Loe raamatut: «Толстушка (НЕ)игрушка»

Глава 1

 
Мы танцуем Буги-вуги, поворачиваясь в круге
И в ладоши звонко хлопаем вот так
 

– То есть вот с этим вы пришли устраиваться в наш коллектив?

Ну в принципе мужика можно понять. Судя по тому, как он протирает платочком вспотевшую лысину, я не первая сегодня пришла по объявлению гласящему «Коллектив Шоу толстушек „Трехдюймовочка“ набирает творческих дам корпулентного размера. От вас, умение двигаться и артистический талант. Кастинг состоится…» Ну и там дальше адрес с телефоном. И фотка была, на которой десять шикарных дам примерно моего размера, в красивых позах и костюмах пляшут Канкан.

И судя по дергающемуся кадыку дяденьки, я его поразила больше всех соискательниц на место.

– Фима, это катастрофа, – хмыкнул другой член жюри. Судя по костюму и веселому прищуру, спонсор этого адского вертепа. – Еще одно выступление, и я пропущу сделку века, потому что сдохну в корчах прямо на этом стуле. Денег на это я не дам, уж извини. Буги-вуги, надо же. Да этим «крошкам» не нужны костюмы, на которые ты клянчишь у меня денег. Они и без них похожи на Хаги Ваги забытого на лавке в парке. В общем, выгребай тут сам, а у меня…

– Роза Соломоновна откусит мне голову, – простонал несчастный Фима. И посмотрел на меня налитыми кровью глазами.

– Это твои проблемы, – хмыкнул красавчик и ушел.

– Ну хоть техничкой меня возьмите, – уныло вздохнула я. Это был мой последний шанс. Если честно, мне страшно нужна эта работа. Просто до зарезу. Если и здесь меня турнут, то ложись и помирай. Квартиру оплатить будет нечем, веселого праздника у сестрицы не получится, мама сживет меня со свету. Так что да, лучше лечь прямо вот тут на сцене и сдохнуть. – Я гладить могу, и подай-принеси. Ну пожалуйста.

– У нас очень дорогие костюмы, – всхлипнул плешивый вершитель судеб.

– У вас их вообще не будет, потому что спонсор ваш только недавно послал вас на…

– Вон пошла! – взвизгнул плешивый. Я сделала шаг, пытаясь сорваться в бодрый галоп, запнулась за провод, которого, клянусь, тут не было мгновение назад, свалилась на карачки, содрала ладони и…

– Ефим Сролович, – выскочила откуда ни возьмись полная красотка вся в перьях и блестках. Я аж залюбовалась и раззавидовалась, с какой легкостью эта пышная мадам подскочила к несчастному дядьке. Залюбовалась настолько, что даже отчество Фимы на меня не произвело нужного эффекта. – У нас катастрофа.

– Она у нас уже полгода как. Одна забеременела, другая похудела, третья вообще в модели подалась, прости господи. Убей меня насовсем, Дуся, – хныкнул несчастный руководитель шоу толстушек, сам больше похожий на мумию дождевого червя.

– Мишка не явилась, – выпалила красотка со старинным именем. Или это псевдоним у нее? – Заболела, говорит. Слушайте, у нас сегодня корпорат в «Стране игрушек». Если мы его прос… профукаем, Розенкранциха…

– Откусит мне голову. И не смей называть Розочку этой поганой кличкой, – заозирался по сторонам Ефим Сролович. Мне аж интересно стала, что там за Розочка такая.

– Короче, без медведя нам хана. Это гвоздь программы, – вбила последний гвоздь в крышку Фиминого гроба Дуся. Я попыталась подняться как раз в этот момент. Но у меня руки разъехались в разные стороны, и я с грохотом обрушилась на бревенчатый танцпол.

– Эй, ты там! – позвал Ефим Сролович меня. Меня? Да нет, наверное. Да точно нет. Ну он прав вообще-то. Ну какая из меня танцовщица? Я ноги ломаю на ровном месте. И работница из меня… Я тут и оказалась потому. Что слишком доверчива и неуклюжа.

Меня обманывают все кому не лень, за что я постоянно получаю звездюлин от «любящей» мамы и младшей сестренки. Я работала кассиршей в магазине, но каждый день, к концу смены, у меня случалась недостача. Хотя, я клянусь, что ни копейки не брала. Работала курьером, доставщиком пиццы, оранжировщицей, даже рубщицей мяса на рынке. Ой. Рубщицей было хуже всего. Меня выгнали, за то что я сломала пень и топор. А я случайно вообще, и… – Ты. На сцене. Я к тебе обращаюсь.

– Да, – сдавленно простонала я, наконец собравшись в кучу. – А что?

– Ты на роликах ездить умеешь? – нахмурился администратор шоу.

– Как боженька, – бодро соврала я. Ну, лет десять назад моей подружке Зинке родители купили роликовые коньки. Вот именно тогда я поняла, что это не мое. Нет, не в тот момент, когда эти адские приспособления Зинке подарили, дня через два. Когда я пробила ограждение на набережной своим пухлым уже тогда телом. – Даже трюки могу.

– Дай ей костюм. На безрыбье и рак омар. В конце концов сыграть медведя сможет даже бегемот, – снова промокнул лысину Ефим Сролович. Так, подождите. Медведя? Это как? Какой костюм? – И, Дуся, я тебя умоляю, объясни все нашей новой звездочке. Прошу. Не накосячьте, как на молококомбинате «Коровка», когда вы чуть не сварили в чане с молоком его директора. Если вы сломаете руку Громову, то нам тогда точно хана. Точно. Хозяин «Страны игрушек» уничтожит нас щелчком пальцев. И за этой следи. Она мне доверия не внушает, – кивнул мой новый шеф в мою сторону.

– Да чего там случиться то может? – беспечно рукой махнула красотка в перьях. Эх, знала бы она… – Медведь на роликах. Роль плевая. Тебя как зовут то?

– Фиона, – выдохнула я, стараясь не смотреть в глаза новой знакомой. Ну да, папа у меня был оригинал. Мама рассказывала, что когда я родилась, он сказал, что мне только зеленого цвета лица не хватает, а так сходство полное с невестой Шрека в огрячьем обличии. Эх…

– Не псевдоним. Мы тут сами придумываем нашим девочкам сценические имена. Не надо отсебятины, – простонал плешивый Фима.

– Так это имя мое. Фиона Петровна Снегирева.

– О, боже. Я пожалею. Я чувствую это своим старым задом. Я сдохну в муках, прям вот к гадалке не ходи. Чего смотрите? Не стойте ногами. Идите оформляйтесь и на выезд. Цыгель.

Глава 2

О, бедный Ди Каприо. Привет тебе из медведя.

В медведе было душно. Точнее не так. В медведе было ДУШНО, пыльно, воняло прелью, чужими духами и еще чем-то, о чем я старалась не думать.

Одно успокаивало, герою Ди Каприо было еще омерзительнее, когда он ночевал в туше дохлого гризли, прости господи. Хотя… Костюмчик, подогнанный мне Ефимом Сроловичем с такой сладкой улыбкой на устах, что в радиусе полутора километров у всех точно скисло молоко, наверняка был задействован в съемках какого-нибудь фильма ужасов. Она морда на медвежьей маске, с отчего-то нарисованной на ней алой улыбкой, чего стоила.

– Да не переживай, – подбодрила меня Дуся, помогавшая мне приладить голову. – Работа плевая. В первый раз только немного страшно. Потом даже весело. И Фимоза не бойся. Он, конечно, тот еще жук, но работать с ним нормально.

– Ыыыыыы, Фимоз, прикольное погоняло, – дебильно прорычала я. Что весело, то весело, а учитывая, что роликовые коньки малы мне размера на два, так еще и убийственно радостно. Не жук он, а жлоб этот Сролович. Коньки детские купил, старый скряга. – Выкатишься на сцену, распрямишь лапы. А дальше хоровод сам все сделает.

– Какой хоровод? – икнула я, даже примерно не представляя, как я выкачусь на чертову сцену.

– Цыганский. Номер так и называется. Ну с богом.

– Погоди, я…

– Не переживай, девочки тебя поймают, – подбодрила меня Дуся, и мне стало еще страшнее, когда она подняла меня за шкирку, поставила на слушающиеся меня ноги и подтолкнула в спину. Я поехала по чуть наклонному выходу на свою «артистическую плаху», зажмурилась, со всей силы треснулась об не открывшуюся дверь.

Никогда не верьте тем, кто должен вас поймать. Надеяться можно только на себя. Исключительно на себя.

Я выкатилась на залитую светом маленькую сцену, ревя и рыча, как невыспавшийся шатун. Скорость, с которой я пронеслась по совсем уж крошечному пятачку, где красиво развеваясь цветастыми платьями и гремя монистами, трясли плечами шикарные пышнотелые «цыганки», я развила как среднестатистический болид. Расставив в стороны когтистые лапы, я попыталась ухватиться за развалившийся в мгновение ока, хоровод.

– Аууууууу, – заорала я и взмыла в воздух. Расщеперилась как ужасная огромная кровожадная летучая мышь.

– Лови ее, – обреченно крикнул кто-то из хоровода. К сожалению я не со всеми успела перезнакомиться, слишком мало времени у меня для этого было, потому не смогла по голосу определить бедолагу, не способную предотвратить катастрофу.

«Я сдохну молодой. Сверну шею прямо в медвежью башку. И когда ее с меня снимут…» – успели пронестись в моей голове мысли вместе с кадрами моей короткой и бестолковой жизни.

Короче. Полет оказался недолгим.

– Ыыыых, – крякнула я, грохнувшись на богато обставленный стол, который с громким треском переломился прямо по центру. Я дернулась и провалилась куда-то вниз. Наверное в ад. Прямо на кого-то громко ругающегося неприличными словами. Наверняка на главного демона преисподней. С моим то везеньем.

– Вот это был крутяк, – прозвенел прямо возле моего уха восторженный детский голосок. – Па, зря я не хотела с тобой идти на эту нафталиновую вечеринку. Шоу бомба. Па…

– Может быть вы все таки с меня слезете? – пропыхтел прямо под моим измученным тельцем шикарный бас.

– Я бы с радостью, но, кажется… Это… Ну, мой ролик застрял в вашем столе. Точнее в его обломках.

– А у медведя трусы с котятами, – хихикнуло дитя тьмы, где-то в пространстве. – Папа, я знаю, что хочу на днюху.

А я знала, что хотела прямо сейчас. Сдохнуть. Провалиться еще ниже глубин ада. Теперь меня точно уволят. Снова. Мама снова будет смотреть на меня, как на ошибку природы. Черт… Сролович меня четвертует, а потом сложит остатки в эту тупую медвежью харю и захоронит на мусорном полигоне.

– Шоу «Трехдюймовочки» – мы несем радость и позитив, – тупо вякнула я, наконец содрав со своей головы медвежью, как раз в тот момент, когда мои коллеги попытались меня поднять всем цыганским хороводом. Жаль Ай-не-не не спели. Было бы еще праздничнее. – А меня Фиона зовут. Скажите пожалуйста, господин Громов же еще не приехал, надеюсь? – спросила я у шикарного мужика, развалившегося на полу. Среди живописно разбросанных бананов и икорниц. А банан, кокетливо упавший между ног красавца смотрится весьма задорно. Боже. Я дура, меня сейчас будут убивать, а я думаю не пойми о чем. – Не хотелось бы, чтобы этот мистер твистер…

Вокруг бушевало буйство цыганских костюмов, работниц бухгалтерии, судя по прическами, и прочих сочувствующих. А этот слишком красивый хмырь прожигал меня яростным взглядом, от которого мне стало еще жарче. Молча прожигал. Или у него от стресса немота случилась?

– Боже. Замолчи. Умоляю, – словно из-под земли возник Фима, дернул меня за… Черт, за трусы. – Ползи за кулисы. Просто молча отползай.

– На карачках что ли?

– А ты можешь на роликах? – ехидно плюнул ядом начальник. – Ползи, а то я тебя прямо тут…

– Уволите?

– Убью, – прошипел Фима. И вот знаете, я ему сразу поверила. – И порчу костюма на тебя повешу. И порчу наведу. Прокляну.

Пффф, напугал. Да я давно проклята. Еще при рождении, кажется.

– Да ладно тебе. Я костюм зашью, делов то. А мистер Большая шишка поди еще не прибыл. Ему эти наши танцы до одного места. Ща приедет к концу вакханалии, вручит работникам вазы памятные, и даже и не узнает про небольшой инцидентик. А этот бедолага… – кивнула я на контуженого мной красавчика, – отойдет. Ну Фимоз Сролович. Ну…

– Дура, это Громов. Сам Громов, – взвыл мой, теперь уже точно, бывший начальник. Даже на Фимоза внимания не обратил. Боже, какая я дура. Дурила, просто. Мама то уж оторвется. Прямо представляю «Ты такая бездарная, что даже не смогла косолапым по сцене поскакать. Жопа как чемодан, а ума, что у рыбки». Так она и скажет, точно говорю. Я даже медведя на велосипеде не смогла изобразить. Бездарность я, права мамуля. О, черт… Я встала на карачки и бодро поползла к сцене.

– Папочка, папа, ну папочка… – я наконец увидела обладательницу звонкого голоска. Крошечная девочка, одетая в принцессное платье, тяжелые ботинки похожие на мотоциклетные и кожаный авиа шлем из-под которого мелким бесом вились кучеряшки, трясла поверженного Биг-босса, и показывала пальчиком в мою сторону. Прав Сролыч, хана нам. Я от чего-то сразу поняла, что эта девочка страшнее торнадо. – Пап, ты понял да? Понял, что я хочу в подарок? Ты обещал, все что угодно. Если я буду послушной и не стану творить хулиганства. Заметь, сегодня не я виновата. Если бы я стол взорвала, было бы эпичнее, ты же знаешь. Так что?

– Хорошо, дочь. Дай мне только немного прийти в себя, – простонал чертов БигБосс. Ох, и голос у него. Такой голос.

Я активнее заработала конечностями в направлении закулисья, чувствуя рваным медвежьим задом тяжелый взгляд хозяина игрушечного королевства.

Глава 3

Магнитофон, кинокамера, портсигар, куртка замшевая… Три…

– Костюм медведя служил нашему шоу уже… Много лет. С самого его основания, – воздел руки к потолку Фима. Платочек он даже и не стал с лысины убирать.

– Со дня основания костюма? – черт, ну зачем я включила филолога сейчас? Много мне дал диплом этот чертов? Ничего, кроме потерянного времени и постоянного выхватывания чужих орфографических ошибок в соцсетях. И я держу себя в руках постоянно, чтобы не указать на чертовы ошибки, потому что где-то прочла, что граммарнаци становятся люди неудовлетворенные жизнью.

– Шоу. ШОУУУ, – взвыл великий шоумен. – Роликовые коньки, фингал под глазом у нашей примы Розалии, вывих пальцев у девочек из хоровода, порча цыганских костюмов, срыв представления, которое уже было оплачено. Ты кто? Ты диверсантка? Кто тебя подослал? О, это наверное Лелик, администратор наших конкурентов? Признавайся, ты на «Пампонейру» работаешь?

– Ты мне еще лампу в лицо включи, – буркнула я. Если честно у меня уже голова начала кружится от хаотичных перемещения Сроловича. – Я же объяснила уже, просто так звезды сошлись. Вот если бы ты мне дал партию в балете, ничего бы не было, а медведь…

– В балете? А ничего, что там надо хотя бы элементарно было отрепетировать? Ты, исчадье. Но даже это все мелочи. Ты понимаешь, что ты чуть не убила хозяина «Страны игрушек»? Ты это понимаешь? Завтра во всех новостях будет репортаж о том, что наше шоу опасно для здоровья. Ты понимаешь, что у Громова ухо сломано? Как ты умудрилась то? Не ногу. Не руку, черт с ним, не нос, не мизинчик на ноге миллиардера. Ухо? – простонал Фима, и без сил опустился на диван, стоящий у стены.

– Я же нечаянно. Просто ролики мне малы были. И я не видела ничего в этой маске. И, если уж совсем быть честной… Не увольняйте меня, пожалуйста. Я учусь быстро. И послушная я. Все буду делать, что прикажете. И…

– За нечаянно, бьют отчаянно. Розочка убьет сначала меня, – вздохнул начальник, и мне его стало жаль. – тебя она растерзает с удовольствием. Не надейся, что она израсходует силы на мое аутодафе. Я только ради этого тебя оставлю в шоу.

Я вышла из кабинета Фимоза довольная как слон. Черт, главное, чтобы он не умел моим мысли читать. А то в следующий раз придумают какой-нибудь номер со слонами на тумбах, или еще чего похлеще.

– Ну что? Уволил? – выскочила мне навстречу Дуся.

– Нет, велел у тебя взять пачку балетную, пуанты и перо на голову. Сказал, что я буду массовкой, – радостно хмыкнула я. – Это, слушай. Девочки на меня сильно злятся?

– Нет. Было даже весело. Ты еще ничего. Наша Розалия, когда первый раз на сцену вышла, ее проломила. И вся труппа провалилась под пол, прямо на свадьбе владельца алюминиевого завода. На следующем корпорате мы выступали как стадо каторжан. Все с травмами. Огонь, короче. А Розочка наша теперь жена того владельца. Ну, седьмая, вроде, по счету. Он в нее прям на шестой свадьбе и влюбился, когда выковыривал из-под завалов. Так что, глядишь этот игрушечный король тебя замуж позовет, – хохотнула Дуся.

– Это вряд ли, – хмыкнула я, вспомнив поверженного мной титана. Он на меня и не посмотрит. Не с моим везением. – Да и женат он наверняка. У него же дочка. Так что не фантазируй. Давай уже делом займемся.

Пачку балетную я получила, напилась чаю с тортом с цыганским хороводом и довольная пошла домой, хвастаться маме своими успехами. Только к Зинке сначала заскочить надо. Она то меня в пачке не видела еще.

Ой, солнце на улице какое было шикарное. Я вышла на крыльцо студии, где расположился Шоу Балет «Трехдюймовочки», вдохнула пыльный городской воздух, уже пахнущий весной. Ослепла от яркого солнечного света. Сделала шаг вперед, промахнулась мимо ступеньки и…

– Вы определенно решили меня добить, – прогрохотал прямо над моей головой уже слышанный мной совсем недавно бас. Черт, он наверное явился сюда, чтобы уничтожить меня и наш балет в целом. Фиму удар хватит, у меня отнимут пачку и подарят… Водокачку. Дадут мне пендаля под мой чемоданообразный зад, не ходи к гадалке.

– А вы не путайтесь под ногами, – буркнула я. Хотя, он прав, конечно. Это у меня сегодня день такой. У меня все дни такие. Один раз повезло и то… Я уставилась на балетную пачку, валяющуюся в луже у изножия лестницы, вздохнула. Представила физиономию Сроловича, когда я завтра наряжусь в грязный сценический костюм, потому что стирать красотищу нельзя. А в химчистку я тупо не успею, и поняла, что долго в шоу «Трехдюймовочки» никто меня терпеть не станет. А еще я поняла, что не валяюсь в грязи, как хавронья, возле испорченной балетной пачки, а болтаюсь в чужих руках, как игрушечный слон. В сильных мужских руках.

– Что вы себе позволяете? – рявкнула я, задергавшись в чертовом захвате мужика, у которого, как я все таки успела рассмотреть, ухо перевязано, или залеплено чем-то. О, черт… Не врал значит Фимоз.

– Я подумал, что если вас не поймаю, то вы сломаете себе шею, – хмыкнул проклятый мерзавец. И так на меня посмотрел ехидно и зло, что мне захотелось сломать шею.

– Пустите.

– Да пожалуйста, – снова ухмыльнулся этот коварный тип гражданской наружности. – Я, кстати, пришел, чтобы…

– Чтобы меня стереть с лица земли? Чтобы унизить и втоптать в грязь? Чего еще можно ожидать от такого как вы? Давайте, куда уж еще хуже то? Пачку вон из-за вас испортила. Фима меня грохнет за нее. Меня все равно из шоу вышибут, я привыкла. А вы сидите там в своих замках поднебесных, и только и думаете, как жизнь людям испортить и без того задрипанную. Идите, начальник мой как раз еще не ушел.

– Вообще-то, я пришел к вам, – поморщился как от зубной боли чертов чебурахнутый на одно ухо олигарх.

– Ко мне?

– Уже сомневаюсь, что не зря приехал. Голос у вас… Черт как циркулярка. – Правда, а друзья мои говорят, что у меня прекрасный дискант, – я как раз согнулась в это время, чтобы поднять испорченное балетное платьишко. Он что? Он на мой зад пялится? Хотя, что он там не видел то? Я сегодня всей его компании показала свои трусы. Но каков наглец, а?

– Они вам льстят. Меня утомила светская беседа. Идите в машину, я вас подвезу. Пока вы еще что-то не уничтожили в этом несчастном городе. Медведь на роликах, слишком разрушительная сила для нашего мегаполиса.

– Подвезу? Это так теперь называется? Раньше похищением это было, группой лиц. А если не пойду?

– Тогда… Вон в той машине сидят ребята из моей охраны. Они втроем могут скопытить быка ударом в лоб. Я ясно изъясняюсь? – ухмыльнулся этот нахальный гад.

– А я буду орать.

– Да сколько угодно. Я все равно на одно ухо глух, благодаря вам. А связываться с моими парнями вряд ли кто решится. Ну что, попробуем, или…?

Глава 4

Невеста будет сопротивляться, брыкаться, даже кусаться… Звать милицию, кричать: «Я буду жаловаться в обком!» Но вы не обращайте внимания, это старинный красивый обычай.

(С) «Кавказская пленница»

Конечно я выбрала «или». Очень уж мне не нравится, когда меня насильно пытаются принудить сделать что-то, что претит моему воспитанию и желанию.

А еще мама мне все время говорила, что нельзя садиться в машины к незнакомцам. Тем более к таким, как этот хлыщ. Наглым, самоуверенным, злым.

Кстати, за всю мою жизнь, это первый случай, когда меня пригласили сесть в машину незнакомые мужчины. Даже приятно местами, черт меня возьми.

– Восхитительно, – хмыкнул Громов, глядя на валяющегося в пыли амбала охранника. Быка они бьют кулаком, надо же. Какой им бык там, господи? Я дядю Колю, рубщика мяса вот так стреножила, когда он ко мне решил подкатить некуртуазно. А дядя Коля вам не этот дохлик. Там мышц двести кг и мозг величиной с орех. Жуткая смесь достоинств. Громов сделал жест ладонью, приказывая еще двум своим бодигардам остановиться и посмотрел на меня без злого своего ехидства, даже с интересом, как мне показалось. – Этот парень, между прочим, чемпион по боям без правил.

– А я говорила, что у меня удар левой неконтролируемый, – вякнула я. А ведь и вправду предупредила. Но кто бы меня услышал. Все мужики слишком верят в свою непогрешимость и недюжинную силу. Особенно вот такие тестостероновые мачо. – Слушайте, что вам от меня надо? Я извинилась. Денег у меня нет, чтобы возместить вам ущерб. Красотой тоже не блещу, ну вы понимаете. Могу вам проверять отчеты ваши на предмет орфографических ошибок. Но это единственная моя добродетель. Черт, и пачку я испортила. Послушайте…

– Ты мне подходишь, – прищурился Громов, уперевшись взглядом в мою переносицу. – У меня к тебе есть предложение.

– Замуж не пойду. Мы слишком мало знакомы, – хмыкнула я по-идиотски. Я когда в стрессе, меня всегда пробивает на идиотизм. Мама называет это мое состояние «словесным поносом». Миллиардер поморщился, дернул щекой, но мужественно сдержался.

– Это моя визитка. Станет интересно, позвони. Там сзади сумма твоего гонорара за месяц, если вдруг решишься. Пачку получишь завтра утром. Такую же. И еще, предложение ограничено. Я уже почти передумал.

– Чего хоть делать то нужно? – ну да, я посмотрела на оборотную сторону визитки сразу. И, честно говоря, с трудом сдержалась, чтобы не придержать челюсть руками. Сумма написанная на дорогом картоне, показалась мне космической. Мне даже не придется оплачивать найм квартиры, я смогу ее просто купить. – Если киллером, то я…

Громов молча пошел к машине. Спина прямая, словно палку проглотил. Но судя по его подрагивающим плечам, он вот прямо сейчас готов был пуститься в бодрый аллюр. Передумал, как пить дать. Ну почему я такая дура? За что, боженька, ты меня наделил фигурой паровоза, а умения принимать молниеносно правильные решения не дал?

– У моей дочери есть все, что душа пожелает – сказал странный контуженый миллиардер, остановившись у машины. – Почти все.

– Я очень рада за нее, – сказала я совсем откровенно. Не сомневаюсь даже, что малышка этого мужика очень счастливый ребенок.

– У нее скоро день рождения, – продолжил одноухий, задумчиво и, как мне показалось, с легкой грустью.

– Да. Дети растут. Поздравляю, – все еще не понимая, к чему клонит Громов, улыбнулась я. – А, так вы хотите нанять наше шоу для организации праздника? Так это не ко мне. Это к Сролычу, он…

– Нет. Вашим шоу я сыт по горло. И вами. Но… Моя дочь хочет вас, – хмыкнул миллиардер.

– В смысле? Как это? Вы что? Вы совсем что ли? – тут даже у меня пропал запас красноречия. Как же я сразу не догадалась. Он ненормальный. Вот только понять бы, с рождения, или это мое падение сыграло такую катастрофическую роль в съезде крыши у этого зажравшегося хмыря.

– Моя дочь хочет в подарок живую куклу. И выбрала она вас, – не поведя бровью выдал очумевший от собственной значимости одноухий чебурашка. Вот сейчас у меня челюсть отвисла, по ощущениям до земли.

– Ну вы и… То есть вот эта сумма за мою жизнь и душу? Дороговато вы меня оценили. Или это прайс такой? Значит вы хотите купить живого человека, как игрушку для дочери? У меня просто нет слов. Вы совсем уже потеряли связь с реальностью? Богом себя почувствовали? Так я вас разочарую. Вы не можете с крошечной девочкой совладать, куда вам до небожителя, – сквозь зубы процедила я. Черт, я так уженно себя не чувствовала уже… Да никогда. Даже мама моя ни разу в жизни не смогла вот так, щелчком пальцев, меня окунуть головой в помои. И я даже не понимаю, что меня так поразило. То, что меня не считают за человека. Или то, что этот оборзевший в край мужик смотрит на меня, как на товар. – Вам бы стоило объяснить дочери, что нельзя играть в живых людей. А то, глядишь, лет через десять, она вас продаст, как секонд хенд. И, знаете что, мне вас жалко. Мне. Вас.

Я выудила из лужи распухшую от грязиной воды пачку, и заковыляла по тротуару. Куда… Да фиг знает куда. Куда глаза глядят, лишь бы подальше от поганца Громова, прожигающего меня взглядом, который я просто физически ощущала спиной. Визитку его я куда дела? Надо было в лицо ему ее бросить. Теперь уже глупо возвращаться, чтобы это сделать.

Пачка еще эта балетная, отяжелела от воды, и с нее текут грязные капли прямо на асфальт. Или это мои слезы? Интересно, если костюмчик балетный постирать, он испортится или нет?

Домой идти не хочется, к Зинке…?

Я вздрогнула от звонка мобильника в моей сумочке. Вздохнула. Глянула на дисплей. Еще раз вздохнула.

– Алло, дочь, ты где шляешься. Срочно иди домой, у нас тут…

– ЧП? – уныло спросила я. У нас каждый день именно чрезвычайные ситуации. Значит планам моим провести вечер с подругой не сбыться. Я снова буду разгребать проблемы родных. Как всегда. А потом слушать, какая я никчемная. Пить чай, похожий на заваренный веник и мечтать, что когда-нибудь я все таки куплю гребаную квартиру.

Ну а что. У каждого свои мечты и проблемы. Вон у олигархов сумасшествие. А у филологов с дипломом… Эх.