Loe raamatut: «Тайны далеких гор», lehekülg 3
А образование получил самое простое. Первые два класса учился в селе Дубовый-Умет Самарской губернии, находившемся в тридцати верстах от Самары, где существовала неорганизованная школа, располагавшаяся в церковной сторожке, занятия в которой вел дьячок. Предметы разъясняли такие: закон божий, русский и славянский языки, арифметика, чистописание и пение. Особое внимание уделяли религиозной, нравственной и патриотической стороне воспитания. Отец не стал отдавать ребенка на обучение в городскую школу, опасаясь влияния молокан, секты распространившейся в то время по многим школам Самары.
В девятнадцать лет отправился в Петербург, где познакомился с местными купцами-скотопромышленниками и стал одним из деловых партнеров фирмы «Хаббард и Ко», занимающейся экспортом сала в Англию.
Сало-то из России пользовалось в Европе огромным спросом, и Антон Николаевич сумел заработать. После чего принялся покупать пашни и пастбища на территории Самарской и Оренбургской губерний, перейдя на торговлю хлебом.
И не только семейство Шихобаловых переехало в губернию из другой местности.
Или Вакано, например, дальше всех до Самары добирался. Родился аж в Австро-Венгрии, в городе Козов. Не в простой семье – у австрийского дворянина Филиппа Вакано и баронессы Христины Стедлинг.
В Самару прибыл не сразу после рождения, а уже состоявшимся человеком: закончил коммерческую академию в Вене, поучаствовал в австро-прусской войне, уйдя добровольцем на фронт, вернувшись с войны, занялся пивоварением, обучаясь в Германии и Чехии, женился и обзавелся детьми. Супруга его, дочь вице-директора Императорского горнозавода, Анна-Мария-Варвара Пернич, через год после свадьбы родила ему первого сына, Вольдемара Альфреда Густава, а спустя еще два года, второго – Эриха Виктора Иоганна.
В Самару перебрались все четверо. Правда, приехав в Россию, Вакано сначала поработал в Петербурге с Морицем Фабером – представителем австрийского акционерного пивоваренного общества, а уже потом попал в далекий от столицы губернский город. Прибыв, обратился в Самарскую городскую управу с прошением о сдаче ему в аренду земли, занимаемой корпусами неработающего пивоваренного завода Буреева, для строительства на этой территории нового большого каменного пивоваренного завода. Просьбу удовлетворили, заключили контракт на аренду на девяносто девять лет с первого января 1881 года участка земли в две тысячи восемьсот квадратных саженей. А спустя два месяца завод уже выдал первую варку пива. В газете «Самарские губернские ведомости» было опубликовано сообщение правления Жигулевского завода о начале продажи «Венского» и «Венского светлого» пива самарского производства.
Ведь могут же люди и дело себе по душе выбрать, и не бояться ничего, хоть для этого и приходиться многие километры преодолевать и бумаги собирать, да просьб строчить! И отказы им не страшны. Не то, что Сашка, брат Сони! Ему что не предложи, тысячу причин найдет, почему дело не сложиться. И сам ничего путного не скажет, все твердит, что от отца дело переймет. Да понятно почему – там все налажено, работники свое дело знают, а сколько времени пройдет, пока под его неумелым руководством все в упадок придет – неизвестно. Да и покрасоваться перед женой хочется – вон каким человеком стал, суммами большими располагает, заводами руководит. Ну что за характер! Боится всего, а о славе и деньгах мечтает.
Вот и недавно обедали, а заодно и новости обсуждали.
Александр, прибывший в этот момент в гости и восседавший со всеми за столом, приободрился, услышав про сельское хозяйство и начал любимую «песню»:
– Самое верное направление. Земли вокруг много, зерно и в другие страны идет. И государь наш важность этого направления признал, – он всегда искал подтверждение тому, что дело отца будет жить еще много лет. Слушал и запоминал, что вокруг на эту тему говорили. Но читать и делать выводы не любил. А потому, по большей части повторял слова других купцов, которые уже отцом были слышаны, так как они часто оказывались в одной компании. Но Александра это не смущало, он продолжал выдавать чужие фразы и умозаключения за свои, произнося их с неизменным апломбом. – Учредили Особое совещание о нуждах сельскохозяйственной промышленности. Проблемы сельского хозяйства обсуждать собираются и их решать. И неурожаи прошлогодние доказали, что важнее хлеба ничего нет. Не будет его, волнения начнутся, голод. Нет, я считаю, если чем и заниматься, то только зерном. Все купцы, кто побогаче, этому предпочтение отдают. А все остальные идеи глупые. Не будет пшеницы, все остальное тоже остановится – и заводы и суда, что по Волге ходят. И дорога железная ваша недавно построенная.
Соня во все глаза смотрела на брата. Уж кто бы говорил! Это он, который и читать, и писать позже нее научился. Реальное училище с горем пополам закончил. Да и сейчас ничем не интересовался, ни какими передовыми разработками, книги не покупал, да и периодику читал от случая к случаю. А новости эти и не новости вовсе, еще зимой дело было, газеты надо чаще просматривать!
– Все так, многие с пшеницы, – видя назревающий скандал, произнесла мама. – Но надо дальше двигаться. У многих кроме зерна иные направления имеются. Да оно и понятно, сельское хозяйство дело сложное, рисковое. Не забывай, неурожай – и вы с семьей останетесь без средств. Конечно, поможем, с отцовского благословения, но ведь не всегда возможность может быть.
– Права мать, – кивнул отец. – Негоже нам назад оглядываться. Много я работал, чтобы у детей лучшее будущее было, вперед надо двигаться, новые направления искать, жизнь на месте не стоит. Посмотри на сестру, хоть и девица и бывает необдуманное что предложит, а тоже многое понимает. Образованные пошли девушки. Это хорошо, подскажет мужу в случае чего.
– Почему необдуманное? – обиделась Соня. Уж она-то, в отличие от брата, была знакома с передовыми разработками и знала, как аргументировано возразить. – Вы вокруг посмотрите. За машинами будущее. Паровые мельницы давно работают, пароходы строят, зимой городская управа получила комплект машин от фирмы «Сименс и Гальске» для первой городской электростанции, договор заключила с «Товариществом братьев Нобель» о поставке самарскому водопроводу и Самарской электрической станции продуктов переработки нефти для отопления паровых котлов. Водопровод в дома тянут, центральную канализацию планируют, даже улицы мостят. Зерно необходимо, но ведь почти все в городе им занимаются. Нужно что-то новое. То, в чем ты будешь первым.
– И прогоришь! – припечатал старший брат. – Раз никто не занимается, не выгодно значит. Нет, пусть другие первыми будут, шишки набьют, а мы на них поглядим-посмотрим, стоящее дело или нет.
– Да пока ты раздумываешь, эти первые всю прибыль соберут, и ничего не останется! – в сердцах воскликнула Соня.
– Ничего, мне хватит, я за миллионами не гонюсь. Мне и одного достаточно. А машины твои ерунда! Вон тридцатого апреля в Засамарской слободе произошел пожар, почти все строения сгорели, и жилые дома, и пристани, и здание приходского училища. И еще неизвестно, от чего начался. Может тоже от каких-то там странных машин!
Соня замолчала, уставившись на брата. Так он мечтает о миллионе! Но ничего не делает. Неужели думает, что с его способностями сможет его так просто заработать?!
Взять вон того же фон Вакано. Не испугался даже из далекой страны к ним приехать и в управу просьбу оправить и ничего, теперь завод свой имеет. А начинал почти без денег. Семья больших капиталов не имела, деньгами помог самарский купец Петр Субботин, да и Фабер стал одним из учредителей завода.
В августе 1899 года Альфред фон Вакано официально стал подданным Российской империи, а Жигулёвский пивоваренный завод превратился в один из крупнейших в России, его продукция продавалась в пятидесяти девяти городах Поволжья, Урала, Средней Азии и Сибири. Пиво доставлялось даже в Персию!
Да и семья увеличилась, пополнилась еще тремя сыновьями. Это о чем-то говорит. Значит, имелась возможность семью большую иметь, а Сашка о чем думает, не понятно.
И на благотворительность Вакано хватало, не только семью содержать. Глава семейства отдал под детский сад для бездомных и сирот земельный участок вблизи Молоканского сада, у губернской земской больницы. Он обустраивал городские улицы, помогал бездомным и инвалидам, собирал коллекцию для Самарского Художественного музея. В его доме была открыта народная библиотека-читальня.
Построил газовый завод на территории Самары с условием подавать газ для освещения драматического театра и Струковского сада, да еще и целый год из своих средств оплачивал театру счета за газ, обустроил парк от Дворянской улицы вдоль Струковского сада к городскому водопроводу и проложил спуск по Александровской улице мимо Иверского монастыря с замощением их местным жигулевским камнем, укрепил холм дерном с помощью специальных спиц, вокруг театра разбил сад и установил ограждение.
И отдыхать человек умел! Первый яхт-клуб в Самаре был открыт в доме Вакано на Алексеевской улице, близ Дворянской. В помещении клуба регулярно проходили благотворительные вечера и собрания.
Размышления Сони были прерваны стуком в дверь.
Спустя несколько секунд створка открылась и вошла маменька. Девушка тут же поднялась, полная надежд – вдруг вопреки непогоде, они все же отправятся в путь.
– Пришла забрать твою шубку, – произнесла Анна Михайловна, тут же развеяв надежды Сони. – Надобно на хранение ее сдать Решетову. У него и условия имеются, камеры холодильные. Заберу, да горничной поручу снести. Давно уже объявление читаю в газете, да все с этими сборами забывается. Но ничего, не зря нас дождь задержал.
Тут Анна заметила расстроенное лицо дочери и поспешила добавить:
– Не переживай, время быстро пролетит, скоро и мы в путь отправимся.
Забрав то, зачем пришла, женщина поспешила в гостиную.
Да, жаль девочку, да ничего не поделаешь, с ее энергией и живым умом безделье самое тяжкое, что можно придумать.
Дочка получила хорошее образование, учителя разные к ней ходили, да и к книгам запрета не было. Много читала, много знает, до чего-то своим умом дошла, что-то подсказали. Дело ей надобно какое-то, да что ж такое изобрести, чтобы отца не гневить. Вроде все уже испробовала. И шила и вышивала, даже в мыло добавки разные научилась добавлять, на их мыловарне многое из придумок взяли и пользуются. Но все не то, размаха нет.
Отец говорит, замуж ей надо. Свадьбу сыграем, на мужа внимание переключит, а потом и дети пойдут. Да где ж жениха найдешь, чтобы и положение было и деньги, да и чтоб сердце не молчало. Многие в их кругу женятся, думая о капиталах больше, чем о чувствах, но для своей дочери Анна подобного не хотела.
У них с ее отцом все случилось как надо, и хоть так получилось, что капиталы семей соединились, сначала понравились они друг другу. Соня знает эту историю и другой судьбы для себя не желает. А где же найти такого, чтобы ей был под стать?
Еще и симпатичная девушка уродилась. Милое личико, ладная фигурка, глаза большие, да коса густая. Да, встречались и привлекательнее. Даже как мать, любящая безмерно свое дитя, Анна Михайловна это признавала. Но Сонечка своим живым характером и веселостью иной прелестнице фору даст. Ее красота была настоящая, живая.
На нее многие заглядываются, некоторые даже свататься приходили, но никто ко двору не пришелся. Да и сложно посиделки эти с кавалерами проходят. Как заведет разговор о чем, и отца не нужно рядом, вмиг дурака и пройдоху вычислит. А муж, охотник за приданным, или тот, с кем поговорить не о чем, ей не нужен.
Правда, девочка сама по этому поводу беспокойства не выказывала. Только в последнее время что-то часто грустила. Думает о чем-то своем, и видно, что переживает. Неужели любовь появилась, да страшная самая, не взаимная? Спросила бы Анна у дочери, да бесполезно, при всей живости, по части личного Соня была скрытной, многого не говорила, что на душе.
Спросишь, бывало: «Что случилось? Почему грустишь?»
Улыбнется в ответ, и на погоду сошлется или что вышивка не выходит, или добавки какие при мыловарении в задуманное не сложились, и сразу болтать о пустяках принимается, заговаривать. Словно увести хочет собеседника от дум о том, что на сердце у нее творится. Потому и не решалась спросить у дочери напрямик: «Нет ли кого на примете?». А ведь если бы девочка душу открыла, может и смогла бы ей помочь.
Не понимает девочка, что счастье оно такое. Не только к красавицам писанным приходит, да особам королевских кровей. Ко многим в дом заглядывает, а если кого и пропустит, так по недосмотру, и исправляется потом. Пусть не сразу, но исправляется. Иные и поздно судьбу свою находят, и счастливы потом, хоть поначалу и не с тем человеком жизнь проживали.
Да и помочь можно, счастью-то.
Узнай, что сердце девичье занято, Анна сама бы за дело взялась, разузнала, что молодой человек о дочери ее думает, да не прямо, исподволь. Да скажет где нужное слово, глядишь бы, и сложилось. Подружки Сонины уже все, если не при муже, так при женихе, а ее девочка все одна.
Но больше всего сейчас Анна переживала за старшего.
Хороший мальчик получился, добрый, заботливый, но нет в нем этой жилки, которая в купеческом деле главная, нет и все. Иногда она мечтала, чтобы немного Сониной предприимчивости старшенькому досталось, да не сбылось. Хотя красавец – высокий, сажень косая в плечах, черноволосый, глаза карие, даже ресницы длинные, у барышни иной таких густых нет. Но характером мягкий. С юности на него девицы заглядывались, улыбались как бы невзначай, но чем старше становился, тем быстрее круг барышень редел. Красота она в шестнадцать важна, когда не думаешь, как с этим человеком по жизни идти, сможет он семью обеспечить, али нет.
Чувствовали девицы, что хоть заботу кавалер и проявляет, но характер его для мира современного не слишком пригоден, нет в нем желания ни учиться, ни делом интересным, да приносящим прибыль заняться. Да и в случае опасности какой, даму не сможет защитить, скорее сам прятаться убежит. Чувствовали, и в очередь не выстраивались.
Пока не узнавали, кто отец его.
Саша и сам сначала переживал, что невесты на его деньги смотрят, более, чем на него. Хотел выбрать ту, который он понравится, а не богатства. Но все равно прогадал.
Получилось, что жену взял, из тех, кто в первую очередь в карман смотрит, а потом в душу. Да уж очень она ему в сердце запала, не стал таить, кто отец его. Сначала, правда, на Светлану пару недель просто посматривал, все пересечься старался, то в парке, то в магазине, а она и не замечала Сашку, пустое место для нее. Дом родители ее недалеко снимали, сами-то из Симбирска, в Самару на лето погостить приехали, не очень хорошо местных знали. А уж как прознали, что к чему, сразу Светлана к Саше расположилась и согласие дала.
Только вот не угадала. Отец-то решил все младшему оставить. Видит глава семьи, как дело с наследниками обстоит.
Младший хоть и не такой красавец, но хваткой и умом в отца и Соню пошел, всем интересуется, все выспрашивает. До всего дело есть. Пытается осторожно мнение свое высказывать отцу, пусть по-детски, но пытается.
Хоть и одинаковое образование они мальчишкам дать старались, да все вышло по-разному. Учителя к ним одинаковые ходили, предметы одни преподавали. Предметами, которые для их дела не важны, наподобие языков не используемых, таких как латынь, да древнегреческий, головы детям не загружали, розги не использовали, даже в чулане и то не запирали. Но спрашивали строго. Могли от игр отлучить или без сладкого оставить. Но и за успехи хвалили, и поощряли за примерное обучение. Ни в чем разницы не было, да только вышло так, что младшему все увлекательно, все узнать хочется, а старший учился еле-еле, ничем его не привлечь, урок прошел и ладно.
Правда, Сашка в итоге все же закончил реальное училище, получил образование пригодное для торговли и промышленности, но курс в университете не завершил, полгода пробыл в Петербурге и вернулся. Хотя отец предлагал остаться, довести обучение до конца и только потом домой ехать. Но сын на все уговоры отвечал «не хочу попусту время тратить».
Он был уверен, что ему останется дело отца. Хорошо отлаженный бизнес приносил прибыль, что не только позволяло спокойно существовать семье, но и копить на черный день. Анна давно заметила, что старший сын просто дожидается времени, когда ему перейдет все из рук отца, и он будет жить в свое удовольствие, ничего не предпринимая.
Да только отец другую надежду имел, хотел дело расширить, да позиции свои упрочить. Сам узнавал по мере сил новое, но это не тоже самое, когда знания тебе преподаватели несколько лет передают. Иногда говорил, что сам бы учиться пошел, да не было возможности в университете время проводить, дело ж на нем, оставить не на кого. Младший ребенок еще, а Сашка хоть и помогать собрался, но видел же отец, не сдюжит тот.
А Пашенька бы смог. Только подрасти ему надо. По всему видно, в отцовскую породу пошел. И в училище собирался, и в университет. Не зря отец решил ему все оставить, не зря.
Сонечка тоже росла любознательной, и наверняка обучение столичное оказалось бы ей по плечу. Можно было девочку в Петербург отправить, деньги имелись, способностей не занимать. Но наслышаны они было об обучении в женских гимназиях и институтах, и о розгах, и о холоде в классах и спальнях, так что одеяла не спасают, да и дисциплина железная, куда ее девочке с ее непоседливостью и живым умом. Не готова была Анна подвергнуть дочь таким испытаниям.
Хотя последнее время, все чаще мелькала мысль, что может зря побоялась? Глядишь, у ребенка жизнь иначе сложилась.
* * *
Поезд чуть замедлил ход, приближаясь к станции и спустя время, совсем остановился. Из вагона второго класса дружно высыпали на платформу люди в надежде размять уставшие чресла, но тайный советник барон Никита Александрович Куршаков присоединиться к ним не спешил. Он опустил ноги с полки, на которой лежал, прошел туда-сюда по вагону, старательно огибая людей и, заметив возвращающихся, забрался обратно.
Он только-только задремал перед станцией, но отказывать себе в удовольствии немного пройтись не стал. Тем более сон был не слишком приятен.
А привиделись ему события месячной давности, когда он, усталый после очередного бала спокойно возлежал в одной из гостевых комнат сестры, куда добрался уже под утро. Его собственный дом находился чуть дальше от места приема, и Никита опасался, что просто туда не доедет.
Он практически не пил – дело, которым он занимался, требовало ясного ума, но в это вечер его неожиданно сморило от пары бокалов шампанского. Молодой мужчина подозревал, что тому виной были не его невоздержанность, а длинные руки его приятелей, добравшиеся до фужера и подмешавшие в практически безобидный напиток изрядную долю водки, а потом хитростью заставившие его осушить пару бокалов залпом.
Возможно, он бы не потерял бдительность, если бы смотрел по сторонам, заметил бы подмену, но последние пару недель все его внимание было направлено на барышню Елизавету Вронскую, а все его действия на подобных званых обедах и ужинах – оказаться как можно дальше от нее.
Но случилось то, что случилось, и в ту ночь он боролся с похмельем и одновременно пытался определить, не привиделся ли ему настойчивый стук в дверь.
Барон Куршаков даже засунул голову по подушку – стук не прекратился.
Собрав волю в кулак, он поднялся в кровати, подошел к двери и отпер засов, забыв наказ сестры не показываться в таком виде детям во избежание дурного примера, а потому держать комнату закрытой и отпирать только после того как окончательно придет в себя.
К счастью за дверью оказались не племянники, а его слуга, прибывший из дома с просьбой срочно явиться на службу.
Недоумевая, что может понадобиться от него в столь ранний час, когда не пробило еще и семи утра, Никита попросил принести воды, а также взял любезно протянутый слугой костюм, предусмотрительно захваченный тем из дома.
Через полчаса барон вышел из поместья сестры настолько бодрым и свежим, насколько вообще это было возможно в его состоянии.
Он прибыл во дворец и сразу же был приглашен на прием. Государь вручил ему послание из далекой Самары. Никита с интересом взял листок в руки – вряд ли его вызвали только для того чтобы продемонстрировать плотность бумаги или красивый почерк – наверняка в письме содержалось что-то важное.
Догадки не обманули. Текст был занимательным, но одна вещь привлекла особенно.
– Что прикажете? – уточнил тайный советник, как только закончил чтение.
– Оправляйся-ка ты в Самару и выясни, где могли быть найдены эти вещицы. Они могут быть весьма полезны в наших задумках.
– Слушаюсь! – ответил Никита.
– Оправляешься через пару недель. Не раньше. А пока все подготовь. Как можно меньше людей должны знать, что ты туда едешь. И никто – об истинной цели визита.
Тайный советник Никита Куршаков кивнул в знак того что понял и покинул кабинет.
Подготовка заняла больше двух недель, но в таком деле мелочей не бывает.
И вот сейчас, по милости одной девицы, которая ему даже не нравится, он вынужден трястись в вагоне второго класса и с нетерпением ожидать окончания пути.
* * *
Анна Михайловна спустилась вниз, передала шубки служанке и поднялась к себе. Нужно письма разобрать, да последить, как к обеду накрывают. Не забыть бы еще к ужину распорядиться. Гости у них будут. И очень хочется надеяться, что все пройдет гладко.
Прибудет семейство одного мелкопоместного дворянина. Вместе с сыном. Тот вернулся недавно с учебы, родители женить его надумали, и кто-то из знакомых посоветовал им Соню. Кажется, молодой человек даже успел ее увидеть, и девушка ему приглянулась. Остается надеяться, что чувство окажется взаимным и все сложиться к общей радости.
А сейчас ей нужно приложить усилия и не ударить в грязь лицом ни как хозяйке, ни как матери.
Хотя вечера и в семейном кругу тоже иногда беспокойные бывают. Взять хотя бы тот, месяц назад, что к поездке ближайшей отца привел. Собрались они все за столом. Старшенький заглянул, да один, без жены. Но все равно спокойного вечера не вышло.
Трапеза уже к концу подходила, все о пустяках беседовали. Погоду обсуждали, знакомых перебирали. Саша про дом свой новый говорил. Сняли они его недалеко, да и не вот чтобы дорого, да все равно хотелось им чего-то своего. А отец возьми да и спроси:
– Сам Сашок хромы новые строить задумал, али жена подсказала?
И ведь знал, как сын болезненно реагирует на те намеки, что жену его, главой в доме делают, а он так, на подпевках.
– А коли и Светлана, худое разве что в этом желании есть?
– Худого ничего, особенно когда муж с головой, да с руками. Где строиться думаете? – Решил отец не продолжать неприятную для старшего сына тему.
– Земля недешева сейчас, да и в центре все хорошие куски уж проданы. Думаю, за Воскресенской площадью взять, где сейчас Маштраковы строиться задумали. Уж три года как Михаил Дементьевич подал прошение в Самарскую городскую управу с просьбой разрешить ему возвести на своем усадебном месте близ Воскресенской площади двухэтажный деревянный дом. И вот все сложилось. Щербачев строить будет, кто реконструкцией церкви занимался.
– Ой, далеко, – покачала головой Анна Михайловна. – Почитай окраина самая. Не так давно дубрава стояла, до самого женского монастыря. Сейчас, конечно, церковь Воскресенскую построили, но все одно – край. Дальше уж дачи, да деревни.
– Так ведь ближе нет ничего. А может и хорошо, что дачи, воздух свежий, от Засамарской слободы подальше, – уточнил старший сын.
– А Курлины на Саратовской строятся. Я слышала, отличный дом планируют, в стиле новом, модерн вроде, да с вещичками необычными, – вспомнила Анна Михайловна.
– Дом знатный. И удобства все предусмотрены: отопление, электричество, водопровод, – произнес муж.
– Да уж, задумка грандиозная, – покачала головой женщина, задумавшись о чем-то.
– Ничего, и мы через пару годков проведем, – правильно разгадал мысли жены глава семейства. – Только разрешение получу, да инженера найду, кто поможет дом перестроить.
– Это хорошо, правильно, – кивнула головой Анна. – А молодые сразу могут все предусмотреть.
– Да, сейчас многие стараются заранее все нужности организовать. А ты Сашок, что думаешь? – Уточнил отец. – Хорошо бы было?
– Да хорошо, то хорошо, да где денег на это взять? – Отозвался старший сын. – На простую избу издержек не оберешься, а уж коли водопровод, это вообще в копеечку встанет.
– Первостепенное дело, денежные средства иметь, работников нанять чтобы. А можно и самому участие принять в прокладке труб, глядишь, обучился бы и смог все устроить.
– Так ведь не умею я, инженерному делу не обучен.
– Тогда, конечно, выход один – деньги заработать и только приказы отдавать. Какое занятие тебе по нутру? Присмотрелся бы Сашка, дело открыл, я б тебе деньгами помог, – в который раз начал отец. – А не хочешь сам думать, по сторонам посмотри. Вон Христензен опять новые товары завез. Все ассортимент расширяет универмага, а начинал то, сам заешь, с горчичного масла, что любой горожанин себе на завтрак, обед и ужин позволить может, разве что кроме совершеннейших бедняков. Я давеча зашел, Анне Михайловне, маменьке вашей, отрез в подарок взять, так глаза разбежались, все такое красивое. И это у меня, а уж барышни там сознание только что не теряют. А Санин абрикосов опять сушеных доставил в лавку, так за теми абрикосами очередь выстроилась. Целых десять минут потерял, пока Сонечке лакомство купил. И откуда очередь? Не дешевые те сладости, а все равно покупают. Занялся бы, и в очереди стоять не пришлось. Сам бы Соне носил абрикосы эти, очень уж она их уважает, глядишь, и смотреть бы на тебя стала ласковее, да помогла в чем. Хотя бы вон жену твою уму разума научила, а то у той одни развлечения да наряды на уме. Ты Слободку ругаешь, грязно там, да воздух плохой. А ведь первый участок канализации построен был из кирпича, произведенного в Засамарской слободке, на заводе Маркела Шигаева. Могли б организовать тебе заводик, уж на удобства в собственном доме заработал бы.
– Так ведь знания в этом деле иметь надо.
– Знания важны, но можно и в работе многое узнать. Не обязательно учится, если не хочешь.
– Так что же мне, простым рабочим куда пойти? Не по статусу мне это. Я лучше ваше дело перейму, сразу начальником и всему научусь. Вон купец Башкиров как хорошо все устроил, построил мельницу, да не простую, автоматизированную, с электричеством, с оборудованием фирмы «А. Эрлангер и К». В три смены работают, десять сортов пшеничной, да шесть ржаной муки производят. И всем сыновья заправляют. Целый поселок на берегу. С домами для рабочих, складскими помещениями, особняк хозяина.
– Так отец другими делам занят, председатель Биржевого комитета, как-никак. На Хлебной площади сидит, в здании биржи. Да не просто сидит, активно биржевую игру ведет, его сделки миллионами исчисляются, – уточнил глава семьи.
– Так и вы могли б себе место спокойное найти, в тепле да сухости сидеть, а я б уж на месте заправлял.
– Второй Башкиров в Самаре не нужен, да и не уверен я Сашка, что справишься ты со своими знаниями с делом семейным. Научился б чему-то на стороне, поработал учеником где, а то сразу – руководить.
– Зачем где-то, да еще учеником. Вырос я уж из возраста школяра. Мне размах нужен. Да и зачем энергию свою и время на стороне тратить, лучше пользу приносить себе.
«Да уж, с таким подходом, ровен час через год ничего не останется от дела-то семейного. Это со стороны кажется все просто. Пробовал я как-то тебя на пару дней оставить, по делам уезжая, так потом неделю проблемы разгребал. Нет, нельзя тебя до большого дела допускать, ты свое попробуй, маленькое, а не получится, так я подстрахую», – подумал купец.
– Папенька, – подала голос Соня. Видно было, что она внимательно прислушивается к разговору. – Могу я попросить вашего совета и денег, чтобы в жизнь задумку свою воплотить?
– Конечно, девочка, что бы ты хотела, магазинчик какой? Или аптеку, или, может, наймешь швей, откроешь мастерскую, у тебя иной раз такие прелестные наброски платьев выходят. Маменька говорила, портниха все удивляется, талант говорит у тебя.
– Да, Соня, – улыбнулась мама, – мы с папой обсуждали. Дело тебе нужно, чтобы веселее жилось. Пока свободная, без супруга, да детей. А замуж выйдешь, можно продать его или себе оставить и помощника нанять, если справляться не будешь.
– Нет, мама, не интересуют меня магазины, да ателье. Я хотела немного другого. Читала недавно в газете, что транспорт появился такой, самоходный. Ни лошади, ни другие животные для него не нужны, только двигатель.
– Эк, Соня, какие ты статьи читаешь. И понятны они, барышне-то, интересны?
– Очень батюшка. И понятны, и еще более интересны. Увлекательно еще так написано. И я подумала, не прикупить ли пару штучек? Обороты торговли растут, перевозки все нужнее. Да они по воде все и пути для поездов вот недавно проложили кое-куда. Только к каждому полю их не протянешь, не проложишь к каждому сараю с зерном рельсы со шпалами, и лошади столько не увезут. Что если нам такую машину купить? Пока ни у кого нет. Первыми будем.
– Что за машина такая, поподробнее?
– Кибитка вроде, только выше, на колесах и не лошади ее тянут, а мотор специальный. А человек управляет, но в руках не вожжи, а руль. На небольших за границей люди ездят, но есть и побольше, для грузов. Туда много положить можно. Вам понимаю, не до них. Так я бы могла сама заняться. Вам грузы возить. Да объявление в газету дать. Люди со стороны посмотрят, как удобно все перемещать на машине, да и закажут свое перевезти.
Отец задумался.
– Смотри Сашка, что сестра предлагает. Не хочешь на вооружение взять?
– Но папа! – произнесла Соня. – Это моя идея!
– Нет, не нравится мне, – покачал головой Александр, – странное дело. Что еще за машины, рули какие-то, моторы. Не понятно все. Да и новое дело, вдруг не получится. Я бы не стал рисковать, не по мне это.
«Вот поэтому тебе и не стать хорошим купцом. Риск в нашем деле не последнее дело, – подумал отец. – Пока рисковать не научишься, да не просто наобум, а продумав все, толка из тебя не выйдет».
– Зря, Соня правильно мыслит, надо искать то, чего еще ни у кого нет. Но если боишься, то начинать не стоит. Не хочешь машины, давай купим судно, по воде будет грузы перевозить, этим люди занимаются. Пример перед глазами есть, – отец твердо решил дело взять в свои руки, а то года идут, а старший без дела все дни проводит в праздной суете. Вот даже Сонечка, какое дело необычное сочинила, механизмами интересуется. – Пойдем в кабинет обсудить надо. Если все сложиться, присмотрим тебе корабль.
