Loe raamatut: «И наступило то самое время», lehekülg 4
Неприятный запах обожженной плоти ударил в ноздри, Оксана еле сдержала рвотный порыв.
– Суровая ты женщина, – Дрогин отдышался, вытер лоб. Даже попытался улыбнуться.
Она наклонилась ближе рассмотреть рану. Волокна расплавились, но не разорвались, а припечатались к коже, образуя вместе с запёкшейся кровью надёжную «нашлёпку». Кровь не сочилась. Судя по всему, она сделала всё идеально, насколько позволяли условия.
Наконец, она присела рядом, облокотившись на стену. Её немного потряхивало – и от стресса, и от холода. Она достала бутылку воды, попила сама и протянула Дрогину. Затем вспомнила про уколы – требовалось повторить Вадиму для профилактики заражения. А ещё необходимо примотать к ноге что‑то крепкое. Эх, им бы оказаться на базе, там кость смогут зарастить за час, если не быстрее…
Однако Вадим – молодец, сам воспользовался аптечкой и воткнул себе укол. Потом достал какое‑то приспособление, похожее на сплетение чёрных резинок – обернул вокруг повреждённой ноги, что‑то нажал – и эта «сетка» плотно обхватила бедро. А затем пространства между образовавшимися ячейками затянуло какой‑то массой.
– Не думал, что эта хрень мне когда‑нибудь пригодится.
Оксана таких штуковин не видела, но полагала, что это одно из изобретений последних дней (если не часов). После начала войны с захватчиками новые технологии появлялись чуть ли не ежедневно. В руки людей попадали предметы инопланетян, их комбинезоны, оружие… То, как ей штопали дыру в руке, тоже было невозможно хотя бы с месяц назад. Где‑то глубоко в подполье трудились самые светлые умы, за что им огромная благодарность.
Дрогин опёрся на пол, согнул здоровую ногу и встал.
– Эй, далеко собрался?
Он ухмыльнулся и сделал пару шагов, опираясь на обе ноги! Оксана не ожидала такого.
– Болит, – скривился Дрогин, – но ходить можно. И просто ещё чуть‑чуть…
Он качнулся, Оксана успела придержать сползающее обратно на пол тело.
Развалившись на полу, Вадим что‑то пробурчал и то ли заснул, то ли потерял сознание.
Пусть спит, а она пока обследует помещение, в котором они оказались.
Пол примерно три метра в диаметре, на нём ветки, комья земли. Стены абсолютно гладкие. А наверху – небо и звёзды. И холод.
Мда, ситуация…
Воспользовавшись моментом, Оксана справила малую нужду в дальнем, если можно так сказать, углу. Чуть полегчало.
Она походила немного по периметру, растёрла озябшие руки. Достала из кармана свёрток. Прообразом вещи была плащ‑палатка, защищавшая от ветра и дождя. На порядок модернизированная ткань обеспечивала комфорт хозяину, умудряясь использовать температуру тела для генерации дополнительного тепла. Специальный вид молекул‑бактерий начинал интенсивно размножаться вблизи человеческой кожи, и этот процесс производил тепло.
У Дрогина должен быть такой же. Будить его не хотелось – Оксана пошарила по карманам и найдя тряпицу, расстелила её на полу, перекатила туда Вадима, который что‑то промычал, но так и не пришёл в себя, легла спиной к его спине и накрыла своим плащом обоих.
Прежде чем уснуть, Оксана с удивлением отметила, что ей интересно, что случится завтра… По привычке она попыталась призвать воспоминания прошлого, но воображение неожиданно визуализировало следующую картинку: улыбающихся детей обнимал муж. Они смотрели на неё, и Михаил произнёс: «Оксана, будь счастлива», а дети активно закивали головами. Ожившая семейная сцена годовой давности: она спрашивает, кто будет жареную картошку на ужин, все дружно кивают. А «будь счастлива» взялось откуда‑то из другого места…
Оксана зашмыгала носом. Но как быть счастливой, и, главное, зачем?
Ночью ей снилось, будто спит она на жёстком диване у свекрови. Они тогда после свадьбы приехали к родителям мужа в деревню. Спальное место было неудобным, она долго ворочалась. Снилось ей, будто лежит она, заснуть не может, а муж прижимается к ней сзади и обнимает. Так стало уютно от этих объятий, что Оксана проснулась. И обнаружила, что её обнимает Дрогин.
Сначала возмущение охватило её – она чувствовала себя обманутой. Попыталась вырваться, но Вадим не отпустил. Он придвинулся к ней ещё плотнее и зашептал на ухо слова благодарности за вчерашнее и всякие нежности о том, как она его восхищает, как ему тяжело было на ринге. Он рассказал о своих потерях и поделился, что тоже не видел смысла жизни. Якурин уговорил Вадима на год контракта, а затем он также рассчитывал умереть в бою, потому что жизнь без родных его не прельщала.
Стоит ли говорить, как был удивлён своим чувствам к Оксане? Они нахлынули внезапно, он быстро понял, что только она в силах изменить его приоритеты.
Вадим страстно шептал обо всём, касаясь губами уха и шеи Оксаны, согревая её своим жарким дыханием.
Негодование таяло, как снег под лучами солнца. Оксана почувствовала радость оттого, что спасла человека. А ещё она больше не могла себе врать, что его объятия ей неприятны.
Высказавшись, Дрогин ослабил хватку, как бы предлагая ей свободу выбора – остаться с ним или отстраниться. Оксана развернулась к нему лицом. Увидев его так близко, она вспомнила поцелуй в душе, его красивую крепкую фигуру, его поведение на спарринге. Чёрт возьми, она хочет этого мужчину. И если однозначно скоро умирать, почему бы и нет?
Несмело протянула свою руку к его лицу, провела по щеке. Тело Оксаны просыпалось вместе с воспоминаниями о том, как приятно быть с мужчиной.
Вадим трактовал эти действия как положительный ответ, и случилось то, о чём он давно мечтал.
В плену врага, в плену сомнений
Не прошло и минуты после случившегося, как Оксана начала глубоко сожалеть о том, что поддалась соблазну. Вадим по‑прежнему казался ей привлекательным, и вместе было очень хорошо, но она злилась на себя за проявленную слабость. Дрогин почувствовал напряжённость и пытался разговорить её, но Оксана ушла в себя.
Масла в огонь добавил факт, что связь появилась. К ним уже летел спасательный вертолёт. Если бы она глянула на часы раньше, может, интима удалось бы избежать!
«Да что с тобой, ну было и было, – вела сама с собой мысленный диалог Оксана. – Эх, ты, зачем тебе этот крючок – ты же так успешно отвыкла от близких отношений».
Она бесконечно вздыхала и чувствовала сильную напряжённость. Было и жаль Дрогина – дала ему надежду– и одновременно злилась на него за то, что сбил её с выбранного пути.
А может, не сбил? В конце концов, взрослые люди. Он не обязан на ней жениться или что‑то вроде того. Пусть воспринимает близость как благодарность с её стороны за знаки внимания… Нет, убеждала она себя, не свернула, а всего лишь ненадолго забежала «в кусты» справить физиологическую нужду, и теперь вернулась на свою дорогу – продолжать путь.
– Слушай, – она обратилась к Дрогину, чувствуя необходимость всё‑таки обсудить произошедшее, – только не воспринимай случившееся, как что‑то…
Вадим разочарованно смотрел на женщину, которая совсем недавно была в его объятиях такой нежной и любящей и щедро дарила ему свою ласку.
– Короче, мы не пара, понятно?
Он притянул её к себе.
– Чего ты боишься, Оксана?
– Я не боюсь, я не вижу смысла.
– Смысл урвать хотя бы кусочек… счастья, общения, – Вадим искал в глазах любимой хоть намёк на былую взаимность, – пока не…
Оксана почувствовала, что снова рискует растаять, и ничего лучше не придумала, как грубо оттолкнуть командира.
Вадим неловко отступил, припав на больную ногу, и только появившийся звук лопастей вертолёта заставил его отказаться от попыток дальнейших объяснений.
Эвакуация прошла чётко, прилетел лично Якурин. Он с первого взгляда на обоих понял, что произошло с этой парочкой. Вкратце объяснив, что случилось с группой (погибли все, техника на базе барахлила), командующий высказал основную версию произошедшего. Захватчики сменили тактику. По территории нанесён волновой удар, повреждающий оборудование. Госпитали остались без энергии.
Якурин сообщал новости, перекрикивая гул вертолёта. Дрогин кивал, хотя мысли его были далеко. Давно забытые чувства будоражили командира. Разве мог он надеяться, что снова будет испытывать счастье от отношений с женщиной? Прошлая ночь сделала его самым счастливым человеком в мире. Ужасы войны отступили, жить хотелось, как никогда, хотелось свернуть горы, победить врага и начать отстраивать свою личную историю. Но утро разрушило воскресшие мечты. Оксана прятала глаза. Он был уверен, что на короткое время она была искренней. А теперь снова кутается в свою трагедию, как в старую бабушкину шаль, изъеденную молью.
Задача вернуть к жизни любимую женщину конкурировала с чувством долга. Наверное, в его силах помочь человечеству справиться с врагом. Чтобы не было больше на свете таких несчастных Оксан, закрытых для любви, намеренно отказывающихся от благ счастливой жизни.
– А я считаю, что у них тоже ресурсы на пределе! – орал рядом Якурин. – Сам подумай – максимальная отдача на первую атаку. Затем эти перерывы. Слишком быстрый поиск уязвимости в последней модификации. А теперь пошли другие техники! Это надежда, Вадик!
Он снова кивнул.
Внезапно всё стихло.
Оксана поняла, что лопасти перестали крутиться. На долю секунды вертолёт повис в воздухе, а затем камнем полетел вниз.
– Всем прыгать! – скомандовал Якурин и первым покинул салон, так как сидел ближе к выходу.
Бросил штурвал пилот, поднялись с мест Вадим и Оксана, но резко упали обратно. Вертолёт окутала энергетическая сеть.
Пилот и пассажиры почувствовали электризацию воздуха, и все потеряли сознание.
***
Мерный гул, едва заметная вибрация. Тепло. Оксане снилось, что она на пляже – лежит на мягком песочном берегу, согреваясь после купания. На мокром теле прилипшие песчинки, а со стороны моря лёгкий приятный ветер и крики довольной малышни. Маленький сын на руках Михаила визжит от страха и восторга, а дочка носится по берегу и смеётся, наблюдая за реакцией брата. Это они впервые ездили на курорт после рождения детей. Прекрасный отпуск…
– Эй, подруга, – Оксану кто‑то тряс за плечо.
Она открыла глаза и увидела лицо Сони.
«Смерть? Уже?», – первое, что пришло в голову. Но мёртвые разве видят сны?
– Соня?
Соня наслаждалась реакцией.
– Соня спросонья, блин, – добрый вечер.
Оксана осознала себя лежащей на чём‑то мягком. Она села и огляделась.
Огромное помещение заливал свет, источник которого был непонятен. На Оксане белый слитный комбинезон из тончайшей ткани – нет ни пуговиц, ни молнии. Под ней – из такого же материала мягкий матрас, который висит над полом в паре десятков сантиметров от него.
Вокруг огромное количество людей – все в одинаковых облегающих белых комбинезонах. В тишине раздаются отголоски тихих разговоров, периодически прерываемые волной вибрации.
Оксана вскочила на ноги, Соня тоже поднялась.
– Спокойно. Мы в плену.
В помещении не меньше сотни мужчин и женщин. В основном лежат и сидят, на вскочившую на ноги Оксану ближайшие пленники подняли головы.
– Спокойно, значит, – повторила Оксана. – Мы в плену.
– Именно.
Соня казалась невозмутимой. Она плюхнулась обратно на невесомый матрас и расслабленно улеглась набок, опершись на локоть.
Оксана испытывала сильную тревогу. Где враг? Виновник её потерь близко. При первой же возможности, при первой же возможности…
– Оксана! – позвали откуда‑то сбоку.
К ней уверенным шагом шёл Вадим.
– О, командир Дрогин, – Соня вскочила в стойку смирно.
– Вольно, не на службе, – Вадим не решался обнять Смагину, был очень рад её увидеть целой и невредимой.
Соня закатила глаза и улеглась обратно.
Дрогин всё‑таки погладил Оксану по плечу, как будто для удовлетворительного заключения о её здоровье был необходим тактильный контакт.
Командир был в таком же, как у всех, комбинезоне. О ранении ноги ничего не напоминало. Как будто угадав мысли Оксаны, рассматривающей его с любопытством, Дрогин пояснил:
– Ни следа от раны. Никакой боли. Едва заметный белый шрам.
Оксана кивнула.
Немного поколебавшись, она присела на своё «койко‑место» и пригласила Дрогина присоединиться.
– Ну, Соня. Что тут за обстановка? Вы их видите? Как с вами обращаются?
Соня нехотя поднялась и зевнула. Ох, и любит она время потянуть.
– Гасят весь негатив. Атмосфера спокойная. Мы вроде все всё понимаем – и что они враги, и что сами в плену, но агрессии нет. Точнее, как сказать, она не проявляется. Понятно, что любовью к тварям никто не проникся…
– Они показываются? Как они вас контролируют?
– Вон там силовое поле, больно касаться. Иногда забирают народ, раз в день, может. Сегодня уже были.
– И?
– Что «и»? И больше их никто не видит…
Силовое поле. Оксану заинтересовало именно это.
– Что значит «больно касаться»? – спросила она. – Это ожог, или что?
– Не уверена, – ответила Соня, – это не физически больно. Это как‑то крайне неприятно. Как будто нервы сверлят…
Допрос Сони с пристрастием скоро сошёл на нет. Она начала зевать, отвечать односложно, да и Оксана с Вадимом чувствовали сонливость и усталость.
– Они гасят нашу энергию, – вяло произнёс Дрогин. – Ну и ладно. Пойду к себе.
Он встал, а Оксана, ещё раз окинув взглядом этот трюм, поинтересовалась:
– А куда «к себе», Вадим? Ты запомнил своё место?
Вадим на секунду задумался, потом пожал плечами:
– Я знаю, что оно там. Знаю, что надо идти.
– Да, – зевая, вмешалась Соня. – В нужное место надо вовремя идти.
Дрогин поплёлся прочь, а Оксана заставила себя побороть сонливость и отправиться вслед за Вадимом, минуя десятки зависших над полом матрасов.
Он дошёл до пустого и улёгся на него. И тут она поймала себя на мысли, что её прямо тянет обратно. Огляделась – пленные укладывались по местам, она никогда не отыскала бы своего места, но что‑то управляло ею. Она поддалась стремлению и оказалась снова напротив Сони.
Свет потускнел. Вокруг всё притихло, от ближайших соседей слышалось только ровное дыхание.
Оксана улеглась с тревожными мыслями. Последним в сознании промелькнуло умозаключение о том, как неприятно быть марионеткой чужой воли.
***
Проснувшись, Оксана уселась и огляделась. Люди вставали, потягивались, вяло переговаривались. Соня приветливо улыбнулась.
– Еду дают там, – она указала в сторону одной из стен. – Это тюбики с питательной смесью. Очень вкусно. Раз в день покормят, и дальше не голодный…
Соня встала.
– А умыться, туалет? – спросила Оксана.
– Ты хочешь в туалет? – задала встречный вопрос Соня.
Оксана прислушалась к своему организму.
– Нет.
– Вот и никто не хочет.
– А как это…
В ответ Соня пожала плечами и отправилась за пищевым тюбиком.
– Привет.
Вадим подошёл поздороваться.
– Привет.
– Пойдём – посмотрим, что за еда?
– Может, не надо?
Оксана попыталась объяснить:
– Вдруг еда тоже подавляет наш центр воли или ещё что.
– Пожалуй, что так, но мы в плену. Надо выживать.
– Надо что‑то делать. – Оксана с тревогой озиралась. – Смотри, они все апатичные и ленивые. И мы такие же станем. Ты почувствовал вчера?
Вадим кивнул.
– Может, чем больше тут находишься, тем становишься безвольнее. Где там дверь отсюда?
– Силовое поле.
– Да, но если воздействие идёт на… что? На волю, на поведение? То, наверное, с каждым днём сопротивляемость тает.
Почти все присутствующие скопились у стены, где давали пищу. Со своим тюбиком вернулась Соня. С наслаждением потягивая содержимое, она снова уселась на «кровать».
Вадим и Оксана синхронно направились к силовому полю.
Подойдя, Вадим коснулся пальцем едва видимую пелену и одёрнул его поморщившись.
– Неприятная штука, – он зажмурил глаза. – Какая‑то смесь ощущений, как будто одновременно сверлят зуб без обезболивания, плюс откусил лимон, и сильно хочется в туалет, а ещё страшно.
Попробовала и Оксана. Она запустила ладонь в прозрачную пелену. Вначале руку защипало – как будто она её отлежала, и кровь возвращалась в жилы. Затем накрыло мощнейшее чувство дискомфорта.
Она вспомнила, когда была девчонкой, слушала рассказы родителей о каком‑то храме с огромным количеством ступенек, попасть в который способны единицы. Дескать, на людей распространялось невидимое поле, и дойти в храм могли самые «чистые», не обременённые грехами. Оксане тогда очень захотелось испытать себя в том храме.
Неприятные ощущения нарастали, участилось сердцебиение, то и дело тело сковывала судорога, но эта боль отрезвляла Оксану. Разве может она пережить что‑то более ужасное, чем то состояние в день нападения? Разве сравнится этот инопланетный заслон по силе своего воздействия с эмоциями, испытанными при виде мертвых детей, лежащих аккуратными рядами возле указателя с табличкой «3 «А»?
Потоки боли накатывали волнами, а Оксана упрямо лезла сквозь пелену.
В какой‑то момент ей показалось, что она умирает. В голове пронеслись на бешеной скорости отрывки разных моментов жизни, закончившиеся сценами тренировок на базе 147. «Отмороженная», «отмороженная», «отмороженная», – прозвучало в мозгах на все лады.
Оксана сделала шаг и ещё один. Давило на уши, из глаз шли слёзы, ритмы сердца слились в бесконечную пульсацию, под комбинезоном было мокро – вмиг пропотело всё тело.
Нахлынула очередная волна боли, но она была встречена всё той же табличкой. Картонка с кривой надписью маркером стала непреодолимым препятствием для психологического воздействия. «Меня нечем больше испугать, – заявила Оксана инопланетной субстанции, – всё самое страшное я уже пережила. Благодаря вам».
Ещё шаг наперекор сопротивлению среды, наперекор ощущениям, кричащим об опасности для организма.
«Нет, нет, нет», – остатки сознания боролись с обстоятельствами. «Конечно, я умру, – проносилось в голове, – но чуть позже и с кем‑нибудь из вас в придачу».
Ещё один шаг.
Оксана почувствовала, что выбралась из какого‑то киселя, и упала на вибрирующий металлический пол. В глазах разноцветные круги, кровь из носа, кружится голова – она медленно приходила в себя.
– Оксана! – услышала она приглушенный звук и обернулась.
Из помещения с пленниками на неё смотрели Соня и Вадим.
Она прошла сквозь заслон.
Вряд ли ей удастся долго бродить на свободе. Но пора браться за дело. Цель близка как никогда. Она проникнет в кабину управления и сделает что-нибудь такое, такое, такое…
Оксана посмотрела в глаза Вадиму. Возможно, они больше не увидятся. Она улыбнулась, посылая своему недавнему любовнику взгляд, полный тепла. Дрогин беспомощно топтался перед заслоном, повторяя попытки последовать за дорогой сердцу женщиной, но тщетно. Каждый раз ощущения были нестерпимые – смесь боли, паники и отчаяния заставляла отступать.
