– Почему бы и нет. – ответил Сенсей, растянув на своей морде довольную улыбку, и дальше вновь заговорил в полный голос, – Мы, значит, остановились на третьем чувстве. Оно называется уверенность, и отвечает оно за точность ударов. Может, конечно, возникнуть вопрос, почему контроль важнее уверенности, и я тебе сразу отвечу: потому что при одинаковом запасе контроля и уверенности выигрывает контроль. Ведь если не попадать по противнику, то, как ты мог убедиться, рано или поздно выдыхаешься. Четвертое боевое чувство называется смелость. Это чувство отвечает за сопротивляемость магическим атакам противника. То есть, чем выше смелось, тем выше шанс увернуться, например, от тех же самых когтей, и еще от него зависит шанс погасить получаемый урон от подобного типа заклинаний, полностью или частично. Последние два чувства, которыми мы наделены – это сила и слух. От силы зависит скорость перезарядки заклинаний и особых приемов в ближнем бою у других классов воинов. А от слуха зависит дальность применения и слышимость заклинаний, вот, в принципе, и все, что нужно знать о боевых чувствах.
– А что такое слышимость заклинаний?
– Это расстояние, на котором ты можешь понять, какое заклинание, кто и где колдует.
– Ааа, – протянул я вполголоса. Мне вдруг стало ясно, откуда я заранее знал название некоторых заклинаний, и почему я хорошо ощущал происходившее на поле боя.
«Видимо, у меня отличный слух, что ж, ну хоть что-то», – подумал я и с неподдельным интересом стал наблюдать за действиями Сенсея. Я предвкушал, как свершится одно из самых необычных событий в моей жизни, я научусь вдыхать жизнь в мертвые кости.
– Оживление предполагает под собой не только возвращение трупа к жизни, но и управление им. Это управление или, как называл его Кунген – «зомбиоз», является текучим заклинанием. Оно действует на протяжении определенного времени и медленно поглощает энергетические запасы некроманта. Поэтому в бою надо правильно рассчитывать свои силы. Зомби, которых ты будешь оживлять, нуждаются в постоянном внимании к себе, чтобы не развалиться на части, но в то же время ты будешь свободен в своих действиях и сможешь творить другие заклинания или драться в ближнем бою. Зомбиоз дарит достаточно необычные ощущения, и его нельзя передать через мыслеобмен, этому заклинанию нужно учиться самому. Все, что я могу тебе дать, это небольшую подсказку. Ты должен понять, как можно быстро проделать три действия: понизить температуру своего тела до такого уровня, чтобы тебя охватила дрожь, скопить эту дрожь в кончиках своих пальцев и преобразовать ее в зеленую молнию, направленную на груду костей. Позже я передам тебе образ заклинания, которое на моем языке звучит как «ому гани сот», нужное непосредственно для того, чтобы конструировать зомби, а пока давай разберемся с первым пунктом. Для первого раза я могу специально подморозить тебя «дыханием смерти», но впоследствии ты должен будешь сам научиться менять температуру своего тела. Скажи, когда будешь готов.
Я смутно представлял себе, что сейчас будет происходить, но все же некоторые вещи для меня были ясны. Во-первых, хотя Сенсей уже и не хочет обучать меня «лику ужаса» и «крику банши», мне понадобятся как минимум два заклинания, чтобы научиться оживлению мертвых. Ну, а во-вторых, похоже это наставление тоже не будет последним, что не могло меня не радовать. Оставалось только понять, как преобразовать внутренний холод в разряд зеленой молнии.
– Готов, – наконец, откликнулся я, с волнением ожидая увидеть новое заклинание. Сенсей не заставил себя ждать, стоя на своей лесенке он медленно распахнул свой рот и расширил ноздри, как если бы он зевал и одновременно вдыхал носом воздух. Проглотив пустоту и расслабив грудь, скорн выдохнул клубок белого пара на один из двух шаров, державшихся на жезле дэдкуба, и в следующее мгновение вокруг сенсея закружился белый вихрь. Пещера начала потихоньку замерзать. По полу во все стороны от учителя стала расползаться ледяная корка, к которой я не решался прикоснуться. Отступая шаг за шагом назад, я, наконец, уперся в стену, и тут заклинание перестало действовать. Я посмотрел на ледяную корку, остановившуюся в двух шагах от меня, на покрывшихся инеем светлячков, и тогда Сенсей сказал:
– Трус! Ступи на лед и ты не почувствуешь ничего, кроме легкого холода. Это заклинание предназначено для того, чтобы уменьшить силу, контроль и уверенность противника. Это, как вы, люди, говорите – не больно.
Тряхнув головой, я оттолкнулся от стены и шагнул на поверхность льда. Всё, что я почувствовал – это колючий холод и небольшую скованность в движениях.
– Развлекайся, если будет нужно, я обновлю заклинание. Но как только у тебя получится воскрешение, об учебе можешь забыть.
Час или два я стоял, не понимая, что мне делать. Я закрывал глаза, вставал в разные позы, пытался сосредоточиться, но толку было, как от козла – молока. Не найдя решения, я сел на ледяной пол. Я уже было хотел сдаться, чтобы разрядить обстановку, накалившуюся от нетерпеливого пыхтения учителя, звучавшего все громче всякий раз, когда ему приходилось возобновлять заклинание. Но тут мне вдруг вспомнилась история про раненого монаха, которую я узнал еще в больнице. Испытывая сильную боль в порезанном плече, монах мысленно сосредоточил эту боль на поверхности своего тела и мысленно стянул все болезненные участки в одну точку. Затем отодвинул эту точку на дюйм от своего тела и в конечном неимоверном усилии воли заставил себя окончательно о ней забыть. Примерно то же самое проделал и я. Сконцентрировав холод, все это время бегавший по моему телу, в кончиках пальцев, я представил себе зеленый огонек, после чего из моей руки вырвалась зеленая молния. Пролетев через пол пещеры, она попала в мертвую тушу волка, но никакого эффекта это не дало.
– У меня получилось. Ха, ха! – воскликнул я и затем повторил для Cенсея, убрав радость из голоса. – У меня получилось, Сенсей.
Казалось, учитель не заметил моей молнии и похоже не хотел замечать меня, но, когда я в третий раз повторил, что мне удалось сотворить заклинание, скорн все же соизволил обратить на меня внимание. Повернувшись лицом ко мне, он ответил ворчливо:
– Получилось, говоришь? Что-то не заметно! Где же зомби нашего новичка, а? Где? Может в соседней пещере? Пойду проверю. Ах да, мы же замурованы!
– Учитель?
– Что?! – вскрикнул скорн.
– Мне нужно заклинание, чтобы завершить оживление.
– Ему нужно заклинание! Ну да, мне тоже одно не помешает. Не подскажешь, как заставить камень исчезнуть? Ах, ну да, ты же не умеешь это делать? – Сенсей притворно погрустнел и затем прикрикнул. – Потому что это невозможно.
– Но Кунген…
– Что, Кунген?! Кунген тысячу лет пытался обучить хоть кого-то оживлять камень и не смог. А ты возомнил из себя великого некроманта. Да кто ты такой? Жалкий слабак. Сопляк! Ты, ты… – запнулся скорн, тыча в меня пальцем, – ты просто ничтожество!
Устав от неадекватного поведения Сенсея, я запрокинул голову и автоматически попытался вдохнуть. Естественно, вздохнуть не получилось, из-за чего на душе стало еще тоскливее. Откровение, снизошедшее вдруг на меня, зародило зерно сомнения в моей уверенности в необходимости мщения Лэбэку. Кем я стал? Куда иду? Или точнее, куда собираюсь попасть и чего добиться? Действительно ли нужно мне это? То есть нужно ли мне сопротивляться или лучше сдаться? «Не идти против течения», как говорил Джим Джонс. Я неодобрительно помотал головой. Да, наверное, я слишком слаб и не готов к борьбе за свою жизнь. Наверное, хотя я не уверен. Возможно, мне стоит ответить грубостью на грубость. Возможно, если я «покажу зубы», Сенсей скажет, что именно этого он от меня и добивался, что именно такой дерзости от меня и ждал. Я колебался и, как следствие, начинал путаться в своих позициях. Сенсей кинул в мою сторону еще пару ругательств, и я уже решил, что дело труба, что нам не выбраться отсюда, но тут вмешался Фрик для того, чтобы расставить всё по своим местам.
– Всё, хватит! -выпалил он. – Больше ты не будешь над ним издеваться. Отдай новичку жезл и сиди себе в абсолюте, сколько хочешь.
– Он мне его подарил! – возразил сенсей.
– Я всё слышал, ты вынудил его это сделать. Теперь возвращай. Да, и мне понадобятся твои глаза, отныне я буду его учить.
– Вы не получите ни моих глаз, ни жезл. Он мне нужен для того, чтобы выжить.
– Что ты такое несешь? – удивленно прочавкал Фрик.
– Я отдам эту игрушку ее хозяевам и за это буду помилован, а если вы против, значит – мне придется избавиться от вас.
– Попробуй! – сказал тогда Фрик и поднял свои руки.
В следующее мгновение со взмахом жезла дэдкуба Фрик оказался в цепях. Сенсей же, глядя на нового противника молвил:
– А что тут пробовать? Что вы можете мне сделать? Пока у меня жезл я для вас неуязвим.
– Джон, не мешкай, он не станет нас щадить!
На призыв к очевидным действиям, я отреагировал мгновенно. Стоя в трех шагах от Сенсея, я одним прыжком преодолел это расстояние, мысленно воззвав к своему оружию. Декопитатор появился в моих руках как раз на замахе, но нанесенный мной удар наткнулся на щит духов, сотворенный Сенсеем. Используя молотообразную сторону дэкопитатора, я превратил погашенную инерцию от первого удара во второй, а затем добавил и еще один. Третий удар, нанесенный снизу и сбоку, достиг цели, но, к сожалению, только вскользь задел левое плечо скорна. Разозлившись, Сенсей выпустил в меня трижды подряд черные когти. Я чувствовал, что не выдержу больше пяти попаданий и сотворил щит духов, чтобы защититься. Сенсею было достаточно двух секунд, чтобы добить меня двумя магическими выстрелами, но, увидев меня прячущимся за щитом, рассмеялся прежде, чем закончить начатое:
– Глупец – сказал он, – щит духов бесполезен против магии, – так же, как бесполезен и ты.
Сенсей выпустил в меня еще четыре заряда, но прежде, чем первый из них долетел до меня, я почувствовал, как ко мне полностью вернулись силы. Моя выносливость чудесным образом восстановилась, и я вновь ринулся в бой.
– Я помогу, но только не отступай, – мысленно передал мне Фрик, дав понять, что он освободился и принялся исцелять мои раны.
Сенсей был не глуп. Пропустив еще пару ударов от меня, он тут же понял, откуда берутся лучи света, заживлявшие мое тело, и что против этого предпринять. Заковав со скоростью мысли мои руки и ноги в цепи, Сенсей быстро переключился на Фрика. В моего союзника полетела первая черная пятерня, а за ней, наверняка, последовали бы и другие, но Фрик успел снять с меня диспелом цепи, и я сразу же вернулся к бою.
– Держись между мной и им, – продолжал подсказывать Фрик, передавая мысли на расстоянии – не дай ему выйти на меня.
Делая, как было велено, я превратился в живой щит для своего целителя, но в то же время оставался орудием, единственным средством, способным спасти наши с Фриком жизни. Бой шел не на жизнь, а на смерть, и в обычной тренировке я скорее всего бы занервничал, сражаясь против своего учителя. Но разочаровавшись в Сенсее, я наполнился гневом и решимостью обрушить этот гнев на предателя. Жалко ли мне было убивать Сенсея?– Нисколько. С чего мне вдруг жалеть того, кто повернулся против своего брата, не говоря уже о его ученике.
Я продолжал разменивать с сенсеем удары декопитатора на выстрелы магических когтей, попутно прикрывая собой Фрика, и многие мои удары достигали цели. Моя кирка часто натыкалась на блоки и доспехи духов, но меня удивляла не столько способность скорна выдерживать удары щитом, сколько его способность выдерживать удары телом. Он уже пропустил по меньшей мере две дюжины ударов, но его выносливость, казалось, оставалась прежней. Он все также энергично отбивался и в одно мгновение даже переломил ход битвы. Выкроив пару секунд в то время, как я отходил в сторону, чтобы вновь занять позицию между двумя скорнами, Сенсей со скоростью мысли оживил скелет оборотня и направил его на Фрика. Оборотень успел наброситься на моего союзника быстрее, чем тот смог разрушить диспелом чары, даровавшие умертвию жизнь, и на какое-то время я остался без целительной поддержки. Оборотень обрушил на Фрика град ударов, от которых он не мог ничем защититься, поскольку на данный момент его глаза были у меня, ну, а я остался один на один с Сенсеем. Решать нужно было быстро и, видимо, именно из-за того, что мы с Фриком были на волоске от гибели, я смог молниеносно среагировать и найти вполне простое решение. Развернувшись на одной ноге, я сделал замах сверху, из-за чего скорн поднял щит над головой. Но завершение удара оказалось не таким, каким ожидал увидеть его мой учитель. Во время разворота я переложил свое оружие из одной руки в другую и вместо удара по правой руке скорна, державшей жезл, я резко опустил оружие и рубанул по ногам. Лезвие кирки беспрепятственно отрубило ноги коротышке-уродцу, из-за чего он упал набок, и я без колебаний опустил плоскую сторону своего оружия на его голову. Последний удар пришел в зону виска сенсея, раздался глухой хлопок от размозженный головы и расплющенного левого глаза. Сенсей умер и туша оборотня развалилась на части прямо перед ногами Фрика.
– Ух, это было близко, – сказал он, подходя ко мне – хорошо ты его.
– Он сам советовал быть хитрее, – подметил я.
– Да, ты, конечно, молодец, но что нам теперь делать с твоей учебой?
– В смысле?
– В смысле мне нужны были его глаза.
– Ах это, – сказал я, почесав затылок, – ну, в принципе, мне нужны только образы. Разве ты не можешь передать их мне с желтыми глазами?
– Могу, но вот тренировать новые заклинания у тебя не получится. Единственной целью, на которой их можно было бы отрабатывать являюсь теперь я. И мне не хочется десятки раз подряд испытывать на себе «крик банши» или «лик ужаса».
– Так мне они сейчас и не особо нужны, попрактикую их на местных монстрах, когда выберемся.
– А пока?
– А пока мне нужно заклинание, чтобы сотворить своего зомби. И еще заклинание «дыхание смерти», чтобы я сам мог понижать температуру своего тела.
– Хорошо, только не все сразу, сперва я должен трансформировать тело нашего друга обратно в яйцо.
Отдав волшебный обруч скорну и забрав себе обратно жезл дэдкуба, я подождал, пока Фрик с помощью волшебной пыли превратил труп Сенсея в черное яйцо. После мы сели по-турецки и стали обмениваться образами. Взамен на всякие дурацкие воспоминания я получил еще десять заклинаний.
Туман понижал контроль противников в зоне его применения.
Агония понижала силу и выносливость.
Взрыв трупа взрывал труп, неподчиненный другим некромантом.
Лик Ужаса – немного отнимал от всех боевых чувств.
Крик банши – временно отнимал уверенность, смелость и слух.
Инсекция – позволяла создавать всяких насекомых, как например, светлячков или рой москитов.
Нити душ предназначались для того, чтобы на время избавить заклинателя и его противника от телесной оболочки, делая их невосприимчивыми к физическим атакам.
А заклинание «отражение» возвращало физический урон, наносимый заклинателю обратно атакующему.
Предпоследнее заклинание, которому научил меня Фрик – дыхание смерти, я использовал немного не по назначению. Вместо того, чтобы выдыхать пар на свой жезл, как это делал сенсей, я выдыхал его на свою руку, после чего мне не составляло труда создавать зеленую молнию. Взамен на образ дыхания смерти мне в голову пришло отдать вымышленную мной когда-то картинку мести Лэбэку. На ней я расстреливаю из автомата незнакомого человека, сидящего на троне в белоснежных одеждах. Пули пронизывают тело незнакомца, на чистых тканях одежды проступает алая кровь и воображаемый Лэбэк, осев на спинку трона, умирает.
– Да, я смотрю ты серьезно настроен. – сказал на это Фрик. – У тебя есть определенный план? Ну, как убить Лэбэка?
– Честно говоря, – сказал я, подумав, – сперва, как тебе известно, я хотел сразить смерть, ну, а о том, что будет дальше, я не думал. А теперь я еще и разуверился в своем всесилии и даже не знаю…
– Ну ничего, ты только не расстраивайся, все-таки наша единственная надежда на свободу связана с тобой. Однако, даже если ты научишься оживлять камень, это еще не предел. Запомни, кому многое дано, с того многое спроситься.
Одобрительно кивнув, я приготовился к тому, чтобы обменяться последними образами. Напоследок я приготовил Фрику кое-что особенное – что-то, чем я не решался поделиться с Сенсеем. Убийство учителя вернуло мне самообладание и решимость. Но зерно сомнения уже было посеяно и начинало прорастать. С этих пор я стал часто думать о том, к чему может привести моя жажда возмездия. Мне стало интересно, что будет, если я выберу другой путь.
Надеясь получить дельный совет, я передал Фрику образ девушки-ангела. Ее безгранично добрый взгляд, подчеркнутый идеальными чертами лица и простой, но невероятно милой улыбкой, увиденной мною с момента нашей первой встречи, когда она вскрыла мои вены. Воспоминание о ней было словно глоток чистого воздуха после долгого кислородного голодания. Хотя в то же время я не только радовался тому, что она появилась в моей жизни, но и страдал от этого. Как бывает от того же кислорода, если в воздухе он будет содержаться в повышенной концентрации, вдох может стать очень болезненным. Или даже смертельным.
Скорну тоже понравилась девушка-ангел. Еще бы?!
– Кто эта симпатяшка? – спросил Фрик.
– Это мой ангел-хранитель. Мне хотелось передать ей это лично, но я уже просто не могу держать это в себе. Она единственная, кого я по-настоящему любил.
– Значит, у тебя проблемы, новичок.
– Почему?
– А ты разве не знаешь, что у ангелов нет собственной воли?
– Нет, не знал. Значит она выберет сторону Лэбэка, если мы столкнемся с ним?
– Да. И не хочу огорчать тебя, но неужто ты думал, что боги создадут для тебя столько препятствий, если предположить, что вы были созданы друг для друга. Я, конечно, ничего не смыслю в девушках, но насколько я знаю людей – ваши мечтания не приводят ни к чему хорошему.
– Мне надо заниматься, – ушел я от разговора и вновь задумался.
Вот так просто разрушаются мечты. Я долго не вспоминал про девушку-ангела, но все равно слова Фрика меня задели и расстроили, поэтому тонкости зомбеоза я принялся изучать без прежнего энтузиазма.
– Я что-то неправильно делаю? – спросил я Фрика после того, как произнес заклинание, звучавшее как «вернись к жизни, мертвец, и послужи мне», дополненное разрядом зеленой молнии, – Почему не получается?
– Для того, чтобы сконструировать зомби, нужно видоизменять кости и соединять их по частям. Для каждого соединения мы произносим «лос», хотя ты, естественно, можешь заменить это слово любым другим.
– Ладно, попробуем. – сказал я и заново проделал процедуру. Сперва дыхнул паром на руку и сконцентрировал холод на кончиках пальцев. Затем представил зеленый огонек и дал разряд молнии по груде костей. Без промедления произнес «вернись к жизни, мертвец, и послужи мне» и далее добавил слово «роу». Две выбранные мной кости соединились в одну, но я вместо того, чтобы продолжить собирать зомби, отвлекся посмотреть на реакцию Фрика, и моя магия разрушилась. Скорн сказал, что я пока не обладаю нужной концентрацией для того, чтобы согласовывать сразу несколько действий одновременно. Поэтому нужно довести владение зомбиозом до автоматизма. И я, сконцентрировав все свое внимание на заклинании, произнес десять раз слово «роу» для того, чтобы сотворить своего первого зомби.
Мой первый зомби оказался небольшим, всего лишь размером с коробку из-под обуви, но мой прогресс не стоял на месте, и вскоре я создал зомби размером с мой собственный рост. Длина заклинания тоже быстро сократилась и вместо громоздкого выражения «вернись к жизни, мертвец, и послужи мне» осталось лишь компактное английское слово «rise». Мне приходили в голову русские варианты вроде «восстань», «поднимись», «воскресни», но «rise» показалось мне эстетически более подходящим. Наверное, в этом и заключается изящность заклинания, когда волшебные слова кратко и красиво передают его суть.
Какое-то время пришлось потратить на то, чтобы научиться двигаться во время зомбиоза. Какое-то я потратил на то, чтобы одновременно с управлением зомби научиться колдовать другие заклинания. Сколько-то ушло на создание больше одного зомби за раз, но даже, когда я научился драться одновременно двумя зомби, играясь ими, словно игрушечными солдатиками, оказалось, что зомбиоз был способен на еще большее.
– Помимо этого с помощью зомбиоза, ты можешь заставить кости летать, выполнять повторяющиеся действия или соединяться с умертвиями других некромантов, чтобы создавать более мощных зомби, – говорил Фрик. – Для всего этого, а также для того, чтобы наделить своего зомби магическими свойствами, есть универсальное заклинание – «сатси». Достаточно произнести его про себя и подумать о необходимом свойстве или функции, и твой зомби обретет ее. Садись сейчас, я передам тебе образ.
Получив образ заклинания, которое на русском звучало просто «добавить», я спросил Фрика о том, какими магическими свойствами можно наделить зомби.
– Ну… К примеру, можно научить его плеваться кислотой, как это делал дэдкуб, – ответил скорн. Или облачить его в доспехи духов, как ты помнишь, это делал наш бывший друг. Возможно почти все, что угодно, главное, правильно сформулировать то, что ты хочешь, и ты получишь результат.
– Хорошо, а могу я, к примеру, создать из костей часы?
– Это вроде бы прибор, который люди создали, чтобы помнить о своей смертности? Правильно я понимаю?
– Ну да, почти. Они нужны, чтобы наблюдать за временем.
– В принципе, если ты знаешь механизм работы этого приспособления, то, конечно, да. Но не факт, что время на Земле и в Сомне течет с одинаковой скоростью. Зачем они тебе?
– Я так понимаю, для того, чтобы найти заклинание, оживляющее камень мне придется надолго погрузиться в абсолют. Вот я и хочу узнать, сколько уйдет на это времени, хотя бы примерно.
– Дело твое. Что я могу тут тебе посоветовать? Не пытайся создать что-то сверхгениальное, потому что все необходимое уже было создано до тебя. Все, что ты можешь придумать нового – это очередную смесь чего-нибудь старого. Прими это к сведению. Когда будешь создавать какие-то свои заклинания, используй уже известные тебе инструменты и пройденные тобой уроки, потому что только с помощью простых истин можно понять сложные. Потому, что только с их помощью ты сможешь начать развиваться самостоятельно. «Сатси» – останется последним заклинанием, которому ты научился от меня, потому что все остальные известные мне являются лишь вариациями на тему того, что уже известно тебе. До них, если будет надо, ты можешь додуматься сам. И теперь я могу тебя обрадовать, твое обучение некромантии завершено.
– Ну, что ж, теперь я знаю, что такое абсолют, мыслеобмен, зомбиоз и кучу волшебных слов, осталось только научиться оживлять камень. Надо создать часы и тогда я займусь этой проблемой. Ах да, и еще неплохо было бы узнать, как применяется контрспел.
– Это просто. Каждое заклинание имеет свой собственный нехитрый шифр. Он заключается в разных последовательностях четырех иероглифов: Джоту, Джинту, Джарту и Джисту или сокращено: о, ин, ар, ис. Если повторить их в той же последовательности, которую получило заклинание в момент сотворения, то можно отразить его эффект обратно на заклинателя. Ты научишься этому потом, когда натренируешь слух в битвах со многими противниками, с которыми тебе предстоит столкнуться. А сейчас ты должен думать о том, как выполнить обещание и вызволить нас отсюда. Помощь больше тебе не нужна, поэтому я пойду искать новые заклинания дальше, делать больше нечего. Разбуди меня, когда вход снова станет свободным.
Сказав так, Фрик сел в своем уголке и погрузился в абсолют. Я вновь пообещав выполнить его просьбу, взялся за создание часов. Чтобы создать их мне не пришлось долго мучиться. Фрик сказал, что я могу «добавить» к функциям костей способность самостоятельно выполнять повторяющиеся действия, и я этим воспользовался. Первым делом я создал из костей циферблат со ста восьмьюдесятью делениями, каждое из которых обозначало день. Затем поставил в центр циферблата круглую кость, из которой торчала еще одна прямая косточка, нужная для того, чтобы играть роль стрелки. Далее мне потребовалось создать долгоиграющее зеленое пламя, чтобы отсчитывать секунды. Всего в дне восемьдесят шесть тысяч четыреста секунд, и каждый раз, когда пламя порождало новый язычок, проходила примерно одна секунда. Примерно потому, что для отсчета секунд я выбрал старый и не самый надежный способ, известный мне с детства: в промежутках между цифрами произносить предлог «and»: and one , and two , and three- и так, до десяти, а затем заново. Между каждой отсчитанной цифрой должно было проходить около секунды, и соответственно по истечению восьмидесяти шести тысяч четырехсот секунд костяная стрелка передвигалась на одно деление. Когда же деления закончатся, это будет означать, что прошло без трех дней полгода. Зеленое секундное пламя, бегавшее по внешней стороне циферблата, не причиняло мне никакого вреда, поэтому получившиеся часы я спокойно положил в карман своих шорт. Довольный своей, можно сказать, ювелирной работой, которой я занимался несколько часов кряду, я сел на колени, прислонил один кулак к другому, соединил большие пальцы и закрыл глаза.
И вот, я вновь погрузился в абсолют. Вновь я ощутил себя легким перышком, поддуваемым сильным направленным ветром в глубины бесконечности. Вновь я окунулся в непередаваемое наслаждение от созерцания великолепия. Вновь мимо меня стали проноситься мириады звезд и красочных картин, но в этот раз я погрузился в абсолют не для того, чтобы отдохнуть. Плывя по реке видений, я иногда натыкался на дрейфующие островки. Взбираясь по очереди на те из них, которые были побольше, я принимался искать осколки великих знаний, разбивавшихся о поверхность высоких материй. Я задавал множество вопросов и складывал фрагменты полученных ответов, но всякий раз цельный образ нужного мне заклинания ускользал и разваливался на части. Из-за этого я срывался с одного островка и начинал искать другой. Так продолжалось какое-то время. Тело застыло в позе молящегося, сознание отключилось, а интуиция и подсознание прорабатывали бесчисленные количества возможных комбинаций нужного мне пасворда. После пары сотен вариантов, я начал подозревать, что схема повторяется. Я словно ходил вокруг да около известного мне ответа, который просто был давным-давно мною забыт. Заклинание будто было запечатано целлофановой пленкой, которую никак не получалось вскрыть.
Я попытался мыслить, как Кунген, то есть фактически, как доисторический человек, ставший первым землянином, посетившим Сомну. Что бы я чувствовал? Чего бы боялся? Как сильно бы я жаждал освободиться из плена смерти? Как бы я относился к ее слугам – скорнам?
Вдруг в моей голове щелкнуло, и я вышел из абсолюта:
– Слушай, – обратился я к Фрику, встав от него в трех шагах, – а почему Кунген не поделился с вами образом заклинания, оживляющего камень?
Фрик ответил, не открывая глаз:
– Ну как же, поделился. Он передал образ каждому из нашей расы, но ни у одного скорна не получилось использовать этот образ. Почему? – скорн пожал шарообразными плечами, – Точно не известно, но немного пообщавшись с нами на эту тему, Кунген смог сделать только один вывод: Скорнам не дано понять красоту. Для нас, скорнов, понятие красоты заменяет изящность, которую мы, как первые заклинатели, ищем во всем, что видим. А для того, чтобы оживлять камень, нужно знать, что это такое. Во всяком случае, так говорил Кунген. Так что, возможно, мы получили искаженный образ этого заклинания. Вряд ли оно пригодится тебе в таком виде.
– И вы даже не пытались переделать этот образ?
– Нет, а зачем? У нас нет такой тяги к общению с камнями, поэтому, наверное, из нас и не получаются скульпторы.
– Тогда я попробую.
– Ты твердо решил?
– Да.
– Как бы нам это не навредило, – сказал Фрик сквозь стиснутые зубы после продолжительной паузы, и мы обменялись образами.
Полученное мной заклинание напоминало мусорную свалку. В его образе, запечатлевшемся в моей голове, была куча ненужных и порой непонятных деталей, мешавших мне соединить те из них, которые были мне необходимы. Я даже не стал и пытаться произнести это корявое заклинание, оно вышло бы очень длинным, бессвязным и не возымело бы никакого эффекта. Посмотрев на часы, стрелка которых передвинулась всего на семь делений, я вернулся на свое место посреди условно обозначенной арены и, сев в прежнюю позу, вернулся в абсолют.
Первым делом я принялся вычищать мусор из переданного мне образа. Избавившись от налепленных на него предметов разного предназначения, всяких магических рун, формул эликсиров и прочих вещей, не относившихся к делу, я оставил лишь те детали, которые относились к камню. Соединив эти детали воедино, я получил свой собственный дрейфующий островок, сорваться с которого я мог только лишь по собственному желанию. Плывя все дальше и дальше по реке видений, я собирал осколки нужных мне знаний о камнях, одни из которых я теперь легко отличал от других, и детализация заклинания постепенно повышалась. Так протекали дни, недели, а затем и месяцы. На земле еще, наверное, шла война, на небе продолжали плестись интриги, в Сомне, за пределами моей пещеры, тоже, наверняка, было неспокойно. А я все сидел и искал, искал какую-то тонкую нить, с помощью которой я смог бы вытянуть свой островок из абсолюта и сформировать цельное заклинание. Я пытался понять, как стать твердым, как камень. Пытался понять, как высекать из него искры. Думал о том, из чего он состоит. Но все это было не то. И вот в один прекрасный миг я ухватился за тонкую ниточку.
Это произошло, когда я задумался в очередной раз о цене, которую я должен буду заплатить за свою месть. Стоит ли игра свеч, если на кону окажется любовь девушки – девушки-ангела? Смогу ли я пойти против той, что покорила меня, и может усмирить одним лишь взглядом? Я задумался над тем, что такое красота. Могу ли я использовать свое представление о ней или, таким способом, я просто надругаюсь над тем, что мне дорого? Принесет ли пользу изучение образов девушки-ангела, запечатленных в моей памяти, или это – просто навязчивая идея, и я просто зацикливаюсь на своей мечте? Мечте о том, чтобы быть с девушкой-ангелом.
Каких жертв требует ее красота?
Каких жертв требует магия, таящая в себе красоту?
Правильно ли я понимаю красоту?
Доступно ли это понятие каждому?
Доступно ли оно мне, и если да, то спасет ли оно меня, как, по идее, должна спасти мир: