Нефритовое наследие

– Нет! – Мальчик стоял в полуоткрытых дверях кабинета, прижимая к бокам кулачки. – В Эспении сделали больно маме. Дяде Андену нельзя туда ехать. Вы не должны ему разрешать!

Взрослые пораженно уставились на Нико.

Анден подошел к шестилетнему племяннику и присел перед ним на корточки, положив руки на дрожащие плечи мальчика.

– Нико-се, я сам попросил о поездке, – заверил он. – Это ненадолго, и там не будет ничего опасного. Конечно, риск всегда есть, но семья вроде нашей не может не рисковать.

* * *

Шелест позвонила декану колледжа Биоэнергетической медицины, подчеркнув, насколько Равнинный клан заинтересован в поездке Андена, и тот немедленно согласился. Через два месяца Анден и три лучших врача колледжа, включая доктора Тимо, прибыли в Адамонт. Это был старинный город с узкими мощеными улочками и историческими кирпичными зданиями. На каждом перекрестке перед стеклянными офисными небоскребами, впечатляющими зданиями госучреждений и посольств, возвышались мраморные монументы. Анден никогда раньше не бывал в столице Республики Эспения, хотя она находилась всего в трех часах езды на автобусе от Порт-Масси, где он жил и работал почти четыре года. Андену не приходило в голову посещать другие города – в девятнадцать лет ему хватало и Порт-Масси, который казался слишком огромным и непонятным.

Однако теперь он наслаждался возможностью побывать здесь туристом. Доктор Мартген и персонал медицинского исследовательского центра Демфи оказались гостеприимными хозяевами, разместили Андена и трех других Зеленых костей в прекрасном отеле и в свободное от встреч и демонстрации умений время устраивали им экскурсии по Вотерсгардскому университету и главным городским достопримечательностям. Как простой студент, Анден не играл ведущую роль на встречах и презентациях, а лишь ассистировал и переводил для остальных членов группы. В конце пятидневной конференции он гораздо больше устал от того, что приходилось думать и говорить на двух языках одновременно и лавировать между традициями разных стран, чем от использования нефритовых способностей.

Доктор Тимо и другие кеконцы на следующее утро сразу полетели в Жанлун. Анден остался. Он поехал на такси из отеля в федеральное министерство промышленности, находящееся в угловатом, похожем на крепость здании напротив Национальной Ассамблеи. Ожидая на диване в вестибюле у лифта, он рассматривал огромное белое здание, в котором заседало правительство – квадратные ярусы поднимались к пирамидальной вершине, а в окнах так ярко горел свет, что превращал ночь в день. Прямые и строгие линии казались Андену слишком резкими, закрытыми и непроницаемыми.

К нему вышла секретарша. Она извинилась за то, что ему пришлось ждать, и проводила Андена в угловой кабинет на седьмом этаже. Табличка на двери гласила: «Келли Даук, заместитель министра». Анден вошел.

Даук Келишон, старшая сестра Кори, была похожа на отца и брата, в особенности когда приподнимала уголки губ в вежливой улыбке. Она встала, пожала Андену руку и жестом предложила ему сесть в кресло напротив стола.

– Господин Эмери, верно?

Заместителю министра было около сорока лет, она носила светло-серый костюм с черной блузкой и жемчужным ожерельем. Ее лицо обрамляла безукоризненная стрижка-каре до подбородка. Строгие профессиональные манеры ничуть не напоминали общительного и компанейского брата.

– Спасибо, что согласились со мной встретиться, госпожа Даук, – сказал Анден по-кеконски.

Женщина чуть развернула свое кресло в сторону, облокотилась на стол и закинула ногу на ногу, изучая Андена. Ее вежливая улыбка не дрогнула.

– Я согласилась на эту встречу из уважения к своим родителям, – сказала она на эспенском. – Мама очень настаивала. По ее словам, вы представляете один из кеконских кланов. Боюсь, я не очень понимаю, какое отношение это имеет ко мне и министерству промышленности.

Это была не грубость, но ее тон и быстрый переход на эспенский удивили Андена. Он неохотно последовал ее примеру и заговорил по-эспенски, осторожнее, чем следовало:

– Я приехал в Адамонт по другим причинам, но, пока я здесь, надеюсь наладить дружеские отношения с министерством промышленности от имени семьи Коулов из Равнинного клана.

– Так называется ваш клан?

Анден засомневался, говорит ли она серьезно или притворяется неосведомленной, каким-то образом его проверяя.

– Равнинный клан – один из двух главных кланов Кекона, – медленно выговорил он. – Мы контролируем почти половину столицы и добычи нефрита, у нас также есть предприятия во многих отраслях по всей стране. Примерно половину мест в Королевском совете Кекона занимают лояльные нам законодатели. Колосс Равнинных – мой брат. Моя сестра – Шелест клана и занимается деловой стороной. Они попросили меня говорить от имени семьи.

– Господин Эмери, моя работа в министерстве промышленности заключается в помощи министру Хагарту в вопросах эспенской экономической политики. Биоэнергетический нефрит не в моей компетенции.

– Понимаю, но клан занимается не только нефритом, – ответил Анден. – Мы хотим развивать бизнес в Эспении и наладить выгодное партнерство, но для нас существуют определенные барьеры. Мы хотели бы разъяснить свою позицию законодателям и эспенскому правительству. Конечно, моя семья поддерживает отношения с эспенским послом и министерством иностранных дел, а также эспенскими военными с базы на острове Эуман, но нам нужны друзья и здесь, в Адамонте, имеющие влияние на премьер-министра и Национальную Ассамблею.

Анден умолк. Может, из-за равнодушного взгляда Келли Даук или потому, что ему трудно было произносить такую длинную речь на эспенском, но Анден выговаривал слова все медленнее и с трудом подбирал нужные. Или он слишком невнятно говорит и собеседница его не понимает?

– Я уважаю вашу семью и считаю ваших родителей и брата близкими друзьями.

Сестра Кори долго изучала Андена.

– Мои родители, – наконец сказала она, – принадлежат к старому поколению кеконских иммигрантов, которые до сих пор придерживаются культурных традиций и ценностей, относящихся к кланам и нефриту. Не сомневаюсь, что даже в таком солидном возрасте они изображают боссов среди соседей по кварталу в Южном капкане. Они возлагали надежды на моего брата еще с самого детства, тренировали его носить нефрит, «быть зеленым», как они выражаются. – Ее вежливая улыбка стала шире, но лишилась всякого тепла. – Немудрено, что вы так им понравились – молодой человек с прежней родины.

Пока Анден пытался подобрать ответ, Келли Даук сплела пальцы и продолжила:

– Родители со своими друзьями без конца жалуются на правительство. Они считают запрет на владение нефритом для обычных граждан верхом тирании и расовых предрассудков. Кеконские кланы хотят зарабатывать, продавая Эспении биоэнергетический нефрит, и желают ослабить или вовсе снять запрет. Я правильно понимаю?

Анден опешил и невольно снова перешел на кеконский:

– Дело не в продаже нефрита. Разве вы не хотите отменить такой неразумный закон, направленный во вред кеконцам? Вы же сами из семьи Зеленых костей!

– Не я пишу законы, господин Эмери, – ответила она, по-прежнему на эспенском. – Но, в отличие от некоторых, я их соблюдаю.

– Моя семья никогда не попросила бы вас сделать что-то неподобающее, что могло бы вам навредить, – возразил Анден. – Придя сюда сегодня, я надеялся лишь на то, что вы поговорите с моим братом и сестрой, представите их министру Хагарту и другим чиновникам министерства и, может быть, благодаря своему опыту дадите нам ценные советы, как наладить связи с нужными людьми в правительстве. Я собирался попросить вас об этом одолжении как друг вашей семьи и как соотечественник.

– Я эспенка, господин Эмери, – сказала Келли Даук. – И работаю в федеральном правительстве. – Она встала из-за стола, вежливо, но твердо показывая, что встреча окончена, а секретарша открыла дверь, выпроваживая Андена. – Если вы хотите проталкивать здесь клановую политику, придется действовать через другие каналы.

* * *

На следующий день Анден сел на трехчасовой автобус-экспресс из Адамонта в Порт-Масси. Он смотрел из окна на знакомый силуэт мегаполиса и, как только автобус пересек мост Железный глаз и проехал под тенью знаменитого небоскреба Мачта, почувствовал глубочайшую ностальгию и смятение. Господин Хиан встретил Андена на автобусной станции в Кинсе, обнял его как вернувшегося домой сына и отметил, что он хорошо выглядит.

Они направились прямо к Даукам, где госпожа Хиан и Даук Сана готовили грандиозный ужин – жареную рыбу, тушеную зелень, суп из пяти видов грибов и жареную лапшу. Даук Лосун усадил Андена во главе стола, и весь вечер Анден поглощал еду и разговаривал. Пришли старые знакомые: Дерек, теперь владелец автомастерской; Сэмми и еще две Зеленые кости, Рик и Кино; Тод, ныне капрал Синих ангелов в ВМФ, получивший увольнительную; Тами, который работал в стоматологическом кабинете и на досуге занимался фотографией.

Все они вели себя по-дружески, хотя и слегка сдержанно, говорили с Анденом не так открыто, как когда он жил в Южном капкане, словно за прошедшие два года он постарел на десять лет и теперь был старше их, а не моложе. Анден понимал, что его принимают с таким размахом не просто потому, что рады встрече с бывшим студентом, постояльцем Хианов, но и как представителя Равнинного клана. Теперь он был важным гостем, посланным из Жанлуна семьей Коулов.

Возможно, вдобавок они пришли из любопытства, потому что слышали рассказы о том, как он спланировал убийство международного нефритового контрабандиста, как его чуть не казнили Бригады вместе с Роном Торо, и оказалось, что он скрывал свои мощные нефритовые способности и с их помощью сумел вернуть к жизни женщину.

Кори прибыл после ужина, заявив, что допоздна работал в офисе. Как обычно, его появление сопровождалось дружелюбной суматохой и выкриками, хлопками по спине и смехом. Он поздоровался почти со всеми и только после этого пожал руку Андену, улыбаясь как старому, но далекому другу. Вместе с ним пришла эспенка невысокого росточка, которую он представил как «Дарию, подругу из юридической школы». У Андена пересохло во рту. Он с трудом отвечал, когда Кори спрашивал его, как дела, нравится ли ему в Жанлуне, как продвигается учеба.

– В жизни не представлял тебя врачом, Анден, хотя наверняка у тебя получается превосходно, – сказал Кори со слегка натужным смешком. – Показываешь класс, да?

Он назвал Андена по имени и ни разу не прибегнул к шутливому прозвищу «кеконец», как раньше. Анден с болью думал о том, как это Кори удается все забыть и жить дальше как ни в чем не бывало. Но ведь Андена всегда восхищало в Кори именно это – его жизнерадостность и легкомыслие. Кори надолго не задержался и ушел вместе с подругой меньше чем через час, что одновременно и огорчило Андена, и вызвало вздох облегчения.

В конце вечера, когда Хианы и Даук Сана мыли посуду и убирались на кухне, Даук Лосун потянулся и сказал Андену:

– Хочу прогуляться по кварталу, для лучшего пищеварения. Составишь мне компанию?

Стоял теплый летний вечер, но влага в воздухе намекала на ночную грозу. Увидев Андена и Даука на улицах Южного капкана, прохожие прикладывали ко лбу ладони в приветствии и слегка кланялись человеку, которого называли своим Колоссом. Анден замедлил шаг, приноравливаясь к неспешной походке Даука.

– Прости за то, как с тобой обошлась моя дочь, Анден, – сказал Даук. – По правде говоря, мне очень стыдно.

– Не нужно извиняться, Даук-цзен, – сказал Анден.

– Келишон очень независимая и увлекающаяся, – объяснил Даук, качая головой. – Всегда стремилась сделать карьеру, но не хотела иметь ничего общего со старыми кеконскими обычаями, традициями предков. Так что она живет по законам Эспении. Теперь, когда она получила высокий пост в правительстве, я надеялся, что она вспомнит свои корни и будет помогать соотечественникам, но, похоже, она стала даже еще более отстраненной и отдалилась от нас.

– Некоторые люди вырастают не такими, как другие члены семьи, вне зависимости от крови или воспитания, – сказал Анден. – Никто в этом не виноват.

Ему не хотелось смущать Даука, показывая свое разочарование, хотя он не мог не удивляться тому, что в Эспении человек, отказавшийся от родных, способен достичь такого высокого положения в обществе.

– Может, мне следовало прилагать больше усилий, чтобы мои дочери стали Зелеными костями, – вздохнул Даук. – Во времена моей молодости это попросту было невозможно, если только они не становились целительницами, как Сана, или монахинями. А теперь ты говоришь, что на Кеконе есть женщины Зеленые кости, включая твою собственную сестру, и даже женщина-Колосс. Мир меняется так быстро, а я уже старик.

– Вы еще не старик, Даук-цзен, – сказал Анден.

В шестьдесят четыре года у Даука не было ни единого седого волоса, и он заразительно смеялся, хотя за два года после гибели его близкого друга Рона Торо Колосс Южного капкана, казалось, и впрямь резко постарел. Теперь у его губ пролегли глубокие складки, и Анден заметил, что за столом он принял таблетки.

– Знаешь старую поговорку: «Нефритовые воины молоды, пока не одряхлеют»? Я знаю, в какую сторону движусь, – уныло сказал Даук, сцепив руки за спиной. – Мне жаль, что я не сумел помочь, но выходцы с Кекона совсем мало влияют на политику этой страны, даже меньше, чем бандиты из Бригад.

– Мои брат и сестра ценят все, что вы для нас делаете, Даук-цзен. Правда в том, что дела на Кеконе идут неважно. Вялотекущая война ухудшила отношения с Эспенией, и враги используют это против нас, притом что и так атакуют всеми возможными способами. Мы нуждаемся в эспенском бизнесе, и поэтому моя семья ищет любые рычаги для упрочения нашей позиции, хотя бы в долгосрочной перспективе.

Даук поморщился:

– Я бы тоже хотел отменить запрет на нефрит, но вряд ли это возможно. Равнинный клан очень влиятелен, но не может менять отношение общества и привычки в целой стране, чей народ не понимает наши обычаи.

– Всего лишь пять лет назад мы считали, что Бригады не одолеть, можно только смириться с их требованиями, – сказал Анден, хотя после вчерашней грубой отповеди был склонен согласиться с Дауком. – И посмотрите, как все изменилось. Кто может знать, что произойдет в будущем?

– Ты говоришь с оптимизмом юности, – фыркнул Даук, но улыбнулся в темноте.

– В последнее время Бригады вам не досаждали? – спросил Анден.

Члены Бригад и Зеленые кости в Порт-Масси люто ненавидели друг друга. Местные Бригады считали, что кеконцы специально продают им негодный нефрит, и винили их в уничтожении Южной бригады Босса Кромнера, за которым последовала кровавая и широкомасштабная война между Бригадами и полицейские облавы. А кеконцы никогда не простили бы Бригадам убийство Рона Торо.

Лицо Даука стало серьезным.

– Бригады получили серьезный удар, но раненый зверь опасен. У нас теперь больше нефрита и больше бойцов, чем прежде, так что у Бригад есть причины уважать нас и бояться. И за это мы должны благодарить Равнинный клан, но если будем действовать слишком открыто и напористо, то можем зайти слишком далеко и подвергнуть себя опасности.

Они вернулись к дому Дауков. Анден слышал голоса Хианов и Саны, но Колосс не вошел в дом. Он помедлил на пороге и потер рукой затылок, а потом повернулся к Андену и заговорил, нахмурившись и тщательно выбирая слова:

– Твой брат Коул Хило прислал своего личного помощника, чтобы тот помог нам наказать Южную Бригаду. Он нашел и казнил человека, который убил моего близкого друга Рона Торо и чуть не убил твою невестку.

Анден не ответил. Он знал, что Маик Тар ездил в Эспению по приказу Хило, и цель поездки не стала сюрпризом. Правда, на лице Даука отражалась не радость по этому поводу, а лишь беспокойство.

– Тело Уиллума Римса так и не нашли, но Зеленые кости, которые были с Маиком в ту ночь, все мне рассказали. Это было чудовищно, Анден. Маик зашел слишком далеко, в этом не было необходимости.

На Новый год, когда закончился салют, пьяный Тар обнял Андена за плечи. «Хочу, чтоб ты знал – я отправил тех эспенских ублюдков на тот свет, и всю дорогу туда они верещали как резаные. За тебя, парень». Он чокнулся с Анденом бокалом хоцзи и снова влился в общее веселье.

Даук встревоженно вздохнул:

– Вполне естественно мстить за друзей и наказывать врагов, но если нас свяжут с чудовищными преступлениями, то посчитают обычными убийцами, а нефрит будет навсегда запятнан кровью. И вот ты приезжаешь и говоришь, что Равнинные хотят расширить бизнес и увеличить влияние. Но такие действия, когда мы становимся даже хуже Бригад, идут вразрез со всеми нашими надеждами.

– Даук-цзен, вы правильно сделали, что заговорили об этом, – сказал Анден.

– Ты жил здесь, Анден, и понимаешь, что в Эспении Зеленые кости должны вести себя гораздо осторожнее, чем в Жанлуне. После ослабления Бригад полицейские обратили взор на нас. Они ищут любой предлог, чтобы арестовать людей из кеконских кварталов и обыскать их на предмет нефрита, даже если они не совершили никакого другого преступления. Зато у Кору работы хоть отбавляй, – проворчал Даук, – у адвокатов нет недостатка в клиентах. Но это наносит урон нашему землячеству. Станут ли молодые люди тренироваться в нефритовых дисциплинах, если при этом могут стать изгоями и угодить в тюрьму? Они предпочтут отречься от своего наследия и жить как обычные эспенцы. Больше всего на свете я боюсь, что через двадцать лет в этой стране не останется ни одной настоящей Зеленой кости.

Поднявшийся ветер разогнал духоту летнего вечера. Где-то вдали завыла сирена. Завтра Анден будет уже в самолете на пути домой и не сможет сообщить брату и сестре об осязаемых победах – ни о чем, что способно помочь Равнинным. Тревога в голосе Даука усугубила его ощущение бессмысленности всех усилий. Анден уважал Даука Лосуна и доверял его суждениям, хотя и возмущался тем, что Даук принудил его расстаться с Кори.

– Надеюсь, что вы ошибаетесь, Даук-цзен, – сказал Анден.

Даук поднес руку к воротнику рубашки и сжал нефритовую подвеску, которую носил на серебряной цепочке на шее.

– Я тоже на это надеюсь. Меня тревожит будущее, но я могу делать лишь то, что в моих силах, то есть пытаться убеждать людей ради блага землячества. Пока я еще в состоянии. – Колосс Южного капкана ободряюще похлопал Андена по плечу и повел его в дом. – Приятно было снова тебя увидеть, Анден. Ты всегда был слишком Зеленым для этого города, но я рад твоему приезду.

Глава 9
Седьмая дисциплина

шестой год, девятый месяц

Среди многочисленных тренировочных центров Зеленых костей в Жанлуне спортклуб «Седьмая дисциплина» славился тем, что привечал чужаков. Он располагался в районе Йойой и не принадлежал Равнинным, но владелец, Кулак клана на пенсии, брал с Зеленых костей из Равнинного клана, а также его союзников и нейтральных кланов совсем небольшую плату. Сюда же ходили приезжие, в том числе из Эспении, независимые тренеры, работающие здесь с клиентами, и даже несколько иммигрантов-баруканов, которые не имели отношения к клану, но вели себя прилично.

Большой тренировочный зал был хорошо оборудован – по слухам, сравнится с ним могла только Фабрика в районе Острие, контролируемая Горными. Табличка в рамке над входом гласила: «Совершенство характера – это седьмая дисциплина нефритового воина». В понедельник днем, когда Хило вошел в главный тренировочный зал, он застал там лишь нескольких Пальцев клана, они устраивали поединки на затупленных саблях и тренировали Легкость с утяжеляющими жилетами.

Заметив Колосса, они прервались, чтобы поприветствовать его, и выкрикнули:

– Коул-цзен!

Хило помахал рукой в ответ, но не остановился поболтать.

На циновке в глубине зала мастер Айдо учил работе с боевым ножом человека, чья необычная репутация стала известна самому Колоссу. Незнакомец оказался ниже ростом, чем ожидал Хило, крепкий и ладный, с коротко стриженными темными волосами и темным от щетины подбородком. Его нефритовая аура гудела от усталости и напряжения, но больше ничего не выдавала. Хило тут же отметил уверенность опытного бойца, хотя двигался он не так, как все остальные в этом зале. Он не использовал классические приемы и технику. Отражая атаки и контратаки мастера Айдо, он на удивление мало полагался на нефритовые способности, время от времени прибегая лишь к Силе и Броне, а иногда к Отражению – быстро и скрытно, словно пытался спрятать их за простыми и очевидными движениями.

Зеленые кости всегда с восхищением наблюдали за людьми с сильными нефритовыми способностями – мощным Отражением, прыжками Легкости, – в особенности во время публичных поединков, когда исход по случайности оказывался фатальным. Сдержанные движения этого человека были четкими и эффективными. Нефрит – ненадежное оружие, оставленное на крайний случай, чтобы быстро нейтрализовать врага, но не более. Таков подход к нефритовым сражениям в современной армии. ИСББН – интегрированная система боя с биоэнергетическим нефритом.

– Мастер Айдо, – сказал Хило, шагнув на циновку, – пожалуйста, представьте меня своему ученику.

Старый тренер явно удивился, увидев здесь Колосса. В поместье Коулов имелся собственный тренировочный зал, а Хило обычно встречался с частными тренерами во дворе поместья.

– Это Джим Сунто, Коул-цзен, – сказал Айдо, подняв брови. – Джим, это Коул Хилошудон, Колосс Равнинного клана.

Сунто переводил взгляд с Хило на мастера Айдо. Хило посмотрел на нефрит Сунто – на шейной цепочке висели два зеленых солдатских жетона. А рядом еще одна цепь, золотая и короткая, с треугольной золотой подвеской – символ горы Икана, священного места для Свидетелей Истины. Сунто было чуть меньше тридцати – моложе Хило. В свои тридцать четыре Хило с удивлением обнаружил, что вокруг полно людей младше его.

Сунто кивнул, но не поднял ладони в приветствии.

– Я знаю, кто такой Коул Хило.

– Надеюсь, я вам не помешал, – сказал Хило мастеру Айдо.

– Мы только что закончили, – ответил тренер, поняв намек. – Увидимся на следующей неделе, Джим. Коул- цзен.

Он отсалютовал Колоссу и тактично удалился, оставив его наедине с Сунто.

Тот подошел к ближайшей полке с полотенцами, вытер лицо и закинул полотенце на плечи.

– Мне нельзя здесь тренироваться? – спросил он в полуобороте.

Ни одна Зеленая кость в Жанлуне, друг или враг, не посмела бы разговаривать с Колоссом Равнинных так грубо и небрежно, повернувшись спиной, не поприветствовав должным образом.

– Никаких проблем, – ответил Хило. – Просто я услышал, что в Жанлуне живет и тренируется эспенский Синий ангел, вот и пришел посмотреть лично.

– Бывший Ангел, – уточнил Сунто. – Два года назад я уволился.

– Мои Кулаки говорят, что вы серьезный спарринг-партнер, – сказал Колосс, сунув руки в карманы и обогнув Сунто полукругом. – Говорят, вы сломали нос Хейке.

– Случайно, хотя он это заслужил. – Сунто свободно говорил по-кеконски, пусть и с заметным эспенским акцентом. – Он увлекся Отражением и ослабил оборону.

– И вы даете уроки.

– Несколько семинаров. Основы ИСББН, скрытное ношение оружия, захват врага живым и все такое. Люди просят, а для меня дополнительный заработок.

Сунто по-прежнему стоял в небрежной позе, но в его голосе звучала откровенная подозрительность, он поглядывал по сторонам, словно ожидая, что на него вот-вот набросятся Кулаки клана.

– Давайте поговорим где-нибудь в другом месте, лейтенант, – сказал Хило.

– Я бы предпочел разговаривать здесь.

– Как вам угодно.

Хило положил руку ему на плечо. Сунто отреагировал мгновенно, вывернувшись из-под нее, и схватил Хило за запястье. Но другой рукой Хило уже Концентрировался в его правое легкое. Удар пришелся далеко от сердца и не причинил никакого серьезного вреда, но был ужасно болезненным, Сунто должен был упасть на пол и несколько минут пытаться восстановить дыхание.

К удивлению Хило, Сунто выпустил его запястье, включил Броню, резко вывернулся и в ответ тоже Сконцентрировался в верхнюю часть торса, отразив атаку, а в плечевом суставе Хило полыхнула боль. От удара по груди Сунто должен был согнуться пополам, захлебываясь в кашле, но, даже лишившись воздуха в легких, он без колебаний поднял колено и врезал Хило в пах.

Несмотря на Броню, на глазах Хило выступили слезы, и он упал на одно колено. Сунто опустил руку с ножом к его сонной артерии. Хило отпрыгнул в сторону, и нож отскочил от плеча, не причинив вреда. Хило тут же кинул четкую горизонтальную волну Отражения, которая пришлась Сунто в живот и сшибла его с ног, отбросив на несколько шагов. Вскочив на ноги, Колосс с Легкостью прыгнул и приземлился со всей сокрушительной Силой, но не на Сунто, а рядом с ним, расплющив циновку, а не грудную клетку противника.

Сунто немедленно перекатился и встал в оборонительную позицию, слегка пригнувшись, но Хило уже улыбался и шел к нему с раскинутыми руками, чуть прихрамывая из-за резкой боли в животе.

– Я все гадал, неужели эспенцы и впрямь хорошо тренируют солдат или это всего лишь болтовня.

Сунто смущенно нахмурился:

– Так, значит, вы пришли не убивать меня и не избивать?

– А разве я говорил что-то подобное? – спросил Хило.

Сунто медленно и скептически выпрямился, морщась и потирая грудь.

– Лидер одного из крупнейших кланов Зеленых костей неожиданно объявляется, чтобы поговорить? Не вините меня, если я сомневался в том, что выйду отсюда живым. Многие люди в этом городе не любят эспенских военных, даже отставных и кеконского происхождения.

Все присутствующие в спортклубе «Седьмая дисциплина» отвлеклись от тренировок, глядя на удивительное зрелище – поединок Колосса Равнинного клана с бывшим Синим ангелом. Кое-кто даже вытащил компактную тридцатипятимиллиметровую камеру.

– И не вздумайте, – рявкнул Хило через плечо. – Возвращайтесь к своим делам. Я разговариваю с посетителем спортклуба, разве не ясно?

Попавшие под раздачу Кулаки пробормотали извинения и неохотно убрались восвояси. Хило снова повернулся к Сунто:

– Если бы у меня были к вам претензии, вы бы уже это поняли. Я же сказал, что пришел поговорить, разве не так? На другой стороне улицы есть ресторан. Угощу вас выпивкой в качестве извинения за этот удар.

* * *

Поскольку ресторан «Два тигра» официально еще не открылся, они оказались там только вдвоем. Хило попросил управляющего принести эспенское янтарное пиво для Сунто и шотарский пильзнер для себя. Сунто отказался от предложенной сигареты, а Колосс откинулся на спинку кресла и закурил. Нефритовая аура Сунто по-прежнему ощетинивалась подозрениями, но, выпив свое пиво, он спросил:

– Так о чем вы хотели поговорить?

– Для начала расскажите, как вы стали эспенским солдатом и военным инструктором.

Равнинные уже навели справки о Сунто, но Хило считал, что человека можно узнать гораздо лучше, когда он сам рассказывает о себе.

Сунто Цзимоньон родился в Жанлуне у матери-одиночки. Когда ему исполнилось шесть, мать вышла замуж, и отчим перевез семью в Эспению. Сунто не ладил с отчимом и в семнадцать лет ушел из дома, вступив в эспенскую армию, где его быстро заметили, отправили учиться ИСББН, а потом записали в Синие ангелы. Во время второй командировки в Оортоко он получил ранение осколками гранаты и попал в госпиталь на военно-морской базе Эуман. Здесь он начал тренировать новых рекрутов для Синих ангелов и стал известным инструктором. Когда война в Оортоко близилась к концу, ему предстояло получить новое назначение, и он предпочел уволиться, чтобы остаться на Кеконе.

– Я устал от того, что мне отдают приказы, – объяснил он, передернув плечами. – Мне хотелось просто пожить здесь и тренироваться, пока я не решу, что делать дальше.

– Вам разрешили оставить нефрит себе, – заметил Хило.

Сунто прикоснулся к своим нефритовым жетонам.

– Это не мой нефрит, – сказал он. – Мне предоставило его эспенское правительство в бессрочное пользование, потому что я до сих пор числюсь инструктором по ИСББН на военно-морской базе Эуман. Приезжая туда, я живу в казармах для офицеров, а в остальное время снимаю квартиру в городе.

Хило с любопытством наклонил голову:

– Не хотите сделать свой нефрит ставкой в дуэли?

Взгляд Сунто скользнул вниз, к широкой линии нефритовых вставок, просвечивающих между расстегнутыми пуговицами воротника, а потом вновь к лицу Колосса.

– Меня учили пользоваться только необходимым количеством нефрита, – сказал он. – ИСББН основана на самых базовых боевых техниках, простых и эффективных, которые разработаны для спецназа, все солдаты укомплектованы одинаковым количеством биоэнергетического нефрита. Все сверх этого – лишний риск. – Сунто нахмурился и покрутил бокал с пивом. На столе расплылся кружок влаги. – Некоторые из тех ребят, с которыми мы вместе были в Оортоко, сейчас паршиво себя чувствуют. Психические заболевания, наркотическая зависимость, дурные привычки. Мне повезло – на моей стороне кеконская генетика, но мне не нужно много нефрита лишь для бахвальства.

– Это верно. – Выражение лица Хило осталось нейтральным. Он затушил сигарету. – В конце концов, вы ведь иностранный солдат, а не Зеленая кость.

Сунто с подозрением и нетерпеливо оглядел Колосса. Потом отодвинул свой бокал и скрестил руки на столе.

– Слушайте, я знаю, что ваша семья – важные шишки, – сказал он будничным тоном, показывая, что он не глуп, а недостаток почтительности не вызван неведением, просто он эспенский военный, не подотчетный ни одному лидеру клана. – Я приехал в Жанлун не для того, чтобы бороться с вашими людьми за нефрит или создавать вам проблемы. Клянусь Истинным Богом. Я просто занимаюсь своими делами, зарабатываю понемножку, вот и все.

Хило неожиданно решил, что Джим Сунто ему нравится. В Жанлуне тот был чем-то инородным, с его эспенским гражданством и воинским званием. Он носил нефрит и использовал его в деле, но не принес клятву ни одному клану и не пытался выделываться. Человек, способный пнуть Колосса по яйцам, не боясь умереть, это нечто особенное. Сунто напомнил Хило самого себя в юности, когда он еще не был Колоссом или даже Штырем, когда любой мог бросить ему вызов, а ему самому приходилось ежедневно завоевывать уважение словами, кулаками и ножом.

– Рад это слышать, – сказал Хило с широкой улыбкой.

– Ну что ж, раз мы все прояснили, тогда, наверное, мы закончили, – сказал Сунто, допивая пиво, и отодвинул свой стул.

– Сядьте, лейтенант. – Хотя Сунто больше не был кадровым офицером, обращение по воинскому званию казалось Хило самым подходящим случаю. – Думаете, я пришел к вам, только чтобы рыкнуть как здоровенная псина? – Хило жестом велел Сунто сесть. – Вы сказали, что приехали сюда заработать. Я могу предложить вам способ заработать гораздо больше. Хотите меня выслушать?