Похитители дождя

© Ирина Фольц, 2023

ISBN 978-5-0051-0844-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

похитители дождей

***

Что же там, в темноте, творится с нашими душами? Мы все подобны деревьям: на поверхности, где чистый и прозрачный воздух, где каждый на виду у остальных, мы тянем ровный и гордый ствол вверх, стараясь внешне походить друг на друга. Но там, в другом мире, где всё скрыто от глаз под тёмным слоем земли, мы прорастаем своими корнями, своей душой, без ограничений и порицаний, криво и косо, как нам удобно. Впиваясь тонкими щупальцами так глубоко, что на полпути любой червяк собьётся с толку, не различая, где заканчивается одно дерево и начинается другое. Мыслями мы живём там, в кромешной тьме, где никто не в силах нас судить. Как можно судить о том, чего не видишь? То, чего наверняка не знаешь! И только иногда интуитивно узнаёшь себе подобного в щекочущем прикосновении мелких волосков, которые пушатся на подземных стеблях. Растут там, где очень глубоко, так глубоко, что на ощупь ты не отличаешь их от своих собственных. Родственные души – скажет праведник, и только грешник понимает – лишь одинаковые грехи приводят нас на общую дорогу, где нам суждено однажды пересечься.

Глава первая

Раскалённое солнце пекло мою кожу, это вызывало нервное раздражение. Вдыхая запах соленой воды, я всеми силами пыталась заглушить это чувство, но адреналин не позволял голосу в моей голове умолкнуть. В ней крутились обрывки каких-то фраз, мысли путались и смешивались с картинами из прошлого. Оказавшись в такой ситуации, моя голова и моё тело стали подавать первые признаки близкой и неминуемой агонии. Безысходность сложившегося положения сводила с ума, и голос в голове звучал как бред сумасшедшего. «Только не шевели губами», – я едва сдерживалась, чтобы не начать повторять это вслух. «Вдохни свежий воздух океана, это тебя успокоит», – твердил мой разум в перерывах, когда вихрь, круживший мои мысли, как осенние листья, немного сбавлял обороты. От этих заклинаний их с меньшей силой вертело и кидало по сторонам в моей черепной коробке. Вдох… – я задержала дыхание – медленно и очень тихо… выдох. «Закрой глаза, вспомни, как свежие брызги воды падают на твоё лицо, как ты медленно погружаешь тело под его холодный покров». Океан. Прохлада. Секунда – и мысли вновь вытолкнули меня из воды на раскалённый берег. И опять шелест человеческих голосов. Они угрожающе, как стервятники, кружили вокруг нас, словно выжидая, когда наступит момент полакомиться. Я их слышала! Они были здесь.

Пот капал с наших лиц, и желание поскорее убраться в тень, подальше от солнца, закипало на висках. Единственное, что я чувствовала кроме страха в этот момент, – это жажда. В горле стоял ком, который никак не удавалось проглотить. От этого я беззвучно задыхалась. Как во время забега на дальнюю дистанцию, ты бежишь, бежишь, вдруг резко остановившись, стараешься набрать в лёгкие воздух, но не можешь, дыхание сбилось и не даёт тебе разжать грудную клетку. Казалось, в эту минуту я испытывала то же самое чувство.

Затем жар стал накатывать волнами. Мысль о холодном океане не давала мне покоя. «Вот же он, в двух шагах от меня!» Мечты о нём были подобны мукам уставшего разума, что жаждет сна, так и моё тело жаждало сейчас этой прохлады.

От этих мыслей меня отвлекал только страх. Страх, что всё кончится трагедией. Я боялась за себя и за сестру, за мать и отца. Меньше чем в шаге от меня они были точно в таком же положении. Страх. Он был везде. В горячем воздухе и в нашем дыхании. На лице отца он читался так ясно, что я боялась смотреть на него. Оно было подобно сухому полену, которое вот-вот подкинут в костёр, и оно вспыхнет. А чем вспыхнет? Что это будет за эмоция? Что придёт на смену этому страху? Мне страшно, и я отворачиваюсь, чтобы не видеть это лицо.

Ещё полчаса назад его глаза искрились ненавистью, и эти искры долетали до людей, что подло нас удерживали. Они яростно бились об их одежду, обувь, угрожали, но не устрашали. Те люди знали, что этот огонь безвреден, он может искрить, но не способен разжечь пожар. Теперь же глаза отца излучали страх и покорность. «Может так выглядит само смирение? Не важно, я не хочу это видеть». И не я одна. Мать тоже старалась не смотреть на отца. Она сидела молча, потупив взгляд в пол и обхватив руками колени. Такая… отчуждённая, хотя с самого начала крепко сжимала мою руку. Потом её убрала, видимо понимая, что выдаёт себя конвульсивной дрожью тела. Но было поздно, я догадалась, что она всеми силами сдерживается, чтобы не дать волю слезам и тем самым не спровоцировать отца. Она давно на него давно на него не смотрела и оттого не знала, что его уже ничем нельзя подвигнуть к действиям. Гнева нет, есть только страх.

Хотя и ясно это понимая, сама я всё ещё опасалась любого изменения в поведении родителей, равно как и в поведении наших похитителей. Эти перемены могли привести к спасению или погибели, и состояние неизменности нравилось мне больше, хотя положение и требовало, наконец, какой-нибудь развязки. Долгое молчание нарушила Лиза, она не выдержала напора палящего солнца, которое выступало в эту минуту в роли нашего невольного палача, и шёпотом попросила у матери воды. Та подняла голову и посмотрела на неё умоляющим взглядом. Взгляд этот перехватил отец, и мышцы на его руках напряглись. Сердце его заныло от боли. Его пальцы потянулись к пуговицам на рубашке. Мать вздрогнула, поскольку не ясно отдавала себе отчёт в том, что опасности нет.

Отец снял рубашку и намотал на голову Лизе, тем самым хоть как-то спасая её от солнца.

– Потерпи немножко, – попросил он. – Скоро будет тебе вода, переговоры скоро закончатся. Не задавай пока что никаких вопросов. Мы все хотим пить! – тихо добавил он.

Его рубашка сильно пахла потом, и в любой другой ситуации Лиза бы её откинула прочь. Но в этот раз она не стала показывать свой характер и оставила всё как есть. И всё же удержаться от слёз ей не удалось. Укрывшись под рубашкой, она еле слышно всхлипывала. Тогда мать решилась её обнять, но Лиза не приняла её жеста и всем телом развернулась в обратном направлении.

Единственное, что мог сделать отец для самой любимой из дочек в такой ситуации – отдать ей последнее, что защищало его от беспощадного солнца. Моё лицо сморщилось от этой мысли, и я постаралась не думать об этом. Взор невольно устремился к океану. Ещё несколько часов назад он прохлаждал мою кожу в своих могучих объятиях, а сейчас за неё принялись раскалённые лучи солнца.

Вдруг вдалеке послышались шаги. Видимо, все мы ждали неминуемой погибели, потому что попросту игнорировали их, как бы отрицая неизбежность предстоящего разговора. Но они приближались, а вместе с ними усиливался наш страх, который медленно, в такт скрипу палубной доски, подкатывал к самому сердцу.

– С вами всё хорошо, Артур Бедросович? – большая тень нашего капитана накрыла лицо отца. Уверена, в эту секунду отец почувствовал облегчение и даже прохладу. Он медленно поднял на него невидящий взор, словно его мысли были где-то очень далеко. Настолько далеко, что со стороны казалось, он дремлет с открытыми глазами или находится в состоянии транса. Он не ответил на вопрос, а его взгляд соскользнул в бок.

– Не волнуйтесь вы так, – понимающе улыбнулся капитан. – Они не причинят вам зла, они хотят только корабль.

Тогда отец наконец-то понял, о чём идёт речь, и кивнул ему в ответ в знак согласия. Корабль его сейчас волновал меньше всего. В этот момент Лиза выглянула из-под рубашки и попыталась встать, решив, что всё уже закончилось, но капитан остановил её, жестом дав понять, что она должна вернуться на своё место.

– Ну и, разумеется, выкуп за всех четверых, – добавил он, казалось, спустя целую вечность. Отец, окончательно пришедший в себя, поднялся на ноги и встал перед ним во весь рост. Мы же с мамой после неудачной Лизиной попытки решили дожидаться окончания разговора сидя.

– Мистер Артур, – затараторил капитан, – вы же не хотите, чтобы вас опять били на глазах ваших детей? Не нужно больше агрессии. Прошу вас выслушать всё, что вам скажут, и действовать спокойно, без необдуманных поступков.

Хотя слова и были сказаны почти шёпотом, мы тоже их прекрасно расслышали, и отец это знал. Когда нас схватили, он начал было геройствовать, но пара хороших ударов в живот тут же свалила его на пол, где он ещё долгое время лежал, задыхаясь, чем очень напугал Лизу и маму. Я когда-то сама испытала такое. Кажется года три назад, когда мы бесились с Лизой, она случайно заехала мне коленом в область солнечного сплетения. Тогда я точно также задыхалась, как сегодня отец, и не могла сделать ни вздоха. Лиза уже забыла тот случай и теперь, когда то же произошло с отцом, бросилась к нему в истерике, думая, что он умирает, чем естественно подогрела испуг мамы. Интересно, что за меня в той ситуации она не переживала вообще, паникуя лишь из-за того, что её могут наказать. Представьте себе, после того, как я перестала задыхаться, она меня даже упрекнула, мол, эти отвратительные хрипы могли услышать родители. Надо заметить, мне тогда было почти не больно, и я знала, что меньше чем через минуту отец начнет нормально дышать. Тем более, продолжать его бить никто не собирался. Конечно, удар кулаком взрослого мужчины может быть больнее удара коленом девочки, но в тот момент я об этом не подумала и оставалась спокойной.

– Выкуп? – сухо переспросил отец. Он внял совету капитана и реагировал вполне спокойно.

– Да, денежный выкуп, – повторил капитан, и в этот момент морская волна сильно ударила в борт корабля, отчего судно ощутимо качнулось. В тот же миг вдали послышался шум приближающегося катера. Мне хотелось на него взглянуть, но для этого нужно было подняться, а я в тот момент боялась и пошевелится, одновременно испытывая отвращение к самой себе за свой страх.

– О какой сумме идёт речь? – уточнил отец и мельком скользнул взглядом в ту сторону, откуда доносился шум двигателя. Наверное, он на мгновение подумал, что это спешит помощь. Но в ту же секунду отбросил эту мысль как далёкую от реальности и вновь перевёл взгляд на капитана.

– О всей, – эти слова прозвучали громко и чётко, как приговор.

– О всей, что лежит у вас на счету, – уже мягче уточнил капитан, – таковы их условия. Прежде, чем продолжить, отец выдержал неестественно длинную для него паузу. Скорее всего, в это время он мысленно заставлял себя смириться с тем фактом, что условия придётся выполнить. Вполне возможно, он предполагал, что этим могло всё закончиться. И судя по тому, что пауза затянулась, исход был не так уж и печален. Думаю, в глубине души он радовался. Ведь по сравнению с тем, что происходило в кошмарных картинах, которые он – впрочем, как и мы – неоднократно себе представлял за время нашего плена, всё обстояло совсем не плохо.

– Кто доставит эти деньги? – нарушив наконец молчание, спросил он. Нам придётся вернуться в Москву, я не вожу всей суммы с собой!

– Это сделаю для вас я. С помощью небольших ежедневных электронных переводов и пароля от вашей банковской онлайн страницы сумма будет переведена на нужный счёт.

– Вы? – отец смерил капитана подозрительным взглядом, и на его губах скользнула легкая усмешка.

– У вас нет выбора, мистер Артур, – заметив её, отвечал капитан. – Этому разговору суждено закончиться или вашим согласием на их условиях, или…

Он не окончил фразы, но всем было понятно, что означала эта недосказанная часть.

– Я понимаю, о чём вы. Можете не продолжать, – спокойным голосом ответил отец и перевёл свой взгляд на нас. Мы, опустив головы, сидели тихо, не глядя на них. Так тихо, как будто нас и вовсе не существовало. Но всё же мы были здесь, в полуметре от него, как мышки, загнанные в норку, в ожидании, когда большой кот оставит их в покое. Чувствовалось, что отец колеблется с решением. Уверена, он не ожидал, что за его деньгами отправиться почти не знакомый человек, которого, по сути, не волнует судьба нашей семьи. Капитан тоже это чувствовал.

– Это опасные люди, – как будто бы нарочно торопил он отца. Было видно, что он хочет быстрее покончить с этим. – Не рассчитывайте, что они уступят или изменят свои условия. В этот момент шум мотора наконец подобрался вплотную к кораблю и заглох, а мелкая волна с разбега ударила в борт.

– Тогда будет так, как вы скажете, – произнёс отец уверенным тоном. – Что станет с нами, пока вы будете переводить деньги? Это долгий процесс, по условиям банка в таких переводах существует определённый дневной лимит, поэтому это может занять большое количество времени.

– Ну, за это не переживайте, я постараюсь всё сделать как можно быстрее. А что касается вас и вашей семьи, то ваш совместный отпуск на океанских просторах просто продлиться ещё на некоторое время. Вы и ваша семья будете находиться в полной безопасности, они это гарантируют. А об остальном я лично позабочусь.

– Я в этом не сомневаюсь, – уже с неприкрытой ненавистью в голосе произнёс отец.

– Не переживайте вы так из-за денег, – капитан произнёс это таким тоном, как будто речь шла о пустячной сумме. – Семья это главное! – он наклонился и хотел было погладить меня по голове, но отец резко оттолкнул его руку, прежде чем она успела меня коснуться.

– Уберите свои руки! Вы – лицемер и с ними за одно! – закричал отец. – Вам меня не обмануть! Не нужно из себя корчить доброго помощника.

– О, поверьте, мистер Артур, вы очень сильно ошибаетесь в своих выводах, – перебил его капитан, очень спокойно отреагировав на истерику отца.

– Лучше не ищите себе лишних проблем в моё отсутствие, – вполне серьёзно добавил он. – Думайте о своей семье, прежде чем что-то предпринимать.

В ответ на эти слова отец злобно уставился на него. Этот взгляд был похож на взгляд волка, попавшего в капкан. Лапа изранена, стальная ловушка удерживает её, не давая вцепиться в глотку врагу. И единственное что ему остаться – это злобно рычать. То же самое сейчас делал отец – он злобно рычал.

– Это вы нас сюда затащили! Вы знали, что мы здесь попадем в ловушку!

– Вы сами согласились изменить маршрут, – начал было оправдываться капитан, но, в конце концов, понял, что это бесполезно, и замолчал, позволив отцу продолжать свои обвинения. Это был жест доброй воли с его стороны. Капитан понимал, что после долгих часов унижения отцу нужно было высказаться, и лучше пусть он выместит злость на нём, чем его опять будут избивать за его горячность.

Обвинения сыпались градом, это были жалкие попытки со стороны отца поставить на ноги униженное чувство собственно достоинства. Прекратился этот спектакль так же быстро, как и начался, потому что сзади послышались приближающиеся шаги. Это были наши похитители. Они, по-видимому, ждали своё начальство, которое только что взошло на борт. Капитан тут же прервал монолог отца жестом и обернулся назад. Подошли трое, один, что был посередине, выдвинулся вперёд. Затем они с капитаном отошли в сторону и с минуту посовещались. Одобрительно покивав головой, главный дал знак двум остальным. Те, как по команде, протянули нам по бутылке воды. Лиза тут же накинулась на воду, как только пластиковая ёмкость попала ей в руки. Я и мама сделали то же самое, но немного сдержаннее, отец и вовсе пока отказался пить. Осушив бутылку, я медленно встала и подошла к борту корабля. На этот раз никто не стал этому препятствовать. И в следующее мгновение, неожиданно для всех, я свесилась вниз головой и перевалилась за борт. Моё желание, наконец, было исполнено, вот чего мне больше всего хотелось – оказаться в холодной воде.

Вынырнув, я сразу подняла голову вверх – все стояли возле борта, наблюдая за мной. Хотя уши были слегка заложены, я отчётливо различала их тревожные голоса. Мама попыталась прыгнуть вслед, но отец её удерживал. Слышно было, как он её успокаивал, повторяя, что со мной всё в порядке и меня сейчас доставят на корабль. Но, честно сказать, мне было так хорошо в прохладной воде, что я в тот момент была не способная о чем-либо жалеть. Этот прыжок был просто необходим. Непременно нужно было смыть с себя остатки страха и пота. Мне хотелось раствориться в прохладе воды и свежести ветра, хотелось выплеснуть поток мыслей, что накопились в голове за эти часы. С чего же всё это началось, спросите вы? А началось это всё месяц тому назад, когда у Лизы возникла чудесная, как ей тогда казалось, мысль – провести летние каникулы в приключениях на водных просторах.

Ну что сказать! В конце концов, эти приключения нас нашли.

Я давно заметила, что желания маленькой Лизоньки сбываются без особых усилий. Сама удача не в силах устоять перед потоком её капризов. Как уже все догадались, имя этой удачи – Артур и Мария Филипповы. Мои мать и отец – источник её волшебства, с их согласия любое её желание всегда исполняется с легкостью. Вот так, будучи под впечатление от «Капитана Немо» или чего-то там ещё, она топнула об пол своей волшебной ножкой, и родители, тут же отреагировав на этот стук, согласились нанять корабль и команду для чудесного путешествия всей семьей.

Меня, конечно, никто не потрудиться спросить, хочу ли я ехать? Да и вряд ли в то время моё мнение учитывали вообще. Естественно, я была не в восторге от такого предложения и всем видом это показывала. Но от этого положение становилось ещё хуже. Дело было в том, что в этом году я переходила в выпускной класс и ровно через год должна была покинуть наш дом и уехать учиться в другой город. Маме эта идея не нравилась, но у нас с самого детства существовал договор о том, что мы с сестрой вправе сами выбрать, где будем учиться. Я выбрала университет, у которого не существовало филиала в нашем городе и таким образом обеспечила себе обучение за пятьсот километров от дома, рассчитывая в будущем получить пять лет жизни, полностью свободной от родителей. Оставалось подождать лишь год. После этого поступка я лишена была права самостоятельно принимать вообще какие-либо решения. И когда я устроила истерику и заявила, что не поеду ни в какое путешествие, мама ловко обвинила во всём мой переходный возраст: мол, гормоны не дают мне здраво мыслить и так далее, и так далее…

Да, черт возьми! В какой-то степени она была права. Одной из причин, почему я не хотела покидать город на всё лето, был парень из параллельного класса. Он мне нравился уже довольно продолжительное время, но только в конце учебного года обратил на меня своё внимание. Если уехать именно сейчас, то возможность будет упущена. Он был популярен в нашей школе, и девчонок вокруг него увивалось немерено. Как ядовитый плющ они медленно подкрадывались со всех сторон, чтобы зацепиться и обвить свою жертву. Я была в тот момент к нему ближе всего, но пропади я на целое лето, исчезни из его поля зрения, и он подпустит к себе другую. Вот она-то уж точно вцепиться в него как клещ, которого очень тяжело будет удалить, а удалив, ещё сложнее будет избавиться от неприятных последствий. Сейчас же ещё есть шанс на чистые, ничем не омрачённые отношения. Я была в ярости от идеи Лизы и ненавидела её за это.

«Он не проявит терпения и не будет ждать моего возвращения, обязательно найдется та, что привлечёт его внимание в моё отсутствие», – эти мысли делали меня очень нервной, и я срывалась на домашней прислуге. Отец это видел и верил всему, что говорила мать. После лизиной идеи она вдобавок ко всему утверждала, что это влияние нездорового городского воздуха.

«Мы все давно не выходили из зоны комфорта, – повторяла она, – поездка пойдёт на пользу». Как будто чувствуя, что я что-то задумала, мама очень не хотела меня оставлять дома, наедине с друзьями. Она много раз говорила, что современная молодёжь испорченная, и что я и Лиза – не такие как все и делать нам среди них нечего. В чём, конечно же, ошиблась, мы были такие же, как и все, а может ещё и хуже других. Я не виню её в этой очевидной слепоте, ведь люди часто не хотят замечать в близких то, что отмечают с отвращением или презрением в других, чужих их сердцу, людях. Вот и она никогда не признает этого. Точно так же, как и я не хотела признавать сегодня трусость отца и видеть разочарование в глазах своей матери.

Прикрывая веки, я толкала своё тело всё сильнее вниз, под воду, с каждым разом всё дольше задерживая дыхание. Как же мне в тот момент хотелось растворить свои мысли в солёной воде, уйти на глубину и, вынырнув, оказаться в том месте, где месяц назад я с хрипом в голосе просила маму никуда не уезжать. Не скажу, что тогда я сделала всё, что могла, на все сто процентов, хотя просила, точнее сказать, требовала с наглостью и неуважением, которого раньше не смела проявлять. Но этого оказалось недостаточно. Нужно было притвориться больной или сломать себе, к примеру, ногу. Сейчас я очень жалела, что этого не сделала. Воздух закончился, и я вынырнула, но, увы, передо мной был тот же корабль, тот же океан, и то же синее небо.

В последнее время я всё чаще стала задавать себе вопрос, отчего люди – такие лицемеры? Думаю, многие со мной согласятся, что порой мы в своих фантазиях представляем, как всё хорошо складывается именно у нас, а не у наших близких. Это я вот к чему: накануне нашего отъезда, лежа в кровати, я бесилась от мысли, что мне придётся всё-таки ехать в это дурацкое путешествие. И чтобы себя хоть как-то утешить, мечтала о том, что в эту ночь у нас в доме произойдет утечка газа. Все кроме меня, включая даже прислугу, отравятся им и просто умрут, а я останусь единственной наследницей папиного состояния. Меньше чем через год мне исполнится восемнадцать лет, и я вступлю в права наследства. Буду молодая и богатая – сама себе хозяйка. Моя жизнь станет не только свободной от родительской тирании, но ещё и финансово независимой. Тогда мне не нужно будет тратить своё время на дурацкую учёбу или думать о замужестве. В ту ночь я представляла себе похоронную процессию и длинную панихиду по моей семье. Перед глазами вставала картина, как гробы с телами моих родных опускают в землю и мне выпадает честь первой кинуть горсть земли на их крышки. «Бедная сирота, которая потеряла отца и мать, и младшую, любимую сестренку». Безусловно, в этот миг я буду в центре внимания. Все будут меня жалеть и утешать. В этих мечтах я всё не переставала вытирать слёзы белым шелковым носовым платочком. Горячие капли скорби медленно скатывались по моим бледным щекам, скрытым от любопытных глаз черной вуалью. Ах, да! Сейчас опишу свой наряд: длинное чёрное платье, сшитое на заказ одним из самых дорогих московских дизайнеров. Оно тесно обтягивало мою стройную фигуру и слегка приоткрывало зону декольте. Ещё на мне была небольшая шляпка с перьями и, как я уже упоминала, вуаль, прикрывавшая моё, якобы, опухшее от слёз лицо. Ещё к этому образу можно добавить туфли на шпильках и чёрные чулки с поясом, хотя нет, похороны будут проходить летом и мне будет жарко, поэтому эту деталь моего туалета я заменю простыми босоножками. Меня нежно и с сочувствием обнимает Дэнис, я плачу на его сильном плече. Как вы уже поняли, так зовут того самого парня из параллельного класса. Он мне на ухо шепчет слова утешения и целует мои солёные от слёз губы.

В эту ночь одна картина сменялась в моём воображении другой, в которой я становилась героем и спасала свою семью от отравления газом. Проснувшись посреди ночи и вовремя обнаружив утечку, я разбудила отца и мать и помогла покинуть дом маленькой, беззащитной Лизе.

Представляла себе даже, как команда пожарных награждает меня какой-нибудь медалью. И вся страна с восхищением смотрит на смелую девушку, которая спасла свою семью от гибели. Но признаюсь, картина на кладбище с Дэнисом и похоронной прецессией меня привлекала больше. Тем более, вряд ли за обнаружение утечки газа дают медаль и маловероятно, что это вызовет восхищение у всей страны. Слава и почёт – это, конечно, тоже хорошо, но перспектива стать богатой и свободной, меня привлекала больше.

Одно время, ещё до этой ночи, я стала задаваться вопросами: а не грех ли мечтать о таком? Ну, в том смысле, что думает на этот счёт Господь Бог и что пишут в Библии? Бывают ли у других людей подобные фантазии? И мешают ли они им, к примеру, оставаться в своих поступках порядочными и даже набожными людьми? Можно ли притворяться праведником: ходить в церковь, соблюдать пост, делать пожертвования в пользу бедных, и при этом мечтать об убийстве. Тогда у меня всплыли в памяти слова, которые я когда-то слышала от нашего священника: «Бог видит нас изнутри». То есть он видит наши мысли, так же как и наши поступки. Но в продолжении оказалось вот что: я спросила у того священника, греховны ли наши помыслы? На что он ответил: «Иметь дурные мысли это не грех, грех осуществлять их в дурных поступках!» То есть, если ты в мыслях хочешь кого-то убить – это ещё не грех, а вот если ты убьёшь на самом деле, то дорога в ад обеспеченна. Но опять же только в том случае, если не ты раскаешься перед Богом в своем грехе. То есть можно даже убить и всё равно не попасть в ад.

Ну и отлично, теперь я спокойно могу дальше мечтать о смерти родителей, и мне за это ничего не будет? Точно, Бог меня создал такой, значит и все мысли в моей голове – тоже часть его плана! Мне кажется, главная миссия человека состоит именно в том, чтобы мастерски скрывать своё истинное лицо, свою распущенность и свою алчность от окружающих. И у каждого есть особые личные качества, которые нужно уметь каждый день мастерски утаивать. Когда-то нам в школе задали такой вопрос: «Какую суперспособность вы хотели бы иметь?» Кто-то ответил, что хотел бы читать чужие мысли. В этот момент я подумала, что не слышала ничего глупее. Тут со своими-то мыслями сложно разобраться, потому что их за минуту приходит столько, что попробуй за ними уследить. А если добавить ещё и чужие? Я твёрдо убеждена, что все, кто умеет читать чужие мысли, сидят по психиатрическим больницам. Смешная догадка, но что-то мне подсказывает, в этом всё же есть доля правды. Конечно, мне кто-нибудь возразит, что обладая такой способностью, человек сможет контролировать поток чужих мыслей, но тогда дела будут обстоять ещё хуже. У него уже никогда не будет ни семьи, ни друзей, ни даже просто приятелей.

Подумав об этой перспективе, я улыбнулась и открыла глаза, забыв о том, что нахожусь под водой, солёная вода залила их и обожгла роговицу, и я, задыхаясь, вынырнула.

Неподалёку послышались голоса, но в этот момент я оказалась не в силах взглянуть на тех, кому они принадлежат. Наконец, еле разлепив один глаз и то на секунду, я мельком увидела лодку. Она двигалась мне навстречу. Через несколько минуту пара крепких рук схватила меня за плечи и вытянула из воды. «Быстро же до меня добрались», – думала я, вслепую нащупывая место, где можно сесть. В этот момент, чья-то рука меня потянула к себе, и я рухнула на скамью, больше не чувствуя усталости, а только облегчение и прохладу. Все знали, что за этот поступок мне ничего не будет, так как это был не побег. При таких обстоятельствах попытка побега была бессмысленна: вокруг только бескрайний океан и бежать некуда. Бедная девочка перегрелась на солнце, и это было ей необходимо – вот как всё будет интерпретировано. На самом деле, это и был настоящий побег, я мысленно бежала от своей семьи, как бегут от бубонной чумы. Никто из них никогда не выскажет этого вслух, да и я сама никогда в этом не признаюсь, и всё же я хотела сбежать не только от похитителей, но и от родных мне людей. Да, в мыслях я мечтала оставить их там, на захваченном корабле, а самой спастись. Хотя не подавала виду.

Соль перестала щипать глаза, и я, наконец, их свободно открыла. Рука, что помогла мне сесть, принадлежала маме, рядом с ней сидела Лиза. Отца я увидела в последнюю очередь, он старательно не обращал на меня внимания, делая вид, что пристально всматривается в горизонт. Я нарочно впилась в него глазами, выжидая момента, когда сумею поймать его взгляд, сама ещё не зная, для чего. Наверное, чтобы посмотреть на него со злорадством. Показать, что я была права, что нужно было остаться дома. Но он так и не дал мне такой возможности вплоть до окончания нашего пути.

Двигатель лодки взревел, и мы поплыли в неизвестном направлении. Яркое солнце вновь устремило свой взор на нас и нещадно палило всю дорогу, не давая отдохнуть ни секунды.

Океан становился не спокойным, и внезапно налетевший восточный ветер подгонял волны. Они подбрасывали лодку то вверх, то вниз, и минут через двадцать от такой езды меня охватили позывы рвоты. Стараясь их преодолеть, я перебралась на нос лодки, где долетавшие брызги воды могли меня освежить. Это сработало, и позывы прекратились. В тот же момент я ощутила сильный голод, и мне захотелось узнать, как долго нам ещё плыть, но я не решилась задать кому-нибудь этот вопрос. Отец этого всё равно не знал, а те двое, что плыли с нами, не знали русского языка. Возможно английский? Можно было попробовать. Но лучше дождаться, когда они сами на нём заговорят. Так сказать, первые установят правила коммуникации с пленными. Но они молчали. Чувство голода усилилось и с ним росло желание всё же задать этот вопрос. К счастью, когда это желание достигло предела и слова вот-вот должны были слететь с моих губ, на горизонте наконец показалось нечто.

На первый взгляд это было похоже на большой странный корабль. По мере нашего приближения к загадочному объекту моя фантазия выделывала странные вещи. В какой-то момент мне стало даже казаться, что это замок. Потом – что это скала, окутанная сверху светлой гущей облаков. Вокруг этого объекта светилось что-то похожее на радугу. От чрезмерного напряжения мои глаза устали, и я их плотно закрыла. Затем, почувствовав облегчение, решила снова открыть и максимально сосредоточиться на объекте. Но прежде чем успела это сделать, услышала голос отца.

– Это остров! – он точно так же, как и я, всё это время гадал, что же там такое. Сходство наших мыслей напомнило мне о страхе, который я испытывала на корабле те бесконечно долгие часы. «Неужели и он боялся настолько же сильно, как я»? – спрашивала я себя. Но открыв глаза, тут же отбросила эту мысль, поскольку картина, открывшаяся впереди, наконец приобрела свои чёткие очертания. Это действительно был остров, поросший пальмами и зеленью. Издалека он сразу показался мне небольшим, и по мере приближения выяснилось, что так оно и есть. Странность заключалась в том, что у него имелась крыша. Она состояла из туго натянутого, плотного полиэтилена. Именно свет, отражённый куполом, всё это время играл с моим воображением. Конструкцию удерживали то ли палки, то ли трубки, издалека это трудно было определить. Они были расположены в воде, по всей окружности острова на довольно приличном расстоянии от берега. «Вплавь можно было легко добраться и посмотреть на крепление», – подумала я. Вдалеке уже просматривалась прекрасная бирюзовая лагуна, что протянулась вдоль острова. Её полоса чётко отличалась по цвету от основной воды. Океан был синий и мрачный, а вода в прибрежной лагуне – лазурная и нежная. С первого же взгляда меня заворожила её красота, и от восхищения я даже забыла о страхе, который ещё трепетал в моём сердце. «Она сможет стать мне здесь хорошим утешением», – мелькнуло тогда у меня в голове.