Tsitaadid raamatust «Лотерея»
Взрослея, человек не замечает происходящих с ним изменений — сегодня он видит в зеркале примерно то же, что и вчера, недавнее прошлое еще живо в его памяти, — и лишь старые фотографии или старые друзья способны указать ему на накопившиеся отличия.
Все боятся смерти. Смерть есть бессознательность, полное угасание всех физиологических и ментальных процессов, поэтому вместе с телом умирает и память. Человеческий разум, пребывающий на стыке прошлого с будущим, исчезает вместе с тем, что он помнит. Поэтому о смерти нет воспоминания.Страх смерти — это не просто боязнь боли, боязнь унизительной утраты всех сил и способностей, страх перед разверзшейся бездной, но первобытный, из тьмы веков пришедший страх: а вдруг ты потом это вспомнишь?
На протяжении всего детства мир вокруг тебя полон тайн. Они являются тайнами лишь потому, что никто их толком тебе не объяснил, либо из-за малости твоего опыта, но все равно остаются в памяти тайнами, потому что будоражили твое воображение. Потом, когда ты повзрослеешь, придут простые и очевидные объяснения, однако они бессильны что-нибудь сделать, потому что скучны, лишены присущей тайнам привлекательности.
Жить — не искусство, в то время как описывать жизнь — искусство. Жизнь — это серия случайностей, взлётов и падений, плохо запомненных и неверно понятых, серия преподанных, но лишь в малой степени воспринятых уроков. Жизнь безалаберна, у неё нет формы, нет сюжета.
правда никогда не бывает такой уж простой.
Город, где ты живешь, не нуждается в объяснениях, он такой, какой он есть.
Писательство сходно с нарезанием дорожки на граммофонной пластинке: мои мысли были зафиксированы на бумаге, и перечитать эти страницы было все равно, что проиграть пластинку и снова услышать свои мысли.
Я могу себя вспомнить, значит, я существую <...> Я обнаружил, что память есть своего рода сверхъестественная сила, поддерживающая меня из прошлого, а потому должна существовать аналогичная сила, простирающаяся в будущее. Человеческий разум, сознание, находятся в центре. Я знаю, что пока существует одна из этих сил, будет существовать и другая. Пока я могу вспоминать, я определен.
Воздух все еще оставался теплым, но я заметил, что солнечный свет понемногу меркнет. Мне, северянину, было никак не привыкнуть, что на юге не бывает долгих закатов и рассветов, что ночь наступает там почти внезапно.
Перенося свою жизнь на бумагу, я со стыдом замечал, насколько она заурядна, насколько бедна существенными событиями.
А не это ли было истинной причиной, почему я так много напридумывал?
