Loe raamatut: «Год жнеца»

Font:

На небесах нет ярости сильней,
чем обратившаяся в ненависть любовь;
В аду нет фурии страшней, чем женщина,
которую презрели.
Уильям Конгрив «Невеста в трауре»

Makiia Lucier

YEAR OF THE REAPER

Пролог

Они скакали долгие часы, всю ночь напролет – до самого рассвета, не останавливаясь даже ради того, чтобы дать лошадям отдохнуть. Они знали, кто за ними гонится. Угроза, которую нельзя ни услышать, ни увидеть, ни почувствовать. Стоит лишь одному из них повернуться – и беда настигнет. Будет поздно бежать. Ведь чума распространяется по воздуху. Это все знают.

Джехан изо всех сил старалась не уснуть на своей лошади. От усталости подбородок девушки тянуло к груди, она дернулась, резко выпрямившись в седле. Обвела изможденным взглядом высокие величавые кипарисы вдоль дороги и солнце, восходившее над горами на востоке. Перед ней скакали десять стражников, еще десять – позади. Их теперь было совсем мало. Остальных они оставили в городах и деревнях, через которые пролегал их путь. Ее люди. Брошенные, как змеиная кожа.

Мертвые, как змеиная кожа.

Джехан не могла сейчас о них думать. Потому что иначе бы закричала. И кричала бы, и кричала, и кричала. Но ей было нельзя – не перед теми, кто выжил.

Мари была жива. И за это она была благодарна. Как раз в этот момент Мари оглянулась на нее со своей лошади. На девушке был дорожный плащ такого же полуночного цвета, как и на Джехан. Капюшон был приспущен, и длинные темные волосы свободно развевались на ветру. Она взглянула на Джехан с улыбкой – усталой, но обнадеживающей. «Еще чуть-чуть», – произнесла она одними губами.

Несмотря ни на что, Джехан улыбнулась. Мари повторяла одно и то же изо дня в день. «Еще немного. Мы почти доехали». Но Джехан не успела сказать ей об этом – один из стражников впереди начал сваливаться со своей лошади. Он не очнулся, не выпрямился – и рухнул всем телом, ударившись о землю со звуком, который ни с чем нельзя было спутать, – звуком переламывающихся костей.

– Стойте! – закричала Джехан.

Поднялась пыль, полетела галька. Кортеж резко остановился. Не дожидаясь помощи, Джехан спешилась. Она схватила Мари за руку, и они вместе бросились к брисанскому послу, что уже опустился на колени рядом с упавшим стражником.

Посол вскинул руку, чтобы их остановить.

– Не подходите!

Обычно этот седовласый благородный мужчина вел себя довольно скромно. Свирепость его тона заставила их застыть на месте. Это, и еще паника, что скрывалась внутри. Они подчинились. Джехан, Мари, стражники, посол из Оливераса. Пожилая няня и придворная художница сжимали руки от ужаса.

Упавший стражник лежал на спине без сознания. По тому, как располагалась на земле одна из его рук – под жутким, неестественным углом, – Джехан поняла, что она сломана. Как и то, что переломленные кости были меньшей из проблем. По лицу стражника, покрывшемуся знакомыми красными пятнами, градом катился пот. Ее переполняли жалость и горе – но удивления не было.

– Чума? – тихо спросила Джехан. Мари еще крепче сжала ее руку.

– У него лихорадка. – Посол занялся туникой стражника. Чтобы не стягивать ее через голову и сломанную руку, он снял с пояса кинжал и разрезал ткань.

Мари продолжила:

– Если лихорадка, то это не значит… – она умолкла, оцепенев от ужаса: посол откинул тунику стражника, обнажив подмышку, где из-под черных волос выдавался фурункул размером с яйцо. Из него доносился странный булькающий звук. Фурункул подрагивал и пульсировал, словно кровь, гной и яд в нем были живыми и жаждали прорваться наружу.

Ощутив приступ тошноты, Джехан отступила. Все шагнули назад. Дрожь страха пробежала у нее по спине, распространившись на руки и ноги. Вдали поднимались клубы дыма. Очередная деревня сжигала своих мертвецов. Джехан почти чувствовала горечь пепла: этот привкус стоял у нее в горле.

Посол по-прежнему сидел, согнувшись, рядом со стражником. Он на короткое мгновение закрыл глаза. Открыв их, он поднял взгляд на Джехан. Его глаза были красными от изнурения, синяки под ними с каждым днем становились всё темнее.

– Принцесса Джехан, так продолжаться не может. Вы должны нас покинуть.

Джехан и Мари обменялись ошеломленными взглядами. Джехан спросила:

– Что вы имеете в виду? Покинуть кого? Уехать куда?

Со всех сторон зазвучало встревоженное бормотание.

– Мы вас задерживаем. – Посол встал, хрустнув коленями. – Каждый из нас – угроза. Уезжайте вместе с лордом Вентилласом. Заберите с собой Мари, заберите женщин – и найдите короля Райана.

– Отец, нет! – воскликнула Мари. Взгляд посла заставил ее умолкнуть.

Джехан не собиралась ехать в столицу Оливераса без него.

– И оставить вас здесь? Конечно же, я не поеду…

– Принцесса Джехан, – в голосе посла зазвучали стальные ноты. – Сколько лет мы уже воюем с Оливерасом?

Урок истории? Сейчас?

– Какое это имеет значение?

– Сколько? Ответьте мне.

Джехан не могла вспомнить точное количество лет. Да и кто бы смог? Все смотрели, ждали, и жар от стыда поднимался по шее девушки. Мари сжала ее руку. Едва слышно – только лишь для ушей Джехан – Мари прошептала:

– Пятьдесят два.

Джехан сжала ее руку в ответ. На Мари всегда можно было положиться.

– Пятьдесят два, – повторила она громко.

– Столько, сколько я живу. – Взгляд посла дал ей и Мари понять, что им не удалось его обмануть. – Я не знал жизни без войны. Бесчисленные смерти. Ваши братья. Мои сыновья. Эта война закончится в тот день, когда вы выйдете замуж за короля. Вы обязаны пережить это путешествие, и ваши шансы возрастут, если вы будете двигаться быстрее. Если получится избежать все угрозы.

Своеобразный дорожный карантин. Его слова не были лишены смысла.

– Но почему вы не поедете с нами? Вы глава этой делегации. Отец послал вас.

Стоявшая рядом с ней Мари вдруг сделала резкий вдох. Она уже знала ответ на вопрос Джехан. Увидела его у отца на лице.

– Я не могу, – посол отогнул воротник, чтобы показать фурункул под ухом. Он был похож на перезревшую ягоду винного цвета, готовую разорваться.

Джехан так сильно прикусила губу, что почувствовала вкус крови. Рука Мари выскользнула из ее ладони, но, когда подруга качнулась вперед, Джехан схватила ее под локоть и оттянула назад.

Посол не смотрел на дочь. Вместо этого он не сводил глаз с Джехан, чтобы увидеть, что она сделает. Из деревни доносился звон церковных колоколов. Они все звонили и звонили. Предостережение для всех тех, кто слышит, – чтобы держались подальше. Там они не найдут приюта. Борясь с нарастающей паникой, Джехан думала о том, что значила болезнь посла. Для них всех. Она ненавидела Оливерас – королевство, где ей предстояло стать королевой. Оно не приносило тем, кого Джехан любила, ничего, кроме боли и смерти. Ей хотелось уехать домой, в Брису. Но она обещала своему отцу. Дала свое слово. Джехан тихо спросила:

– Что вы собираетесь делать?

На лице посла промелькнуло одобрение. Он окинул взглядом лес у дороги.

– Мы останемся здесь, разобьем лагерь, – опустив взгляд на обреченного стражника, он добавил: – Такими нас никто не примет. Мы последуем за вами, если сможем.

– Когда сможете, – поправила Джехан.

– Когда, – согласился посол. Она знала, что он лишь пытается ее успокоить. Он отвел от нее взгляд. – Милорд Вентиллас.

Рассудительный оливеранский посланник был еще довольно молод, ему не было и тридцати. Он сделал шаг вперед.

– Я позабочусь об их безопасности, посол. Даю вам свое слово.

– Бриса перед вами в долгу. – Посол поклонился. – Да благословит бог вашу честь на долгие годы.

– И вашу. – Лорд Вентиллас поклонился ему в ответ, низко и церемонно.

Через несколько минут сильно сокративший свою численность кортеж был готов к отъезду. Мари подъехала на своей кобыле к послу настолько близко, насколько ей хватило смелости.

– Отец.

Посол стоял рядом с умирающим стражником. Джехан услышала, как он тихо произнес:

– Мари, сердце твоего отца всегда с тобой. Будь храброй, моя девочка, ради меня.

Джехан не могла больше на это смотреть. Она пришпорила лошадь и поскакала по древней дороге, вдоль которой росли кипарисы. Слезы застилали ей глаза. Она не оглянулась, чтобы посмотреть на тех, кого оставила позади. Не оглянулась посмотреть, последовала ли за ней подруга. Всю их жизнь, куда бы ни направилась Джехан, Мари всегда следовала за ней.

1

Год спустя

При встрече с мертвецами лучше притворяться, что ты их не видишь. Это Кас познал на своем горьком опыте, вскоре после того, как разразилась чума. Трупами теперь было устлано все вокруг. Когда Кас пересек мост, а призрак все продолжал следовать за ним по пятам, стало очевидно: нужно притворяться старательнее. Этот дух начинал что-то подозревать.

Кас был с ним знаком. Его звали Изаро. При жизни он охранял мост, что находился у границ земель, унаследованных Касом. Седовласый заставщик с черной бородой, ниспадавшей ему на грудь. Почти такой же плотный, как живое существо. Значит, Изаро тоже умер. Кто же остался?

– Мальчик? – Вопрос, заданный Изаро, прозвучал резко и грубо. Призрак застал Каса врасплох, появившись из-за дерева у подножия моста. Кас не успел скрыть свои эмоции, и Изаро что-то увидел – осознание, узнавание, – это пробудило в нем любопытство.

Порывистый осенний ветер пронизывал своим утренним холодом. Кас не замедлил шага. Завернулся в плащ и опустил взгляд на реку с ее бурным уходящим на запад потоком. Дыхание оставалось спокойным, выражение лица – непроницаемым. Если его сердце и билось чаще обычного, об этом не знал никто, кроме него самого.

Еще одной проблемой была лошадь. Она следовала за Касом на поводу. Прекрасная белая кобыла с черной звездочкой под правым глазом – смирная до появления Изаро. Ее шаг сбился. Она потянула поводья и взмахнула головой, явно разволновавшись. Увидела ли она Изаро? Или только почувствовала?

Кас ласково произнес:

– Что такое, девочка? Устала? Мы почти дома.

– Ты меня видишь, мальчик?

Кас зевнул. Они почти дошли до середины моста. Изаро остановился, в то время как Кас с лошадью продолжали идти. Хорошо. Заставщика удалось обмануть. Вдруг Кас услышал за спиной бормотание:

– Ба, тупой как пробка. Прям как его мамаша.

Кас застыл на месте. Лишь на мгновение. Но этого оказалось достаточно. Изаро тут же оказался перед Касом. Он победоносно вскинул руки.

– Ты меня видишь! Я так и знал!

Кас рявкнул:

– Убирайся с моей дороги.

Он шагнул вправо. Заставщик преградил ему путь. Двинулся влево. Снова. Кас не хотел проходить сквозь него, хотя это было возможно. Однажды он уже это делал и никогда не забудет то отвратительное ощущение – словно черви обволокли его внутренности. Он тогда упал на колени, и его стошнило в грязь.

Лишенный возможности идти дальше, Кас выпрямился, расправил плечи и с негодованием уставился на заставщика. Касу было восемнадцать, он провел три года вдали от дома и теперь стал достаточно высоким, чтобы взглянуть заставщику прямо в глаза. Это ошарашило их обоих.

– Что тебе надо? – сурово спросил Кас.

– Что мне… Почему ты меня видишь?

– Не знаю. – Кас не единожды задавал себе этот вопрос. Он не знал, может ли видеть духов кто-то еще. Но спрашивать об этом, и тем более открыто в этом признаваться, вряд ли было разумно. Для сумасшедших существовали специальные места, и их сложно было назвать приятными. – Это все? Тогда хорошего дня тебе, заставщик. – Он ждал, что Изаро поймет намек и отойдет.

Но Изаро не двинулся с места. Добившись внимания Каса, он, казалось, засомневался, что ему делать дальше. Ветер крутил черные волосы Каса во все стороны. Борода Изаро же, напротив, неподвижно лежала у него на груди. Секунды шли. Наконец Кас снова заговорил. Он не хотел об этом спрашивать, но ему просто необходимо было узнать:

– Ты видел моего брата? – его голос унизительно задрожал.

– Нет, – нечто похожее на жалость отразилось на лице Изаро. – Уже год как. С начала эпидемии. Здесь больше никто не ходит.

Кас особо и не рассчитывал получить ответ. Он шагнул в сторону. На этот раз Изаро позволил ему пройти, к большому облегчению лошади, но несколько мгновений спустя Кас услышал его тихий голос:

– Ты меня похоронишь?

Кас остановился. Он ответил, не поворачиваясь:

– Ты оскорбил память моей матери, а теперь ждешь, что я почту твою?

– Ба. Да я же сказал это, только чтобы тебя подначить…

Кас оглянулся через плечо.

– Ну, это сработало.

– Лорд Кассиапеус… – Кас поморщился, услышав имя, данное ему при рождении, но Изаро этого не заметил. Его взгляд был прикован к противоположному концу моста, сбоку от которого стоял каменный коттедж. В течение нескольких столетий там работали и спали заставщики. – Никто не пришел меня сменить. Только звери пришли.

Его слова пробудили в голове Каса череду страшных образов. Он неохотно взглянул на коттедж. Соломенная крыша частично обрушилась. Этого бы ни за что не произошло, будь Изаро жив. Дверь была распахнута, верхние петли слетели, и она висела криво, держась лишь на нижних.

«Только звери пришли».

– Пожалуйста, – добавил Изаро.

Кас посмотрел на свои руки. Все в шрамах и мозолях. Руки, привыкшие хоронить мертвых. Он надеялся, что с этим уже покончено.

– У тебя есть лопата?

Облегчение на лице Изаро вызвало в нем чувство стыда. Кас отвернулся и притворился, что ничего не заметил.

* * *

Изаро умер много месяцев назад. Отвратительного запаха уже почти не было, как и плоти с внутренностями: их съели лесные животные.

Застыв в дверном проеме, Кас оглядел комнату. На столе лежали счеты и журнал учета, покрытые пылью. Часть журнала была изжевана. Пол, ковер и подоконник покрыты пометом. Крысиным и птичьим, судя по виду. В углу стояли кровать и стул. Изаро обошел Каса и опустился на стул. Они оба уставились на тело на постели. Кас видел и похуже. А вот Изаро, как он догадывался, не видел.

– Лопата? – тихо повторил Кас.

– На заднем дворе.

– Где? – Кас махнул в сторону кровати. – Ты предпочитаешь? В деревне?

– Слишком далеко, – ответил Изаро, не в силах отвести взгляд от своих останков. – Без разницы где. Просто… – Его голос надломился. – Не здесь.

Быстрыми умелыми движениями Кас расправил простыни и обернул ими тело. Потревоженные его действиями, из-под тела заставщика во все стороны бросились блестящие желтые жучки. Насекомые устремились к кучке у ботинка Каса. Издаваемый ими звук – «клик, клик, клик» – становился все громче, жуки сбились в единый поток, что пересекал комнату по направлению к открытому окну и уходил на улицу. Кликанье постепенно стихло. Изаро, по-прежнему сидя на стуле, как-то странно позеленел. Кас и не подозревал, что у призраков могут быть приступы тошноты.

– Не смотри, – посоветовал Кас. Было легче дышать ртом. Зловоние, может, и сошло на нет, но не полностью. Он с ворчанием закинул обернутого в простыню Изаро себе на плечо и тяжело зашагал к двери. Вес тела хоть и чувствовался, но оно уже представляло собой лишь кости и волосы, соединенные жилами и гниющими волокнами. Оно гремело и клацало, пока Кас обходил коттедж мимо маленького, обнесенного забором дворика, по которому, как он помнил, прежде бродили куры. На земле у задней стены лежала заржавевшая лопата. Подняв ее, он взобрался на береговой вал. Изаро последовал за ним.

* * *

– Здесь? – спросил Кас.

Они стояли в роще диких олив и густых сосен. Хорошее место, подумал он, чтобы похоронить человека, так ценившего свое одиночество. Изаро кивнул, и Кас бросил лопату на землю, а тело уложил рядом. За ними последовал и его тяжелый плащ.

Утреннее солнце почти не грело, ветер оставался пронизывающим, но из-за работы он этого не замечал. Кас уже дважды спускался к реке, чтобы наполнить свою флягу. Что касается Изаро, то он сидел, прислонившись спиной к ближайшей оливе. Поначалу молча, пока Кас, рубашка которого уже неприятно липла к коже, не стянул ее через голову и не кинул к плащу. Изаро зашипел, и Кас замер.

Идиот. Как он мог забыть про шрамы? Кас взглянул на Изаро, в глазах которого читались шок и ужас, и увидел то, что увидел заставщик.

Шрамы покрывали всю его спину и грудь. Длинный след от кнута – от левого плеча до правой тазовой кости. Темно-фиолетовые полосы на запястьях, где железные наручники стерли кожу до мяса. Кас уже потерял надежду, что яркие отметины когда-нибудь сойдут.

– Кто это так с…? – Голос Изаро оборвался. Что бы он ни увидел на лице Каса, это заставило его умолкнуть.

Ничего не ответив, Кас потянулся к рубашке и снова надел ее. Желчь от унижения поднялась к его горлу.

Он схватил лопату и принялся копать.

Глубже.

И он вспомнил.

В последний раз его избили год назад – ничто не могло стереть память об этом.

– Вставай, – стражник пнул Каса по ребрам, когда он наклонился за очередным камнем. Вздрогнув, Кас сделал, как было велено. За годы плена он вытянулся ростом и стал шире в плечах, хотя этот стражник по-прежнему был выше него. – Иди за своей похлебкой, – приказал стражник и зашагал прочь, раздавая пинки и рявкая на остальных заключенных.

Кас никогда прежде не был так далеко от дома. Всего в нескольких футах отсюда лежал в руинах самый большой мост Брисы. Разрушенный во время продолжавшейся войны Оливераса, страны, где он был рожден, и Брисы – этого проклятого королевства на севере. Каса в числе остальных пленников отправили сюда помогать восстанавливать мост. Камень за камнем. Он встал в очередь к котлу с похлебкой. Репа с кошачьим мясом, если там вообще было мясо. По крайней мере, каша была горячей. Он проснулся от жестокого холода с осознанием, что ему некому об этом сказать. Он оказался окружен врагами, и здесь не с кем было поговорить.

Толчок в спину был ожидаемым. Почти дежурным. Кас его проигнорировал, лишь заработав еще один. На этот раз он повернулся и любезно улыбнулся серозубому Мендо.

– На что это ты уставился, оливеранец? – сердито спросил Мендо. – Будешь и дальше так на меня смотреть – набью тебе твою уродливую рожу.

В одиночку Мендо не представлял собой угрозы, но у него были друзья. Товарищи-брисанцы. Уже не в первый раз Кас жалел, что рядом не было его брата. Чтобы защитить и дать совет. Что бы Вентиллас сделал на его месте? При мысли о брате ответ пришел сам собой. Кас ответил:

– Уродливую рожу? А твоя сестричка сказала по-другому.

То, что надо. Одновременно просто и жалко. Глаза Мендо распахнулись от ярости, лицо налилось кровью, когда остальные узники, услышав ответ, засмеялись. Кас напрягся. Сейчас начнется. Несколько секунд спустя он уже лежал в грязи, его били и пинали Мендо и все, кто мог дотянуться до него кулаком или ногой. Губа была рассечена. От ударов в живот он кашлял кровью. Один пинок или тысяча. Можно было бы предположить, что за годы плена он привык к избиениям, переносить их стало легче. Но это было не так. Легче не становилось. От каждого очередного унижения он все больше чувствовал себя псом, а не мальчиком, которого так любила его семья. Хотя Каса переполняли ужас и боль, он с ними не боролся. Даже не пытался прикрыть лицо, когда удары сыпались на него градом. «Делайте со мной что хотите, ослы. Сколько хотите, сегодня».

Издалека донеслись крики. Избивавших Каса узников оттащили. Он приоткрыл опухшие глаза и увидел все того же стражника, злобно взирающего на него сверху вниз.

– Эй! Это еще что такое? – спросил он.

– Это оливеранец начал, – подал голос один из заключенных. – Оскорбил сестру Мендо.

Ответил ему не стражник, а его капитан, шагнувший в поле зрения Каса. Мужчина был ненамного старше самого Каса, со слабым подбородком, в идеально чистой униформе. Он оценивал ситуацию с умеренным интересом.

– А. Старая провокация с сестрой. Вот только у тебя же нет сестры, Мендо.

– Он этого не знал, – возразил Мендо. – А я не мог позволить грязному оливеранцу оскорблять наших женщин.

– Верно. – Капитан оглядел заключенных с окровавленными костяшками пальцев, а потом повернулся к Касу, поднявшемуся на колени. – Что с тобой сегодня, оливеранец? Обычно ты бьешь в ответ.

Кас сплюнул кровью на землю.

– Один против тридцати? – прохрипел он. Говорить было больно. – Ради чего?

– Но раньше-то тебя это не останавливало, – отметил капитан. – Я бы так не торопился умереть, будь я на твоем месте. Ведь все мы знаем, куда ты потом отправишься.

Мендо, у которого не было сестры, сказал:

– В ад, ублюд…

– Да, Мендо, думаю, он понял. Вставай, оливеранец. – Капитан повернулся к стражнику, что снял со своего пояса кнут. – У меня в лагере драки запрещены. Кого-то нужно наказать. Например, тебя.

Кас поднялся на ноги, пошатнувшись. Каждый дюйм его тела кричал в агонии. Его трясло. Было так нестерпимо холодно.

Стражник сделал шаг вперед.

– Рубашка.

Кас с трудом стянул через голову рубашку, рваную и покрытую грязью еще до избиения. Все вокруг вдруг в ошеломлении замолчали и, толкаясь, отступили от него – заключенные, стражник, капитан.

Кас опустил взгляд. Он обнаружил фурункулы этим утром. Один под ключицей, второй у бедра. Еще вчера ночью их не было. И теперь они раскрылись, разбитые пинками и ударами кулаков. Он знал, что это значит, до него доходили слухи из города о переполненных больницах и телах на улицах. Он замечал неловкую настороженность среди стражи.

Именно это сделал бы его брат. Если побег был невозможен, а смерть неизбежна, Вентиллас забрал бы своих врагов с собой. Столько, сколько бы смог. Несмотря на неимоверную боль, Кас улыбнулся, обнажив перепачканные кровью зубы, глядя на мужчин вокруг – с окровавленными костяшками пальцев и испуганными глазами.

– Так я отправляюсь в ад? – Он едва узнавал свой голос. – Я заберу всех вас с собой.

Но в тот день Кас не умер, как и в последующие дни. Из всех людей у моста ему единственному суждено было пережить чуму.

* * *

– Ты уже это делал, – голос Изаро вернул его к действительности. Заставщик указал на лопату. – Копал могилы. Это не первый раз.

Кас отвернулся.

– Нет.

– Где ты был?

– На севере. – Кас отбросил землю на постепенно возвышающийся холм. Могила должна была быть достаточно глубокой. По меньшей мере шесть футов. Иначе животные ее учуют и снова раскопают.

– Где именно на севере? – настаивал Изаро.

Кас не ответил. Он расшатал огромный камень и оттолкнул его в сторону.

После недолгой паузы Изаро произнес:

– Раньше ты больше болтал.

– А ты меньше.

Заставщик фыркнул. Может, это был смешок.

– Ты так и не рассказал своему брату, что я с тобой сделал.

– Нечего было рассказывать.

– Разве? – с глубоким скептицизмом спросил Изаро. – Заставщик поднял руку на младшего брата лорда Вентилласа. Я мог лишиться за это жизни.

Лопата ударилась об очередной камень. Кас выкопал его и отбросил в сторону.

– Я это заслужил.

– Ба, – удивленно произнес Изаро. – И вправду.

Когда Касу было восемь или девять лет, решив подшутить над Изаро, он отпер садок и выпустил всех кур. Кас хихикал, спрятавшись за деревом, в то время как заставщик ругался и бегал за птицами, пытаясь их изловить. К несчастью, несколько кур скрылись в лесу и пропали. Кас не предполагал, что так выйдет. Как не предполагал и то, что одежда его выдаст. Красная туника была более чем заметна среди диких олив и сосен. У Изаро не заняло много времени догнать его и перекинуть через колено. Касу пришлось идти домой пешком, с зареванным лицом, потому что он не мог сидеть на лошади. И об этом унизительном случае он так никому и не рассказал.

Кас мысленно вернулся к коттеджу Изаро. Маленький садок был заперт, а двор пуст.

– А куда делись твои куры?

Изаро что-то невнятно пробормотал.

Кас оглянулся через плечо.

– Что?

– Сюда приходил мужчина. Забрал заставные деньги. Забрал моих кур.

Кас перестал копать. Он развернулся и уставился на Изаро.

– Ты уже?.. – Он махнул в сторону вырытой могилы.

– Умер? – Изаро скривил рот. – Еще нет. Мне пришлось еще помучиться после того, как он явился сюда в поисках наживы. Не сказал ни слова. Не подал мне воды, когда я просил. Забрал мой топор. Я слышал, как он сказал своей девчонке собрать кур.

Перед глазами Каса возникла картина: Изаро лежит больной и беспомощный, в то время как мародеры собирают добычу.

– Кто это был? – резко спросил он.

Изаро ответил. Имя мародера было знакомо Касу. Он жил в Пальмерине, если был еще жив.

– Где ты хранил деньги? – спросил Кас.

– Под половицами.

– И сколько там было?

От названной суммы у Каса дернулся глаз. Эти земли принадлежали лорду Рубену, соседу, и Касу на ум пришла лишь одна причина, по которой никто так и не пришел проверить Изаро. Хотя бы забрать деньги. Внутри у него все сжалось в горячий, горький ком. Он задал вопрос, уже зная ответ:

– Где лорд Рубен?

Изаро лишь покачал головой.

– А семья?

– Никого не осталось.

До этого момента все мертвецы были незнакомцами. Или врагами. Лорд Рубен не был ни тем, ни другим. И если чума уже дотянулась своими костлявыми, почерневшими пальцами до этих гор, что это значило для его брата? Кас снова принялся копать. Но спустя некоторое время взглянул на Изаро, угрюмо смотревшего в углубляющуюся яму, и спросил:

– Ты можешь покинуть это место?

– Нет. Я не могу отойти от реки.

– Ты пытался уйти?

Кивок.

– И что случилось?

– Вот тут начинает болеть. – Изаро приложил ладонь к сердцу. Он посмотрел куда-то мимо Каса и с любопытством спросил: – А ее ты видишь?

Кас оглянулся туда, куда показывал Изаро. Там не было ничего, кроме тропинки, ведущей к реке. На руках у него приподнялись волоски.

– Нет.

Он продолжил копать. Достигнув достаточную глубину, он отбросил лопату в сторону и выбрался из ямы. Изаро смотрел, как Кас перекидывает его тело, по-прежнему завернутое в простыню, через край могилы. Кас снова запрыгнул в яму и осторожно взял труп на руки. Ноздри жгло от зловония. Он аккуратно уложил Изаро на дно, выбрался и закидал тело землей. Они оба молчали, пока Кас не закончил. Подняв лопату, он произнес: «Ну, прощай», – и подобрал с земли пустую фляжку.

Изаро взглянул на него с изумлением.

– Что? Погоди. – Он поспешил за Касом. – А как же молитва?

Кас не остановился. Сунул фляжку за пояс.

– А что с ней?

– Лорд Кассиапеус…

– Молитвы не мое. – Кас смотрел прямо перед собой. Он слышал обеспокоенность в голосе Изаро. Не было нужды смотреть ему в глаза, чтобы найти подтверждение. – Я надеюсь… надеюсь, что теперь ты сможешь упокоиться, Изаро. Прости за кур.

Но Изаро не заботили давно потерянные птицы.

– Ты не веришь в молитвы?

– Больше нет.

– Но…

Кас повернулся к нему так внезапно, что Изаро отшатнулся.

– Посмотри, где ты! Где мы все, и скажи мне, что веришь: кто-то сверху присматривает за нами. – Так много смертей. Чем могла им помочь молитва? – Он воткнул лопату в землю.

Руки Изаро повисли по бокам. Подавленный, он произнес:

– Если я не буду верить, что же со мной станет?

– Не знаю. Я не могу тебе помочь.

Прежде чем Кас отвернулся, Изаро спросил изменившимся голосом:

– Ты ее видишь? – Они дошли до берегового вала, что был над мостом и коттеджем, где Кас оставил лошадь.

– Нет, я же сказал… – Кас остановился. Возле кобылы кто-то стоял.

С этого расстояния Кас разглядел щуплого мальчика лет двенадцати или тринадцати. Тот держал поводья и уже поставил одну ногу в стремя – и подозрительно вглядывался в Каса. Кас узнал ливрею. На незнакомце была синяя туника и серые штаны королевского посланника, шапочка небрежно приспущена назад.

Но Изаро сказал «ее».

– Это девушка? – спросил призрака Кас, полный сомнений.

– Я мертвец и вижу это.

Незнакомец крикнул:

– С кем вы говорите?

– Ни с кем, – ответил Кас.

Изаро увидел то, чего он видеть не мог, потому что голос явно принадлежал девушке. И не двенадцатилетней, а примерно того же возраста, что и сам Кас. Лет семнадцати или восемнадцати. У нее не было горного акцента, как у него. Ее сглаженный, размеренный говор наводил на мысли о столице на востоке. Она была из Эльвиры. Кас скрестил руки на груди, восхищенный силой ее духа. Она пыталась украсть у него лошадь.

– Ты знаешь, как поступают с конокрадами в этом королевстве?

– По правде говоря, знаю. – Она грациозно перекинула вторую ногу через седло, очевидно, совсем не опасаясь, что Кас ее поймает. Они оба знали, что он слишком далеко, чтобы преследовать ее. Для начала ему нужно было спуститься с вала. К тому времени она уже ускачет в противоположном направлении. – Но я не краду вашу лошадь, сэр. Я ее одалживаю. Вы сможете забрать ее обратно в Пальмерине, в конюшнях у донжона. Полагаю, там такие есть. Знаете, где это?

Донжон его семьи. Конюшни его семьи. И все же девушка была ему не знакома.

– Одолжить – это когда просят разрешения.

– А. – Она подняла палец вверх, словно наставник, объясняющий нечто особенно важное. – Это также означает «взять с обещанием вернуть». Что я и делаю. Так что мы оба правы.

– Это кто так сказал? – спросил Кас.

Она приподняла плечо.

– Книга, которую я читала.

Изаро неодобрительно фыркнул.

– Остерегайся умных, – предупредил он.

Кас не обратил на него внимания.

– А где твоя лошадь?

– Украли. – Проигнорировав его взгляд, девушка скинула на землю седельную сумку, достала из кошелька у себя на поясе монету и подбросила ее в воздух. Та упала на его сумку. – За доставленные неудобства. Остальное получишь, когда доберешься до города.

Кас взглянул на монету, потом на свою пропитанную потом одежду, всю в коричневых и зеленых пятнах – ничто не отличало его от любого другого грязного усталого путника. А он очень устал. Если ему придется идти остаток пути пешком, путешествие затянется еще на несколько часов.

Можно было просто сказать ей, кто он. Она бы поверила. Он представил, что было бы дальше. Он не смог бы оставить ее здесь, а значит, им пришлось бы ехать вместе на одной лошади. Нет. Лучше он пойдет пешком. Он уже давно потерял способность чувствовать себя легко и комфортно в компании других людей. Теперь ему гораздо больше подходило одиночество.

– Ладно, – сдался он. – Можешь ее одолжить. Но я собирался перед отъездом проверить, целы ли у нее копыта. И я сделаю это сейчас.

– Хорошая попытка, – ответила она с искренней улыбкой. – Приношу свои извинения, но эта лошадь нужна мне больше, чем тебе. Я и так ужасно опаздываю.

«Куда?» – хотел он спросить, но она уже пришпорила лошадь. Кас смотрел, как она уезжает по дороге в Пальмерин. Гнев боролся в нем с восхищением. Воровка лошадей, да, но как сидит в седле! Он повернулся, чтобы сказать об этом Изаро, но заставщика уже рядом не было. Тот заковылял к своей могиле, лишенный молитвы, неоплаканный, оставив Каса у деревьев на берегу реки в компании одного лишь чувства вины.