Ужасный Круз

– Ага. Просто помни, что у тебя есть девушка.

– Вообще-то нет.

Я не должна была почувствовать возникшее от его слов ликование.

Он продолжил нести меня на руках. Только теперь он шел медленно. Я чувствовала, как его раздраженные шаги отдаются в моем позвоночнике.

Мы все еще не увидели никого из членов нашей семьи в баре. Здесь было полно людей, все шумели и находились в разном состоянии раздевания и опьянения.

Запах тел, хлорки и дешевого алкоголя проникал в мои ноздри. Святые небеса. Почему никто никогда не догадался сделать из этого запаха духи?

– Оу-у-у. – Я картинно положила руку на сердце. – Но вы так идеально друг другу подходили. ЗОЖ пара года. Так что, я следующая, кого ты решил завоевать? Чтобы быстренько забыть бывшую?

– Это не в моем стиле.

Мне показалось или он не стал категорически все отрицать?

– Так почему ты выглядел так, будто собираешься меня поцеловать? Потому что я не падаю к твоим ногам? – поддразнила я.

– Обычно мне нравится, когда мои спутницы находятся на уровне моего паха. Если они у моих ног, значит, они что-то делают не так.

– Ты мерзкий. А еще – сексист.

– Я такой, какой есть. А еще – нет, я просто отвечаю тем же. Что, к твоему сведению, всегда делаю. В любом случае, ты сказала, что я могу быть самим собой рядом с тобой, так? Так вот это я. Хочешь – принимай, хочешь – нет.

– Я выбираю «нет», – решительно сказала я, мое сердце билось со скоростью тысяча миль в минуту, не понимая, что происходит.

Мы действительно обсуждали секс?

– Ну, милая, я никогда не был твоим изначально. А теперь позвони своим родителям еще раз. Я попробую дозвониться маме.

Круз опустил меня на пол, сытый по горло моим ехидством. Я впервые увидела океан. Он был бесконечным, голубым и многообещающим, расстилался у моих ног, и я напомнила себе, что через несколько минут мне вообще не придется иметь дело с мистером Горячий-Прегорячий.

Я буду слишком занята своей семьей, сыном и загаром.

Больше не нужно плести корзины, не нужно обслуживать столы. Все наконец-то, наконец-то налаживалось.

Я позвонила маме, потом отцу, потом Мишке. Я ждала, пока Мишка возьмет трубку, когда услышала голос матери Круза, прорывающийся через динамик его телефона.

– Круз? Где ты, дорогой?

– На верхней палубе. Бар в аквапарке. Мы ищем вас.

Я повернула голову и увидела, что он разговаривает по видеосвязи со своей матерью, шагая из стороны в сторону. Я была не единственной, кто пялился. Все женщины круизного лайнера глазели на этот кусок первосортного мяса. Некоторые мужчины тоже.

Глупая гордость наполнила мою грудь. Все могли смотреть, но он был со мной. Но затем меня охватил ужас, потому что мы не только НЕ были вместе, он буквально изо всех сил пытался от меня отвязаться.

– Да. Мы в лаундже, справа, сзади. Ты увидишь красивую люстру, сделанную из пустых винтажных бутылок из-под ликера. Очень красивая. На мне платье цвета слоновой кости и соломенная шляпка, а на Донне… о, я не знаю, что на ней надето, дорогой. Эти люди не увидят хороший стиль, даже если он ударит их по голове.

Что ж.

Уверена, я не должна была этого слышать.

Я не сомневалась, что меня причисляют к этим людям. Голубые воротнички Фэйрхоупа.

Крузу хватило порядочности бросить на меня извиняющийся взгляд, прежде чем поспешить в заднюю часть бара аквапарка.

– Я не вижу лаунджа. Уверена, что вы в аквапарке?

– Возле аквапарка.

– Никаких люстр я тоже не вижу. Только бар, похожий на желтую подводную лодку.

В животе зародилась паника. Раздался гудок корабля, заглушив биение моего сердца.

– Может, встретимся где-нибудь в другом месте? Я могу подождать тебя у спа-салона на девятнадцатой палубе.

– Здесь только восемнадцать палуб, мама.

– Глупости, Крузи. Можно подумать, что человек, закончивший медицинскую школу, не умеет считать.

Паника ползла вверх, вверх, вверх к груди, от чего дышать стало почти невозможно.

Круз перестал вышагивать, устало потер лицо и покачал головой.

– Это написано прямо в брошюре, мама. У «Элейшна» восемнадцать палуб. Посмотри.

– У «Экстаза»^[23] девятнадцать палуб. Проверь сам, и почему мы вообще начали этот разговор?

Ком паники теперь перекрывал горло.

Я не могла сделать вдох.

Подступила тошнота.

Блин, блин, блин.

Круз медленно повернулся ко мне, в его бездонных океанских глазах горело обвинение. Тем временем «Элейшн» выбрал именно этот момент для отплытия, покидая порт, пока сотни отдыхающих прижимались к бортам, наблюдая, как он удаляется от суши.

– «Экстаз»? – повторил он для меня, а не для нее.

– Да, дорогой. А что? Подожди, на каком ты корабле?

В конце фразы послышался нервный, не-может-быть смешок.

– «Элейшн», – сказал он ровно, его взгляд не отрывался от меня, становясь горячее, темнее, страшнее.

Я хочу к мамочке.

– С какой стати ты на «Элейшне»? – взорвалась его мать.

Вокруг нее наши семьи начали горячо обсуждать произошедшее. Слова «почему?», «только не это» и «это она виновата» повисли в воздухе.

– Очень хороший вопрос, мама. Почему бы тебе не дать мне возможность ответить на него после того, как я сам все выясню?

С этими словами он прервал звонок и повернулся ко мне всем корпусом. Единственным утешением было то, что мы находились среди огромного количества людей, так что вряд ли он выбросит меня за борт.

И все же.

– «Элейшн», – сказал он ровно. Его голос был грубым, мертвым и таким холодным, что у меня по позвоночнику пробежала дрожь.

Я прикусила нижнюю губу.

– Я запомнила лайнер на букву «Э».

– Ты запомнила. – Он направился ко мне, очень спокойный, и все же его вид устрашал, словно он Майкл Майерс^[24]. – Но тебе не пришло в голову, ну, не знаю, перепроверить?

Я сделала шаг назад, отступая к приподнятому помосту, на котором проходил конкурс мокрых футболок, пытаясь избежать его гнева.

Я чувствовала себя не просто глупой, я ощущала безысходность своего положения, потому что знала, что все сейчас обсуждают, насколько я бесполезна. Какое чудо, что я могу хотя бы держать поднос и принимать заказы на блинчики.

– Вполне способна забронировать два билета на круиз, – передразнил меня Круз, делая еще один шаг ко мне, как хищник к добыче. – Так ты сказала в закусочной. Должен ли я был уточнить, что имел в виду НАШ СЕМЕЙНЫЙ КРУИЗ?

– Я… Я… Я…

Но оправдания застряли в горле.

Невозможно было оправдать то, что произошло.

Я была пьяна, взволнована возвращением Роба и совершила огромную ошибку. Я перепутала «Элейшн» с «Экстазом», и теперь я вспомнила, почему: как только родители сказали мне, что Костелло покупают нам круиз, я начала изучать лайнеры.

Я то и дело заглядывалась на «Элейшн», потому что он казался самым приятным и на него были отличные отзывы. Хотя теперь, когда я делила его с мужчиной, который хотел меня утопить, толку от этого не было.

– Можно вернуть милого и фальшивого Круза?

Я вздрогнула, когда он оказался так близко, что я практически почувствовала его запах. Дразнящий аромат кожи и сандалового дерева – запах богатства, а еще резкий, сильный мужской мускус.

Его тело было твердым и большим по сравнению с моим и гудело от желания что-нибудь сломать. Предпочтительно мои кости.

Я прижалась спиной к приподнятому помосту. Позади меня женщины хихикали и сравнивали мокрые футболки. Мне некуда было бежать.

– Нет, – прошептал он, его мятное дыхание раздувало мою высокую прическу, напоминающую трехъярусный торт-улей. Я зажмурилась. Может быть, если я не буду смотреть на него, он исчезнет. – Милый Круз мертв для тебя, Тернер. Господи. Не могу поверить, что ты на самом деле такая… чертовски… глупая!

Из всех оскорбительных вещей, которые люди говорили обо мне на протяжении многих лет, я искренне считала это самым обидным.

Во-первых, потому что это сказал Круз, человек, который был не способен обидеть даже муху, даже если этой мухой была я, и который специально посвятил свою жизнь работе с людьми, помогая им почувствовать себя лучше.

Во-вторых, потому что на этот раз я ему поверила.

Я была глупой.

Я отвернулась, изо всех сил стараясь не расплакаться, понимая, что мы собрали небольшую любопытствующую аудиторию. Моя способность разрыдаться в мгновение ока была легендарной и становилась большой проблемой в возрасте двадцати девяти лет.

Я постаралась сохранить спокойный тон.

– Я предлагаю нам обоим пойти в наши комнаты, чтобы прийти в себя и поговорить об этом, когда ты немного остынешь.

– Правда? – спросил он.

– Да.

– Посмотри на меня сейчас же, Теннесси.

Я подняла взгляд от пола палубы, используя всю свою храбрость. Он держал перед моим лицом наши посадочные талоны.

– Тебе ничто не кажется странным?

Я моргнула. Я не могла ничего разглядеть, адреналин перенасытил кровь.

Естественно, я чувствовала себя еще глупее.

Я практически слышала его мысли.

Она не умеет читать. Невероятно. Мой брат женится на женщине, чья сестра безграмотна.

– В чем дело? – подавленно прохрипела я.

– Сколько кают ты видишь?

– Одну.

– И сколько нас?

– Двое.

– Умничка. Теперь осознай цифры.

Я повесила голову от стыда. Насколько я была пьяна, когда заказывала билеты?

Очень сильно, судя по всему.

Я больше не могла сдерживать слезы, но не хотела, чтобы он видел их, поэтому толкнула Круза в грудь, повернулась и убежала, оставив его прямо там, в окружении женщин в бикини и мокрых футболках и мужчин, которые звали их сойти со сцены и подарить поцелуй.

Ступни все еще горели, но я была совершенно опустошена, чтобы чувствовать боль, пока бесцельно бродила по кораблю. Мишка пытался перезвонить мне, но я засунула телефон в карман, переключив в режим ожидания.

Я не могла смотреть в глаза сыну, пока по щекам текли горячие слезы после того, как я провалила очередное простое задание. Честно говоря, я в принципе не могла смотреть ему в глаза после этого.

Мама, папа и Тринити тоже звонили, но я не хотела ни с кем сейчас разговаривать.

Вместо этого я продолжала ходить кругами.

Эта моя беспомощность, моя убогость ощущались как симптомы чего-то большего.

Всего моего существования.

Шесть
Круз

Я не мог поверить в существование этой женщины.

Она была чертовой ходячей угрозой в откровенном платье.

Я не должен был позволять ей заниматься бронированием билетов. Это она была той самой девушкой, которая залетела под зрительскими скамейками футбольного поля школы Фэйрхоуп, когда их с Робом заметил я, его правильный друг.

Я слишком хорошо помнил эту сцену.

Кара Лафлин подлизывалась ко мне, пытаясь окольными путями заставить пригласить ее на бал, а я думал только о том, что Роб лишает девственности Теннесси Тернер в нескольких футах от меня.

Я слышал его дикие стоны, как будто он боролся со свиньей, а не занимался сексом со своей любимой девушкой, и лишь один ее тихий вздох.

Четыре месяца спустя Теннесси бросила школу и начала носить мешковатую одежду; мы все знали, что это значит.

Не помогло и то, что Роб порвал с ней, а, напившись после выпускного, когда мы все были в беседке у библиотеки, забрался на крышу белой пагоды и прокричал:

– Я был в Теннесси, и это было чертовски здорово!

Эта женщина на вопрос «Что хорошего в „Джерри и сыновьях“?» ответила: «Уборные. Иногда. Когда их чистят».

И этой женщине я доверил забронировать нам билеты.

Мне некого было винить, кроме себя.

Вместо плана Б я отправился искать нашу каюту, которая была просторной для круиза (низкого ранга), но слишком тесной, чтобы избежать женщины с характером размером с Миссисипи.

Затем я взял свой спасательный жилет и отправился на занятие по учебной тревоге.

Любой, кто когда-либо был в круизе, знает, что здесь больше шансов стать первым астронавтом-единорогом, чем избежать дежурства по учебной тревоге. Объявления, такие громкие, что разбудят даже мертвого, трезвонят на всю каюту, превращая жизнь в ад, и не прекращаются до тех пор, пока не придешь на занятие.

Один из сотрудников круиза просканировал мое удостоверение личности, подтвердил его и указал на место в углу зала для комедийных выступлений, где я должен был пройти подготовку.

Пока я ждал тридцатиминутного инструктажа по технике безопасности, я пытался вспомнить, как Теннесси Тернер стала моим врагом (единственным) в Фэйрхоупе.

Я точно знал, почему я ее ненавижу, хотя мои мотивы могли быть не совсем справедливы, но я не имел ни малейшего представления о том, почему она ненавидит меня.

Я знал о самом факте ненависти, потому что она была одной из немногих жителей Фэйрхоупа, которые предпочли мне врача в Уилмингтоне.

После подготовки я подошел к стойке обслуживания гостей, вокруг которой значительно опустело, и спросил, можно ли подплыть к ближайшему острову и присоединиться к «Экстазу».

– Ну… – представительница в отглаженной униформе робко улыбнулась. – Проблема не в том, чтобы сойти с «Элейшна», а в том, чтобы найти свободные места на «Экстазе». Не говоря уже о том, что оба круизных судна окажутся на одном острове примерно в одно и то же время только на четвертый день в зависимости от погоды.

– Что насчет чрезвычайной ситуации?

– У нас есть собственная медицинская клиника, полностью оборудованная, и вертолетная площадка для экстренных случаев. Не могли бы вы объяснить мне ситуацию? Возможно, тогда я смогу помочь, – обнадежила представительниц.

Я бы и рад, но я сам не очень хорошо ее понимал.

– Может быть, у вас есть свободные комнаты? – вздохнул я. – Заплачу сколько угодно.

Все что угодно.

Выглядело так, будто моя аренда Audi Q8 заканчивалась через полсекунды и я отчаянно готов был переесть на Land Rover Sport, но, черт возьми, желание оказаться подальше от этой женщины перевесило все остальное.

– Нет, мне очень жаль.

– Мне тоже, – пробормотал я.

Я все равно оставил ей свои данные и номер каюты и попросил сообщить, смогу ли я избежать этой неожиданной вечеринки со старшей сестрицей Тернер.

Думаю, я три или четыре раза обронил фразу «деньги не проблема», отчего почувствовал себя смазливым лос-анджелесским сутенером, но отчаянные времена требовали отчаянных мер.

После этого я устроил себе экскурсию по популярным палубам, знакомясь с окружением. Говоря о круизных лайнерах, «Элейшн» был, пожалуй, лучшим из тех, на которых я бывал.

Здесь была дюжина ресторанов, салоны красоты, два аквапарка, два казино, теннисный корт, торговый центр, библиотеки, бары, кинотеатр, каток, театр сценических искусств, подводная лодка и американские горки.

Я начал остывать и неосознанно (ну, очевидно, не настолько уж и неосознанно) следил за Теннесси. Я все еще был достаточно зол, поэтому о том, чтобы написать ей СМС, не могло быть и речи – она подвела нас обоих, и я не собирался спускать это на тормозах, – но она выглядела по-настоящему расстроенной, когда мы разошлись, а я никогда не видел на ее лице ничего, кроме чистой, упрямой гордости. Кроме того, я знал, что она, вероятно, переживает из-за разлуки с сыном. Они были привязаны друг к другу с самого его рождения. Наверное, было тяжело осознавать, что они не на одном корабле.

Мне втайне нравился ее задор.

Насмешливое отношение к Фэйрхоупу. Как она не отступала, не уходила, не пыталась убедить всех, что она не та, за кого они ее принимают.

Фэйрхоуп плохо с ней обошелся: она совершила всего одну ошибку и поплатилась сполна, но в случившемся была не только ее вина.

Правда, ей было трудно сосредоточиться, и она время от времени ошибалась с заказами в закусочной, но я списывал это на невнимательность или на то, что она не успевала выполнять часть дерьмовой работы, но никак не на глупость. Пообщавшись с этой женщиной, можно было сказать, что она была кем угодно, но, черт возьми, точно не идиоткой.

Я нашел Теннесси через три часа после того, как мы расстались, именно там, где я и предполагал, – она сидела у открытого бара, демонстрируя загорелые ноги и белые зубы. Ранее администратор на стойке регистрации подтвердила наличие пакетов «безлимитных напитков» в наших удостоверениях.

И, конечно, Теннесси была Теннесси, она уже воспользовалась этой услугой и потягивала белый коктейль с вишенкой «Мараскино», свисающей с ее полных губ, все еще одетая в рабочую форму. Она болтала с мужчиной лет шестидесяти.

Даже издалека я мог сказать, что она бесстыдно флиртует. На нем были брюки-бермуды, гавайская рубашка, а на лице застыла полупьяная ухмылка, которая без слов говорила, что он хочет с ней сделать.

Вероятно, Теннесси прокладывала путь к его бумажнику. По городу ходили слухи, что она забеременела от Роба специально, чтобы удержать. С другой стороны, ее искреннее желание порезвиться на глазах у всех с мистером Богатым Туристом не должно было удивлять меня, учитывая ее репутацию, но все же удивляло.

Как бы то ни было, когда я увидел, как она мурлычет и хихикает, словно все было в порядке, в крови по новой забурлил гнев.

Я направился к ней, нацепив лучшую улыбку врача, которому все доверяют, и провел рукой вдоль ее позвоночника, запустив пальцы в залакированные светлые волосы.

Я бы поцеловал ее в висок, если бы знал, что это не приведет к моей бесплодности.

Она резко отшатнулась. Взглянув на меня, она стерла с лица улыбку, и должен признать, меня еще больше это разозлило. У нее была чуть ли не аллергия на меня, хотя я оставался любимцем всего города.

– Милая.

Я убрал прядь волос ей за ухо, удивляясь тому, насколько маленькой и приятной Теннесси была, даже когда изо всех сил старалась выглядеть как драг-квин версия Кристины Агилеры.

Ее губы были полными и от природы пухлыми, цвет глаз – между ореховым и зеленым, а нос – таким курносым, что его так и хотелось ущипнуть.

– Простите, сэр, я вас знаю? – холодно спросила она.

Теннесси смотрела на меня так, будто меня только что подменили, и не понимала, откуда взялась моя непринужденность. Мужчина мельком взглянул на нас и слегка повернулся на барном стуле, чтобы рассмотреть меня.

– Очень смешно… миссис Вайнер.

Я проскользнул между ними, оказавшись к нему спиной и опершись локтем на стойку. Мне было плевать, что это невежливо. Никто на этом лайнере не знал меня, кроме Теннесси, а ее слова ничего не стоили в Фэйрхоупе.

– Я искал тебя повсюду.

– Вы… мистер Вайнер? – спросил мужчина за моей спиной.

– Единственный и неповторимый, – подтвердил я.

– Так это ваш муж? – этот вопрос был адресован Теннесси.

– Тоже да, – ответил я в тот же момент, когда она поправила меня:

– Кузен.

Я отступил, чтобы они могли видеть лица друг друга. Впервые с тех пор, как я попал на этот проклятый корабль, я испытывал нечто, хотя бы отдаленно напоминающее веселье.

Лицо Теннесси было красным, как спелый помидор. Старик побледнел, но, взглянув на ее стройные икры, расправил плечи и решил попробовать еще раз.

– Вы замужем за своим кузеном? – спросил он медленно, словно размышляя, все ли это меняет.

Теннесси перевела взгляд на меня, пронзив взглядом, который обещал медленную, мучительную смерть, включающую в себя пытки, голод и удушье.

– Мы разводимся. – Она жеманно поиграла пластмассовой сережкой, изображая настоящую лисицу.

Я перекинул руку через ее плечо и повернулся к нему.

– Мы уже разводились. Но решили дать нам последний шанс. Поэтому-то мы здесь, в этом круизе. Это наш второй медовый месяц.

– А где прошел первый? – Мужчина хмуро посмотрел на нас, явно что-то заподозрив.

– В Париже, – сказала Теннесси, и в то же время я ответил:

– На Фиджи.

Он сделал неторопливый глоток пива, ожидая, пока мы разберемся в наших историях.

Но хотя мне было совершенно наплевать на то, что он думает обо мне – наконец-то я оказался на неизведанной территории, где мог раскрепоститься и не быть идеальным, – то моя спутница вертелась и краснела, было видно, что ей трудно объяснить мое существование.

– Сначала мы поехали в Париж, на выходные, но потом он захотел поехать на Фиджи. А мы всегда делаем то, что он хочет. Вот почему мы разводимся. Потому что мистер Вайтер любит, чтобы все было либо как считает он, либо никак. Он, видите ли, любимчик нашего города.

Мужчина понимающе кивнул, зарываясь рукой в миску с горошком-васаби и бросая горсть в рот.

– Я тоже прошел через это. Дважды разведен, у меня трое детей от разных жен. После второго развода жизнь меня здорово потрепала. Напомнила, что солнце из моей задницы не светит.

– Да! – Теннесси хлопнула в ладоши, радуясь, что у нее появился союзник. – Я не желаю зла людям, но я надеюсь, что мой вскоре бывший муж узнает, что он, на самом деле, смертен.

– Не думаю, что ты рассказываешь всю историю целиком, дорогая. – Я убрал руку с ее плеча, чтобы взять загадочный белый коктейль и сделать глоток. На вкус он был как кокос, обугленный зефир и джин. – Расскажи, почему мы на самом деле оказались супругами на Фиджи.

Теннесси открыла рот, чтобы остановить меня, но мной уже завладели месть, гнев и что-то еще, чему я не мог дать четкого названия, но от чего моя кровь стала еще горячее.

– Как вас зовут? – спросил я мистера Богатого Туриста.

– Брендан.

– Итак, Брендан, вот он я, новобрачный на Фиджи, безумно счастливый и глубоко влюбленный… в свою кузину.

На этот раз я вправду поцеловал Теннесси в макушку. Я почувствовал, как она напряглась. Даже ее волосы были горячими от стыда.

Она сделала вид, что обняла меня за талию, а на самом деле впилась когтями в пресс, пуская кровь.

Я проигнорировал боль и продолжил:

– Я хотел удивить ее, подарив ожерелье из черного жемчуга. Лучшего места для этого, чем Фиджи, не найти, верно?

– Жемчуг мне не нравится. – Теннесси сделала вид, будто рассматривает свои ужасно длинные ногти. – По сути, это волдыри устриц. Вы знали об этом? Устрицы производят их, чтобы облегчить боль, когда мусор застревает в их телах.

– Пожалуйста, извините ее, – я лучезарно улыбнулся, поглаживая ее по плечу. – Моя благоверная выросла с волками. Она не очень умеет вести беседы. В общем, моя жена сказала мне, что будет ждать меня в гостинице. Тогда я не придал этому значения.

– А должен был, – сурово сказала Теннесси. – К тому моменту я уже пять или шесть раз пыталась сбежать от тебя.

Я проигнорировал ее, смеясь и покачивая головой, как будто это было не более чем наше обычное подтрунивание друг над другом.

– В общем, вот я покупаю ей ожерелье из черного жемчуга, чтобы оно сочеталось с ее черным сердцем. Поднимаюсь в наш номер, а там… она не одна. – Теннесси закатила глаза, скрестив руки над своим щедрым декольте, когда убедилась, что выпустила достаточно крови под моей рубашкой.

– Это был парень из технического обслуживания. Мой любящий муж засорил туалет после того, как накануне вечером налопался морепродуктов.

Я продолжал, чувствуя, что безрассуден, невменяем и совершенно не похож на себя впервые за многие годы.

– Милая, я не знаю, что он тебе сказал, но то, за чем я вас застал, не имело ничего общего с засорением унитаза, а рот тебе заткнуло классно.

Старый добрый Брендан поперхнулся пивом, закашлялся и выплюнул часть пены и горошка-васаби. Подошел бармен, протягивая нам три высоких стакана воды. Брендан выпил свой менее чем за две секунды.

– Ты изменила ему?

Он ткнул большим пальцем в мою сторону, меча гром и молнии.

Теннесси неопределенно пожала плечами.

– Он изменил первым. С моей сестрой.

– Может, и так, но именно ты привела в наш брак третьего участника.

Она повернулась и бросила на меня яростный взгляд.

– Но это ты хотел секса втроем! – ткнула она пальцем мне в грудь.

– Я про гонорею.

– Ладушки. – Брендан встал, похлопал себя по карманам, чтобы убедиться, что бумажник, телефон и достоинство находятся на месте. – Я пойду в свою каюту. Вам, очевидно, нужно кое-что решить, и, честно говоря, уже поздновато, а я плотно поужинал. Приятно было познакомиться с вами, мистер и миссис… Вайнер.

Последнее было произнесено с содроганием.

Я с улыбкой помахал ему.

– Конечно. Может быть, мы как-нибудь сыграем партию в гольф.

– Да. Не знаю, как насчет этого. Я не очень люблю гольф.

Он уже был по другую сторону бара. Бедный, его утомила наша драма.

Я обхватил Теннесси рукой и сжал, моя улыбка стала шире.

– Скажи ему «пока-пока», кузина.

– Я убью тебя, – пробормотала она.

– О, милая, только если я не убью тебя первым.