Loe raamatut: «Трон секретов»

Font:

Посвящается малышке Белле: ты навсегда останешься мамочкиной любимицей.

А также моему другу Гейджу – не сомневаюсь, отныне ты заворожен журчанием волшебного ручья в Великом Запределье.

Нет слов, чтобы выразить, как мне вас не хватает.

Если бы Золушка с самого начала сочла принца не прекрасным, а нечестивым и захотела раскрыть самые мрачные тайны его души, чтобы погубить, их сказка стала бы куда более порочной…

Особенно хорош
благопристойный господин
В той грязной сказке,
где порок один.
«Стихи для нечестивцев», том второй

Kerry Maniscalco

THRONE OF SECRETS

В подземном королевстве, также известном, как Семь Кругов, семеро бессмертных принцев правят нечестивыми дворами посредством греха и разврата.

Опорой каждого круга являются его жители и другие мифические существа. Они подпитывают силу принца, потворствуя выбранному греху: гневу, зависти, жадности, похоти, лени, гордыне или чревоугодию.

Сила – самое ценное из того, чем владеет каждый из семи принцев. Однако она же несет в себе всеобъемлющее проклятие. С недавних пор выяснилось, что она угрожает ослабить их и оставить беззащитными перед нападением со стороны других злокозненных существ, населяющих подземный мир: ведьм, фейри, оборотней, богинь и беспрестанно плетущих интриги вампиров с юга. Отныне каждый Дом греха вступил в негласную борьбу за то, чтобы вернуть всю свою мощь и спасти собственный двор от долгоиграющих последствий проклятия.

Эта история произошла в ветреном круге на крайнем севере Семи Кругов. А случилась она с Принцем Чревоугодия, чей грех заключался не только в том, чтобы с жадностью поглощать вкуснейшие блюда и напитки, но также в поисках приключений и острых ощущений вроде охоты на ледяных драконов, которые обретаются в непроходимых дебрях. Но теперь, быть может, ему предстоит самое серьезное испытание – постараться не влюбиться в ту, кого он ненавидит…

Как сказал один из смертных поэтов и драматургов: «В любви и на войне все средства хороши».

Да смилостивятся древние боги над Принцем Чревоугодия!

Буря по имени Адриана надвигается, и она беспощадна, по крайней мере в том, что касается его.

Раз

Принц Чревоугодия

Сильный порыв ветра пронесся по заснеженным горам, завывая на перевале. От этого звука кровь стыла в жилах не меньше, чем от самого́ зимнего воздуха.

Это был крайний север Семи Кругов, территория за пределами всех правящих Домов Греха, где по лесным опушкам бродили ночные кошмары и низшие демоны, а страху были подвержены даже стихии.

Над линией деревьев послышался другой звук, чуть тише первого. Тот самый, которого мы ждали.

Я замер и поднял руку, молча подав своим охотникам знак остановиться.

Кожа щелкнула в такт ветру. Знакомый звук лишь слегка приглушило то, что, как я понял, было внешним слоем ангельски белого оперения.

Как и почти все сущее в подземном мире, это оперение, которое я не ожидал увидеть, было всего лишь прекрасным обличьем, скрывающим зловещие намерения. Крылья из пуха в сочетании с переливающейся чешуей помогали скрываться нечестивым тварям, которые медленно летели по заснеженному небу, кружа над нами – своей добычей.

Я сжал в кулаке кинжал своего дома. Сердце неистово колотилось. Я вглядывался вдаль сквозь деревья и моргал, смахивая с ресниц лед, в ожидании первого взгляда смерти во плоти.

Бессмертие позволяло мне дышать несмотря ни на что, но не все охотники из нашего отряда могли себе позволить подобную роскошь. Как и я, они стремились к острым ощущениям, однако для меня все происходящее было еще и превосходным источником энергии, подпитывающим мои силы. Сильнее всего мой грех питала охота. Поскольку грехом моего круга было обжорство, большинство из тех, кто жил за пределами подземного мира, считали, что мы злоупотребляем едой и питьем. Этим мы тоже занимались, наряду с сексом и сражениями, однако большинство последователей, подверженных моему греху, предпочитали пресыщаться приключениями и острыми ощущениями.

Этот страх и возможность поражения вперемешку с неистовым желанием любой ценой потакать своей жажде приключений гнали за мной охотников через узкий проход, который не прощал ошибок. Их взгляды были устремлены в пасмурное небо, а тела напряжены и готовы к бою.

Я оглянулся через плечо на шеренгу элитных бойцов, которые отважились отправиться к Беспощадному Пределу. Обнесенную стеной заставу построили по моему приказу сто лет назад, чтобы держать под контролем дикие северные земли, которые простирались за моими владениями – территорией Дома Чревоугодия.

У всех охотников, кроме одного, на кожаной амуниции был вышит мой королевский герб. Все мы отправились на поиски драконов и боевой славы.

Я жестом призвал спутников сохранять молчание и бдительность. Осталось уже недолго.

Мы часами выслеживали драконов, играя с этими тварями в кошки-мышки, готовые наброситься на них так же, как они на нас. Драконы почуяли наше приближение, однако немногочисленные вечнозеленые деревья, которые росли по обе стороны перевала, частично закрывали им обзор.

Некоторые охотники закусили кожаные ремни, чтобы приглушить клацанье зубов. Они не протянули бы здесь и часа, какими бы смелыми себя ни считали.

Нам было необходимо двигаться дальше.

Я рыскал взглядом по рядам охотников, пока не заметил позади отряда того, кто был мне нужен. В полосе солнечного света, который пробился сквозь грозовые тучи, сверкали золотые глаза.

Единственным, кого приближающийся звук привел в такой же восторг, как и меня, оказался мой брат. Гнев, боевой генерал, был создан для сражений точно так же, как и я для опасности. В таком союзе принимались не самые удачные решения, зато рождались прекрасные истории.

В этих местах, где обитали лишь чудовища, самыми хищными из них слыли ледяные драконы.

А это означало, что нам, нечестивым Принцам Ада, было не найти противников лучше.

Сегодняшняя охота обещала стать незабываемой. В воздухе бурлила жестокость – так близко, что я практически ощущал вкус предстоящей битвы. В предвкушении мой рот наполнился слюной.

В течение нескольких часов мы безжалостно гнали стаю ледяных драконов к северу, далеко за пределы гостеприимных земель. Нам было известно о семи драконьих стаях, рассредоточенных по всему этому краю. Вышло так, что одна из них покусилась на земли, прилегающие к моему Дому Греха.

Рельеф здесь был не таким сложным, как на крайнем севере, но все же доставлял путникам немало проблем.

Несколько охотников были вынуждены отступить: суровые зимние морозы оказались слишком губительными, чтобы сопротивляться и идти дальше. Те немногие, кто остался, были либо необычайно жестоки, либо невероятно глупы.

Джексон Роуз, один из новичков королевской охотничьей гильдии, споткнулся об обледеневший корень и, выругавшись, упал лицом в сугроб. Феликс, закаленный опытом ветеран, бросил на меня извиняющийся взгляд и, ворча, поднял молодого охотника за ремни.

От внезапного осознания по коже пробежали мурашки.

Один этот признак усталости стал искрой, необходимой для того, чтобы разжечь жестокость. Если драконы раньше не были уверены, где мы находимся, то теперь этот элемент неожиданности исчез.

– Всем быть начеку! – крикнул я, направив кинжал в небо. Я сошел с тропы, замер под ближайшим вечнозеленым деревом, укрываясь от атаки с воздуха, и принялся считать про себя.

Пульс зашкаливал.

Шум хлопающих крыльев стих.

– Подготовиться!

Гигантские твари ринулись на нас внезапно, словно кометы, падающие с небес.

Прижав к огромным чешуйчатым телам величественные крылья, они резко пикировали на землю один за другим, причем мы оказались застигнуты врасплох их количеством.

Вокруг массивных тел завывал ветер. От этого воя волоски на руках встали дыбом.

Самый большой из драконов с рыком и грохотом упал передо мной на землю. От удара образовался кратер, по краям которого поднялся метровый вал из снега вперемешку с замерзшей землей. Дракон промахнулся всего на несколько дюймов. Его чешуя переливалась и сияла, как бриллиант. Он щелкал челюстями с рядами клыков, смертоносных, словно кинжалы.

На груди у него поблескивал один-единственный неровный шрам.

Я оскалился в дикой ухмылке. Это был Сильванус – дракон, с которым мы выходили один на один на протяжении почти целого века, тот самый, которого я собственноручно вырастил из едва вылупившегося детеныша.

Однако эта связь на поле боя почти ничего не значила.

В схватке мы были приблизительно равны, и никто из нас не желал сдаваться.

У Сильвануса был норов злобного домашнего кота, как у моего брата Лени: он выходил на спарринг только в хорошем расположении духа, в ином случае беспокоить его было нельзя.

Я украдкой взглянул на охотников – почти все сражались с драконами один на один. Когда мои люди наносили удары, у всех на лицах были одинаковые волчьи ухмылки.

Я снова сосредоточился на своем сражении и поддался острым ощущениям, настроившись только на них.

– Ну что, потанцуем, старина? – усмехнулся я, пытаясь отыскать хоть малейшую возможность, чтобы нанести удар.

Побеждал тот, кто проливал первую кровь. Меня ждало тепло замка и две огромные бочки пряного эля. Хотелось отпраздновать победу этим же вечером, подальше от жуткого холода, который сжимал мои яйца в ледяном кулаке.

Сильванус изверг струю белого пламени прямо к моей левой ступне, вынудив отскочить. Этот ублюдок чуть не уничтожил мои любимые охотничьи сапоги.

Я указал кинжалом себе под ноги.

– Поаккуратнее с тонкой кожей, чешуйчатый ты варвар!

Острые зубы блеснули в угасающем свете – так Сильванус по-драконьи усмехнулся.

Он снова испустил поток ледяного огня, на этот раз целясь в другую ногу, и я негромко рассмеялся. Сам же пригласил его на танец, вот этот ублюдок и заставил меня поплясать.

– Отличный ход!

Тут моя ухмылка померкла. Страсть к охоте и стремление к победе взяли верх. Прищурившись, я двинулся вперед, чтобы привести в действие свой план. Я собирался сделать финт влево, а затем подловить его джебом справа и нанести удар снизу по морде. Дракон был массивным и потому не отличался ловкостью. Я намеревался использовать это преимущество до тех пор, пока не добился бы победы.

Однако Сильванус не стал атаковать. Стоя на месте, он издал предупреждающий низкий грудной рык. Все его внимание было приковано к чему-то за моим плечом. Учитывая, что мой рост около двух метров, смотрел он явно не на кого-то из охотников.

Дракон предупреждал меня о чем-то другом.

Я развернулся, едва успев избежать удара второго дракона. Будь я смертным, он оторвал бы мне голову.

Легкомыслие тут же испарилось без следа. В наших забавах смертельные удары были запрещены, даже несмотря на то, что убить меня невозможно. Однако здесь находились и другие охотники, которые могли умереть.

– Мне стоит напомнить о нашем пакте? – вскипел я, не сводя глаз с обоих драконов.

Хотя Сильванус и предупредил меня один раз, не верилось, что он поступит так снова. Драконы – стайные существа, совсем как волки, они подчиняются вожаку.

Сильванус склонил голову в знак признания договора. Другой дракон просто зарычал.

Когда-то ледяные драконы беспрепятственно разгуливали по Семи Кругам, охотясь на демонов и иных существ, то есть на кого хотели.

В один из самых мрачных периодов нашей истории семеро вожаков каждой стаи спланировали единое нападение. Они терроризировали всех, оставляя за собой по всему королевству кровавый след.

В отличие от большинства других существ ледяные драконы охотились не только ради того, чтобы поесть. Им нравилось убивать, и однажды они удовлетворили все свои самые темные желания в каждом Доме Греха. Количество погибших ошеломляло.

Итак, более ста лет назад я вел переговоры о первом мирном соглашении между драконами и моими братьями. Используя надлежащее заклинание, мы смогли пообщаться с врагами и пришли к компромиссу, который устроил всех.

Согласно договору, если я не приглашал их в свой круг на какое-то определенное мероприятие, они оставались в изоляции на крайнем севере, в суровом, практически диком крае за моими владениями.

Драконы разделили свои владения на семь областей, каждая из которых управлялась одним из вожаков. Личности этих вожаков они держали в тайне, не желая раскрывать секреты стаи, хотя я был твердо уверен, что ту, с которой мы общались чаще всего, возглавлял Сильванус.

Обсуждая своих главарей, драконы называли их просто альфами.

Мы согласились не вмешиваться в их политику при условии, что они не будут причинять друг другу серьезный ущерб.

В обмен на то, что они приняли этот пакт, я согласился каждый месяц устраивать охоту с отрядом, чтобы сражаться с драконами ради забавы. Так они должным образом поддерживали ясность ума. Братьям было позволено присоединяться к нам всякий раз, как они подавали прошение об этом в мой Дом Греха.

Но ни одному из нас не было разрешено убивать.

Новый дракон – Алоизий, судя по чуть более темному оттенку серебристо-голубого хвоста – приближался с угрожающим видом. Переливающиеся глаза сверкали, а когти вонзались в землю, взрыхляя снег. Во взгляде промелькнул чуть ли не безумный отблеск.

Я переключился на то, что меня окружало, и снова услышал знакомые звуки битвы. Другие драконы вели себя нормально, разве что немного дико. На охотников накатывали волны адреналина: от каждого удара у них сверкали глаза.

И все же меня не оставляло какое-то неприятное предчувствие.

– Стоять! – выкрикнул я. В моем голосе прозвучала магия Принца Ада, заставляющая повиноваться.

Брат прекратил сражаться и бросил на меня недоверчивый взгляд. Его кинжал замер всего в дюйме от глотки дракона, нацеленный прямо на того. Он едва не одержал победу, а я едва не вынудил его проиграть.

Но демон войны был не из тех, кто так легко уступает в схватке.

Казалось, Гнев готовился начать спор, однако в конце концов сжал губы в тонкую линию. Он явно собирался не согласиться с моим мнением, но решать было не ему: охотой здесь заправлял я.

И моя интуиция подсказывала, что пора отступать.

Я научился никогда не пренебрегать ею, поскольку знал, что за высокомерие она отыграется на мне вдвойне, и это точно не будет приятно.

После целого дня погони за драконами сквозь метель я был разочарован столь внезапным завершением игры не меньше, чем все остальные, но сейчас понимал, что обязан вытащить нас, прежде чем что-то пойдет не так.

– Охотники, драконы, – сказал я, кивнув и тем и другим, а затем дважды ударил себя в грудь кулаком в знак уважения и того, что охота действительно состоялась, – это была славная битва!

Я пристально посмотрел в глаза Сильванусу, дабы убедиться, что дракон понял: вскоре я вызову его обсудить то, что едва не произошло. Пакт обязывал его откликаться на мой королевский зов.

Узкие зрачки быстро расширились, а змееподобная голова еле заметно задрожала. Наконец он подал сигнал, что все понял.

У меня не было времени обдумать, что означала странная реакция Сильвануса, – тишину разорвал дикий вопль, от которого в жилах застыла кровь.

Я обернулся как раз в тот момент, когда ледяной дракон бросился на Гнева. Широко разинув пасть, он вцепился моему брату в глотку.

Гнев всегда был невероятно быстрым, однако, даже дотянувшись до пасти ящера, он опоздал, всего на пару мгновений. Тварь вонзила клыки в плоть и закатила глаза: жажда крови взяла верх.

Из десятков ран хлынула кровь. Дракон встряхнул моего брата, а затем одним резким движением вырвал ему кадык.

На долгую, страшно напряженную секунду воцарилась тишина. Гнев медленно осел на землю, упав на колени. Из его ран рекой лилась кровь. Застыв от ужаса, охотники уставились на то место, где у него должно было быть горло.

Все произошло за считаные секунды, даже я со своей сверхъестественной силой и скоростью не успел среагировать.

Я сделал глубокий вдох. Мой внутренний демон метался по клетке. Несмотря на то что брат не был обычным мужчиной, такое кровотечение ничем не остановить. Эта ужасающая атака нарушила правила, по которым биться следовало не всерьез, и она не останется безнаказанной.

Но сперва нужно было убедиться, что мои демоны переживут то, что всех нас ждет.

Охотники стояли неподвижно. В воздухе разносился резкий запах мочи – он исходил от одних из самых храбрых придворных моего круга. Раз принца прикончили с такой жестокостью, они знали, что у них-то шансов выжить не так уж много.

До сих пор во время наших игр драконы сдерживали себя, и охотникам ни разу не доводилось сталкиваться со всей мощью этих существ. Внезапно все поняли: игры закончились.

Брат бросил на меня яростный взгляд. По выражению его лица я понял все, что он хотел сказать. Свет в его глазах постепенно угасал.

Я кивнул ему в ответ. Я был готов.

Выхватив кинжал, я стал ждать.

Как только брат пал, разразился хаос. Вмиг словно лопнул некий невидимый трос, драконы все как один развернулись в нашу сторону.

И тут же бросились в атаку.

Два

Адриана Сент-Люсент

– Адриана, душа моя, тебе и впрямь стоит почаще улыбаться!

Учитывая, что слова Джексона прозвучали как оскорбительный намек, а его шаги были почти так же тяжелы, как и рука, которая медленно скользила вниз к моему бедру, я даже впечатлилась тем, что он вообще вспомнил мое имя.

Поскольку Джексон был новичком в элитном отряде следопытов Дома Чревоугодия, известного как королевская охотничья гильдия, этим вечером мне было поручено взять его в оборот. А это означало, что следовало предстать перед ним паинькой, чтобы разузнать секреты его последнего задания.

Прошел слух о том, что на севере среди ледяных драконов растет беспокойство.

Это может стать событием века, а если рассказать правду раньше остальных, в обществе новость вызовет такой интерес, что положение моей семьи в корне изменится. И не только потому, что в нашем круге драконов боятся и почитают, но еще и потому, что на карту будет поставлена общественная безопасность.

Я не могла так просто закрыть на все глаза и надеяться на лучшее. Здесь жили мои родные, друзья и все остальные граждане. Они заслуживали узнать правду до того, как произойдет нечто ужасное.

Раз мирный договор больше не соблюдался, на то должна была иметься какая-то причина, и я твердо вознамерилась выяснить, в чем она заключалась.

Джексон вальсировал со мной по бальному залу. Его рука продолжала соскальзывать все ниже, а опьянение становилось все более очевидным с каждым неверным движением и спотыканием.

Мы привлекали нежелательное внимание, и даже не потому, что вальсировали во время менуэта.

Пару раз мы уже столкнулись с другими лордами и леди, удостоившими нас презрительными взглядами и резким шипением. А когда мы оказались на пути вдовствующей герцогини Олеандрской, я всерьез забеспокоилась, что она велит вышвырнуть нас с этого званого вечера. Аристократка промолчала, но проводила нас ледяным взглядом, когда мы закружились дальше по залу.

Я поморщилась, заметив, как она при этом наклонилась к своей спутнице, леди Вайолет Ганнер, хозяйке вечера. Несомненно, потребовала справедливости в отношении своих отдавленных пальцев.

Во мне боролись два желания: ненароком толкнуть Джексона на столик с горячим шоколадом и прижать его к себе поближе. От этого я настолько сильно стиснула челюсти, что они заболели.

Тем вечером я совершила две ошибки.

Первой из них было то, что я послушалась мисс Райли Хьюз. Лучшая подруга и напарница посоветовала мне использовать в своих целях грех, широко распространенный в нашем круге, чтобы обеспечить себе победу, а еще начать поощрять вседозволенность.

«Сболтнешь – не воротишь» – таков был ее девиз.

И вот мне уже устроил сцену пьяный охотник, в висках застучала головная боль, а я нисколько не приблизилась к разгадке его тайн, перед тем как приняться за следующую статью.

Я не могла позволить себе упустить случай напечатать об этом колонку. Если мне не удастся заполучить сведения о ледяных драконах в ближайшее время, придется приукрасить еще одну сплетню, связанную с моим недругом. Но если получится рассказать о происходящем раньше других, история о ледяном драконе вознесет до небес мою карьеру (а затем и зарплату) гораздо быстрее, чем очередной скандальный листок. Учитывая это, признавать поражение я была не готова.

Моей второй ошибкой стала попытка использовать женское обаяние ради того, чтобы выудить из Джексона хоть какую-то информацию. Держать язык за зубами мне подчас было совершенно не под силу, а поскольку часики тикали, приближая меня к дедлайну, терпение быстро иссякало.

Даже при самых благоприятных обстоятельствах флирт давался мне нелегко, а сейчас эти обстоятельства были далеко не благоприятными.

В памяти вдруг всплыла фарфоровая кукла из детства. Она была позарез нужна моей младшей сестренке, Иден. Ей приглянулось ярко-розовое платье, блестевшее в редких лучах солнца.

А поскольку я была старше на десять лет и уже болезненно воспринимала положение нашей семьи, у меня возникли подозрения в отношении этой куклы. Глупое выражение лица словно служило ей щитом и наводило на мысли о том, что же за ним скрыто.

Возможно, мне следовало принять во внимание вероятность, что кукольник при ее изготовлении обнажил свою душу, и эта игрушка была всего лишь олицетворением клетки, в которую попадали в обществе юные леди: будьте милы, приятны и красивы, даже если это высосет из вас все соки.

Несмотря на мои деликатные предостережения, мачеха потратила деньги, прибереженные на еду, и купила куклу. Всю неделю после этого в животах у нас было пусто.

Иден плакала каждую ночь, а о кукле практически забыли, когда выяснилась жестокая правда: состояния, накопленного отцом перед смертью, не стало. Мачеха истратила всё до последней монеты на свои прихоти, скупая никчемные безделушки. Не то чтобы мне казалась пустяком кукла для ребенка – я никогда не попрекала сестренку за то, что она хотела какие-то игрушки, даже тогда я была готова достать для нее луну, – но все же мы теперь были почти нищими.

И только Софи Эверхарт, наша мачеха, упорно не желала принять судьбу, словно ее отказ признать то, что наше положение изменилось, мог что-то исправить.

Даже когда мы были вынуждены отдать городской особняк в счет уплаты долгов, а затем переехать в полуразрушенное здание, которое отныне стало нам домом, Софи Эверхарт нашла способ тратить деньги, которых у нас не было. Ее грехом было чревоугодие, а потребность потворствовать ему выходила за грани разумного.

Отныне и впредь я поклялась следить за всеми членами семьи, заботиться о сестре и никогда не пасть жертвой тех же грехов. Чревоугодие для меня было не просто пресыщением материального плана.

Грешники вроде меня часто пускались на поиски приключений, а для меня не было ничего волнительнее, чем раскрыть тайну и первой рассказать о ней.

Именно из-за этого я и терпела танцы с Джексоном и его шаловливые руки. Сама не знаю как, но мне удалось изобразить такую же пресную улыбку, как у той куклы. Я была полна решимости навести его на благопристойную беседу о драконах.

Он криво ухмыльнулся, переключив все внимание вниз, вслед за своими чертовыми руками.

Обычно я предпочитала, чтобы мои романтические партнеры шли прямо к цели, вместо того чтобы докучать надуманными признаниями в любви, но сейчас позарез требовался хоть какой-то повод завести нужный разговор!

Если кавалер не пытался обольстить меня умом, в постели нам было делать нечего. Не то чтобы за последние два сезона мне довелось поразвлекать хоть одного любовника, к моему большому разочарованию.

– Элитные охотники вроде меня предпочитают улыбчивых женщин. Поулыбаешься?

А может, он будет говорить не так безграмотно?

– Нет, милорд. Осмелюсь вам отказать.

– Досадно. Ты довольно симпатичная, когда не хмуришься. Эти волосы из самого синего льда…

Я очнулась от захвативших меня воспоминаний под крещендо струнного квартета, едва увернувшись от очередного нежелательного прикосновения. Джексон провел рукой по воздуху вместо моих волос.

Взгляд его сделался страстным и голодным.

И неважно, что он был новичком, – он оказался точно таким же, как практически все члены особого королевского отряда, помешанные на азарте охоты.

– Вы говорили о севере, милорд. О ледяных драконах, которые рыскают вдоль границ Дома Чревоугодия. Я слышала о каком-то нападении…

– Хм… Разве я об этом говорил? Не припомню.

Я не поняла: то ли он так исподволь уклонялся от вопроса, то ли слишком увлекся, пытаясь меня соблазнить, что не обращал внимания ни на одно слово, слетевшее с моих уст.

– В чем именно заключалось ваше задание? – спросила я, надеясь, что его неопытность в делах гильдии пойдет на пользу моему расследованию. – Поверить не могу, что вы провели там столько времени. Я слышала, это весьма отдаленные места.

– А, Беспощадный Предел! Край цивилизованного мира и Семи Кругов, более известный как Застава Кошмаров из-за своего отдаленного расположения. Но это пока в казарму не проберутся самые сладкие грешницы… Тогда и думать забываешь о том, чтобы вести себя как цивилизованный человек.

Про себя я заорала, а вслух почти безразлично спросила:

– Его высочество отправился на охоту с вашим отрядом? Судя по донесениям, в этот инцидент был вовлечен еще один Принц Греха.

Конечно, я могла бы перевести разговор в более безопасное русло.

– Вечно всем хочется посплетничать о принцах, но нам есть что обсудить и поинтереснее… А я тебе рассказывал, как мы согреваемся холодными ночами там, на границе?

Его взгляд упал на мой лиф и больше не поднимался. Видимо, у Джексона сложилось впечатление, что моя грудь неким волшебным образом ответит на его вопрос, если смотреть на нее достаточно долго.

– Вспарываете врагу брюхо и спите среди его дымящихся внутренностей? – спросила я елейным голоском, хлопая ресницами.

Взгляд Джексона метнулся вверх, а огоньки в темных глазах тут же померкли.

– Прошу прощения?

– Значит, никаких дымящихся внутренностей, – сказала я с драматичным вздохом. – Скорее, мне нравится сама мысль о необузданной дикости, похоти и насилии. Так и хочется предаться всем этим грехам разом, не правда ли?

Он медленно заморгал, глядя на меня. Вероятно, Джексон все еще не потерял ко мне интереса, хотя бы из-за тех диких и необузданных скачек, что я могла устроить в постели, однако было заметно, что он насторожился.

Видимо, я была похожа на женщину, которая могла бы вспороть ему брюхо с такой же легкостью, что и доставить невероятный оргазм. Казалось, он взвешивал все риски.

К счастью, танец подошел к концу, как и время, проведенное нами вместе. Я провалила миссию, но, по крайней мере, Джексон больше не будет метаться, выбирая, куда смотреть.

Я сделала учтивый книксен, а затем направилась в дальний угол бального зала. Неудивительно, что Джексон за мной не пошел. Он тут же переключил внимание на аристократку с роскошной укладкой.

Райли прислонилась к стене в тени. В ее янтарных глазах горели веселые искорки. Я присоединилась к подруге. Мы обе были простолюдинками, так что нас приглашали на подобные мероприятия только ради того, чтобы мы написали о них колонку. Хотя почти вся знать уже позабыла о нашем статусе, ведь мы изо всех сил старались вписаться в высшее общество.

– Похоже, Джексон то ли очарован, то ли чертовски напуган. Вам и впрямь стоит поработать над тем, чтобы отточить свои навыки обольщения, мисс Сент-Люсент, – поддразнила меня Райли. – Упражняйся чаще, и это, несомненно, пойдет тебе на пользу.

– То ли он слишком пьян, чтобы сосредоточиться на моих вопросах, то ли не собирается ничего рассказывать, пока я не затащу его в постель.

Тем временем Джексон со своей новой партнершей по танцам наступал на ноги очередной ничего не подозревающей паре. Видимо, он все же был вдрызг пьян.

– И почему во всем надо винить мои навыки обольщения?

Райли выразительно на меня посмотрела.

– Узнала у него что-нибудь полезное?

Я схватила с подноса проходившего мимо лакея бокал вина из демон-ягоды и наполовину его осушила. Свет падал на сверкающие ягодки так, что они казались крошечными звездочками.

– Ничего такого, что помогло бы нам раздавить Экстона или доказать, что ледяные драконы представляют собой угрозу.

– Теперь он Экстон, так ведь? – игриво спросила Райли. – Принц Чревоугодия был бы польщен тем, что ты наконец-то используешь это прозвание.

Проклятый Габриэль Экстон, Принц Греха!

Это было его любимое прозвание, но, увы, не полное настоящее имя, иначе ведьма, которой я заплатила сэкономленными и бережно отложенными деньгами, давно и благополучно прокляла бы его. Габриэль был известен во всем королевстве как Принц Чревоугодия, один из семи нечестивых принцев подземного мира.

Я знала, что смертные слагали мифы и легенды обо всех богах и богинях, которые правили пространством, известным как подземный мир. Об этом мне говорили информаторы, допущенные в наше королевство. Хотя даже им удалось добраться только до островов Перемен.

На самом же деле подземный мир был разбит на семь кругов, и каждым из них правил один из принцев Греха. Существовал и восьмой круг: он простирался сразу за южной границей нашего королевства, но то были запретные земли, и обитатели подземного мира чаще всего обходили их стороной.

На более крупном острове к западу от нас располагались владения фейри, а поблизости от южной оконечности королевства находился остров Злобы – обитель вампиров. Дом Чревоугодия, где жила я, занимал территорию на самом севере Семи Кругов. Дальше были только дикие земли, населенные драконами, низшими демонами и другими существами, слишком мрачными, порочными или нелюдимыми, чтобы примкнуть к какому-либо из домов.

В пределах Семи Кругов грешники были необходимы принцам-демонам, чтобы разжигать выбранный ими грех, а вместе с ним и собственное могущество. Так они обеспечивали приток сил, чтобы защищать всех нас от внешних угроз. Поэтому обитатели подземного мира были распределены по тем домам, которым соответствовали лучше всего.

В отличие от большинства жителей нашего королевства, совершенно очарованных Экстоном, я испытывала к принцу отвращение.

Однако не было такого правила, которое бы гласило, что, примкнув к его Дому Греха, надо приходить в восторг от него самого. Это означало, что по крайней мере один из древних главнейших богов был действительно мелочным.

В других кругах немногие верили в древних богов – по большей части они управляли временами года, – но на севере кое-кто до сих пор отдавал им дань уважения, и мне бы не помешало выяснить, кого из них подкупить, чтобы свергнуть принца.

Я не собиралась называть его Принцем Чревоугодия с глазу на глаз, а Габриэль звучало слишком уж царственно для такого повесы. Возможно, он предпочитал, чтобы его называли Экстоном, но это не имело большого значения, поскольку само слово напоминало о каком-то оружии. На публике принц был слишком обаятелен, чтобы в это можно было поверить. Каждой из нас стоило бы ассоциировать его с топором – наверняка за столько лет он рассек надвое немало сердец.