Демон внутри меня

Она не сломлена. Она живая. – Вкусная детка. Что ты теперь скажешь? – рычу я, поднимаясь и придавливая ее своим телом. Ее трясет от всего, что я только что с ней вытворял. Потираюсь о ее поясницу твердокаменным членом, пока мои руки скользят по ее влажной от пота коже. – Кай… – ее голос срывается. Девочка сдается. И это правильно, я уже не могу ждать. – Говори, шлюха, – впиваюсь в ее губы, зажимая подбородок, поворачивая ее лицо ко мне. – Говори! – я вытрясу из нее эти слова. – Чья ты зверушка? – упираюсь членом в ее горячее лоно. Погружаюсь головкой в теплую влагу, и по ее дикой улыбке замечаю, что ей это нравится. Я сделал то, что и хотел. Она забыла о прошлом опыте. Но другого у нее не было. И не будет. Я единственный мужчина, который сможет подарить такое удовольствие. Я первый и последний. Пока мне не наскучит. Я вытряхну из нее все, все, чтобы найти свое спасение. – Маленькая, давай. Маленькая моя, – шепчу, уже нежно посасывая ее губы, от чего она стонет томно и низко. – Хочу тебя внутри. Трахни меня, Кай Стоунэм, – произносит с мольбой. Она сейчас не может иначе. У нее и нет другого выхода. Иначе останется злой и неудовлетворенной. – Пожалуйста, скорее, – просит она, и я с хриплым рыком я погружаюсь в нее на всю глубину, ударяя яйцами ее бедра. О, да. Я в космосе. По уши в горячем и влажном удовольствии. – Моя шлюшка, моя, – иступленный шепот вырывается из моей груди вместе с хрипами и стонами, пока я совершаю толчки в это изнывающее жаждой и потом тело. Прикусываю шею, чувствуя солено-сладкий вкус восхитительной кожи. – Мразь, ненавижу тебя, – снова шепчет она, думая, что я не слышу. Усмехаюсь, продолжая двигаться в ней,

Черт подери, меня, несгибаемого и черствого, холодного и бездушного, торкнуло. Меня ударило по телу, и эта волна не собиралась меня отпускать. Тридцать пять лет. Я не испытывал такого безумия. Я не помнил, чтобы женщина так отчаянно брыкалась, поливала меня грязью…плевала мне в лицо. А я и рад. Безумец. Я ненавижу Деймона, еще больше за то, что он сделал с ней. Еще больше ненавижу за то, что я не буду первым. Но все мысли я остановил на потом, когда впился в непокорную взглядом. Кошачьи глаза слегка с прищуренными веками добавляли ей злости очарования. Она была кошкой. Моей кошкой, которую я собирался схватить за загривок и наказать. Ее губы распухли от моих поцелуев, кровь стекала струйками по острому подбородку, по нежной шее с моими засосами. К ее восхитительным упругим сиськам с розовыми и твердыми сосками. Едва переселив желание прильнуть к ним и обласкать их, я шлепнул Леа, не жалея силы, упиваясь ее сладким стоном. – Тебе же, блядь, нравится это. Нравится. – Мразь. – Нравится, котенок. О, да, – захватываю ее тело рукой, разворачивая к себе восхитительной округлой задницей. Мой член зажат меж ее ягодиц и стоит до предела. Секс у меня был вчера, но от всей этой эмоциональной прелюдии яйца просто изнывают, я испытываю острую жажду опустошения. В жизни не испытывал такого напряжения. Снять, снять его, на хер, как можно скорее…вбиваться до смерти в это юное тело. Запах ее кожи обволакивает, дурманит меня. Я чувствовую аромат ее тела, аромат ее

Кай и Коул Стоунэм – родные братья.

Но они находили меня сами, заставляя вспомнить, что даже у самой грязной монеты есть другая сторона. Что, если это сторона светлая?

Я пыталась думать о девочке, представлять то, чем она сейчас занимается, чтобы не вспоминать Кая. Его дубину, руки, грубость и мерзкие слова.

играя с ее чувствами. Это жестко. Но я не насильник. Я знаю, как провести женщину к вершине удовольствия. Нежность и грубость одновременно – такое сочетание растопит любое холодное сердце и усмирит даже самую дикую кошку. Даже Леа. – Ох, Стоунэм…, – она захлебывается собственным стоном, и я резко выхожу из нее. Полностью. Леа возмущенно хныкает. – Что, сука, теперь ты знаешь, насколько это сладко? Молчание. Разворачиваю ее, шлёпая вновь, небрежно кидаю на кровать и наваливаюсь сверху. – Ноги шире. Да. Так. Обхвати меня ими, ясно? – но она уже послушная девочка. Леа обхватывает меня ногами, да так, что ее пятки бьют меня по ягодицам. Вид ее раскрасневшейся груди подгоняет меня к оргазму. Руки связаны и задраны сверху, щеки розовые, а на губах блаженный оскал, полный горячей ненависти. – Ясно… – вскрикивает, когда я снова внутри горячей кисы. Зависаю над ее лицом, хватаясь за шею. Мои палец отсчитывает бешённый пульс на ее сонной артерии. Одно нажатие – и она мертва. – Скажи то, что я хочу слышать, – мой голос звучит, как приказ. Я не оставил ей выбора. – Ты…единственный. Мужчина…в моей…жизни.. – она хрипло стонет, принимая мой член до основания. – Дышу тобой. Живу тобой, – ее глаза прикрываются, голова метается по простыни, а лоно сжимает меня в тугие тиски и буквально высасывает из меня каждый грамм, что я спускаю в нее. С диким воплем. Который слышен в коридорах. Обычно, я сдерживаю себя. Но с ней – не могу. Это чертовски ярко… Нас трясет вместе, я наклоняюсь и целую ее, и это вновь похоже то на дикие укусы, то на нежное сплетение губ. Наша кровь смешалась, и еще я чувствую вкус клубники.

Лучше отрежь мне язык, как и обещал! Я никогда этого не скажу! Я не хочу…тебя, – неважно было то, что она сказала. Важно было то, КАК Леа это произнесла. Она хотела этого. Все отошло на второй план. Моя месть, все что я хотел сделать. Что-то надломилось, треснуло, пошло по другому сценарию, которого я не ожидал. – Я заберу твою боль, малыш. На время. Чтобы вернуть ее снова… – я нагибаю ее над ближайшей прикроватной тумбочкой, смахивая стопку романов в сторону. Леа призывно приподнимает попку на встречу моему члену. Она восхитительна в своей робкой, но смелой чувственности. Связанная девушка, с изогнутой, словно волна, спинкой. Я рассматриваю вид сзади, жадно изучая каждый сантиметр оливковой слегка смуглой кожи. Изящная спина, хрупкие лопатки, тонкая талия, плавно переходящая в упругие и округлые ягодицы. Словно голодный зверь, я опускаюсь вниз и наклоняюсь к ее дырочкам, жадно вылизывая их, пробуя на вкус. Ее сладость тает на моем языке, и когда я начинаю быстро загонять в Леа свои пальцы, она тихо всхлипывает и отчаянно стонет…чуть позже срываясь на томный и протяжный крик. Такое даже симулировать невозможно. Мы оба в полнейшем бреду. Катимся в пропасть из похоти и разврата. Нет запретов. У меня их нет. У нее их тоже не будет…С этими мыслями ласкаю ее одновременно в двух интимных местах, похлопывая по ягодицам свободной рукой. – ПРЕРКАТИ! – умоляет Леа, но я шлепаю ее по заднице, оставляя на загорелой коже след от своей руки. И еще. И еще раз…я не могу остановиться. Не могу иначе. Лейла Харт – это необыкновенно изящное сочетание отменной сучки и хорошей невинной девочки. Рядом с ней, воздержание подобно смерти.

Но мне нравилось, когда мужчина подчинял меня себе. А в глубине души мне так хотелось быть его единственной. Быть той, кто сделает его лучше. Влюбить его в себя. Я была одержима этой мыслью.

– Не создавай стрессовых ситуаций. Не буянь. Хозяин слетает с катушек, когда кто-то спорит с ним или пытается идти против него. Такой человек. Ты должна понять. Мужчины в этой семье – проклятье для любой женщины, – слова Хиллари прозвучали довольно загадочно.

возбуждения. Я смотрел на ее дрожащие коленки и упиваюсь ее страхом. Ярость раскаленной лавой несется по венам…Лишь бы удержаться, не пускать демона в свое сознание. Лишь бы остаться здесь с ней. Испробовать на вкус ее киску. Но воронка разума начинает затягиваться. Веревки на кресле Деймона распускаются… Уходи, проваливай. Она моя! Это моя зверушка, мой эксперимент, моя девочка. Я буду ее трахать. Я! А не ты. «Как скажешь. Трахай ее, после меня.» — я слышу в своей голове отдаленный смех. Прочь из моей головы! – Киса, ты мне нужна, сейчас. Здесь. Твою мать, чувствуешь, как я хочу тебя? – моя головка медленно скользит меж ее ягодиц, по ее маленьким дырочкам. Блядство. Я хочу, чтобы она сказала. Сказала мне, что хочет этого! Она должна сама захотеть! Это важно. Важно для всего, что будет дальше. Сминаю в ладонях ее упругие груди, почти вымаливая из нее хоть какие-то слова, но она только стонет упомрачительно сладко и жалобно всхлипывает. – Не трогай меня, подонок! – рычит она, и я резко зажимаю ее соски большим и указательным. Они такие нежные, словно шелк меж моих пальцев. – Леа, не упрямься, – я упираюсь членом в ее горячую влагу. Одной рукой тискаю за грудь, другой нахожу ее девочку и ласкаю мягкие и гладкие складочки. Я готов умереть ради того, чтобы сейчас трахнуть ее и снять с себя это разрушительное напряжение. До боли в яйцах. – Скажи, детка, давай, – словно в бреду шепчу, ища губами ее мочку уха. Судорожно ласкаю ее шею языком, пока не зажимаю руку на ее сонной артерии, слегка встряхивая девушку. – Скажи мне! – шлепаю по ягодицам, от чего она