Новый день

© Лада Любимова, 2021

ISBN 978-5-0053-6129-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Как совладать с судьбой, если она сильнее, и отнимает самое ценное – любимых?

Заблудившимся душам, тем, кто терял себя и любимых посвящается…

Интернет-ресурсы автора

Посмотреть буктрейлер.

Сайт автора www.ladalyubimova.ru.

Глава первая
ВСТУПЛЕНИЕ

– Да это лажа какая-то! – Дейн жевал жвачку. – Фигня полная!

Джеймс больше всего на свете хотел зарядить Дейну правой. А потом выложить начистоту, что ему стало далеко не в кайф играть с занудой, в которого превратился его лучший друг. Но не для того он работал над собой в последнее время.

Просто эмоции. Обычная реакция на усталость и собственную несостоятельность, доведённая придирками Дейна до предела. Потому Джеймс промолчал, уменьшил громкость усилителя и сел в стороне, старательно оттачивая рифф¹.

Можно было подумать, что он владеет собой и ситуацией на все сто: сосредоточенное выражение лица, задумчивый взгляд, расслабленные плечи. Эту маску Джеймс научился надевать сразу, как только окружающий мир выводил его расшатанную нервную систему из хрупкого равновесия.

Но Пол знал Джеймса давно. И хорошо. Даже сквозь стекло звукорежиссёрской он видел, как резко обозначились желваки на скулах Джеймса – Джеймс был не в порядке, хотя изображал обратное. Ещё Пол знал, что Джеймс может сколь угодно долго разыгрывать из себя смирного парня и не усложнять обстановку – вот характер!

Дейн не прав. Так все считали. Только никто прямо не говорил. Конечно, они переживают не лучшие времена, а их музыка стала надрывной и слишком злой. Но зато правдивой. Они ведь всегда играли то, что чувствовали. Сейчас они чувствовали, что всё разваливается.

Ен постарался смягчить резкое заявление Дейна:

– Давайте попробуем ещё раз…

– Какой смысл? – нарочито раздражённый Дейн ходил туда-сюда по студии, выражая всем своим видом презрение к тому, что они делали.

А́лан отложил бас. Он один был спокойным по-настоящему. Потому что понимал: пока Дейн и Джеймс не выяснят отношения – музыки не будет.

– Пойдём, подышим воздухом, – предложил Ену Алан, направляясь к выходу.

Но дверь отворилась, и в студию стремительно вошла элегантно одетая женщина, на ходу разговаривая по телефону. Она посмотрела на Ена и Алана, лучезарно улыбнулась и сказала:

– Привет, ребята. Подскажите, как я Пола могу найти?

Алан кивнул в направлении звукорежиссёрской.

– Благодарю.

Махнув рукой Дейну, она, не задерживаясь, пошла к Полу.

Какая-то в ней ощущалась сила. Алану эта сила понравилась, и он сразу почувствовал расположение к женщине.

– А кто это? – спросил Ен.

– Не знаю, – Алан пожал плечами, провожая гостью взглядом.

– Джейн Стилл. Она согласилась снимать клип, – Дейн скинул с себя напущенное недовольство и превратился в нормального Дейна, – мы пару дней назад ужинали с ней и Полом.

– Вот как? А нас почему не позвали? – шутливо спросил Алан.

– Не знаю. Пол всем рулил. И неожиданно вышло. Пол мне вечером позвонил, сказал, что не уговорит Стилл снимать. Просил помощи в переговорах за ужином.

– Уговорили?

– Как видишь! Пойду, узнаю, что за дела.

На самом деле Дейн отличный парень, подумалось Алану. У него неплохие дипломатические способности и деловая хватка: не раз на заре их карьеры Дейн представлял и защищал интересы группы, и после – тоже. Он талантливый барабанщик и личность творческая и незаурядная. Но будь оно не ладно, никак Дейн не может применить свои способности договариваться в отношениях с Джеймсом. А тот – скала. Стоит на своём до победного. Но не будь Джеймс таким упёртым, они бы ничего не добились.

И вот на пике славы после семнадцатилетней карьеры они подошли к неразрешимой задаче: творчество застряло на фоне личных разногласий участников группы, особенно этих двоих.

«Нужно время. Или хорошая встряска», – решил Алан, выходя с Еном на улицу.

Несколько месяцев назад Пол, который с незапамятных времён был музыкальным продюсером группы, посвятил парней в идею видео к песне «Без предела» из прошлого альбома. Идея показалась любопытной и выглядела свежо.

Клип к этой песне никто не планировал снимать. О нём и речи не шло. А тут Пол вдруг заговорил о клипе и разложил замысел по полочкам. Всем понравилось.

Пола поздравили с открывшимся даром на новом для него поприще клипме́йкера², и решили клип снимать. Такое решение стало единственным за последнее время, когда никаких противоречий не возникло.

Стали соображать, кого позвать режиссёром. Перебрали несколько вариантов: и тех с кем раньше работали – проверенных и известных, и новых – интересных и перспективных, но Пол заявил:

– Ладно, парни, я пошутил.

Джеймс напрягся. Теперь напряжение вызывала любая мелочь. Он этого не показывал, напротив – сдерживался и скрывал чувства. Но тот, кто был очень внимательным, замечал, что взгляд Джеймса становился вовсе не задумчивым, а тяжёлым, а в самых худших случаях Джеймс сжимал и разжимал кулаки, мелко и часто постукивая ими по коленке, как сейчас. Джеймс только прикинул, что можно под предлогом съёмок приостановить запись не клеящегося альбома, переключиться, пообщаться с ребятами без давления. Когда снимаешь клип, ты больше не лидируешь, не отвечаешь за всё подряд – этим занимается режиссёр, а ты просто делаешь свою работу. Может, после такого перерыва они будут ладить лучше.

– Я не про клип пошутил. А про то, что идея видео – моя, – Пол засмеялся. – Захотелось минуту славы снискать, а вы – купились.

– И кого ты этой минуты лишил? – с интересом спросил Дейн.

– Джейн Стилл. Но я думаю, она меня простит.

– Подожди, это та, кто снимает крутую рекламу про тачки? – уточнил Дейн с видом знатока. Он всегда в курсе – интеллектуал и всезнайка команды.

– Точно, – подтвердил Пол, – но она снимает не только рекламу. У неё есть фильмы про разный экстрим. Типа путешествия в труднодоступные точки планеты: альпинисты, лыжники, дайверы и всё такое. Не зря она титул «отважной Джейн» заполучила.

Потом они посмотрели её рекламные ролики и фильмы. Стиль видео был наполнен движением и объёмным сочным видеорядом, который буквально погружал в происходящее на экране. Затягивал ненавязчиво, но сразу. Несмотря на то, что ролики Стилл рекламировали самые дорогие автомобили мира, в них не было ни капли глянцевой вычурности, зато была непосредственная и увлекательная история. Видно было, что Джейн не любила ходового искусства и принятых стандартов.

Но её стиль никак не вязался с тем, что для них снимали раньше: скупые мрачные тона, сухой сюжет, и мало их собственной актёрской игры. Они работали с разными идеями и с разными режиссёрами, но те не выходили за рамки сложившегося порядка.

А здесь столько красок и динамики! Но почему – нет? Новизна и смелость – в их духе.

Выяснили, что Пол познакомился со Стилл случайно: они летели одним рейсом в соседних креслах. Они сдружились, и Пол звонил Джейн иногда. В одном из телефонных разговоров она сказала, что следит за творчеством его подопечных – оно ей нравится, а песня «Без предела» вызывает в её воображении такие вот картинки. Пол заметил, что из этих картинок может получиться настоящий клип. И Джейн в шутку прикинула сценарий.

На том бы всё и кончилось, но идея Пола не отпускала. Он подкинул её ребятам и получил безусловное согласие на съёмку. Осталось уговорить Джейн.

Но Джейн не соглашалась, ссылаясь на занятость и отсутствие опыта работы с подобным материалом. Утверждала, что не работала с музыкантами, и, не смотря на любовь к музыке и интерес к группе, этот сценарий – внезапная фантазия, навеянная хорошим настроением, общением с Полом и качественной музыкой. Фантазия, не более.

Пол не сдавался. Он звонил Джейн восемь раз в неделю. Спрашивал, как дела, интересовался планами и настаивал-настаивал на съёмке. В конце концов, Джейн согласилась написать сценарий и подарить его Полу, лишь бы Пол не приставал к ней с этой темой. Пол подарок принял, но не отстал.

И тут его путь осветила счастливая звезда удачи: Джейн прилетела в Сан-Франциско. Нет, не к нему, конечно, но о приезде своём сообщила и даже приняла приглашение Пола поужинать.

Пол взял с собой Дейна, который мог быть чертовски убедительным, если хотел. Само собой, Дейн был убедителен и безупречно очарователен – Джейн согласилась на съёмки.

Остальным ребятам Пол ничего не сказал. Он хотел сделать сюрприз: им нужен был какой-нибудь неожиданный и приятный сюрприз – взбодриться. Пол планировал собрать всех вместе, пригласить Джейн и объявить об успешном окончании затянувшихся переговоров.

Но Джейн позвонила ему как раз в тот момент, когда Дейн в очередной раз начал изводить Джеймса. Джейн срочно улетала и попросила уделить ей несколько минут, чтобы отдать подписанный контракт и увидеться с группой: вдруг они не понравятся друг другу, и как же работать вместе?

«Она кстати. Разрядит обстановку», – подумал Пол.

Когда все разошлись, Джеймс отложил гитару. По-хорошему, нужно пойти и познакомиться с этой Стилл. Он не разглядел её из угла, в котором сидел, только услышал отчётливо звучащий голос. Судя по нему и твёрдым шагам – уверенная в себе особа.

Выходка Дейна с «полной фигнёй» ещё пульсировала у него в висках, хотя он понимал, что тот устроил представление специально для него. Сейчас Дейн там, с Полом и Джейн, решают, что да как, а он сидит здесь, словно не у дел.

Пойти и присоединиться к разговору? И почему Пол не соизволил познакомить всех со Стилл, почему не предупредил, что она придёт? Всё выходит из-под контроля. Горячие волны гнева одна за другой окатывали его с головы до ног. Джеймс тяжело дышал, и, поймав себя на этом, подумал, что в его тридцать пять нервы стали совсем ни к чёрту.

«Нужно всё контролировать, – заключил Джеймс, – как бы сложно не было». И решительно направился в звукорежиссёрскую.

Он протянул руку к двери и получил ощутимый толчок: дверь открылась с другой стороны, наградив его лоб шишкой.

– О, простите! – Джейн Стилл улыбалась. – Я не хотела на вас нападать.

«Не хотела нападать… – Джеймс невольно рассмеялся: – Джейн Стилл, да ты просто крошка!»

Он смотрел на неё сверху вниз и не мог сопоставить эту малышку с её прославленными деяниями.

В заминке Пол протиснулся в дверь:

– Джеймс, знакомься – это Джейн Стилл. Она любезно согласилась с нами сотрудничать. Джейн – это Джеймс…

– Мне это давно известно. Стыдно не знать фро́нтмена³ лучшей мета́лл-группы⁴, – Джейн усладила уши Джеймса, но таким тоном, что он почувствовал себя сопливым мальчишкой, однако, чувство это приятно щекотало где-то в солнечном сплетении.

Джейн первой протянула руку для знакомства. Ладонь её была миниатюрной и тёплой, зато рукопожатие – крепким.

Джеймс непроизвольно продлил приветственный жест, удерживая её руку:

– Рад знакомству с именитым режиссёром.

– Ладно, обмен взаимными любезностями, видимо, должен как-то скрасить выдающийся факт начала нашей совместной деятельности, – Джейн кивнула на лоб Джеймса. – Надеюсь, дальше будет интереснее и продуктивнее.

Джеймс сдержанно улыбнулся. Сейчас он производил впечатление воспитанного человека с крепким внутренним стержнем и железобетонными нервами.

Стилл же его притягивала: яркая, не отличающаяся кротким нравом, с чувством юмора. Джеймс понимал, что смотрит на неё слишком внимательно. И это не очень-то уместно.

Вернулись Ен и Алан, и Пол начал знакомить их с Джейн. Джейн поздоровалась с Еном и не преминула сказать ему:

– Ен, я всегда считала вас красивейшим из мужчин. Но реальность превзошла мои смелые ожидания.

Ен чуть не умер. Если бы земля под его ногами разверзлась и приняла его смущённую душу, он рад был бы провалиться.

Он, действительно, был очень красивым парнем. Выточенные, словно из мрамора, очертания благородного лица, раскосые восточные глаза, подтянутая фигура Адо́ниса⁵, чёрные блестящие волосы – всё в нём говорило о древней благородной крови Корейского полуострова. Сколь был он красив, столь и скромен. Тушевался от внимания к себе, пасовал перед женским полом, никогда не ввязывался в споры и не навязывал своего мнения. Ен привносил в группу скорее свой талант, чем идеи. Часто соглашался со всеми, был тих, улыбчив и мастерски играл на соло-гитаре. В группе он был самым молодым, и не имел благородных родственников, а точнее, не имел их вовсе.

Джеймс нашёл Ена в баре драящим пол. С юности Джеймс решал неразрешимые проблемы с помощью виски. Не то что бы он любил выпить или делал это часто. Но всё же – делал. В тот вечер он сидел в баре до самого закрытия и болтал с Еном о том, о сём, пока случайно не узнал о страстной любви Ена к гитаре и к тяжёлой музыке.

Тогда они играли с Дейном вдвоём. Баси́сты⁶ и со́ло-гитаристы⁷ менялись чаще, чем лик луны – никто не мог с ними сработаться. Джеймс был строг и напорист, Дейн – умён и дотошен, и играли они вдвоём слаженно и запоем. Репетиции продолжались долгими часами, пока материал не оттачивали до идеала. Никто не выдерживал. И вот Джеймс привёл Ена. Ен подстроился под ритм-гитару⁸ Джеймса и остался.

А сейчас Ен то краснел, то бледнел от внимания Джейн, смотрел в пол и переминался с ноги на ногу. Алан, тот ещё шутник, подлил кипяточку, хлопнув того по спине:

– Ну, дружище, ты теперь в фаворе – давай, не подкачай.

Отстав от смущённого Ена, Джейн извинилась, что пришла без предупреждения из-за внезапного отъезда. Сообщила, что рада познакомиться с ними, и надеется снять «беспрецедентное видео под шедевральную и ласкающую слух музыку в исполнении самих гуру металла».

– Хорошего настроения и творческих успехов! – пожелала Джейн и укатила на ожидавшем её такси.

Джеймс стоял у двери звукорежиссёрской, спрятав руки в карманах брюк, не проронив ни слова, кроме приветствия. Он стоял и слушал неожиданную внутреннюю тишину, так необходимую ему в последнее время.

– Поиграем? – утвердил он скорее, чем спросил.

К вечеру они записали песню, с которой маялись недели три. На риффы Джеймса прекрасно легли ударные Дейна.

Глава вторая
ВТОРОЙ ТАКТ

Многослойное вступление сменил грохочущий рифф и резко оборвался в полной тишине.

– Вы ещё живы?! Скажите мне: вы ещё живы?! – густой голос Джеймса чистым тембром гремел неумолимо.

Зал взорвался единым «да!» и морем рукоплесканий.

Джеймс спрашивал громко, напористо. И слушал ответ. По нему он судил о качестве работы. Он не помнил уже, когда ответ был тихим. Даже сегодня. Хотя они сыграли всего три разухабистых ка́вера⁹ в камерной обстановке небольшого рок-клуба, в котором праздновали день рождения Fly.

Fly по традиции на день рождения группы приглашали друзей поиграть их музыку. И, предаваясь разгулу, они слушали, как коверкают их песни. Какое-то бесконечное время Fly не нарушали традицию. Да пребудет вечная слава с тем, кто придумал эту традицию, потому что ни разу не случалось дня рождения группы, которое бы участники сего бедлама не вспоминали упоённо в прямом и переносном смысле. И ничего такого заранее не планировали. Собирались, играли, а потом не могли вспомнить – что. Весело. То ли бесшабашный лирический рок-н-ролл Fly тому виной, то ли лёгкая натура самих Fly-евцев, которым уже перевалило за пятьдесят.

В клуб пришли музыканты и самые преданные фаны Fly, выигравшие входные билеты. Джеймс любил такие концерты, с одной стороны, и не любил – с другой. Любил, потому, что любил музыку и тусовку, любил послушать себе подобных и получить опыт. Не любил потому, что играть перед такими же как ты, искушёнными профи, трудно: никаких тебе ошибок, которые фаны могли простить. И зажечь пару сотен зрителей в четырёх стенах гораздо сложнее, чем несколько тысяч на площадке собственного концерта. Все рядом, всех видишь, всех чувствуешь. А Джеймс так давно не выходил на сцену.

И когда Питер из Fly позвонил: «Эй, чувак! Бери своих, приходи – оторвёмся, как следует!» – Джеймс с радостью согласился.

На сцене ему хорошо. Как дома. Концертов они не давали больше года. Ни одного. Раньше такого не случалось. Постоянные турне, съёмки, выступления то там, то сям. Успевали писать альбомы, торчать первыми в топах и жить на полную катушку.

А последний альбом записывали в нерушимом покое студии. Вот и вышел полный покой. Ни вдохновения, ни слаженной работы, никаких тебе «катушек». И «оторвёмся» Питера – то, что нужно.

Однако, перерыв в концертах оказался слишком долгим, и Джеймс накануне, до выхода на сцену, маленькую такую сценку, волновался точно в первый раз. И это он – икона хард-рока!

Но волнение улеглось сразу, как только он взял пару аккордов. Раз, и прыгнул в свою стихию. Отыграв положенных три кавера, Джеймс ещё поболтал с публикой, и получил безотказную просьбу сыграть их собственный сингл¹⁰ «Без предела». Правил тут не было, а традиция такого не воспрещала.

А потом вечеринка закрутилась сама собой. Громкая музыка, которую он так любит, старые знакомые…

– Здорово, дружище! – Питер схватил Джеймса в стальные тиски объятий. Не поймёшь: прибить хочет или поздороваться. – Привет, привет, мужики!

По-дружески придушив каждого, фронтмен Fly выливал порцию жизнерадостности на гостей:

– Рад-радёшенек видеть вас в добром здравии! Ну, повеселили-повеселили, мужики! Сроду не получал за раз столько кайфа! Спасибо, что пришли!

Джеймс знал Питера всегда готового позубоскалить над чем угодно. Не то что бы они были приятелями, но приязнь между ними водилась. Случалось вместе не раз выступать на концертах, джемова́ть¹¹ на предконцертных репетициях, там же и общаться. Он не помнил Питера грустным, задумчивым или тихим. Если, шурша бородой, его мускулистая фигура почти в два метра высотой и чуть меньше шириной, вторгалась в пространство – всё, считай, покоя не будет. Громогласно оглашая окрестности, Питер шутил без конца и края. И когда молчал, что было не часто, излучал здоровье и радость. Откуда в нём это бралось? Никто не видел, чтобы Питер занимался спортом, например, но здоровяк он был ещё тот. Зато все видели, как Питер глушит пиво мегалитрами, хватает девчонок за что придётся, ржёт как племенной жеребец и наяривает трэш¹², не имея себе в том равных.

– Чёт вас давно не слышно, мужики. Говорят, альбом пишете?

– Есть такое дело, – Джеймс постарался сказать об этом как о пустяке. Он шёл сюда и об одном молил всех богов, которых знал: пусть никто не спросит «какие планы, как запись?». А тут Питер…

– Хоро́ш по студиям прятаться! Как мыши в кладовке, чес слово. Вам кочегарить надо! Народ вам радуется!

Ура! Питер не подвёл, не развернул тему.

– А давайте чёнть вместе замутим? Пару-тройку концертов дадим, а? Мы тут накалякали кое-что, поделиться бы надо с миром.

Fly за год записали два успешных альбома. И… по старой доброй традиции, в турне от концерта к концерту звали кого-нибудь с собой. У них получались прямо рок-фестивали.

Джеймс испытал тягостное чувство собственной неполноценности: седеющий Fly пишет альбомы, будто орешки щёлкает, выпускает хиты, ездит в турне и торчит круто. А он в самом расцвете лет боится высунуть нос из дома. Но он испытывал и другое чувство: предвкушение лёгкости и драйва от работы с Питером. Тем более – сейчас, когда нужно учиться выходить на сцену заново.

– Мне нравится предложение, я – за.

– Звони на днях, обсудим. Ну, ладно, мужики, увидимся. Ещё раз спасибо, что пришли. Давайте, развлекайтесь! – и ушёл душить в объятиях кого-то ещё.

– Здорово бы было, да… – мечтательно потянул Ен.

– Пару-тройку концертов можно отыграть, – Алан воодушевился не меньше.

После выступления настроение у ребят было на высоте.

– Нам не с чем ехать! – отрезал вдруг Дейн.

Все на него удивлённо посмотрели.

– Я хочу сказать, что у нас нет ни одной новой путёвой вещи, чтобы ехать с ней в турне, – он закрутил свою любимую пластинку.

– Не в турне. Несколько концертов. Сыграем старое, сыграем, что есть. Пара новых песен вполне сносны, почистим ещё. Ведь не завтра едем, – Джеймсу очень захотелось выступать. До щекотки в ладонях, он даже потёр их друг о друга, готовый действовать.

– Глупая затея, – Дейн изобразил знакомую гримасу пренебрежения и ушёл.

Выступление и атмосфера праздника добавили в кровь Джеймса адреналина. Он чуял, что заводится, и вот-вот стартует.

– Ладно, Джеймс, он оттает, – сказал Алан. – Я бы поехал всё-таки…

– Значит, поедем, – отрезал Джеймс.

Настроение у ребят сникло. Джеймс заметил. Чёрт возьми, а вечер так хорошо начинался.

Если дальше так пойдёт, то против Дейна восстанут Алан и Ен. А такого расклада Джеймс не допускал и в мыслях. Тогда всё – конец. Это означает, что Джеймс не только не состоялся как лидер, а своими руками развалил то, что строил годами. Пора действовать.

Джеймс и Дейн ругались у всех на виду: на репетициях, в студии на записи. Ругались крепко, грубо, хлопали дверями и уходили за них посреди дела. Джеймс не сдерживал ярости. Нервы у него сдавали. А будущее группы летело скоростным фрира́йдом¹³ по вертикали вниз.

Ен и Алан отмалчивались во время скандалов и делали вид, что ничего не происходит. Джеймс чувствовал себя кретином. Его детище разваливается, а те, кого он ведёт за собой, оказываются сильнее: терпят, поступают благоразумно.

Он остановился. Стал забивать на придирки Дейна, как ребята. Молчал, слушал, силился уяснить причину поведения Дейна. Мог сказать: «Хорошо, я понял». Шумные перепалки прекратились. Открытая вражда превратилась в вооружённое до зубов перемирие, а работа встала.

До того, как всё рассыпалось, Джеймс отличался природной уравновешенностью. Нет, он рад был повеселиться, вплоть до хулиганских выходок. Любил погонять на мотоцикле или на машине, вообще любил скоростной экстрим: то с парашюта прыгнет, то на скейте или сноуборде разъезжает. В контрактах на турне для него отдельно значились пункты, которые запрещали ему заниматься всякими такими штуками, пока турне длится. Джеймс часто их нарушал.

Сцена же его с ума сводила. Он так наслаждался музыкой, он так её любил, что из шкуры готов был выпрыгнуть, лишь бы донести эту любовь до них – до фанов. Когда Джеймс испытывал сильные чувства, он шёл играть, придумывал риффы, выливал мысли в тексты и успокаивался. В музыке он находил самого себя.

Во всех других делах Джеймс не суетился, обстоятельно всё обдумывал и потом принимал решение. Дела вёл с беспрекословной суровостью, но с предельным тактом. Благодаря этому финансовое положение группы было всегда стабильным, а материальные блага приумножались.

Обладая силой духа, а с ростом успешной карьеры и возможностями, защищал слабых, налаживал связи с сильными и не связывался с чокнутыми.

На публике Джеймс вёл себя просто и немного стеснённо, ну, кроме сцены, конечно, – там он отжигал. В жизни он скорее сглаживал слишком выдающиеся неровности, чем шёл на противостояние, но сглаживал со своей твёрдой позиции. Его уважали. Он это знал.

С людьми Джеймс не сближался. Он был вежлив и внимателен, но держался на расстоянии. Лишь с Дейном с юных лет он был открыт. Настолько, насколько умел. Дейна он считал своим лучшим другом. И были времена, когда они шагали в ногу: в музыке, во взглядах, в действиях.

В группе Джеймс лидировал. Во всём. Он задавал тему, ритм, темп. Остальные подстраивались. Что и как делать – решал он. Не то что бы он всеми командовал или не спрашивал мнения. Наоборот, всегда советовался и искал отклика. Но делал по-своему. Никто не возражал: он ведь не ошибался.

Возразить ему мог Дейн. И то потому, что Дейну нравилось показывать свой незаурядный ум. Джеймс Дейна любил и позволял тому критиковать себя. Решение всё равно было за Джеймсом. И решение, и ответственность, которую Джеймс добровольно брал на себя, и честно тащил это бремя.

И Дейн, в конце концов, соглашался с Джеймсом. Соглашался, ведь и сам думал так же.

Но связь оборвалась. Пересохло русло, по которому текло согласие между двумя друзьями. И Дейн стал возражать: открыто, непреклонно, враждебно.

Джеймс опешил. Это как взрыв. Будто пружина раз – и ослабла, разрушив целостную конструкцию. Признаться, пружина начала ослабевать постепенно в последние годы: Дейн женился, у него родился сын, и Джеймс понял, что они уже не единое целое. Может, они стали меньше делиться друг с другом. Он ревновал Дейна немного… Про себя.

На работу семейное положение Дейна не повлияло. Он, как и раньше, проявлял неистощимый интерес к музыке, к делам группы, и времени проводил больше с ними, чем с семьёй. Ничего не изменилось. Вроде бы… Но Дейн стал недоволен результатами сильнее, чем прежде. И так требовательный, впрочем, как и Джеймс, доводил придирки до предела. А главное, не предлагал решений, а предложения Джеймса отвергал с занудным упорством. Это касалось музыки, денег, планов на турне, в общем, всей их деятельности. Договариваться стало труднее и труднее.

Джеймс, как всегда, искал ошибки в себе и списывал всё на свой счёт. Пробовал поговорить с Дейном. Но это не помогло. А однажды не выдержал и наорал на Дейна, потребовал, чтобы тот в случае недовольства предлагал свой вариант, а не ныл и не упрямился. Грубо так наорал. При всех. Заткнул Дейна. Да, он это умеет, если нужно – уложить любого парой слов. Не потому что словом владеет мастерски, а потому что вкладывает в слова всю свою волю.

Пожалел, что сорвался, но дело было сделано. Пружина сломалась окончательно.

Врач этот «душевный», к которому потом ходил Джеймс, поняв, что не может разобраться в жизни сам, объяснил, что статус Дейна изменился, что он теперь – отец, глава семьи. Что они повзрослели и поменяли жизненные ценности, что Дейн – сильная личность и стремится к лидерству, вот и выходит война статусов.

Какие, к чёрту, статусы! Джеймс никогда не считал Дейна соперником. Он нередко отдавал инициативу Дейну, если тот её брал, слушал его здравые предложения и ритм его ударных. Если Дейн и вправду хочет чего-то бо́льшего, пусть скажет об этом. Но Дейн уходил от контакта, покидал студию, отмалчивался, отворачивался. А Джеймс бесился от того.

Глядя на терпеливых Ена и Алана, Джеймс перестал скандалить, учился сдержанности. Но сдержанность вовсе не была похожа на его обычное спокойствие. Она была неестественной и опасной, точно бомба замедленного действия.

Джеймс послушал каверы, побродил по клубу, повидался со знакомыми, разузнал новости. Заметил Дейна у бара. Захотел спросить у Дейна здесь и сейчас: что происходит между ними.

Он подошёл и заказал у бармена виски, хотя был уже в довольно-таки форсированном состоянии, и любимую Дейном «Кровавую Мэри»¹⁴.

Дейн сидел с миной не очень-то довольной.

– Дейн, давай обсудим кое-что, – Джеймс чувствовал себя попрошайкой, побитой собакой. Противно до жути.

– Что ты хочешь обсудить?

– Эти заморочки наши… Всё тянется давно… Но если мы не остановимся, мы можем потерять… потерять группу.

– А в чём мы должны остановиться? И кто это – мы?

Вот. Как всегда. Дейн начал ходить кругами.

– Мы – это ты и я, – Джеймс отбросил всякую гордость, – мы должны…

– Знаешь… Я тебе ничего не должен.

Джеймс тяжело вздохнул. Он чувствовал изнуряющую злобу от бессилия втолковать Дейну столь простую идею.

– Хорошо. Я не так выразился. Не знаю, как сказать правильно. Я очень хочу, чтобы мы нашли… нашли общий язык – так что ли это называется.

Дейн молчал и отводил взгляд.

– У меня появилось такое чувство, будто я сильно провинился, – Джеймс спикировал ниже некуда. – Я согласен. Я виноват. Но я хочу исправить ошибки…

– Меня это достало.

– Достало что? Мы не можем поговорить нормально, потому что тебя «это достало». Твердишь одно и то же. И я не знаю, как извлечь тебя из упорного затворничества под названием «это достало».

Дейн вертел в руках стакан с «Мэри», но не пил.

– Ладно… уже много чего произошло. Накопилось, наверное. Может, не стоит копаться в прошлом, а просто договариваться, объяснять друг другу…

– У тебя как-то всё просто, Джеймс.

– Может и не просто, но Алана и Ена это тоже достало, мы их терпение испытывать не можем. Чего ты опять начал про концерты, про «не с чем ехать». Нам нужно работать…

– Нам нужно то, нам нужно это. Знаешь, Джеймс, это тебе – нужно!

Джеймс видел, как Дейн заводится, он и сам был на взводе.

– Ен и Алан хотят…

– Проблема в том, что если тебе «нужно», то все «должны» и даже «хотят»! И плевал ты на то, что твоё «нужно» никому не нужно!

– Вот как?

– Вот так!

– Я не думал, что расклад такой.

– Такой!

– Значит, тебе не нужно. В этом всё дело?

Дейн отвернулся, показывая, что не намерен продолжать разговор.

Всё. Джеймс дошёл до точки кипения и сжимал опустевший стакан так, что тот мог превратиться в осколки на раз-два. Через какое-то время он посмотрел на Дейна. Твёрже и строже. И совсем не дружелюбно.

– Чего ты конкретно хочешь? – он произнёс вопрос медленно, разделяя каждое слово.

На сцене загремел очередной кавер.

– Послушать музыку! – Дейн сказал громко, в ухо Джеймсу, встал и ушёл.

Угасли последние звёзды надежды. Джеймса тошнило. То ли от виски, то ли от унижения. Он заказал ещё виски, и, пропитанный духом уныния, шатался по клубу, безнадёжно погружаясь в потёмки.