И великие ошибаются

Ошибка Жуковского

Прочитав балладу Фридриха Шиллера «Рыцарь Тогенбург» в переводе Жуковского я остался неудовлетворённым. История показалась мне незавершённой. Начиналась она со слов Любимой рыцаря, в конце про её судьбу ни слова не сказано, словно её и не было. Неясно было, почему умер рыцарь, вполне довольный жизнью, наслаждающийся по утрам созерцанием любимой. Я решил найти подлинник и перевести балладу. Всё шло по – Жуковскому, оставались последние три сточки. Эти завершающие строчки показали, что я был прав. Шиллер мастерски закончил балладу, замкнув накрепко кольцо её главной идеи. Рыцарь умер, когда увидел, что жить дольше не зачем. Он много лет засыпал с мыслью, что утром снова увидит свою любимую. Когда увидел в окне её мёртвое лицо – жизнь для него потеряла смысл, тогда он умер. Всё логично. Немецкая пунктуальность соблюдена. Об этом сказано в трёх последних строчках.

Подстрочник:

он стал трупом,

Там сидя,

После того, как увидел в окне

Безмолвное ( мёртвоё) лицо.

Интуиция не подвела меня. Жуковский не понял смысл этих трёх строчек. Баллада осталась незавершённой. Переводчик сказал о смерти рыцаря, но не назвал её причину. Сравните переводы.

Мой перевод:

Рыцарь Тогенбург

«Рыцарь, любящей  сестрою,

Я согласна быть,

По – другому, став женою,

Не смогу любить.

Не грущу при расставанье,

Не спешу встречать,

Плачь, и глаз твоих страданье,

Не могу понять.»

Слушал молча, без проклятий,

Выпив боль до дна,

Крепко, сжав в своих объятьях,

Сел, на скакуна,

А потом, призвав дружину

Из Швейцарских мест,

Поскакал он в Палестину,

На груди был крест.

Совершил своей рукою

Много славных дел;

Налетали враги роем,

Был могуч и смел.

Страх при имени героя

В сердце мусульман,

Но, от боли нет покоя,

Горем сгорблен стан.

Год прошёл, и на мгновенье,

Не сумев уснуть,

Он решил без промедленья

Отправляться в путь.

Выгнув парус, ветер реет,

Вдаль корабль несёт,

Там её дыханье веет,

Край родимый ждёт.

Вот и замок, он в ворота

Бился и стучал,

Отворив, ему их, кто то,

Громко закричал:

«Той, которую ты ищешь,

Больше в замке нет,

Вчера стала она нищей -

Приняла обет».

Больше Тогенбург не видел

Ни коня, ни лат,

Дом отца возненавидел,

С ним всё, чем богат.

И теперь живёт безвестным,

Он в родных краях,

Одевавшийся прелестно,

В рясе, как монах.

В келье, спрятавшись от взглядов,

Для родных погиб,

Монастырь монахинь рядом,

Среди старых лип;

От рассвета до заката,

Лучший из мужчин,

Тайной думою объятый,

Там сидит один.

Вера в нём неугасима,

Сутки напролёт,

Смотрит на окно любимой,