Гендир? Заверните!

Глава первая. Катя

– Эти глазки, эти голубые глазки, – приплясывал вокруг Кати Чалый. Кривлялся как дешевый клоун из третьесортного балагана. – Эти ласки, эти неземные ласки.

– Перестань! Ты фальшивишь.

– Ну, детка, – Чалый остановился напротив Кати и начал загибать пальцы. – Глазки голубые? Голубые! Ласки неземные? Неземные!

– Ты не можешь об этом судить, – Катя зло посмотрела на Чалого, который плевать хотел на ее чувства. Мнил себя Карабасом Барабасом. Чертов любитель детских сказок.

– Глазки вижу, про ласки слышал.

– Не смей называть меня деткой. Какие ж вы, мужики, болтуны.

– Маленькие слабости есть у всех, красавица. Моя слабость называть вас, мои ласковые белоснежки, детками.

Катя замолчала и отвернулась к окну. Если Чалый ее вызвал к себе в кабинет, значит, отправит завоевывать очередного приятеля, конкурента или врага. Возражать бесполезно. Голубые глазки, пухлые губки, аккуратный носик имелись. И стройная фигурка. Мужики велись. В тысячный раз Катя прокляла свою кукольную внешность. И давнюю историю, которая ввергла ее в неоплатные долги. Это сейчас она понимала, что все было разыграно как по нотам. И Чалый, видевшийся ей благородным спасителем, им не был ни на грамм.

– Если совратишь Мишку, уничтожу компромат на тебя. Мое слово крепче стали.

– Ты это уже обещал.

– И выполнил. Я же не виноват, что ты новый насобирала.

– Я насобирала?

– Катрин, не цепляйся к словам. Чего ты взъелась с утра? Давно никто тебя не пользовал? Прости, крошечка-хаврошечка. Я немедленно исправлюсь.

– Сам ты, – Катя еле сдерживалась, чтобы не послать Чалого так далеко, откуда не возвращаются. – Отстань.

– Я же вижу, что недотрах портит твой характер.

– Тебя это не касается.

– Вот как? Не касается? – Чалый подскочил, выкрутил Кате руку, заставив нагнуться. Ткнул лбом в стол. Наслаждался своей силой и безнаказанностью. – Я сейчас не приказываю, а прошу. Прошу! Слышишь?

– Слышу. Отпусти, – Катя потерла запястье. Не больно, а к унижениям она привыкла. Синяки ставить Чалый не будет, зачем портить красивый товар. Он немалые деньги приносит. – Что делать?

– Совратить лоха. Ты это отлично умеешь.

– Совратить? И все?

– Если женишь его на себе, спишу долг. Лети на все четыре стороны, голубка. Деньги отличный аргумент. Что скажешь?

– Мне надо подумать.

– О чем, Катрин? О чем ты собралась думать, ягодка-малинка? Разве не об этом ты мечтала последние три года? Разве я тебе не надоел?

– Надоел.

– Твоя мечта вот-вот сбудется. Не вижу радости на твоем милом личике.

Чалый знал все. Что надоел. О чем мечтала Катя. Днем и ночью. Выплатить треклятый долг и никогда больше не появляться в этом кабинете, не видеть и не слышать Кирилла Чальцева по кличке Чалый, не получать приказов по совращению лохов. Не торговать своим телом. Не предоставлять тот самый компромат. Не часто Катю Чалый задействовал, ехидно смеялся, чтобы не затаскалась по чужим членам. Сохранила нежный, девичий облик. Но и того хватало, где задействовал. Пусть не эскортница и не шлюха, а все равно противно.

– Ты подпишешь официальную отказную от всех долгов? При свидетелях, которых приведу я?

– Подпишу. Чего не подписать, если сладим дельце.

– И отдашь весь компромат.

– Забери хоть сейчас, – Чалый бросил на стол ключ от сейфа. Катя проследила, как ключ крутанулся на столе. – Когда я жалел для тебя чего. Как сыр в масле катаешься.

Катя медленно прошлась по кабинету. Думать, в самом деле, было не о чем. Ее долг рос быстрее, чем она могла его погашать. Чалый установил драконовские проценты. Раз. Новые ссуды время от времени требовались. Два. И Катя не молодела. Три. Смешно, конечно, так говорить, когда едва исполнилось двадцать три, но в двадцать восемь Чалому она станет не нужна. Это очевидно. Примеры были. Быстро исчезали из офиса девочки, даже те, кто тщательно скрывали свой возраст. А долг-то оставался. Других шансов быстро распрощаться с ненавистным работодателем Кате могло не представиться. К тому же, ей было даже интересно, что за Мишка такой. Кто он Чалому.

– Нормальный хоть этот Мишка? Не извращенец?

– Когда я тебе извращенцев предлагал? Катрин, побойся кары небесной.

Не предлагал, точно. Тут не соврал. Чалый Катю берег для торжественных, как он говорил, случаев. Для верных отцов семейств, их примерных отпрысков и трусливых мужей. Красотка Катрин компрометировала преподавателей в вузах, предпринимателей средней руки, чиновников уровня департаментов. Ей не доставались птицы высокого полета, денежные мешки и военные. Со временем Катя поняла, почему. Чалый опасался, что ей увлекутся всерьез и выкупят. Или иначе отобьют. Всего один случай такой имелся, когда пришел парень в камуфляже и наставил пистолет на Чалого, но ушлому мошеннику этого хватило. Проигрывать Чалый не любил.

– Кто он? Где мы с ним познакомимся? – нечаянное знакомство это половина дела. Вторая половина – Катино умение очаровывать. Со вторым провалов не случалось.

– Ты будешь у него работать.

– Как это? Зачем? – что-то новенькое. Обычно Катя изображала студенток, которые провалили экзамен и боялись сказать маме, что за хорошую оценку вымогают деньги или секс.

– Иначе ты к нему не подберешься. Крепкий орешек. Даже для тебя. А уж ты-то у нас высший класс.

Чалый льстил, слащаво улыбался и потирал руки. Он, что, в самом деле уговаривал и опасался, что Катя откажется? Или плохо сделает работу, если не хватит мотивации? Катя смотрела на ключ от сейфа на столе, но краем глаза в зеркале, висящем на стене, отслеживала выражение лица Чалого. Он реально волновался. Только о чем? Катя в его тюрьме сидит прочно. Или не только бизнес, а еще и личные счеты с этим Мишкой? Тогда Кате железно стоит вмешаться. Шанс взять Чалого за горло. Шантажистку из нее сам же Чалый и вылепил.

– Давай по порядку. Строгая жена возит Мишку на работу и с работы?

– Он недавно развелся.

– Любовница есть?

– Нет у него любовницы.

– Это плюс. Где он бывает? Клубы, магазины, конференции? Катается на горных лыжах? Придется ехать в Андорру и ловить его на склоне?

– Не посещает он клубы. Про Андорру забудь. Размечталась.

– Космонавт твой Мишка?

– Остришь ты хреново, Катрин. Мозгов ноль. Хотя зачем красотке мозги? Только портить.

– Спасибо на добром слове.

– Это я завсегда. Хвалю вас, курочек моих. Золотые яйца несете, – опять Чалого в сказку унесло.

– Ближе к делу. Что придумал?

– Сказал уже. Топаешь своими стройными ножками в кадровое агентство, заполняешь своими цепкими ручками кадровые анкеты и на законных основаниях получаешь рабочее место.

– И меня возьмут? Вот так с улицы?

– Конечно, – Чалый развел руки и шагнул вперед, как будто хотел обнять Катю, но она резко отпрянула. – Ты же у нас профессиональный логист. Правильную профессию выбрала. Такие нарасхват. Тем более, что рекомендации тебе дадут уважаемые люди.

– Не надо рекомендаций от уважаемых людей. Кто в них поверит, если за плечами только институт и невнятная работа.

– Соображаешь. Институт уважаемый, уже немало. А работа и опыт дело наживное.

– Хорошо, – образование Катя получила на деньги Чалого и, собственно, долг большей частью вырос из-за этого. И еще квартира. Обычная скромная двушка в спальном районе, но и ее без поддержки Катя бы не купила. – Кто он, этот неприступный Мишка? Финансовый магнат? Спортсмен? Артист?

– Мишка Алтунский. Генеральный директор небольшого заводика строительных материальчиков.

– Понятно, материальчиков.

– Бетончик тоже делают. Кирпичики. Черепичку.

– Чалый перестань, – кривляние надоело. Кате хотелось поскорее выяснить подробности и уйти. За пределами кабинета можно притвориться, что она не на привязи, а гуляет сама по себе.

– Я еще не начинал, голуба ты моя.

– Не твоя, – фыркнула Катя, хотя не стоило тратить нервы на пререкания. Только оскорблений наслушаешься.

Когда Чалый начинал говорить, используя уменьшительные суффиксы, нужно было переворачивать сведения с головы на ноги. Это Катя уже выучила. Завод, значит, крупный, ассортимент продукции широкий, фигура директора загадочная и, в самом деле, недоступная. Не просто так Кате отпускали грехи, выдавали весь компромат и обещали забыть долги. Скорей всего, ничего у Кати не выйдет. Чалый не сказал бы Мишка, если бы это был ее типичный клиент. Шаловливый препод и чиновник-взяточник. Назвал бы по имени-отчеству, добавляя авторитета.

– Чем насолил директор заводика строительных материальчиков? – передразнила Катя.

– Ничем, – Чалый выдал себя с головой поспешным ответом.

– Прокол может случиться, – начала набивать цену порученному делу Катя. На всякий случай. Пусть не думает Чалый, что она не поняла сложность задания. – После недавнего развода никто не женится по-быстрому. Это же ясно. Тем более, что ушел не к любовнице.

– Я верю в тебя, Катрин. Придешь такая фифа, где у вас тут генеральный директор? Заверните. И в койку его. Чтобы по-настоящему. Ты его не динамь. Не та фигура. Подкинуть деньжат на бельишко?

– Сроки есть? – лучше не заметить предложение про деньги.

– Сегодня я добрый папочка. Резвись, моя лапочка. Что у нас на календаре? Февраль кончается. Даю тебе десять месяцев. К Новому году, следовательно, жду подарок. В твоих интересах не затягивать. Нынешний размер долга я готов простить. А если он вдруг резко вырастет, то я могу пожадничать и обнулить сделку. Ты ж меня знаешь, – Чалый заржал, как будто анекдот ему похабный рассказали.

Катя отлично знала про коварство Чалого. Один раз она почти вырвалась. Во второй год ее долгового рабства. Но все сорвалось по ее глупости и наивности. Тогда Катя еще верила, что Чалый будет рад, что она вернет ему деньги. В этот раз Катя не будет хвастаться, что дело практически выиграно. Наоборот, будет уверять, что ничего не получается. Она схватила ключ, пока Чалый не передумал, открыла сейф и достала коробку из под обуви с именем Екатерина Воронцова. Вот так уважал Чалый своих лапочек-курочек, на уровне обувных коробок.

В Катиной коробке хранились фотографии, пленки, флешки, договоры и расписки. Свидетельства ее трудового пути. Какие-то факты Катя сама предоставляла для шантажа клиентов, но были и те, которые Чалый добывал сам, чтобы держать ее на крючке. Когда-то это пугало Катю до обморока, что узнают, поймут про нее, опозорят на весь мир. Но постепенно страх исчезал. В современном мире никого не удивишь фотками из постели. Люди сами выкладывали свой секс в интернет, показывали голые задницы и стоящие члены, загорали топлес.

Чалый мог, конечно, где-то хранить дубликаты, это Катю уже не волновало. Забрать компромат было для нее своеобразным знаковым событием. Ну, захотел бы ее Чалый подставить перед каким-нибудь мужиком, даже этим Мишкой Алтунским, и наверняка захочет через пару-тройку месяцев, наплевать Кате. Не святоша она. Давно разучилась смущаться. Главное, что с Чалым у них ничего интимного, к счастью, не случилось, хотя поначалу глупая Катя пыталась его уломать. Наивно полагала, что это ей поможет выпутаться, что пожалеет ее этот моральный урод. Теперь Катя свечки ставила, что не вышло с интимом.

Боясь спугнуть удачу, она двинула в отдел кадров. Такой имелся в их офисе. Кадровые дела велись по всем правилам и девочкам оформляли отпуск без содержания, если они уходили как шпионы на задание. Катю уже уволили, а не просто отправили в отпуск, и сразу выдали на руки документы. Катя не стала раздумывать, почему. Повезло. Формально не подкопаешься, блестящая трудовая биография для выпускницы института. Из курьеров в секретари, потом менеджер и начальник отдела. Придется придумать причины перемещений, показать трудовые достижения, но это ерунда. Врать Катя тоже научилась. И подводные камни сделок с Чалым отлично знала. Одной рукой благословлял на дело, другой – палки в колеса вставлял.

– Удачи тебе, Катя, на новом месте, – пожилая женщина, единственная в офисе с таким возрастом, улыбнулась по-доброму. Не подозревала, что в офисе творится, для чего девочки здесь на самом деле. – Ищи работу по сердцу, за деньгами гнаться можно, но лучше, чтобы и деньги, и нравилось.

– Постараюсь.

– Ни пуха, ни пера, – еще раз пожелали Кате удачи.

– К черту, – кивнула Катя и аккуратно прикрыла за собой дверь отдела кадров.

Вернулась в свой отдел, все девчонки убежали на обед, и хорошо. Никого Кате видеть не хотелось. Долгого прощания, отвальной не будет. Хотя Катя намеревалась никогда больше сюда не возвращаться. Девчонки знали, если пропал кто-то внезапно, перестал в офисе появляться, значит, отправилась счастливица-бедолага ловить рыбку в мутной воде. Катя неспешно собрала вещички в пакет, запасные туфли, колготки и белье, присела на краешек стула. Представила, что переходит через железнодорожный переезд и шлагбаум за ней опускается.

Этот ритуал она придумала сама. Сначала робко фантазировала, что уходит и не возвращается, потом осмелела. Но решительности все равно не хватало, не то воспитание, чтобы биться с обстоятельствами. Впервые Катя была каменно тверда в своем решении. Не возвращаться! Ни при каких обстоятельствах. Оделась и вдруг заторопилась. Выскочила на улицу в зимнюю круговерть. Пусть ей повезет этой весной. Прощай навеки, Чалый.

Глава вторая. Алтунский

Погодка подкачала. И в глубине души Алтунский был этому рад. Вместо жизнерадостной весенней капели и ласкового солнца шел мокрый снег. Плотно шел, да еще с ветром. Так и надо им всем. Алтунский имел в виду женщин, которых требовалось поздравлять в особый женский день. Молодец, суровый Питер. К счастью, хотя бы от одной тягостной обязанности он избавился. Поздравлять бывшую жену с наступающим праздником он не станет. Матери и сестре уже заказал по букету через секретаршу, забыв, что праздник будет только завтра. А секретарше букет купил водитель.

– С днем весны! – бодро воскликнул Алтунский, протягивая Олимпиаде Федоровне охапку тюльпанов. – С праздником!

– Михаил Львович, – секретарша всплеснула руками. Она была не по годам восторженной особой. С трепетом прижала букет к необъятной груди. – Зачем же так много.

– Много не мало, – улыбнулся Алтунский. Он понятия не имел, почему водитель купил столько тюльпанов. Подобные мелочи его внимания не удостаивались.

– Сегодня из внутренних только кадровые вопросы. Остальные не срочно, я их на после праздника записала.

– А кадровые срочно? – усмехнулся Алтунский.

– Конечно. Елена Викторовна принесет приказы на подпись. И еще там кандидатура у нее. На собеседование.

– Давайте сразу. Десять минут мне на кофе и пусть Елена Викторовна несет свои приказы.

– Это наши общие приказы. В обед женский коллектив заводоуправления соберется в зале.

– Зачем?

– Как зачем? А ваше поздравление с праздником? Все ждут. С нетерпением.

– Ах, да.

Олимпиада Федоровна вместе с кадровичкой Еленой Викторовной были работницами старой закалки. С начальством не заигрывали, скользких шуток от мужчин не принимали, к делу относились серьезно. Заботились о директоре по-своему, по-советски. Поэтому Алтунский их не увольнял, хотя возраст у обеих был несколько за пенсионный, и разговоры о смене секретарши пресекал на корню. Бывал у коллег в приемных, грудастые и ногастые девицы вызывали досаду. Такой была его жена. Уже, к счастью, бывшая.

– Ваш кофе, Михаил Львович. И рогалик.

Олимпиада Федоровна приносила кофе в изящной чашечке на старинном серебряном подносе и Алтунский невольно чувствовал себя дворянином. И каждый раз удивлялся как в его секретарше причудливо сочетается современное, дореволюционное и советское. Она тосковала по первомайским демонстрациям и любила старинную посуду. Закручивала волосы в пучок и напевала идиотские песенки звезд эстрады из серии “ я твой, ты моя”. Носила нарядные блузки с бантом и новомодные очки. Из заграничных поездок Алтунский привозил ей оправы в подарок.

– Благодарю.

– Девочка красивая пришла, – подавая кофе, Олимпиада Федоровна любила сказать что-нибудь, на ее взгляд, смущающее директора. Как правило, это были какие-то невинные замечания о сотрудницах. Пожилая секретарша считала, что молодых мужчин интересуют работа и женщины. Десять минут за кофе принадлежат женщинам, а остальное время – деловым вопросам.

– Какая девочка? – Алтунский не смущался и секретаршу не одергивал. Его забавляли взгляды Олимпиады Федоровны на рабочий процесс.

– Новенькая девочка. В приемной. Елена Викторовна привела.

– Пусть сначала одна зайдет, – какие еще девочки могут быть, студентов Алтунский не любил брать на работу.

– Хорошо.

Предпраздничный день обычно проходил беспроблемно. Традиции поздравлений в стране были сильны, никому из контрагентов в голову не приходило портить женский день плохими новостями. Замы тоже откладывали все дела на после праздника. Приходилось поздравлять сотрудниц, это утомляло, но опять же процедура стала за годы работы выверенной и отшлифованной до блеска. Алтунский открыл ноутбук и кинул в нейросеть задание. Спасибо, малолетние племянники научили. Хоть самому сочинять поздравление не приходилось.

– Михаил Львович, вы прекрасно выглядите, – кадровичка тоже имела свои смешные привычки. Говорила комплименты директору.

– Это я должен говорить, Елена Викторовна. Слова из моей роли, – кадровичка была завзятой театралкой и с ней Алтунский научился рассуждать про хорошую игру и ролевое взаимодействие. Выглядела она как классная дама прошлого века, носила черные сарафаны в пол и светлые кофточки.

– Приказы, – на стол легла красная папка. – И еще я хотела показать вам кандидатуру в отдел логистики.

– Решайте сами, – без нужды Алтунский в кадровые вопросы не вмешивался, Елена Викторовна свое дело знала отлично. И сотрудниц в кулаке держала, и документы всегда были в порядке, и развитием персонала успешно занималась. Выращивала собственные кадры управленцев.

– Я планирую эту кандидатуру на руководителя отдела, – строго сказала кадровичка, соблюдая договоренность об обязательном знакомстве руководителей среднего звена с директором.

– А старого куда? – удивился Алтунский. – Старую, то есть. То есть, не старую, а нынешнюю.

– В декрет.

– Как? – вчера только Алтунский был в отделе, никаких изменений в фигуре руководителя не заметил.

– За полгода как раз вникнет новый сотрудник, – в делах Елена Викторовна женского рода не признавала, поэтому Алтунский временами путался, кто имеется в виду. – После института. Потенциал есть. Рекомендации. И желание работать.

– А мужика…

– В логистике слишком много нюансов, – отрезала кадровичка. Алтунский кивнул, соглашаясь. Предыдущий руководитель был мужиком и не справился. Предпочитал ручное управление, игнорировал компьютерные программы и допустил срыв сроков поставки просто потому, что в нужный момент не заглянул в компьютер.

– Хорошо. Давайте вашу кандидатуру. Познакомимся.

– Екатерина Алексеевна, заходите, – кадровичка всегда лично приглашала в директорский кабинет сотрудников, не позволяя вызывать через секретаря.

– Добрый день, – без улыбки поздоровалась вошедшая в кабинет девушка.

Алтунский постарался не показать своего удивления. Елене Викторовне он доверял всецело, но впервые усомнился в ее выборе. Все-таки у него завод, а не модельное агентство. И речь шла о поставках совсем не романтичных материалов. А эта Екатерина Алексеевна ну никак не походила на логиста. Где бетон, щебенка и песок и где эта красотка. Одета по-деловому, с портфелем вместо брендовой сумки и прическа строгая, но голубые глазищи, пухлые губы и фигура. Не годится такую брать на работу. Да у него все мужики с ума сойдут. В штабеля в коридоре улягутся сами. Неужели Елена Викторовна этого не понимает?

– Присаживайтесь, – Алтунский не мог придумать, что спросить у потенциальной сотрудницы. Приказывал себе не пялиться на губы и грудь. Но против воли в мозгу вспыхивали нескромные картинки. Что могли бы эти губы делать. Член шевельнулся. Еще не хватало. Он не пацан, чтобы с полоборота заводиться.

– Покажите ваши выкладки, – Елена Викторовна ободряюще улыбнулась своей протеже. И посмотрела на Алтунского. – Я давала задание по профилю работы.

– Вот, – девушка достала из портфеля несколько листов со схемами. – Я, конечно, могу ошибаться, но ряд поставщиков не соответствуют современным требованиям по качеству. Можно найти в нашей области такой же ассортимент, оптимизировать.

– Оставьте, я посмотрю, – никакого желания задавать вопросы у Алтунского не было. Оказывается, бывают умные и красивые. Раньше не особо не встречались, но, черт, ему не повезло. Встретилась. Он лихорадочно искал аргументы для кадровички, чтобы не брать Екатерину Алексеевну в штат. И не находил.

Выйдя из директорского кабинета, Катя нахмурилась и закусила губу. Ее опыт позволял с ходу сказать, является ли козлом назначаемый Чалым клиент. Мишка, он же Михаил Львович, козлом не был и этот момент огорчал. С козлами можно было не церемониться. Козлы для того и нужны, чтобы подставлять их, обводить вокруг пальца, шантажировать, вымогать деньги и предавать огласке их шашни. Поэтому в девяносто пяти случаях из ста Катю не волновало, что кому-то она испортит жизнь и карьеру. Заслужили. А в остальных случаях она, насколько получалось, смягчала удар.

Как поступить теперь? Михаил Львович походил на большого доброго пса. Верного своему делу. Простецкая стрижка, кудрявые волосы лежали как хотели. Усы и модная щетина абсолютно со стрижкой не сочетались. И одевался директор обычно, без шика. Может, пока не поздно, сдать назад? Собак Катя любила. Пусть Чалый найдет ей другого лоха. Но тогда ее долг вырастет еще больше. Иллюзий Катя не питала. Чалый не остановится на совращении директора, потребует заниматься вредительством. В чем Алтунский перешел дорогу Чалому? В каком деле? Знать бы.

– Ты чего? Расстроилась, что твои схемы Михаил Львович не стал смотреть? Так праздник же, сумахота. Посмотрит на свежую голову и оценит, – Елена Викторовна поняла по-своему настроение Кати.

– Я ему в целом не понравилась. Думаю, он не утвердит мою кандидатуру. Он мужика хотел, с опытом.

– Ну, усомнился. Не каждый день я директору красавиц привожу. Испытательный срок пройдешь, сомневаться перестанет.

– Я постараюсь.

– Старайся дома, а на работе действуй. Выполняй планы, проявляй инициативу.

– Хорошо, – Катино настроение немного улучшилось. Может, не надо ей все усложнять? Присмотреться сначала, а потом уже решать.

– Театр любишь? На премьеры ходишь? Выставки посещаешь?

– Хожу, – в театры Катя в самом деле ходила, чаще с клиентами, но и сама для общего развития. – На премьеры, конечно, не в первые месяцы.

– Молодец. Будешь мне помогать в культурной жизни завода. А то не вытащишь никого на выставку.

Подобных людей, прямых в своих намерениях и словах как Елена Викторовна, в окружении у Кати не было никогда. Хитрецы, интриганы, склочники, подлизы имелись в избытке с детства, а естественные и дружелюбные почему-то отсутствовали. Стоило ли удивляться, что сама Катя в искусстве притворства могла сравниться с хамелеоном. С приличным человеком становилась приличной, с манерным – манерничала. Захотелось остаться на заводе, не столько даже из-за директора, а чтобы подольше пообщаться с прикольными тетками Еленой Викторовной и Олимпиадой Федоровной.

Отпустив кадровичку с новым логистом, Алтунский потребовал еще кофе. Против воли он вспоминал Екатерину Алексеевну. Что за надоедливое имя, так и хочется повторять, перекатывать на языке. Злился Алтунский, но формальных причин для отказа не было, а прослыть самодуром не хотелось. Слишком много внимания к рядовой сотруднице. Директор – это персонаж из разряда “Родину люблю”. Или еще можно сказать, что первым делом строительные материалы, а девушек не надо. Так себя держал Алтунский в коллективе. А коллектив считал, что директор верен любимой жене. И по-своему оберегал эту верность. Слухи о разводе, Алтунский надеялся, не просочатся на завод, даже кольцо не снимал с пальца.

– Ваш кофе, Михаил Львович. И шоколадка, – кофейная церемония повторилась.

– Спасибо, Олимпиада Федоровна.

– Женщины на заводе сошли с ума.

– Так ждут моего поздравления?

– Не только. Обсуждают ваш развод.

– Что? Зачем? Какая ерунда. Кто распространяет слухи? Уволить немедленно.

– Шила в мешке не утаишь, – Олимпиада Федоровна сочувственно смотрела на директора, к которому относилась с большим уважением, но порой по-матерински. – Ваша жена позвонила с угрозами в отдел продаж.

– Угрозами?

– Понимала, что на вас начнется атака, вот и подсуетилась. Предупредила, что у вас фиктивный развод, что вы так решаете семейные экономические вопросы, – секретарша подняла глаза на часы, висевшие на стене, над креслом директора и шагнула к двери. Десять минут, отводимые на разговоры про женщин истекли.

То, что жена как-нибудь захочет ему навредить, Алтунский понимал, но звонка на работу все же не ожидал. Идиотка. Никакой атаки на него не было бы, не расскажи она про развод. И вряд ли сейчас будет. Любую уволит за подобные поползновения. В принципе, жена ничего не добилась, успокаивал себя Алтунский. Ну, пообсуждают его семейные дрязги и найдут новую тему. Только предстоящее выступление перестало быть легким, превратилось в вызов. Он предстанет не в роли далекого абстрактного генерального директора, а потенциальной добычи.

Традиционное поздравление, шутливое и сердечное, многими сотрудницами могло быть расценено как возможность обратить на себя внимание. Или еще хуже как желание директора найти себе кого-нибудь. Алтунский понимал, что зря загоняется, просто день такой дурацкий, но все равно загонялся. И винил в своем состоянии почему-то новенькую, а не жену. Даже поднял трубку, чтобы еще раз переговорить с кадровичкой. К счастью, прозвенел таймер, пора было идти к коллективу, и Алтунский не выставил и себя трусливым идиотом.

В зале собрались нарядные сотрудницы. Кинулись хлопать, когда Алтунский вошел. В привычных аплодисментах он услышал подвох. Улыбался, а сам думал только о том, чтобы поскорее отбарабанить речь и убежать на производство. Там и нравы попроще, и люди скромнее себя ведут. В углу за спинами Алтунский разглядел новенькую. Еще толком не устроилась, а уже притащилась поздравления получать. Несправедливо было так думать, но Алтунский не одергивал себя. Лучше быть несправедливым, чем представлять как Екатерина Алексеевна опускается на колени и тянет руку к его ширинке.