От правды не отрекаюсь

«Где прячутся бабочки в непогоду…»

 
Где прячутся бабочки в непогоду?
С утра идет дождь.
Поникшие листья, печальные своды,
былинки сухой не найдешь.
 
 
Застывшее время по капле стекает
в продрогший песок.
Безмолвие в шуме дождя вызывает
болезненный шок.
 
 
Скупая палитра размытого света –
главенствует в теме дождя,
как будто застряли в проеме рассвета
лучи восходящего дня.
 
 
Деревья склонились в вельможном поклоне,
промокнув до нитки насквозь,
а бабочки, бабочки на перроне
ждут скорого поезда в ночь.
 

«Что значит год? – Ромашки лепесток…»

 
Что значит год? – Ромашки лепесток.
Ромашка – остров в океане,
а океан – лазоревый цветок земли,
земля – песчинка под ногами.
 
 
Что значит год прожить? – Познать себя
и прикоснуться к тайне мирозданья,
ромашкой прорасти, песчинкой стать,
стать островом, плывущим в океане.
 
 
Когда разрушится хрустальная стена,
освобождая сонное сознание,
вдруг четко осознать, что время, как вода,
уходит через призму ожидания.
 
 
Что значит год? – Течение реки,
взмах весел, лодка у причала,
а, может, год – песочные часы,
в которых время невзначай застряло.
 

«Кружится листьев пестрый хоровод…»

 
Кружится листьев пестрый хоровод.
Я снова возвращаюсь в свою осень,
где незаметно уходящий год
меняет очертанья дня и ночи.
 
 
Где ростовщик взаймы дает билет,
не требуя процентов за услугу,
и долго смотрит путнику вослед,
поджав чуть-чуть обветренные губы.
 
 
Еще не время, осень, не мое,
я не готова встретиться с тобою,
возьми в залог билетик, за него
уплачено и щедрою рукою.
 
 
И окажи услугу, будь добра,
ростовщику отдай, что причиталось,
и с миром отпусти, ему пора
подумать о душе своей под старость.
 

«Мечется ранняя осень…»

 
Мечется ранняя осень,
                    места себе не находит, –
с северным ветром дружбу не
                    по погоде водит.
 
 
В стаи сбивает тучи и рассекает небо
вспышками ярких молний с
                    талелитейного цеха.
 
 
В путь позовет журавлиный
                    и остановит на взлете,
то перекрестным эхом манит
                    в болотные топи.
 
 
Каплей росы стекает
                    на потемневшие нивы,
то заплетает в косы веточки
                    тонкой ивы.
 
 
Осень, ну что ты за птица,
                    что тебе нынче неймется,
что ты не можешь проститься с тем,
                    что уже не вернется.
 
 
Ворох застывших листьев –
                                это еще не горе.
Осень, какая ты Дива,
                    если всегда в миноре?
 
 
 Может, пора промчаться
                    на золотой колеснице
так, чтобы вслед звучало хором:
                                «Виват, царица».
 
 
Знаешь, а лето – будет.
                                Бабье, – еще какое.
Будут и сарафаны самого модного кроя.
 
 
То, что должно случиться,
                                сбудется – априори,
только вот хватит злиться.
                    Что ты опять в миноре?
 

«Есть грань, которую нельзя переступать…»

 
Есть грань, которую нельзя переступать,
но если подойдешь к ней слишком близко,
и отступать уже не будет смысла – рискни
и перейди черту – живем, как знаешь, раз,
к тому же плод запретный сладок.
 
 
Кто знает, что последует вослед –
одни предположенья.
В том секрет,
что домыслы на грани убеждения
в сознании живут десятки лет.
 
 
Но если ты способен устоять
пред искушениями, вытканными бездной, –
ты истину постиг, и можешь сам
пройти по лезвию ножа,
                                  не преступая грань,
очерченную правилами жизни.
 

«На мокром асфальте рисую мелками…»

 
На мокром асфальте рисую мелками
и что-то пытаюсь себе доказать.
Пустая затея, давно между нами
по прихоти неба утрачена связь.
 
 
Размытые контуры, хмурые лица,
а дождь, как назло, моросит без конца.
И я понимаю, что нужно решиться
и трезво взглянуть на реалии дня.
 
 
Возможно, что это лекарство от скуки –
на мокром асфальте весь день рисовать,
а, может, азы постигаю науки – прощать и
прощаться и снова прощать.
 
 
Мелками испачканы руки и платье,
но это неважно, – я вдруг поняла,
что время пришло не прощать,
                                             а прощаться,
на фоне размытой картины дождя.
 

«Прости меня, прошу, прости…»

 
Прости меня, прошу, прости,
избавь от лишних оправданий,
пора однажды обрести
свободу в выборе желаний.
 
 
Свой крест по-прежнему нести
нет больше сил, и значит надо
внести поправку в нашу жизнь,
пройдя для этого полшага.
 
 
Что будет с нами – не скажу,
еще сама пока не знаю,
Нет смысла лгать, и я прошу
простить меня – за что? – Не знаю.
 
 
Боль, расплескавшись в синеве,
сойдет на землю звездопадом,
напоминая о себе
дыханьем утренней прохлады.
 
 
А мы, по прихоти судьбы,
пойдем по лабиринту света
и будем строить новый мир
в шкарлупке грецкого ореха.
 
 
Мне ночь напомнит о тебе.
Но, не сейчас. И в книге судеб
еще остались две строки,
чтобы исправить то, что будет.
 

«Весну – разрешаем» – Да кто вы такие?..»

 
«Весну – разрешаем» – Да кто вы такие?
Что вы возомнили себе?
Опомнитесь, люди, неужто забыли
о месте своем на земле.
 
 
Тщеславное племя, возможно от скуки
решили, что можно играть
в бирюльки с весною, и брать на поруки,
и правила ей диктовать.
 
 
В своих ипостасях вы боги иные.
Не вам «разрешать весну».
Играйте на сцене, но только святыни
не трогайте, очень прошу.
 
 
Уж в чем вы особенно преуспели –
так это в искусстве глупцов.
Себя на посмешище выставить цели
не ставили? Нет? – До сих пор.
 
 
Природе оставьте ее позывные,
она как-нибудь сама
весну призовет, даже если метели
кружат, закусив удила.
 

«Порывом ветра, капелькой дождя…»

 
Порывом ветра, капелькой дождя,
условностей минуя список длинный,
я прикоснусь к тебе средь бела дня,
когда весна сойдется с первым ливнем.
 
 
И рокот наступающей грозы
среди аккордов пасмурного неба
внесет поправку в линию судьбы
непревзойденного в делах стратега.
 
 
Но, что бы ни случилось и когда,
я знаю, что наступит время вскоре,
когда поймешь, что больше без меня
не сможешь жить ни в радости, ни в горе.
 
 
И будешь среди тысячной толпы
искать свою вторую половинку,
с надеждой, что исполнятся мечты,
когда весна сойдется с первым ливнем.
 

«На расстоянии протянутой руки…»

 
На расстоянии протянутой руки
осталось неизведанное завтра.
Война внесла поправку в час беды
в военную доктрину государства.
 
 
Что для нее покой и тишина –
излишества на поле ратной брани.
Войне на слух привычней грохот стали,
и перекличка пуль, и звон стекла.
 
 
Война – игрок азартный и скупой.
Играет жестко – по своим законам,
а если масть идет, то тащит за собой
на смерть идущих, но не покоренных.
 
 
Войне неведомо раскаяние и боль,
она сама источник черной боли.
Она – чудовище, изведавшее крови
и плоти тех, кто принял первый бой.
 
 
О, сколько тысяч бедных матерей
войне проклятья всуе посылали,
но только одного они не знали,
что этим не вернуть своих детей.
 

«Твоя любовь день ото дня…»

 
Твоя любовь день ото дня
меня от смерти защищала
на поле брани, где война
в боях оттачивала жало.
 
 
Где каждый камень под ногой
сочился потемневшей кровью,
и липкий, раскаленный смог
рвал легкие тупою болью.
 
 
Там, где из мрака темноты
рождался страх чернее ночи,
и приступ сладкой тошноты
подкатывал от вида клочьев.
 
 
И забивался криком рот,
и небеса сжимали горло,
когда за час теряли взвод,
и было страшно, стыдно, больно.
 

«На первый, второй – рассчитайсь…»

 
На первый, второй – рассчитайсь.
Два шага вперед, кто первый.
Братцы, вам завтра в ад,
узлом завяжите нервы.
 
 
Кто не согласен в ад –
может остаться в окопах.
Только учтите – ад,
это не так и плохо.
 
 
Танки над головой –
это не рай, поверьте.
Свечку за упокой?
Будет вам свечка, черти.
 
 
Ставлю задачу так:
выжить завтра и баста. Ясно?
– Так точно, ясно.
– Вольно, теперь – отбой.
 

«В День Победы разгоняют тучи, а зачем?..»

 
В День Победы разгоняют тучи,
                                           а зачем?
В День Победы плачут лучшие –
                                             это ясно всем.
Дайте небу выплакаться вволю, дайте нам
вспомнить тех, кто пал на поле боя
                                                     где-то там.
Там, где травы были в пояс, а война
выжгла травы да покосы, да дотла,
не жалела крови, пота и бинтов,
для попавших в лапы смерти мужиков.
И сама стелила воинам постель
на земле среди осколков и камней.
Не гоните тучи, дайте нам
выпить, как положено, сто грамм.
С ветеранами за праздничным столом
побеседовать о жизни, о былом.
Вспомнить тех, кого давно в помине нет,
тех, кто завещал жить долго, да без бед.
 
 
Тех, кто шел к победе, полз к победе
                                                      и бежал,
кто судьбу не раз на вшивость проверял,
слез не прятал, но не выл и не стонал,
на «ура» ходил в атаку и мечтал, –
что однажды, когда кончится война,
возвратится в дом, где ждет жена,
детки ждут, и ждет старуха мать.
Боже мой, о чем еще мечтать?
 
 
Не гоните тучи – ни к чему.
Небо помнит все еще войну.
 

«Звездой, распятой на стекле…»

 
Звездой, распятой на стекле,
маячит боль во мраке ночи
и исчезает в серой мгле
в тот миг, когда сама захочет.
 
 
А прикоснется – быть беде.
Боль расползается мгновенно
по руслу крови, голове.
Всеядна боль и боль безмерна.
 
 
Рвет жилы, стонет и хрипит,
суставы ломит, кровоточит,
в озноб бросает, и клокочет,
и жаром пышет, и гудит.
 
 
И вот уже как на дрожжах,
боль обретает массу тела,
а вместе с ней приходит страх –
палач из тех, кто знает дело.
 
 
И дай им только малый шанс,
они по капле выпьют силы
и бросят, охнув пару раз,
под своды каменной могилы.
 
 
О, сила воли, я к тебе
сегодня громко призываю –
восстань во всей своей красе
и докажи, что ты – живая.
 
 
Не позволяй свести на нет
здоровье, даже если очень
боль прогрессирует и страх
терзает призраками ночи.
 

«Останется на память скука…»

 
Останется на память скука,
лицо помятое, тоска,
взгляд мутных глаз, стакан, сивуха
и непокорная слеза.
 
 
О, Господи, за что мне это,
что ждать с похмелья в новом дне,
еще скажи, что смерть-старуха
стоит на взлетной полосе.
 
 
За что, скажи, такая милость?
Я грешен, право, не ропщу,
но если все это приснилось –
пожалуй, надобно к врачу.
 
 
Пора завязывать со змием,
доколе будет водку жрать,
не грамма водочки отныне,
прошу ему не предлагать.
 
 
На цепь его или в пустыню,
чтобы соблазна избежать,
а лучше – сделать харакири,
а то – зарвался – «твою мать».
 
 
Я не хочу гореть в гиене,
но – трезвым – тоже не хочу.
А может, отложить на время –
на день, другой визит к врачу?