Стас, крепко держа в руке страховочную верёвку, внимательно наблюдал за движениями Риты, преодолевавшей «стенку». Он видел с каким трудом она, стиснув зубы и опираясь ногами на опоры, пытается подняться выше.

Она делала, технически, всё правильно, но ей немного не хватало силы в ногах, понял он. Мышцы были слабоваты. Он понял, сказывался почти месячный перерыв в тренировках.

Весь прошлый месяц она проболела, и не только пропустила тренировки, но и занятия в ВУЗе.

Когда она успела подхватить жестокую простуду? Может её, потную после тренировки, успело прохватить сквозняком? Или это случилось, когда они катались с горки на лыжах?

Кто знает, кто знает… Но простуда у неё была жесточайшей, это уж точно. Не зря же врач целый месяц не выпускал её из дома.

Сейчас она с его помощью пыталась проверить себя, но как видно поняла, что физически здорово ослабла, и не сможет преодолеть стенку.

– Стас, я не могу больше, – взмолилась она, – помоги мне спуститься.

Он, потравливая верёвку, опустил Риту.

– Нет, ты видел? – отцепляя страховку и переводя дыхание, как-то жалобно произнесла она, – ноги совсем ослабели, даже дрожат. – Здорово меня болезнь подкосила…

– Ничего Рита. Не переживай. Полмесяца тренировок, может быть немного больше, и ты войдёшь в норму. Я тебе помогу, – успокаивая расстроенную девушку, произнёс Стас. – Дай-ка я помогу снять «сбрую».

Он уверенно, с знанием дела, стал расстёгивать пряжки на обвязке.

Освобождаясь от экипировки Рита продолжала:

– Знаешь, Стас, за время болезни я о многом передумала…

– Интересно, о чём же это?

– Понимаешь… я подумала.., а не ошиблась ли я в выборе профессии? Ну,.. окончу институт… Стану учительницей.., а душа будет просить простора…

Я люблю, да, наверное, всю жизнь любила… путешествия.., горы… Даже не сами путешествия, а именно горы. В горах я чувствую.., как бы тебе правильнее объяснить – только в горах я отдыхаю душой и телом…

Мне, как воздуха не хватает гор… Понимаешь?

Наверное я буду никудышней учительницей, которая работает от звонка до звонка не получая от своей работы удовлетворения.

– Так переводись к нам на физкультурный факультет. – Ты же уже имеешь первый разряд по альпинизму. Наш декан тебя с руками и ногами заберёт к себе. Подумай, пока не поздно. Зачем гробить свою жизнь на нелюбимой работе. А дети? Они-то при чём?

Рита, продолжая укладывать снаряжение скалолаза в рюкзак, некоторое время помолчала, а, затем, вздохнув, сказала:

– Ладно, Стас, не обращай внимания на моё нытьё. Что-то я разнюнилась сегодня.

Собрав экипировку, она направилась в раздевалку.

Стас вслед удалявшейся девушке крикнул:

Ритка, я тоже по-быстрому приму душ! Дождись меня! Вместе пойдём домой! Кстати, у меня есть для тебя сюрприз.

Рита, продолжая идти, подняла сжатую в кулак ладонь вверх давая понять Стасу, что она услышала его.

Стас, смотря на уходившую девушку, прошептал:

– Если бы ты знала, как я люблю тебя девочка, если бы ты знала…

Уложив своё снаряжение, он направился в мужскую раздевалку.

Быстро приняв душ, Стас вышёл в коридор, но Риты там не было.

Решив, что она ещё не вышла из раздевалки, остановился у окна и стал смотреть на освещённую фонарями улицу.

На невысоком, широком крыльце здания появилась стройная фигурка девушки.

Это же Ритка, ахнул Стас!

Схватив спортивную сумку, он быстро зашагал к сдвоенным дверям выхода.

– Я думал ты меня в коридоре будешь ждать, – мягко упрекнул её Стас, – а ты…

– Зачем же в коридоре? – ответила она. – На улице такая красота, а я за время болезни так соскучилась по простору, ты даже представить себе не можешь.

Не оборачиваясь, словно была уверенна, что Стас непременно последует за ней, Рита направилась в сторону видимой неподалёку автобусной остановке.

Стас придержал девушку за ремень сумки.

– Рита, может… пройдёмся пешком? Прогуляемся по вечернему городу…

Не дожидаясь ответа, спросил: «Может ты устала?»

И сразу предложил:

– Тогда поедем…

В голосе Стаса девушка уловила нотки заботы и… нежности.

Она давно уже поняла, что Стас к ней неравнодушен.

Ну какая девушка не догадается о чувствах парня, если он повсюду бродит за ней тенью? Только сплошная дура этого не поймёт, а она не считала себя беспросветной дурой.

Но… его «ухаживания» не находили в её душе отклика почему-то. Не находили и всё!

И другие институтские ребята совершенно не волновали её. Она даже иногда стала думать – уж не фригидная ли она?

Девчонки, её однокурсницы, давно встречались с парнями, и на неё смотрели как на малахольную.

Рита однажды, нечаянно, даже услышала разговор двух девчонок-однокурстиц, которые называли её чокнутой, сдвинутой на спорте.

И она, продолжая идти к остановке, спокойным голосом ответила:

– Нет. Не беспокойся, не устала…

Немного помолчав, она продолжила: – вечер, действительно, замечательный… Правда, почему бы не пройтись. А то я за время болезни совсем заскучала без…

Стас, затаив дыхание, с волнением ждал продолжения. Он надеялся, что Рита сейчас скажет: «Заскучала без тебя», но она сказала совсем другое:

…заскучала без прогулок по городу. Без постоянного движения людей и автомобилей… В общем – без городской суеты.

Оказывается, я и без этого уже не могу жить. Мне, кроме природы и тишины, ещё и это надо… Не знаю, как другие, а я люблю свой город.

Стас, молча выслушав Риту, тихонько, так, чтобы она не услышала, вздохнув, сказал:

– Ну, так пойдём, чего время терять. Вечер и правда замечательный, а тебе обязательно нужно больше гулять, силы востанавливать, и тут же прикрыл рот – опять я ляпнул что-то не так. Зачем про восстановление сил заговорил? Она ещё подумает, что я специально намекаю на её слабость, Ох, какой же я всё-таки дурак…

* * *

Они шли по вечернему городу. Иногда останавливались у освещённых витрин магазинов, чтобы полюбоваться на разодетые манекены.

Во всём чувствовалась весна: в одуряющем запахе сирени, в лёгких, цветастых платьях девушек, и даже, кажется, сами улицы, здания и машины, выглядели более весёлыми и жизнерадостными.

Как ни красива зима, а весна это что-то, подумал Стас! Весной всё омолаживается и охорашивается, становится более красивым что ли. Даже старички и старушки в это время года выглядят не такими старыми, словно молодеют…

Он искоса взглянул на идущую рядом, почти бок о бок, Риту, и увидел на губах её какую-то, совершенно изменившую её лицо, улыбку. Она придала её лицу мягкость и мечтательность, и, одновременно, отстранённость от всего земного. Это была улыбка мадоны!

И ему так захотелость поцеловать её.., что он кое-как смог сдержать свой порыв, и лишь только вздохнул.

Рита, наверное, услышала его вздох, потому что с любопытством посмотрев на него, и с беспокойством в голосе, спросила:

– Стас, ты чего вздыхаешь?

Он, боясь, что Рита догадается о его мыслях, и не дай бог, о его желании, лишь буркнул в ответ:

– Да просто так. Лёгкие прочищал.

Но, как видно, она уже забыла о своём волросе, потому что заговорила совсем о другом:

– Стас, после окончания веенней сессии мы собирались поехать в Катон-Карагайский район, ты не забыл?

– Я-то не забыл, нноо..,

– Что «но»?! – резко спросила Рита, и даже остановилась. Ты, что, передумал?

– Нет. Ноо…

– Опять «но»! Ты можешь ответить вразумительно, что ещё за причина кроется в твоей неуверенности?

Стас конечно мог ответить на её вопрос. Но как ей сказать, что она не готова, физически не готова к такому путешествию.

Что за время болезни она потеряла «форму».

Что он окончательно убедился в этом сегодня.

Она это тоже поняла, когда не смогла преодолеть тренировочную стенку…

Как, не травмируя её душу, объяснить ей это?

Он стоял рядом с любимой, и никак не мог решиться.

А она, смотря прямо ему в глаза, ждала.

Они стояли посредине тротуара, и пешеходы вынуждены были, как два потока одной реки разделённой островом, обтекать их.

И Стас, словно ныряя в омут головой, бухнул:

– Рита, мы не сможем в этом году подняться на «Белуху». Ты не готова физически, и это ты сама прекрасно понимаешь. Сегодняшняя твоя попытка преодолеть стену показала это.

Я, лично, гроша ломанного не поставлю на твою возможность успеть подготовиться. Ты очень ослабла.

– Посмотрим!

В её голосе Стас уловил лёгкую обиду, и, одновременно, какой-то вызов ему самому и его словам.

Она, по-видимому, очень обиделась на меня, подумал он, сожалея, что так прямо высказался. Надо было как-то более осторожно, сказать ей об этом, а лучше всего совсем не напоминать ей о непригодности к таким нагрузкам. Вот через месяц-полтора…

Господиии, ну и дурак же я, казнился Стас, идя рядом с вдруг замкнувшейся Ритой. Какой же я дурак, повторил он ещё раз.

Так, идя рядом, не произнося ни слова, словно совершенно чужие друг для друга люди, они подошли к дому.

Рита, произнеся: «Я сама дойду до квартиры», скрылась в подъезде.

Стас стоял, и задрав голову ждал, что Ритка, как обычно выглянет в окно, но так и не дождался.

Опустив голову, совершенно расстроившись от такого её холодного прощания, он поплёлся к своему подъезду.

На душе был мрак, и никакого просвета.

Что же я натворил…? Зачем.., опять с горечью подумал он? Но я же сказал правду… Я же сказал правду… Я ничего не приукрасил и не соврал…

Почему она так отреагировала на мои слова, словно я виноват в её неподготовленности?

Глава вторая

На лавочке, у входа в подъезд, кучковалась небольшая компания парней и девчонок. Они были не из его дома, и насколько он понял, в сильном подпитии.

Это сразу бросалось в глаза по их громкому разговору, и искусственно-визгливому смеху.

Один из парней, на котором ладно сидели серая пиджачная пара, а брюки были заправлены в хромовые сапоги, полупьяным голосом спросил у подошедшего Стаса:

– Эй, кореш, у тебя сигарета не найдётся?

– Я не курю.

– Может и водку не пьёшь? – насмешливо спросила одна из девчонок.

– Не пью.

– Ты, что, больной?

Даже при слабом свете уличного фонаря было видно как огруглились у неё глаза, а брови полезли вверх.

– Здоровый, – всё также односложно ответил Стас.

Услышав его ответ пьянная компания разразилась гомерическим смехом, более похожим на лошадиное ржание с щенячьим повизгиванием.

– Так я пойду? – спросил Стас.

– Иди, иди недоразвитый, пока мы тебе не накостыляли по шее, – ответил сидевший на лавке с гитарой в руках другой парень, и всей пятернёй хлопнул по струнам.

Гитара, издав жалобный стон, выпала из его рук и брякнулась на землю.

Сидевшая с ним рядом девчонка заплетающимся языком произнесла:

– Эдик, вещь… музыкальную.., этто.., надо беречь…

Дальше Стас не стал слушать.

Уже закрывая за собой дверь подъезда, услышал: «Пацаны, айда в клуб, там танцы сегодня».

* * *

Открыв дверь квартиры своим ключом и войдя, он, снимая ботинки в коридоре, услышал донёсшийся из кухни голос матери:

– Сынок, это ты?

– Я, мама.

– Мой руки, сынок, и проходи в кухню. Я котлеток нажарила, а на гарнир картофельное пюре приготовила. Поужинай.

– Я не хочу.

– Сынок, я же старалась к твоему приходу всё приготовить…

– Я же сказал – не хочу.

– Ты с Риточкой поссорился, да? – заботливо спросила она, появляясь в дверях кухни.

– Нет. Просто устал.

Не мог же он признаться матери, что обидел девушку, неосторожно высказав своё мнение о её физическом состоянии. Вернее, мог, но… что-то помешало.

Может он не хотел раскрыть перед матерью свою душевную боль. А может решил, что пока сам не разобрался в тоне, каким ответила ему Рита, не стоит ничего говорить матери…

Поэтому он только спросил:

– Ма, папа дома?

– Да. Смотрит новости по телевизору.

– Пойду к нему, поздороваюсь, – сказал он, и направился в залу.

– Добрый вечер, папа, – поздоровался Стас.

Отец, увидев входящего сына, оторвал взгляд от экрана, и спросил:

– Стас, как дела?

– Нормально. А у тебя как?

Отец, услышав ответ-вопрос сына, покивав головой, ухмыльнулся. Они понимали друг друга с полуслова, всегда понимали, и он понял – сын чем-то очень расстроен.

– Может расскажешь, что случилось, сынок? – спросил он.

Но уже понимая, сын не станет сегодня делиться с ним своими проблемами, мягко добавил:

– Что-то вид у тебя не ахти какой, тебе бы надо отдохнуть.

– Да ничего не случилось. Просто устал. Сегодня был трудный день. Я, действительно, пойду к себе…

И больше не сказав ни слова, направился к себе.

Вошедшая в залу следом за сыном Елизавета Иосифовна услышала их короткий разговор, и подойдя к мужу, не произнеся ни слова, посмотрела на него.

– Мать, лучше сегодня его не тревожить, – сказал он, – если захочет, сам расскажет. – Но, думаю, какая-то кошка пробежала между ним и Ритой.

– Я тоже так считаю. На ребёнке лица нет. Какой-то он весь.., как бы невесёлый, и в глазах грусть… Раньше я за ним такого не замечала.

– Он повзрослел, мать. Он стал совсем взрослым, и.., кажется, влюбился.

– Ты сдурел, старый! Окстись! В его-то возрасте! Нет, ты окончательно свихнулся!

– Свихнулся? – улыбнулся муж. – Ты вспомни себя, тебе было сколько лет, когда ты вышла за меня замуж? Девятналцать. А мне сколько было?

– Ну… Двадцать…

– А ты говоришь – ребёнок. Ему уже почти двадцать стукнуло как-никак. Вот он и влюбился, но пока сам не понимает этого. А как поймёт…

Глава третья

Стас лежал поверх неразобранной постели, смотрел на ночные блики на потолке, вспоминал сегодняшний день, и последний разговор с Ритой…

Потом, незаметно, его мысли переключились на события десятилетней давности: день, когда он впервые увидел Риту.

Во время урока литературы открылась дверь класса и вошла директорша, а за нею робко переступила порог какая-то девчонка.

Они встали, приветствуя.

Директорша произнеся: «Садитесь дети», взяла за руку девочку, вывела её на середину класса и сказала;

– Это ваша новая ученица. С сегодняшнего дня она будет учиться вместе с вами. Зовут её..,. Скажи как тебя зовут, шёпотом подсказала она?

Было видно, что девчонка растерялась от стольких, внимательно смотревших на неё пар глаз, поэтому чуть слышно произнесла; «Рита Самойлова».

Директор, уже громким голосом, повторила – «Зовут её Маргарита Самойлова», а девочке сказала: «Иди садись вон с тем мальчиком».

Как назло у Стаса оказалось свободное место, и девчонка, прижимая к груди портфель, уселась рядом с ним.

Такое соседство не понравилось Стасу.

Если бы рядом посадили мальчишку, он ничего бы не имел против, но девчонка…

Он посчитал себя униженным до глубины души, поэтому, постарался занять как можно больше места за партой, и даже локти расставил, надеясь, что она пересядет к кому-нибудь другому.

Но девчонка, примостившись на самый краешек, всё же не ушла, а выложив из портфеля ручку и тетрадку, осталась сидеть.

Всё же мальчишеское любопытство взяло над ним верх, и он искоса взглянул на неё.

Ничего особенного – светловолосая, с двумя косичками и белыми бантами,.. обыкновенная, решил он.

После уроков, всё ещё разочарованный из-за новой соседки по парте, он медленно шёл домой. И каково же было его удивление, когда во дворе он увидел ту же девчонку – она разговаривала с какой-то женщиной у соседнего подъезда.

Он даже остановился, чтобы убедиться, что не ошибся: да, это была она!

Тут он вспомнил, как мама вчера, за ужином, сказала: «В соседний подъезд въехали новые жильцы. Говорят, они перебрались в наш город откуда-то с Алтая».

Отец, в ответ пожав равнодушно плечами, лишь сказал, что это их дело, где жить.

Больше на эту тему в тот вечер у них разговор не заходил. Елизавета Иосифовна принялась мыть посуду, а Аркадий Леонидович оставшись сидеть за обеденным столом, развернул свежую газету.

А оно видишь как получается, горько подумал Стас, выходит по всему, они почти соседи… «Не было печали, купила бабка порося», пришла на ум их, часто используемая, мальчишеская поговорка.

Вот не повезло, так не повезло! Кроме того, что она с ним рядом будет сидеть за партой, так ещё и ябедничать родителям будет, решил он.

И в совершенно расстроенных чувствах поднялся в квартиру.

* * *

Постепенно он привык, что рядом с ним сидит девчонка, и даже иногда возвращался вместе с ней после уроков домой.

Но такого, как говорили втихую о Ваське с Ленкой у них не было – он не таскал её портфель, и их не обзывала малышня во дворе женихом и невестой.

Да он бы и не позволил – у него было своё увлечение!

Он пропадал, а если бы можно было, и ночевал бы в спортивном зале. Его так увлекло скалолазание, что он готов был душу запродать, лишь бы позволили постоянно быть там и лазить на «стенку».

Но однажды, это было уже в девятом классе, он, слишком уверенный в своих силах и способностях, не проверил работоспособность блок-зажима. Результат не заставил себя долго ждать:

Поднявшись по опорам на высоту пяти метров, он намеревался переместиться на пару метров вправо. Но зксцентрик зажима заело, и он, теряя опору, мгновенно оказался на полу с поломанной ногой.

Целый месяц Стас просидел дома с ногой в гипсе, и целый месяц однокласница приносила ему задания, а иногда и помогала делать уроки.

С этого времени началась их дружба.

Стас понял, что девчонки тоже могут быть верными товарищами, а не только ябедами.

Когда с ноги сняли гипс, и он смог вновь заняться любимым спортом, в один из дней он пригласил Риту посмотреть как он лазит.

Вначале она отказывалась, говоря, что ей это совершенно не интересно, но он был настойчив.

И вот однажды, сразу после занятий, он всё же смог добиться своего: как она не отнекивалась, всё же привёл её в спортзал.

Пока он разминался с другими мальчишками, она, сидя на лавке и позёвывая в кулачок от скуки, чуть ли не откровенно зевала.

Но когда он полез на стену, Ритка стала более внимательно наблюдать за ним.

А уж когда он повис на одной руке (нога соскользнула с опоры) она вскрикнула от страха, то ли за него, то ли просто так – она же девчонка!.

С этого дня они стали дружить по-настоящему, но не более того.

Они не обжимались, и не целовались по тёмным углам, они просто дружили…

Глава четвёртая

Рита немного позже, спустя несколько дней, тоже записалась в спортивную секцию альпинизма и скалолазания.

Записалась не по просьбе, и не по настоянию Стаса, а из желания как-то определиться, проверить себя – трусиха она, или нет?

А, вообще-то, что заставило её это сделать и почему, она пока не могла с уверенностью ответить.

Может она просто хотела проверить себя – сможет ли она, наперекор мнению подружек о мужских и женских видах спорта, заняться именно таким спортом?

А может ей просто хотелось быть поближе к нему, к Стасу? Ну, это уж дудки, даже скривилась она от одного только такого предположения. Это вряд ли – мы с ним просто друзья.

К тому же она даже не задумывалась об их отношениях, как мальчика и девочки. Для неё Стас был то же самое что и другие подружки, уверенно решила она, и больше не заморачивала себя таким глупым, по её мнению, вопросом.

Нас объединяет лишь спорт и дружба.

Поэтому на «тонкие» намёки подружек и друзей, как в школе, так и в спортзале, она отмалчивалась.

Хуже приходилось Стасу, это она понимала достаточно ясно. На такие откровенные, или завуалированные тонкими смешками вопросы, он в ответ лез в драку. И частенько приходил на занятия то с расквашенным носом, то с синяком под глазом.

* * *

Рита наконец-то всё же решила, что, если раньше она даже не задумывалась, как могла прожить столько лет вот так, впустую, то теперь, благодаря Стасу поняла, что именно спорт, как воздух, был нужен ей.

Её тело требовало более активной физической нагрузки, чем просто утренняя зарядка и принятие холодного душа.

С этого дня, она, отвечая на удивлённые, непонимающие взгляды, и хитрые, с подковыркой, вопросы подружек, посмеиваясь, говорила: «Я полюбила лазить по стенам как паук из фильма».

На что подружки, тоже посмеиваясь, говорили: «Ага, знаем, знаем за каким пауком ты стала лазить. Нас не проведёшь».

Но Рита на их намёки не обращала внимания. Ей, действительно, понравилось лазить по тренировочной стене.

Она окрепла, стала физически сильней по сравнению с подругами, и даже походка её изменилась – стала более лёгкой, пружинящей.

Она теперь не очень боялась назойливых мальчишек – могла дать сдачи не прибегая к помощи Стаса.

Многие парни и мужчины стали заглядываться на неё, хотя она и была ещё школьницей в коричневом форменном платьице, и белом, с кружевами, переднике.

Однажды она нечаянно подслушала разговор родителей.

Мать жаловалась отцу на её спортивное, не очень подходящее для девочки увлечение. Она говорила:

– Там же одни мальчишки, хулиганьё, и конечно же все курят, а она девочка. Как бы чего плохого не случилось с ней, Николай.

Может поговоришь? Она же и твоя дочь. Если уж хочет заниматься спортом, пусть займётся, как все нормальные девочки, гимнастикой, или бальными танцами. А то перед соседками стыдно. Может она уже и курить потихоньку начала?

Что ответил отец, она не услышала – решила, что всё же нехорошо подслушивать разговоры взрослых, и ушла в свою комнату.

Утром она с тревогой ожидала «серьёзного» разговора с отцом, готовила аргументы для оправдания своего выбора, Готовилась к ожесточённому спору, и даже родительскому запрету её занятиям, но он молчал.

Вечером тоже разговора о её увлечении не было.

Она ещё несколько дней ожидала «разговора по душам», но так и не дождалась, а потом и вовсе забыла.

А пока жизнь продолжала шагать, как и для любой другой девочки её возраста, от школы до школы, от экзамена к экзамену.

12 Järgmine

Соперники. Роман

От автора

СОДЕРЖАНИЕ