-то вышел под тусклый свет свечей.Был то высокий и подтянутый человек,в заморском платье, стриженный и бритый по их обычаю.Выйдя на свет он поклонился,и снова встал в ту же позу в которой и прибывал весь разговор.
–Это лифляндкий рыцарь Штерн,человек верный и нам полезный.Он встретит вас на лифляндской границе -стоявший вновь поклонился.
Кваснин внимательно осмотрел гостя.Крепок и видимо в бою сноровист.
–У него будет половина цесарского талера,а другая у тебя. Обернись -Орест обернулся к Щелкалову.который уже протягивал ему зажатую пальцами половинку серебряного кругляшка-Это если не признаешь его.Память то у тебя хорошая.боярин?
Тут Орест глянул на царя растерянно и ответил:
–Не знаю государь.Но не жалуюсь вроде,что дворовым накажу,всё помню…
–Дворовым нака-а-жу!-передразнил царь Иван,и обратился к Щелкалову-Нет,дьяк,а может в правду князя Белозеркского послать,или....как его? А! Боярина Борсукова?
–Можно и их.Отчего не послать.
–Обоих разом!Вот будет парочка!Один по годам уж из ума выжил,а другой что вдоль,что поперёк.ни в одни двери не входит.-тут царь развёл руками-Ну уж коли нет никого боле,то ты и поедешь Орест Кваснин!
Квсанин поклонился,и сказал:
–Что велишь,то и исполню.великий государь.
–Стрелецкий сотник,что конвоем будет командовать,сын боярский Телепнёв.будет знать где вам рубеж пересечь.Поедете по трём вотчинам тамошних бояр.На границы каждой вотчины будет встречать вас новый человек.и провожать до другого.А уже у самой Риге придётся вам на свой страх и риск ехать по литовским владениям.Езжайте торопко,но осторожно.Получишь всё в день отъезда.Отъедешь со своего двора.Дьяка и конвой встретишь уже за Москвой,место тебе укажут.– царь Иван помолчал, посмотрел на Кваснина, – Державе моей, нужно это море! В Вологде думаю я корабли строить, под присмотром дяди твоего. Так что получается вам, Квасниным, со мною, государем вашим, общее дело делать. Всё! Да хранит тебя Бог,боярин.Ступай.
Кваснин отвесил поясной поклон,и попятился к дверям.Царь смотрел на него ,а у самых дверей провожавший его Щелкалов тихо сказал:
–Не говори никому боярин,что услышал.И не говори.что едешь куда-то.Собирайся тихо.-и толкнул дверь.
Орест кивнул дьяку,ещё раз поклонился царю,и покинул царский кабинет.
А дальше три дня прошли в сборах как во сне.Говорил тиуну,что едет в вотчину свою,имение проверить.Собрали в дорогу только нужное.Выехали за темно.Проехали по пустым московским улицам Белого города,а потом Земляного,и минуя заставу на которой городовые стрельцы грелись у костров.выехали надорогу.В условленном месте,на пересечении двух дорог,у иконы св. Николая Чудотворца ,посольство соединилось.Здесь Орест Кваснин-Окоров увидел впервые сотника Данилу Телепнёва,дьяка Кручину Телятьев.да его подьячего Алтына,которые открыли перед боярином ящик с серебром,что дано был им в дорогу,и хранилось в немецком возке под лавкой.Увидел конвой из десяти стрельцов с десятником.И получил от царского оружничего,которого видел в кремлёвских палатах три дня обратно."реликвии",что теперь были для него дороже жизни:продолговатый резной ларец, кожаную нагрудную сумкуи половинку цесарского талера.
Помолившись перед иконой посольство тронулось в путь.
Заржали кони,и боярин Орест проснулся,растерянно мигая глазами.В дверку возка протиснулся Беда.Он осмотрел своего хозяина.,нашёл достаточно укутанным,и сел рядом.За ним в немецкий возок втиснулись дьяк Телятьев и его помощник Алтын.
–Что,едем что ли?-спросил Орест.
–Почти,ага…-ответил как и всегда Беда.
–Едем.Из ратуши прислали распоряжение пропустить нас-более развёрнуто ответил дьяк,он потрогал бока бурдюка,кивнул,и глянув на боярина спросил-Вчера не всё выпили.Может быть за удачу нашего дела,и здоровье государя?
Орест Кваснин ничего не сказал,а только покивал головой.
С наружи уже уселись на осёдланных лошадей стрельцы.Ворота уже были открыты. Из кордегардии вывели со связанными руками рыцаря Гуго,и усадили в кибитку,на которой приехал долженствующий сопровождать посольство рижанин,человек молодой,лет двадцати-двадцатипяти.Туда же уселся сопровождающий арестованного капрал.Телепнёв натягивая перчатки с крагами подошёл к капитану Хорсту,напутствующему своего капрала и сказал:
–Капитан-Хорст обернулся,покосился на молодого рижанина и попросил переводить-Один мой стрелец ранен, верхом не может,не найдут ему место в этой кибитке?Ну и за этим дворянином-сотник ткнул пальцем в Гуго-присмотрит,заодно с твоим солдатом.
Молодой рижанин немедленно вмешался в разговор,уже от себя он сказал приятно улыбаясь:
–Места хватит-говорил он на русском правильно.не путая буквы,только медленно,как будто бы раздумывал какое слово вставить в разговор-Пусть садится.
–Садись!-приказал стоявшему за спиной Ивана-А то ещё свалишься где по дороге с козел то!
Иван уже не стал спорить.послушно кивнул.и залез во внутрь кибитки.Рижский человек приветливо улыбнулся ему,отсалютовав зажатой в правой руке,длинной и тонкой курительной трубкой ,на которой от мундштука до чашечки болталась не большая цепь.
Хорст ещё что-то резко сказал капралу,и закрыл дверцу.Он обернулся к Телепнёву,морщины на его лице словно разгладились,и протянул руку.Сотник стянул только -только одетую перчатку и пожал крепкую руку коменданта заставы.
–Бог даст встретимся,и дай Бог не в бою.
Капитан благодушно кивнул.Перевода он не потребовал,и так было понятно,что русский офицер пожелал только хорошего.Телепнёв тем временем сел на коня,поднял руку и скомандовал:
–Айда!
Первыми через ворота проехали четверо стрельцов,среди них Михей Бобёр.Царское знамя теперь нёс он.За ними возки боярина Кваснина-Окорокова,и дьяка Кручины Телятьева.Потом сани с припасами.И за ними оставшиеся стрельцы.среди которых был и Кукиш верхом,с рукой на повязке,отчаянно ревновавший к удаче Бобра нести знамя,но увещевавший себя,что с одной рукой ему бы это было не по силам.Последним в ворота,ещё раз приветствуя на прощание капитана Хорста,въехал сын боярский Данила Телепнёв.
Глава 4.Всяк сам за себя (продолжение)
И вот пока посольство царя Ивана преодолевало последние вёрсты отделявшие их от Риги,в самой Риге.в Ратуше.собирались городские ратманы.
Правители города прибывали разными способами.Кто-то в карете,такой способ передвижения был предпочтён теми кто держался ближе к нынешнему обер-бургомистру фон Экку,и кому он был обязан своим возвышением.Эти господа имели свои домовладения на "улице ратманов",улице широкой,специально избавленной в последнюю перестройку от случайных поворотов и тупиков,и их экипажи вполне могли без особого труда проехать от места жительства своих владельцев,до места их службы городу и горожанам.Этот способ передвижения,в городе,где даже самую широкую улицу.экипаж занимал полностью и без остатка,вызывал у горожан особое возмущение, и даже ненависть.Другая часть городского патрициата предпочитала передвигаться в паланкинах-носилках,несомых четырьмя или восемью дюжими носильщиками,в зависимости от веса того,кто сидел внутри.От веса в прямом и переносном смысле,ведь зачастую вес тела зависел от весомости человека в городском обществе.Обычно предшествовали им слуги с палками,которые бесцеремонно разгоняли зазевавшихся,чем опять же не добавляли у ремесленников,и городского плебса.любви к правителям города.И были те которые предпочитали добираться до места своей службы пешком,как бы подчёркивая свою связь с народом,свою демократичность.Были это члены небольшой,прошведской "партии",желавшие видеть Ригу городом права,а не прихотей тех кто ею управляет.По крайне мере так они говорили при каждом удобном случае.И не удобном тоже.
Как бы там нибыло,а времена когда городские ратманы были вождями горожан в борьбе против власти епископов и орденских рыцарей были давно позади.
В далёком 1225 году горожане восстали против власти епископа,основателя Риги,Альберта фон Буксгевдена,и добились права на самоуправления и свой собственный суд.Тогда же и была построена первая Ратуша,для первого городского раата,куда горожане избрали самых уважаемых,и как положено.самых богатых.людей города из числа купцов и ремесленников.Располагалась эта Ратуша на перекрёстке улицы Торговой и Сарайной,у Больших городских ворот.И простояла почти сотню лет пока во время очередной войны меду горожанами и ливонскими рыцарями не была разрушена.А в 1334 году начали строить новое зданиеРатуши ,теперь на площади которая к тому времен уже более стал лет носила название Рыночной и которую облюбовали себе торговцы рыбой ,мясом и хлебом ,а так же всякого другого ремесла люди со своими мастерскими и лавками. В этом же году ,купеческая гильдия торговцев-мореплавателей заложила напротив Ратуши свой Новый дом ,взамен разрушенного во время войны в рыцарями Ордена. Тогда постепенно этот район города начали обживать богатые бюргеры ,которым претила вонь от рыбных лавок ,и они настояли на переносе рыбной торговли на Сельдяную улицу ,ближе к реке и портовым причалам. Так вот не справедливо обошёлся случай с рыбниками ,пощадив всех остальных торговцев. Новую Ратушу, к которой и съезжались теперь ратманы, построили за пять с половиной лет.
Была ратуша в два этажа,из красного кирпича,с крышей крытой плитами обожженной черепицы ,и четырьмя остроконечными башенками по краям.На втором этаже высокие стрельчатые окна,украшенные витражами с изображениями библейских сюжетов,и балкон,за которым располагалась узкая галерея,по которой ратманы прогуливались в промежутках между заседаниями,а с балкона,в городской праздник.в день Св.Михаила,глашатай громко и на распев зачитывал постановления и указы городского совета, "радуя" горожан известиями о новых налогах,или правилах ношения того или иного вида одежды. из того или иного вида материалов.дабы высшее сословия свободных горожан,не затерялось среди низшего сословия горожан,так же свободных.А весь первый этаж ратуши сдавался торговцам,которые готовы были заплатить не только требуемую сумму,но и сверх того, так как место для торговли это было очень выгодное ,и в праздники,и потому.что иногда с ратманами заезжали в ратушу их жены и дочери,и жадно приглядывались к платьям последнего покроя из Италии и Германии,и к мехам из России.
За самой ратушей,после того как расчистили небольшой кусок земли,построили новое одноэтажное здание для недавно учреждённой Городской канцелярии,где теперь двенадцатью городскими секретарями,а так же разного рода помощниками.как то толмачи,мытари,таможенники,кладовщики,портовые приставы.общим числом около сотни.заправлял городской секретарь Мильхиор Раап.Сам он,ещё ночью,в сопровождении слуги,явился в канцелярию,разбудил дремавших привратников,и оправил их собирать всех кто служил под его началом.И вот теперь уже несколько часов в городской канцелярии кипела работа:секретари считали и записывали,всё что только можно было посчитать и то что будучи посчитанным могло быть записано.Хотя зачем это делалось Раап и сам не очень понимал.просто сообщение о русском посольстве внесло некоторое беспокойство,хорошо читаемое на лицах ратманов,и если им вдруг пожелается потребовать отчёт о чем либо касающемся городских дел,то он,отчёт, будет уже готов и немедленно им представлен.
Герр Иоганн Тастий,покинув дом обер-бургомистра,прежде чем явится в Ратушу,успел посетить,поднять с постели,и оповестить о приезде русского посольства,четверых товарищей-ратманов.И хотя дом бургомистра Годхарда Велинга был как раз на его пути к Ратуше,к нему он решил не заезжать,памятуя слова фон Экка,что Велинг хоть и свой человек,однако готов быть более подданным литовского князя и польского короля,чем вольным рижанином,в то время как и он,обер-бургомистр Экк,и Тастий ,свободные рижане,и только потом уже люди готовые помнить,что Сигизмунд Польский по условиям Гродненской унии,заключённой с ним герцогом Кетлером,является верховным сюзереном и Курлндии и Семигалии,и Ливонского герцогства,и вольного имперского города Рига.
Когда Иоганн Тастий вошёл в Ратушу,там кроме ратушного пристава и двоих привратников,никого не было.Он предпочёл не утруждать себя поднимаясь на второй этаж,а расположился на первом.ещё свободном от торговцев,на подушке заботливо подстеленной ему на скамью слугой.Сидя так он видел как в Ратуше появились ратманы из так называемой "партии" обер-бургомистра к которой Тастий и сам принадлежал,потом зашёл Велинг,вежливо но холодно поклонившийся товарищу,и сопровождаемый слугой и секретарём,прошествовал на второй этаж.Почти вслед за ним появился городской секретарь Мельхиор Раап,окружённый сразу тремя секретарями,которые несли пухлые книги отчётов.А потом герр Тастий задремал,и проснулся когда в хлебном углу торговой залы зашумели,открывая свои лавки,торговцы снедью,и запахло свежей выпечкой.Тастий встрепенулся почувствовав голод,и отправил слугу купить ему пирог с копчёным палтусом и луком.Это самый пирог он и поедал,прогуливаясь по галерее на втором этаже Ратуши,откуда хорошо была видная Ратушная площадь,и где,в это сырое зимнее утро было прохладно,и бодрило перед должно быть трудным советом,который долен был начаться,как только съедутся все двадцать членов городского совета,кроме умерших,больных,и бывших в отъезде.Но в этот день таковых не было.
Тастий увидел как через площадь,где уже стояла рождественская елка,это странное нововведение на праздник.как говорили принятое в Империи, даже с восторгом,и вызывающее у добрых евангелических христиан ещё большую радость от встречи Рождества,слуги несут сразу пару паланкинов.Из них вышли братья Фрейберги.Старший Оттон,и младший Аэций.Эти двое был главами "русской" или "баронской партии",в которой кроме них состояли ещё двое ратманов.Они были богаты,и богатства свои их семьи нажили торговыми связями с Московским царством,откуда ввозили они воск и меха,сперва покупаемые у русских купцов с местного Русского подворья,а поколение назад создавшими с русскими товарищество на равных паях,и с тех пор ещё занявшихся экспортом этих товаров морем.По причине же морской торговли.братья Фрейберги,ненавидели польско-литовские претензии на город,и польско-литовское присутствие в устье Двины,в Дюнамюнде.откуда "паписты",как называли они поляков католиков,чинили всякие препятствия выходившим в Залив рижским судам.Тут Тастий подумал,что был бы тоже не прочь торговать и воском,и мехом,но так как эта торговля была монополизирована Фрейбергами,приходилось довольствоваться своей долей от земельной ренты городской ландфогтии,налогов на землю,дома,окна и печные трубы в пределах городских стен,сборов с ввозимых товаров и продаж.И уж совсем малой доли от чеканки собственной,рижской,монеты,серебряных талеров и марок.Но тут правда.со слов обер-бургомистра Экка.вот -вот намечался большой шаг вперёд,и может быть,что в Риге появятся даже собственные золотые дукаты!Тастий зажмурился,как кот увидевший как хозяйка уронила на пол целую крынку жирной сметаны.и услышал колокол сзывающий ратманов на совет.Тастий отдал остатки пирога слуге,чтобы тот доел и поспешил в зал совета.
Зал в котором заседали ратманы был не большим.В нем как раза хватало места для двух рядов столов с правой и левой сторон,центрального места,как раз напротив входных дверей,где стояло кресло с высокой резной спинкой,в навершии которой был изображён резной городской герб,и стола для городского секретаря и его помощника,стоявшего по правую руку от места председателя.Когда Тастий вошёл в двери, оказалось, что уже почти все ратманы на месте. Не хватало только бургомистра Пауля фон Розенталя,и его "шведов",которые всегда являлись на совет вместе,показывая тем самым полное единства своего кружка.Откладывая столешницу своего стола,на которой обычно могли быть бумаги или книги, необходимые ратманам для речи или доклада,и усаживаясь поудобней,Тастий даже представил себе,как сейчас "шведская" партия шествует через Ратушную площадь,предводительствуемая своим лидером,в окружении городских плебеев,которым всегда перепадала от них хорошая милостыня.И он почти не ошибся,"шведы" были уже здесь.Первым в зал вошёл сам фон Розенталь,среднего роста,очень худой,старик лет далеко за шестьдесят,с тростью в правой руке.новинки вошедшей в моду в Северных провинциях,на которую он не опирался,а делал ею замысловатые движения,будто бы это его третья нога.За ним следовали его сторонники,пять ратманов.Вся компания расселась на местах напротив ряда в котором сидел Тастий,рядом в братьями Фрейбергами.Итак все были в сборе-десять с левой руки от председателя,и девять с правой руки,где одно место пустовало,и теперь оставалось только дождаться самого обер-бургомистра,который не замедлил появиться.Николай фон Экк стремительно вошёл в зал,прошел мимо ратманов.с некоторым недоумением посмотрел на стол городского секретаря Раапа,на котом громоздились огромные учётные книги,и уселся на своё место,большое резное кресло в центре залы.
Пристав поклонился,и вышел закрыв за собой дверь.Стало тихо.Все смотрели в лицо обер-бургомистра.за исключением секретаря Раапа,он видел своего начальника в профиль.
–Без долгого вступления господа ратманы,-тут последовала короткая пауза-к нам едет посольство от русского царя Иоганна,с письмом.
Все уже знали новость,и потому реакцией на слова Экка была тишина.
–Решение мною принято,но чтобы избежать в дальнейшем прений,и может быть ошибок,я прошу вас высказаться по этому поводу-заключил свою речь обер-бургомистр.
Едва прозвучало его последнее слово,откинув столешницу своего стола.встал бургомистр фон Розенталь.
–Господа,это неслыханно,так как мне известно,что обер-бургомистр дал разрешение на въезд московского посольства в город!-его сторонники издали возмущённое гудение-Ещё не остыли угли пожарищ,ещё не высохли слёзы и кровь,пролитая московитами,при их вероломном нападении на нашу землю.а мы уже принимает их послов!При этом забывая,что они так же враги и нашего покровителя,короля Юхана Шведского,который один,в трудное для нас время,вступился за нас перед московским зверем.требуя прекратить терзать землю Ливонии!
