Loe raamatut: «Мой любимый размер», lehekülg 2

Двор озарился ярким светом фар, как раз в тот самый момент, когда я собиралась вылезти из бака. Я увидела машину и едва сдержала стон. Огромный черный танк припарковался прямо напротив мусорки. Через приоткрытое тонированное стекло на меня смотрели насмешливые, маслиново – черные глаза.

– Светлана Валерьевна, вы не отвечали на звонки,– пророкотал смеющийся бархатный бас.

– Простите, была занята,– буркнула я, сдув со лба прилипшую к нему обертку от съеденной кем – то конфеты. Посмотрела на сына, прижимающего к себе мелкого мурлыку, и Катьку, застывшую от восторга. Конечно, такое шоу не каждый день увидишь.

– Вы бы сказали, что все так плохо, выписали бы вам материальную помощь от фирмы, или аванс,– Тагир уже вышел из машины, и теперь медленной походкой, так не вяжущейся с его огромным телосложением гарцевал в мою сторону.

– Простите, вы приехали, чтобы обмениваться любезностями или все же по делу? – поинтересовалась, элегантно выбираясь из бака, жаль только вот я не подумала, что на мне под старым пальто не спортивные брючки, а домашний халатик, далеко не новый, но еще вполне ничего себе. Правда он не предусмотрен для гимнастических упражнений. Я перекинулась через борт контейнера и подол предательского шлафрока задрался, являя миру удобные трусишки, хотя я это заметила не сразу. Тагир Ромуальдович присвистнул, Васятка хихикнул, а Катька начала делать пасы руками. Интересно, зачем она гладит свой тощий зад. Неужели настолько впечатлилась грозным видом моего нового шефа?

– Вы бесподобны,– хмыкнул начальник, легко подхватывая меня под мышки. Через секунду я почувствовала под ногами земную твердь и прониклась симпатией к этому нахальному медведю. Но ненадолго, пока не почувствовала, что мне ощутимо поддувает в филейную часть. А потом мужская рука одернула вниз ткань на моей попе, и я едва не взвыла от унижения. – Познакомите меня с вашими родственниками, как это по этикету положено?

– Тагир Ромуальдович, давайте закончим этот фарс, и вы скажете зачем явились в неурочное время? Мой сын замерз, и котенок вот-вот отдаст богу душу. Кстати, как вы меня нашли?

– Ваш адрес есть в личном деле,– без тени иронии сказал начальник. – У меня есть для вас задание. Давайте обсудим его, во время визита к ветеринару. Судя по всему у кабысдоха не так много времени. Как вы на это смотрите?

– Вычтете из зарплаты визит к Айболиту,– устало вздохнула я, забирая у Васьки котенка. И хотя мне очень не хотелось оставаться наедине с великаном, я села в машину прямо в халате, обутых на босу ногу, растоптанных уггах и заношенном пальто. Котенок и вправду готовился отойти в мир иной, а это не входило в мои планы.

– А защитник обездоленных разве с нами не поедет? – поинтересовался Тагир. – Парень, поехали, будешь охранять маму, а то судя по твоему взгляду ты мне не доверяешь, я ведь прав?

– Я его лучше борщем накормлю,– встрепенулась Катюха.– Голодный Васька. А вы поезжайте. Свет, ты не переживай, и спать уложу. Завтра в школу рано.

Вот сейчас мне хотелось дать Катьке по башке, тоже мне сводня, еще прикрывается заботой о племяннике. Но показывать свое некуртуазное воспитание перед боссом, который кажется сейчас совсем нестрашным, а очень человечным, было бы верхом невоспитанности, простите за тавтологию.

– Ну, давай тогда, мужик,– улыбнулся Тагир, и пожал руку Васьки, глазенки которого засветились от такого проявления к нему мужского внимания. Ему редко удается пожать руку вот так, по-мужски, как взрослому. – Так держать. Мужчины не те у кого борода растет. Котенок выживет, обещаю. И маму верну в целости и сохранности. Веришь?

 Васька кивнул, и так по-взрослому посмотрел на этого странного мужика, что у меня зашлось сердце.

– Так зачем вы все таки приехали? – спросила я, наконец расслабившись в тепле пахнущего кожей салона автомобиля. Котенок немного отогрелся и теперь просто тихо стонал в моих ладонях.

– Светлана, мне нужна будет ваша помощь завтра,– уверенно крутя руль сказал Тагир.

– Вам не кажется странным приезжать домой к служащему, чтобы дать ему задание? Я два дня была в офисе.

– Послушайте, я ничего особенного не прошу. Просто доставите пакет с документами по адресу, который я назову. Можете посмотреть, там только бумаги. Ничего противозаконного.  Там я вас буду ждать,– слишком много нерва в голосе всегда самоуверенного мужика. – Света, это важно, вы слышите?

– Хорошо, – вздохнула я. В конце – концов, надо же как – то отблагодарить его за то, что он возится со мной и найденышем. А пакет я проверю. Если там что – то подозрительное, никто же не мешает мне отказаться. Я никогда не была авантюристкой. А тут словно затмение нашло. Ну ясно же, что этот огромный великан не офисный босс, и перстень на его пальце не просто украшение. Но наверное меня разморило от того, что кто – то проявил заботу обо мне и моем сыне, чего не случалось очень давно. А  может просто мозг отключился от пережитого стресса, бог его знает.

Машина замедлила ход, и я увидела вывеску вет.центра, и времени на раздумья не осталось совсем.

Глава 4

*****

Вот она сидит рядом и прижимает к груди маленького полумертвого котенка. И он – человек, завидует этому несчастному. А так хочется чтобы прохладные руки путались в его волосах. И чтобыне котенка, а Тигрулю эта дурочка достала из помойного бака и обогрела. И халатик этот ее идиотский. Сжала губы и смотрит напряженно на дверь, словно гипнотизирует. А гребаный Айболит все не идет.

Тагир посмотрел на часы, поднялся с неудобного стула и пошел к стойке регистрации. Надо хоть чем – то занять себя, иначе можно рехнуться. Зачем он втягивает эту глупую дылду в махинации своего непутевого брата? А больше некого, как оказалось. Не глупую Каринку же просить выполнить поручение, которое стоит миллионы, и не «деревянных».

– Где чертов Пилюлькин?– прорычал он, склонившись над сжавшейся медсестрой, точной копией его секретарши. Их под копирку что ли сейчас делают? Такой же пустой взгляд и губки, как у красноперки.– Если котенок сдохнет, я вас рядом с ним положу, веришь?

Конечно верит. Глазами вон как лупает. Чертова дура. И он идиот. Какого хрена таскается с подчиненной по ветеринаркам? Мог бы найти более интересное занятие.  интересное и приятное, в компании вот такой вот горячей куколки.

– Тагир Ромуальдович, не нужно. Мы подождем. А вы поезжайте. Я доберусь домой. Такси возьмем с Тигрулей,– она посмотрела на кабысдоха так тепло. Окрестила значит, зараза такая, мелкого.

На душе разлилась горячая патока. Это что же, Светик пистолетик в честь него назвала эту дохлятину? Но предложение у нее дельное, иногда надо прислушиваться к советам двухметровых баб. Только вот не хочется ему развлечений в объятиях идиотки Карки.

 Черт, она слышала все. Хорош же он, прямо мачо. Угрожает полуобморочной девчонке. Что – то происходит с ним – не понятное, иррациональное. Тагир почувствовал, что страшно устал. Просто до одури. Потер пальцем переносицу.

– Нет уж, я обещал вашему сыну, что верну вас домой в целости и сохранности,– прохрипел Тагир.– А я привык держать слово.

Точно, сыну. У нее же есть ребенок. А значит и муж наличествует, и она ходит дома перед ним, вот такая, уютная, в поношенном халатике и с растрепанными волосами. И у них есть веснушчатый мелкий мальчишка. А у него? Что есть у Тагира, кроме раздутого самомнения и уверенности в том, что он хозяин жизни? Да и хозяин ли? Пока он просто играет в чужие, опасные игры своего брата. Даже спит в перстне, боясь что если снимет охранную грамоту, выданную ему Тиграном, то не доживет до утра. И эту глупую ему жаль. Ей бы бежать надо. Ведь он и ее затянет за собой в это глубокое болото.

Заспанный доктор появился через минуту, засуетился возле котенка, которого Светлана нехотя передала в его руки. Малыш тихо мяукнул, расставаясь с теплом своей новой хозяйки Как же Тагир его понимал в этот момент.

– Светлана Валерьевна, на завтра все отменяется,– сказал он твердо.– Я подумал, что ваши услуги в доставке документов мне не понадобятся. Занимайтесь семьей. Не думаю, что ваш муж…

– Если вы хотели узнать замужем ли я, могли бы просто спросить.

Эта ее кривая ухмылка, способная довести черте до чего. И спросить он конечно бы мог. Но зачем ему эта информация? И вообще, какого рожна он взял на работу не пойми кого? Не проверив, не пробив по базам. Может она засланный казачок.

– Я не замужем,– мягко улыбнулась Светлана, и эта ее чертова улыбка в клочья разорвала все сомнения. Нет, он не тигр, он сопливый Тигруля. – Я мать – одиночка. Спасибо, этот котенок … Слушайте, для моего сына вы сегодня сделали невероятное. И я правда хочу помочь. Я привезу документы. Зарплату же я получаю не за то, что варю кофе, который никто не пьет.

Она не замужем. Не замужем. Господи, да какой из нее крот, наивная, добрая, милая. И рядом с ней не хочется быть зверем, ну разве что котенком.

– Все в порядке. Животное ослаблено, я назначил лечебное питание, на лапу наложил шину, обработал от блох и паразитов. Покажете мне его через два дня, но думаю, что все будет хорошо,– отрапортовал проснувшийся доктор, отдавая белый комочек Светлане. И она с такой нежностью посмотрела на животину.

«Она мне не нужна. Не нужна» -думал Тагир, расплачиваясь с регистраторшей. Точнее он не был ей нужен, в этом он был уверен на миллион процентов. Слишком чистая для такого как он.

– Спасибо, Тагир Ромуальдович, до завтра,– тихо сказала Света, выбираясь из машины. Интересно, когда они успели добраться? Она ему не нужна, просто очередная служащая. Нельзя гадить на работе. Ей нужны деньги, вот и пусть их отрабатывает. Что – то он раскис. Сейчас завалится к Карке и будет кувыркать ее до утра, потом купит ей чертову сумку, по цене истребителя, и на этом успокоится.

– Пакет сзади возьмите. Адрес доставки сброшу по СМС,– слишком протокольно, официально. Она так удивленно посмотрела, что Тагир стал сам себе противен.– И не опаздывайте. Это важно.

– Хорошо, шеф,– ухмыльнулась Света и расправив плечи пошла походкой королевы к занюханному подъезду. Тагир вдавил в пол педаль газа. Джип сорвался с места, как грешник, за которым гонится свора адских псов.

*****

Мюсли с молоком – это же лучше, чем блины, правда?

Васька вяло ковырялся в тарелке с гранолой, всем своим видом давая понять бестолковой матери, что не сваренная каша не самый лучший завтрак для маленьких мальчиков. Но варить вкусный геркулес у меня не было сил, после ночных бдений. Оказывается больные котята требуют столько же внимания сколько обычный среднестатистический младенец.

– Ма, а дядя Тагир придет к нам в гости? – вдруг спросил мой сын, откладывая ложку. – Мы бы с ним в шахматы поиграли. Он умеет, как думаешь? И борщом его бы угостили. А потом Тигрулю бы молоком кормили из пипетки.

– Дядя Тагир играть умеет только в нарды,– почему – то разозлилась я. Ну откуда я знаю, что умеет этот нестерпимый мужалан? А ведь вчера он мне показался даже милым, пока снова не стал злобным хамом. Хотя, какая мне разница. Лишь бы зарплату вовремя платили. И Ваське давать надежды несбыточные я не стану, хоть будь этот чертов дядя Тагир трижды золотом политый. – Вась, Тагир Ромуальдович мой начальник. А они не ходят в гости к своим подчиненным.

– Но вчера же он приехал? – простодушно сказал мой мальчик.– И спас нашего Тигрулю. А значит он хороший.

– Он хороший, Васька,– вздохнула я. Ну не разочаровывать же ребенка.– Просто он не из нашей с тобой сказки, понимаешь? А приехал, потому что ему нужно было отдать распоряжение, а я не брала трубку. Ешь, солнышко, опаздывать не хорошо, ты же знаешь.

–Знаю,– вздохнул мой единственный мужчина.– Прости, ма. Я понимаю все.

Он конечно все понимает. Слишком маленький, но такой мудрый. И я виновата перед ним, но не могу и не хочу давать ему несбыточных надежд.

– Васька, ты готов,– донесся из прихожей голос моей сестрицы. Очень вовремя. Сегодня я ей обрадовалась как никогда, ведь она избавила меня от очень неудобного разговора. Черт, я снова забыла запереть дверь на ключ, когда вернулась домой. Просто закрутилась. Полночи кормила котенка, потом пыталась впихнуть лекарство в сопротивляющееся кошачье тельце, которое вдруг передумало умирать и превратилось в шипящего, дерущегося демона, с горящими глазами. Это сейчас в коробке спит белоснежный ангелочек с шиной на лапке, а ночью этот комок шерсти орал, как хор кающихся грешников в последнем круге ада.

– Привет, систер,– поприветствовала меня Катька, подозрительно поглядывая на тарелку с недоеденной гранолой,– ну как он?

– Кто? – вздохнула я, убирая со стола остатки завтрака.– Котенок? С ним все хорошо.

– Котенок? – задумчиво промычала сестрица, – По габаритам он больше смахивает на горного льва. Ну не скромничай. Светик. Твой брутальный Тигруля поднимался на рюмочку кофе? Ты же отблагодарила босса за доброту?

– Дура,– хмыкнула я, запустив в раздувшую щеки Катьку ложкой.– Он просто привез меня домой. И вообще, он просто дал мне задание на сегодня. А не то, что ты там себе напридумывала.  Васька сейчас опоздает. У него сегодня выставка, ты не забыла? Кать, у меня есть дела сегодня. Я приеду прямо к началу. Пакет с работами Васьки не забудь. Он в прихожей стоит на комоде. Кать, ты слышишь? Прошу тебя не забудь.

– Когда я что забывала?– фыркнула родственница, роясь в холодильнике. "Да всегда" – хотела ответить я, но не успела. В кармане тренькнул мобильник, оповещая об СМС. Я глянула на дисплей. Ну конечно, через час я должна быть у черта на рогах. Адрес, присланный мне начальником в другом конце города. Самый пафосный ресторан нашего любимого мегаполиса,  других мест нет, чтобы назначать деловые встречи. Интересно, меня пустят в него вообще? А если и не впустят, не мои проблемы. Но зато я может успею к выставке Васьки, он так долго готовился к своему первому показу.

– Катюш, умоляю, побудь с Васяткой. Я приеду к началу мероприятия,– замела я хвостом,– должна успеть. Мне поручение начальника надо выполнить. Это максимум часа три работы.

Добежала до спальни, кинула взгляд на свернувшегося в лежанке котенка, достала из шкафа платье и колготки. А вдруг он подумает, что я специально вырядилась для него?  Подумала, скомкала неудобные тряпки. Выудила из недр гардероба джинсы, тонкую водолазку. В кроссовках то всяко удобно носиться по городу, чем в сапожках на каблуке.

Через десять минут я уже выскочила из квартиры с пакетом в руке.

– Свет, я смогу только на полчаса задержаться,– крикнула мне вслед Катя.

– Я успею. Точно успею,– пообещала я, слетая вниз по ступеням.

На улице лило как из ведра. Кроссовки намокли почти сразу, курточка из кожи молодого дерматина почему – то разбухла, превратившись в ледяной компресс. Пакет оказался страшно тяжелым, интересно, что там за документы такие, которые весят как кирпичи.

Я ввалилась в автобус вымокшая, замерзшая и злая, как сто чертей. В кармане требовательно завибрировал мобильник, я глянула на дисплей. Звонила Катюха, но говорить мне не хотелось совсем.

– Я занята, – рявкнула в трубку так, что сидящая рядом со мной бабуля вздрогнула.

– Свет, послушай…– закричала в трубку сестра, но я отключилась. Сердце терзало нехорошее предчувствие, но я, как всегда, отмахнулась от глупого чувства самосохранения. Уставилась в окно, на бегущие по стеклу дождливые струйки и вдруг вспомнила тот день, когда узнала о том, что самый любимый на свете, самый нужный и желанный мужчина меня предал. Тогда тоже лило как из ведра. И я сквозь слезы смотрела за небесным плачем. А под сердцем уже жил мой сын, даже не подозревающий, что мы с ним оказались ненужными. Теперь небесные слезы для меня просто вода.

Я встрепенулась. Моя остановка. Странно, вроде недалеко отъехала от дома, а словно попала в другой мир. Даже дождь здесь не лил. А слегка моросил. В кроссовках вода больше не хлюпала и жить стало веселее. Нужный мне ресторан нашла почти сразу. Это хорошо, я успею на первую выставку сына. Его школа недалеко, на автобусе за полчаса домчу.

Тагир сидел за столом, напряженно глядя в окно. Интересно, о чем он думает? Страшный, опасный, это чувствуется даже с расстояния. Но мне отчего – то его жалко. Дура, он сам кого хочешь пожалеет или согнет в бараний рог. Скорее второе. Такие, как он не умеют сопереживать. А вот врать, втираться в доверие к маленьким доверчивым мальчикам и ломать души и пудрить мозги – сколько угодно.

– Тагир Ромуальдович, добрый день,– слишком громко. Черт я блею, как овца перед волком. И он переводит свой волчий взгляд, и кажется я свалюсь от ужаса, глядя в звериные глаза, которые теплеют. Плавятся, как раскаленный мед.

– А, Светик – Пистолетик. Присаживайся? Выпьешь, или может быть меню?

Чертов хам. Да какое право он имеет заставлять меня вспыхивать и пылать щеками?

– Соблюдайте субординацию, пожалуйста. Я не спрашиваю вас, почему вы просто не привезли сюда эти бумаги, и даже не хочу знать, зачем вам мои услуги, просто прошу элементарного уважения. И давайте без китайских церемоний, я тороплюсь,– успела выдавить я, бросив пакет на стол перед начальником.

Что – то произошло. Что – то из ряда вон. В глазах Тагира заиграли огненные черти, когда мир наполнился грохотом. Чьи – то чужие руки впились в мои предплечья, зал ресторана заполнился безликими серыми людьми.

– Руки от нее убери, пес,– прорычал шеф, и его кулаки сжались. С такой ненавистью он смотрел мне за спину, что даже страшно было представить, кого он так может ненавидеть этот огромный великан.– У меня свидание с этой женщиной. Какого черта, мент?

– Тагир, зря ты девку втянул,– услышала я голос и показалось, что пол подо мной качается, как палуба тонущего корабля. Его я узнала бы из тысяч, миллионов звуков. Но за что? Почему?– Давай без выкрутасов. Карты на стол, Барсик. Я замудохался бегать за вашей семейкой. Но теперь, видимо, этому раю виден край, а Беросов?

– Умойся,– оскалился Тагир. Я почувствовала, что не могу дышать. Что еще немного и просто упаду. И плечо, за которое держала меня сильная рука жгло, словно от клейма. Я знала, кто ко  мне прикасается, и раньше эти прикосновения были другими – нежными, заставляющими умирать не от страха, а от огненных чувств, желания и черте чего еще.

– Георгич, понятые прибыли,– гаркнул один из «безликих»– Пакуем?

– Девушка, что вы привезли этому человеку? – спросил человек, которого я так и не смогла забыть. Бархатный голос звучал сейчас протокольно и зло. Я теперь для него преступница, что ж. Повернулась, и посмотрела в упор на Василия Георгиевича Егорова – отца моего сына. Он запнулся на полуслове и разжал пальцы.

Ты? – прохрипел Васька – предатель, так брезгливо. Так больно. Так обидно. Я не так себе представляла нашу встречу. Хотя, чего я ожидала от человека, так просто от меня отказавшегося ? – Так вот, значит, кто тебе был нужен.

Глава 5

*****

Василию показалось, что он проваливается в глубины ада. Этот вызов в глазах женщины, которая так и не стала его до конца. Выбрала другую жизнь – повкуснее, побогаче, наверное более пряную, острую. Что мог ей дать он тогда, кроме постоянного ожидания? Обычный летеха, с весьма сомнительными перспективами. Ждать, когда его привезут в запаянном гробу, грузом двести и жить в страхе? Она выбрала другую жизнь, и выбор этот был ничем не лучше, чем боец группы специального назначения. Разве что роскошнее. Хотя по одежде, надетой на ней не скажешь, что этот зажравшийся бандит очень то балует свою женщину. Дешевенький свитер и огонь в глазах, выжигающий его до тла.

– Ты,– только и смог вымолвить он, не зная, что ему делать дальше. Она пособница преступника, а он… Он не может выполнить свою работу, потому что в голове туманится, и хочется провести пальцами по бархатистой коже, очертить ее губы. Ему страшно хотелось сейчас вернуться в прошлое, которое уже невозможно изменить к сожалению

– Ты ошибся, боец, – криво улыбнулась эта невозможная предательница, опалив его презрительным взглядом. В нем плескалась ненависть смешанная со страхом. По крайней мере так показалось строгому мужчине, прошедшему ад войн, горячие точки, не раз бывавшему на краю смерти. Но вот именно сейчас ему было до умопомрачения больно. Пуля засевшая под сердцем дрогнула, и оказалось что все эти годы он не жил – существовал. Бродил по краю, пытаясь вымарать воспоминание о ней – коварной изменщице, обманувшей его чувства.

– Да, наверное ошибся,– губы исказила привычная уже, кривая усмешка.– Ты права. Моя девочка не связалась бы с этим отродьем. Та Светка была чистой и невинной.

– Пока ты ее не испортил,– выдохнула женщина, сморщив свой идеальный, покрытый россыпью канапушек нос. И Василий Егоров, ветеран боевых действий понял, что снова увязает в ней, как паучок в сахарном растворе. И противиться этому он не в силах.

– Георгич, что это? – вопрос напарника прозвучал как выстрел. Василий обернулся к столу, на который майор вывалил содержимое пакета. Детские рисунки, кружась, падали на дерево столешницы, словно опадающие с дерева листья. Трогательные пейзажи, старательно выведенные рукой ребенка казались чужеродными в этом вертепе.

– Рисунки, – прошептала Светлана. Показалось, что она хочет спрятать от чужих глаз, от прикосновений чужих рук эти размалеванные листы картона. Прикусила губу, как всегда это делала, когда волновалась. И Василию стало ее так жалко. Как тогда, много лет назад, когда он готов был уничтожить любого, кто хотя бы пытался обидеть его девочку, его первую и похоже пожизненную любовь. – Пожалуйста, отдайте мне их. Мой сын – он наверное сейчас в панике.Эти рисунки нужны для его первой выставки. Прошу,– одними губами пролепетала она.

– Вы слышали, что сказала дама?– Тагир до этого молчавший поднялся из – за стола во весь рост. Да, он подходит ей больше, и видимо без ума от Светки, судя по тому, что готв на все, чтобы защитить. Прет как буйвол, против сотрудников власти, понимая, что прошел по краю.– Я тебя урою, полкан, если мальчик лишится того, чем живет.– Моя фирма спонсирует детскую школу искусств, и сегодня мы проведем там выставку. И я такую телегу на тебя накатаю, если наш мальчик расстроится, Георгич, не отмоешься. И тесть твой звездатый не спасет

– Отдай им бумаги,– приказал Василий, не сводя глаз с съежившейся Светки. У них ребенок, сын, которого они наверное обожают. Вот уж не знал, что у Тагира есть сын, что он может вообще кого – то любить, этот чертов зверь, который вот уже пять лет ускользает сквозь пальцы, словно хитрый лис. И сегодня они должны были его взять с поличным, руководствуясь оперативной информацией.

– Георгич, ты с ума сошел? – прошипел майор.– Это же вещдоки. Надо провести экспертизу. Это точно то, что нам нужно, просто замаскированные бумаги, черт. Полковник, какого хрена?  Твой тесть нас зароет за самодеятельность, мать твою.

– С моими родственниками я как-нибудь сам разберусь,– слишком зло выплюнул он, отворачиваясь от Светки, которая прижалась к Беросову, уткнулась в его грудь носом и мелко вздрагивала плечами. И этот медведь так нежно гладил ее по волосам своей лапищей, по-хозяйски, заявляя права. Красивая пара, черт бы их побрал. Высокие, молодые и счастливые. А он ей в подмышку всегда дышал, терпя насмешки и издевки. Но Ваське Егорову было так наплевать на это тогда. А сейчас ему чертовски больно, и тут уж ничего не попишешь. Гребаная пуля, сердце просто жгло огнем. Да и бог с ней. У него семья, у него жена, детей нет правда, но так и проще. Ему не нужна баба из прошлого, которая предала его, пока он валялся в госпитале, находясь на краю жизни и смерти. – Отдай рисунки и уходим. А ты, Барсик,– прохрипел он, повернувшись к своему главному врагу, которого теперь ненавидел не только профессионально, – я ведь все равно тебя возьму, это лишь дело времени. И отправлю к брату надолго. Не того ты выбрала, красавица, в спутники.

– Это тебя не касается, боец,– выплюнула Светка, сжимая кулачки. Она его ненавидит? Интересно, за что? За то, что исковеркала ему жизнь, или за то, что он любил ее до умопомрачения. – Ты не знаешь ничего, чтобы осуждать меня. На себя посмотри, полкан.

Она совсем не изменилась, только уголки губ немного опустились и переносицу пересекла неглубокая морщинка. Она такая же, но не его. И от этого так больно и обидно. И говорит так же, как счастливый соперник, с теми же интонациями.

– Удачи, полкан. Так мы можем идти, или ты лишишь ребенка праздника? – ухмыльнулся бандит, по-хозяйски придерживая за талию женщину, за которую Василий готов был сдохнуть. Та вылазка должна была стать последней, он хотел подзаработать на свадьбу и самое ошеломительное обручальное кольцо, достойное Светки. Его Светки, которую теперь обнимает другой. Он вспомнил полученное письмо, как читал его сидя в палатке, спрятанной в горах. Он все помнил. Даже предательские, жгущие щеки, позорные слезы. Помнил, как решил, что сдохнет в этих чертовых горах, потому что жить не видел смысла. Не смог. Его спасли, мать его. Для того чтобы сейчас он смотрел, как бандит, которых он всю свою жизнь ловит, торопливо уводит его Светку. Им надо успеть, чтобы их сын смог гордиться выставкой, организованной скорее всего на грязные деньги братьев Беросовых.

 Нет, он так и не смог ее разлюбить, хотя убеждал себя в этом все восемь лет, обнимая красавицу жену. Дочь генерала, за которую его сосватала мать.

*****

Сколько раз я представляла себе эту встречу? Миллион. Миллиард, бессчетное количество минут, выдранных из сна, души, мозга, болезненными ошметками. А вышло так по-идиотски. И Егоров снова исчез, напоследок окатив меня волной ледяного презрения. А я, как зачарованная смотрела на его правую руку, на безымянном пальце которой блестел тонкий золотой ободок. Женат. Чертова дура, а чего я хотела? Конечно он не одинок. Ведь бросил же он меня ради тепленького местечка под солнцем. Не задумываясь ни на минуту отказался от своих клятв. Грош цена его обещаниям. И мне – грош цена. Потому что я не могу заставить себя его ненавидеть.

– Кто ты? – в голосе Тагира, точнее в его шепчущем рыке не что иное, как угроза. И пальцы, которыми он ухватил меня за подбородок, сжаты слишком сильно. Так что у меня ломит весь череп. Кажется еще немного, и он просто раздавит мою бестолковую башку, как грецкий орех.– Шпионка? Тогда, какого черта произошло там? Ты же пришла за моей головой, не так ли? Почему не отдала меня своим псинам? Кто ты, мать твою. Дура или тварь?

– Тагир Ромуальдович, я не понимаю… – промямлила, чувствуя, как ослабевает захват. Но боль так и осталась, только теперь болела душа, а это гораздо страшнее. И слезу, стекающие на огромную лапищу начальника, позорно – предательские, жгли глаза.– хотя, вы правы, я дура. Дура, что поперлась к вам. Не подумав о сыне, не поняв тупой башкой, что все, что вы делаете – просто преступление. Я дура. Полная. А по отношению к моему сыну еще и тварь. Он там сейчас один, расстроенный. А я выслушиваю ваш параноидальный бред, вместо того, чтобы бежать к нему.

– Ты знаешь, что сейчас сделала? – прошептал он, обжигая дыханием моё ухо. Со стороны мы наверное казались влюбленной парочкой, но ноги мои ослабли от страха, от чувства безысходности и понимания собственной ничтожности.– Отыграла мне лет десять жизни у ментов. Я только не понимаю – зачем, если вы с полканом такие друзья, только что взасос не целовались. – Если бы я не видела, что этот зверь в бешенстве, то подумала бы, что он ревнует. Господи, ну у меня и фантазии.– Говори, сука, что за игры вы играете?

– Я его ненавижу,– по слогам, тихо проговорила я, и так легко это прозвучало. Так обыденно, что самой стало страшно. – И вас тоже. Вы чуть не сломали мою жизнь. Я не навязывалась выполнять чертово поручение. Это вы пришли ко мне, помните? И Васька мой сейчас несчастен. Его бестолковая мать объясняется с человеком, который чуть не оставил его совсем одного на этом свете, вместо того, чтобы спасать его первую выставку. Оправдывается в том, в чем не виновата.

Господи, что я несу. Что там ломать то? Все и так выжжено, выломано. И если бы не Васька, я бы давно уже не жила. И звериные глаза моего шефа, глядящие с хищным интересом, словно читающие мою душу, меня уже не пугают.

– Поехали. Еще успеем,– властный приказ меня приводит в чувство.– У твоего сына будет самая лучшая выставка, и не одна. Светик – пистолетик. Слишком красиво ты вошла в мою грешную жизнь. Через чур. Но, если ты мне соврала…

– Я сказала правду,– твердо ответила, думая о том, что я не умею входить красиво, скорее мои телодвижения похожи на заводной танец чита – дрита.– Просто перепутала пакеты.

Вот у меня все так просто: выбрала не того мужчину, устроилась на работу к монстру, перепутала пакеты. Вся моя жизнь череда нелепостей. А он, тот кто мне был так нужен все эти годы, снова ушел, презирая меня за то, в чем я не виновата.

 Я нервно хихикнула, когда Тагир запихнул меня в машину, как плюшевую игрушку, подтолкнул под ягодицы, слишком нахально, слишком надолго задержавшись ладонями. Выдохнул шумно, и струна напряжения в моей груди оборвалась. Я просто обвалилась на сиденье, свернулась калачиком и почувствовала, как слипаются мои глаза.

– У тебя ведро дома есть металлическое? – услышала, словно сквозь вату.

– А пластмассовое не подойдет? – спросила глупо.

– Нет, заедем в магазин после выставки,– хмыкнул Тагир, глядя на меня в зеркальце заднего вида. Странный, ведро ему зачем? Неужели топить меня будет? Так пластмассовое удобнее – шире. Или для пыток каких? С него станется.

– У меня есть бак двадцатилитровый, я в нем целиком почти умещаюсь. Так что не стоит тратиться,– вякнула я,– а больно будет?

– Я подозревал, что ты дура. Только дура же может связаться с ментовским полканом. Но чтоб настолько – заржал этот мерзавец так, что у джипа аж рессоры скрипнули.– Сожжешь в баке бумаги, когда вернешься домой. Мне за них десятка корячится, и совсем не зеленью. Поняла? После, приглашаю в ресторан. Напьемся, Светик – пистолетик.

 Я кивнула, мне тоже нужна была передышка. Джип мчался по улицам, как бешеный, сопровождаемый недовольными звуками клаксонов. Несчастные водители соседних машин шарахались в стороны, избегая столкновения, а Тагиру было хоть бы хны. Он улыбался, и от этого его лицо стало мягче. Красивый мужик, уверенный в себе. Но не мой. Черт, я все еще люблю того, другого. Чертова полкана с глазами цвета стали, едва доходящего мне до плеча. Я так и не смогла его возненавидеть, как ни старалась.

– Мы торопимся на тот свет? – спросила спокойно, очень надеясь, что голос не дрожит.– Тагир Ромуальдович, еще раз напоминаю, у меня сын.