Дар или Проклятие

ПРОЛОГ

28 июня 2018 года… местного времени не знаю – спросить не у кого. Скажу лишь, что сейчас солнечный и жаркий день. Нахожусь на весьма живописном и почти необитаемом острове в водах Тихого океана. Звучит романтично? О нет, в моей ситуации романтики мало.

Я никогда прежде не занимался подобными записями, не вёл никаких дневников и всего такого. Однако сейчас, сидя в этой небольшой заброшенной лачуге, я и мыслями-то поделиться не могу – не с кем. Ну да, тут со мной остался Пашка, но сейчас он ковыряется в деталях своей новой винтовки и даже взгляда на меня не воротит. Судя по его физиономии, он о чём-то глубоко задумался и за последние десять минут не проронил ни слова, что вообще никак не свойственно его болтливой натуре. Наверное, как и я, переваривает пережитые события. Связаться с внешним миром также нет возможности, сотовой и интернет-связи здесь нет, да и ни к чему мне она – у меня даже мобильник отсутствует. Отобрали благодетели мои, чтоб их…

Впрочем, осуждать их я точно не вправе. Если бы они не защищали меня так рьяно в последние дни, не писал бы я сейчас всего этого. Хотя по-прежнему слабо доверяю своим охранителям, так как почти ничего о них не знаю.

Быть может, эти записи послужат моим посланием о том, что повторится в будущем. Но если вдруг всё сложится благополучно, то пусть они останутся простым рассказом для тех, кто, возможно, когда-нибудь найдет их в тумбочке этого массивного деревянного стола. Хотя при случае, если нам всё же удастся уйти отсюда, я возьму эти тексты с собой – вдруг в моменты относительного затишья, как сейчас, мне удастся уделять им своё время.

Итак, что же происходит. Пока лишь коротко скажу, что осталось мне, наверное, совсем немного. Нет, не потому, что я смертельно болен или тяжело ранен, а потому, что меня преследуют очень нехорошие… они. Что же будет, когда они найдут меня? Кто вообще такие эти они? На эти вопросы мои сопровождающие отвечать не торопятся. «Пока рано», «Не торопи события» и «Ты всё скоро узнаешь» – вот то, что я постоянно от них слышу.

Сам же могу сказать, что в присутствии моих преследователей невольно испытываешь непонятный мандраж и трепет. Но, ко всему прочему, лично я в довесок переживаю к ним ненависть и отвращение. Когда видишь одного из них, приходит чёткое понимание, что они на порядок выше в развитии, чем обычный человек. Пока голова моя полнится лишь домыслами и догадками по поводу их происхождения, но одно могу сказать точно: они не люди, а если точнее, нелюди, твари. Судя по рассказам моих новых друзей – они плевать хотели на человеческие жизни. Убить кого-то – как пальцами щёлкнуть.

Перед тем как приступить к повествованию о последних сумасшедших днях моей, как мне казалось прежде, серой и скучной жизни, хочу предупредить: то, что вы здесь прочтёте, покажется вам плодом больного воображения страдающего наркоманией или алкогольной зависимостью человека. Но к сожалению, все последние события – реальность. И реальность не только моя, но и людей, с которыми я столкнулся за этот короткий промежуток времени. Эта реальность также коснулась моих родных, старых знакомых и друзей. Некоторых из них уже нет. Об этом тяжело думать и писать, но если уж я решил взяться за перо, а в данном случае за чью-то валявшуюся в тумбочке стола пишущую ручку, то напишу всё до конца. Заняться здесь нечем. Еды и воды, бережливо припасенными моими охранниками, пока хватает. Бумага? Нашёл в столе две чуть исписанные какими-то символами толстые тетради, две линейки, ещё одну, уже почти не пишущую авторучку и цветные карандаши. Кому всё это принадлежит, пока лишь догадки, о которых вы узнаете позже. Надеюсь, этого канцелярского арсенала на первое время хватит.

Пожалуй, ещё момент: я никогда не считал себя важным или каким-то особенным, но всё, что произошло за это время, произошло из-за меня… моего рождения, если быть точнее. А те люди, которые упрятали меня на время в эту халупу ради моей же безопасности, с их слов, призваны охранять меня от тех, кто сейчас идет за мной и от их приспешников. Надо добавить: охраняют искусно… слаженность и выучка моего охранного квартета достойна элитных подразделений спецназа. Они для меня отдельная загадка, к которой, как я уже сказал, у меня мало доверия. Сейчас я верю только себе и, пожалуй, своему товарищу, на данный момент столь тщательно изучающему оружие.

Ладно. Пока мои новые, надеюсь, всё же друзья ещё не вернулись из разведки с территории острова и у меня есть время – начну по порядку.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. АЛЕКСАНДР

Глава I. Тривиальная личность

Да, пожалуй, именно названием данной главы я могу охарактеризовать себя как в свои детско-юношеские годы, так и в настоящее время.

Родился в апреле 1986 года в сибирском городе-миллионнике, Красноярске. Зовут Александр, что означает «защитник», однако сейчас ко мне это понятие малоприменимо. Скорее «подзащитный» звучало бы более подходяще.

До двенадцати лет рос в полной семье, хотя отношения матери с отцом были напряжёнными: после попойки отец часто распускал руки, скандалил. В конце концов, когда он сообщил матери о том, что у него давно есть другая женщина, для мамы это стало последней каплей. Бракоразводный процесс прошёл быстро и без истерик, дележки имущества не было – отец оставил квартиру матери, так как уходил жить к достаточно обеспеченной даме.

Мои отношения с отцом были прохладными. Складывалось впечатление, что он сторонился меня. Казалось, иногда он косо на меня поглядывал, будто я для него инопланетянин или нечто инородное. Но, возможно, в этом и моя удача – рукоприкладством в отношении меня отец не занимался.

Редкими вечерами, когда он приходил с работы пьяным, но в хорошем настроении, любил называть меня «светлячком».

– Ну что, Светлячок? А? – смеялся он. – Как сегодня в школе дела? А ну, давай садись-ка на шпагат!

Так отец порой развлекался, приучая нас со старшим братом к спорту. Притом ни мой брат, ни, естественно, я понятия не имели, почему он дал мне такое прозвище. Только мама порой в такие моменты чуть засматривалась на меня, затем опускала взгляд и уходила на кухню или в другую комнату. Позже я предполагал, что Светлячком он меня называл, потому что я часто улыбался и смеялся в детстве, «светился от счастья» – это подмечали не только близкие мне люди.

Теперь о маме. В детстве я не испытывал от неё дефицита ласки и любви, но и разбалованным не был. Наши отношения по сей день остаются очень тёплыми. Я всегда делился с ней самым сокровенным. Мама с интересом слушала меня и давала разные советы.

– Мам, мне сильно нравится Катька! – делился я амурными делами. – Сидит за передней партой в нашем ряду, но когда хочу подойти к ней, то боюсь, стесняюсь… вдруг скажет, что я ей не нравлюсь!

– А ты попробуй узнать об этом у кого-нибудь. Попроси других девочек в вашем классе узнать, что она о тебе думает. Но лучше всё же соберись с силами и подойди к ней – точно не укусит! Скажу по секрету: девочкам очень нравится, когда к ним подходят уверенные мальчики, так что не бойся! Зато сразу узнаешь, нравишься ей или нет, и перестанешь гадать! – Таким был один из советов мамы.

Хотя к Катьке я всё равно так и не подошёл.

Однажды, примерно в семь лет, я увидел странный сон, который очень явно отпечатался в памяти. Если сейчас закрыть глаза, то я смог бы в точности воспроизвести всё происходящее в нём. Об этом сне я, конечно же, сразу рассказал маме. Больше о нём никто не знал.

Мне снилось, что я в красочной долине. Плыву на корабле по реке, которая слегка заволочена утренним бело-голубым туманом. Было ясно, что долина просыпается после только что прошедшей ночи. Так как река достаточно узкая, с левой и правой палубы корабля можно очень близко наблюдать красивейшие зелёные берега. Местами, между скоплениями небольших странных деревьев, стволы которых закручены вокруг своей оси, можно заметить похожих на оленей зверей. Помимо травы, эти животные щипают причудливые, растущие на витых стеблях красно-жёлтые цветы.

Вся долина пропитана приятным спектром запахов. Кажется, запах источает каждый объект, но в общей палитре невозможно подчеркнуть аромат чего-то одного. Это запах реки, цветов, а в целом – общий запах свежести, будто природа бурно расцветает и решает показать себя во всей красе неизвестному гостю.

Спустя непродолжительное время корабль самостоятельно берёт курс на обособленный вдали маленький островок, где уже издали можно разглядеть два стоящих силуэта: один чуть выше и крупнее другого.

Когда корабль причаливает, ноги сами спускают меня на берег и ведут к силуэтам. Я чувствую, что чем больше к ним приближаюсь, тем радостнее мне становится. Когда я подхожу к ним на расстояние вытянутой руки, то, могу поклясться, моё лицо сияет от улыбки, которую вряд ли на тот момент можно бы хоть чем-то стереть. Я твёрдо ощущаю, что подошёл к кому-то давно знакомому, очень родному и забытому… всё моё естество заливается теплотой и счастьем.

Незнакомцы одеты в серовато-синие, немного потрёпанные балахоны. Лица сокрыты капюшонами, под которыми сияет едва заметный белый свет. Кажется, эти люди или, может, существа чуть прозрачны.

– Эт… рец… инт… вал… рула! – вдруг произносит фигура, та, что крупнее.

Слова звучат очень обрывисто и отдалённо, будто мне что-то мешает слышать их ясно.

– Добр… – успевает произнести более высоким голосом второй силуэт.

И сон начинает стремительно растворяться.

Просыпаться жутко не хотелось. Странность сна заключалась в том, что всё было настолько явно, будто я побывал в другом мире, где-то в родном месте, где тебя помнят, знают, любят и ждут. При этом в отличие от других обычных снов, я явно ощущал своё тело, вот только оно казалось невесомым, лёгким. Складывалось впечатление, что я парил над землей и сам был прозрачным.

Когда я с упоением рассказывал об этом сне маме, она также с интересом слушала меня. Правда, никаких советов от неё уже не звучало.

– Красивый сон, – улыбнувшись, произнесла мама после услышанного.

Мне же на тот момент всё это казалось очень серьёзным, и я с надеждой на вразумительный ответ спросил её:

– Мам, как думаешь, что значит «валрула»?

– Ну Санька, придумай сам, ты же у меня фантазер! – со смехом ответила мама.

Интересно подметить, что этот же сон приснился ещё раз, когда мне было около семнадцати лет. Снилось всё то же самое, может быть, немного поменялись пейзажи. Но ощущение лёгкости в теле… те же самые силуэты, те же самые обрывистые фразы… Хотя я успел подметить, что крупный силуэт теперь сказал не «валрула», а что-то вроде «валлискаерула». В общем, слова немного изменились, только и всего.

Но давайте ближе к реальности. Единственное, чего я не понимал, – это почему моей маме так не везёт с мужчинами! Один «милее» другого. Спустя некоторое время после ухода отца в моей жизни появился отчим. Казалось бы, всё хорошо, вроде как у них взаимная любовь. Но вот, прожив совместно с моей матерью почти восемнадцать лет, отчим ушёл к другой, пояснив, что встретил подругу детства и у них вдруг вспыхнули чувства!

Даже сейчас я, уже достаточно состоявшийся тридцатидвухлетний мужчина, не могу понять, что движет людьми наподобие моих отца и отчима. Впрочем, ни с тем, ни с другим общения я не поддерживаю и по сей день.

Ещё у меня есть старший брат, который давно живёт своей жизнью, чему в данной ситуации я очень рад. Лучше пусть он вовсе не знает, в какой я сейчас заднице. Мне будет спокойнее, а ему безопаснее.

Ну и, конечно же, моя младшая сводная, но от этого не менее любимая сестрёнка Мариночка. Окончила десятый класс средней школы. Сейчас она и мама вместе находятся в одном из убежищ моих охранников, где, по словам последних, их не найдут не то, что наши загадочные преследователи, а и сами темные Назгулы из «Властелина колец»!

Теперь, когда я вкратце представил вам своих родных, пора, пожалуй, вернуться к себе любимому. Как следует из названия данной главы, я никогда шибко не отличался от своих сверстников умом и сообразительностью. Внешне тоже вполне зауряден. Стандартный парень со стандартными наклонностями.

В школьные годы был толстым, отчего сверстники пытались сделать меня объектом травли, но тщетно. Дать обидчику в нос за мной никогда не ржавело, хотя и был, и остаюсь неконфликтным. Надо сказать, что в этот период комплекс неполноценности я всё же приобрёл: моё общение с девчонками сходило на нет, да и было заметно, что из-за внешности слабый пол меня просто избегает. Поначалу меня это волновало, ведь ровесники уже вовсю крутили шуры-муры, однако спустя некоторое количество провальных попыток с моей стороны завязать отношения я махнул рукой.

И вот старшие классы школы – пора бы уже определяться, что называется, «кем быть по жизни». Но в том-то и загвоздка, что на тот момент, кроме видеоигр и фильмов, меня мало что занимало. Если вкратце и согласно нашему современному великому и могучему языку, я чётко попадал под определение «задрот обыкновенный». Но с одноклассниками мне было не интересно, ибо почти все они пьянствовали и покуривали разную флору, а мне в это время нравилось исследовать фантастические миры, быть героем, спасающим жизни и вершащим судьбы различных народов. Кроме прочего, нравилась мне и полицейская романтика. Сериалы и фильмы про добро, справедливость и защиту невинных граждан сделали своё дело – и вот я уже поступаю в юридический институт на следственно-криминалистическую специальность. Да, сначала было очень интересно: обучение уголовному и административному праву, решение задачек на квалификацию преступлений, определение принадлежности плевков и окурков их хозяевам, дактилоскопирование… Но уже ближе к концу второго курса я понял, что интерес к предметам угасает и ничего принципиально нового я не узнаю́.

Моим спасением на скучных парах стал одногруппник Лёнька, который, как и я, был немного нелюдим, однако мы быстро нашли общий язык и уже через небольшой период времени стали хорошими друзьями, готовыми прийти друг другу на помощь. После пар мы частенько зависали у него на съёмной квартире, где под пивко весело коротали время с геймпадами перед хозяйской плазмой. После окончания института общение мы, естественно, не прекратили и всё так же в свободное время дурачились будто родные братья.

Следующей ступенькой моего жизненного пути стало поступление на службу в органы внутренних дел. Изначально я метил на должность следователя, ибо эта работа казалась интересной, да и в фильмах и наших сериалах что не следак, то Шерлок Холмс. Но уже позже, не пройдя на эту должность в связи со склонностью к перегоранию, как мне пояснили на врачебной комиссии штатные психологи, я понял, что в тот момент Бог отвёл меня. Как следователи продолжают работать в таких условиях, выше моего понимания. Возможно, это своеобразная форма мазохизма. Скажу так: следователи в сериалах и следователи в реальной жизни – далеко не одно и то же. В сериалах, как правило, обстоятельства складываются чудесным образом, и бандиты сами попадают в руки ищейкам. К тому же у главных героев на исполнении всего два, максимум три уголовных дела, которые полны загадок и тайн и раскрывать которые так увлекательно. На деле же на одного следака, несущего службу в обычном отделе, приходится от двадцати до пятидесяти уголовных дел, больше половины которых бесперспективны. Преступления, как правило, однотипные: кражи, разбои, грабежи. По всем уголовным делам стоят жёсткие сроки, так что по ночам в кабинетах следственных отделов из-за завалов не гаснет свет.

Про себя же скажу, что у Бога определенно есть чувство юмора. Отведя меня от одной напасти, он привёл меня в участковые уполномоченные полиции отдела номер десять города Красноярска. Вполне сносная должность: имеется нехватка общения – добро пожаловать в участковые! Страдаешь социофобией и желаешь излечиться – добро пожаловать в участковые! Мечтаешь научиться непроизвольно и попеременно моргать глазами при общении с людьми – добро пожаловать в участковые! Работа не скучная, и, как правило, вакансии всегда имеются – устроиться на работу очень легко! Всё это, конечно, был сарказм.

Когда я был ещё стажёром, коллектив на удивление принял меня радушно.

«О, свежая кровь! Наконец хоть кто-то заберёт этот гребаный участок!» – ну и ещё несколько подобных реплик от моих «добрых» коллег. Хотя позже, когда я уже отслужил в этой должности не один год, стало ясно, что в нашем коллективе работают самые обычные люди… люди, которым по большому счёту ты до лампочки, лишь бы свести концы с концами да семью прокормить. Однако были и такие, кто, поступаясь своими интересами, шли на помощь друг другу, что не может не вызывать уважения.

Теперь, когда я рассказал вам об основных моментах своей обыденной жизни, хочу упомянуть об одной, так скажем, странности моего организма, которая сопровождает меня с детства и которую так и не смогли диагностировать врачи.

Вещь, казалось бы, банальная – головная боль. Однако на пике неприятных ощущений, когда боль становится пульсирующей и ты буквально чувствуешь каждый сосуд, который, как кажется, сдавливает твою черепную коробку, перед глазами всё заливается ярким светом, и при этом неважно, закрыты ли они в этот момент или нет. В такие моменты практически ничего не видно. Но, как правило, видеть ничего и не хочется, потому как эти световые вспышки настолько приятные, настолько обволакивающие и заливающие теплом всё твоё тело с головы до ног, что, пардон за откровенность, обыкновенный оргазм – очень слабая пародия по сравнению с этим. При этом головная боль, как правило, почти мгновенно отступает.

Такие приступы могут быть неоднократными. Рекорд – три раза подряд, и это, естественно, неконтролируемый процесс. Принятие обезболивающих препаратов также не помогает. Не помню точного возраста, но такие боли появились лет с четырёх. Маме я тогда рассказывал, что вижу яркое солнышко, перед появлением которого мою голову кто-то больно стягивает. Но когда солнышко появляется, то боль пропадает и мне становится очень тепло и приятно. Всевозможные рентгены у меня, естественно, ничего не выявили.

– Сашенька абсолютно здоров. Кровеносные сосуды функционируют нормально, давление также отличное, – говорили медики.

И лишь спустя некоторое время, когда мы обошли несколько частных клиник и также не получили никакого результата, мы с мамой смирились с данным положением вещей. Маму я успокаивал, говоря, что мне не так уж и больно и приступы происходят всё реже. Хотя как-то в разговоре с ней по поводу этих болей меня немного насторожила её фраза:

– Возможно, в нашем случае это и нормально, Сашенька.

Складывалось впечатление, что она была в курсе моих болей больше, чем я, однако на откровенный разговор вывести её мне никогда не удавалось – постоянно увиливала с виноватым выражением лица. «Что происходит, мамочка?» – мысленно спрашивал я её в такие моменты.

Ещё один мой недуг – хотя в свете последних событий, возможно, что вовсе и не недуг, – паранойя, периодически сопровождающая меня со студенческих лет. Бывало, что, идя по улице, я не мог избавиться от ощущения сопровождающих пристальных взглядов. И в самом деле, порой стоило в такой момент мне просто обернуться, как резко отъезжал какой-нибудь автомобиль или кто-то из прохожих, встречаясь со мной взглядом, столь же резко поворачивался и шёл в другую сторону. Так происходило довольно часто. Я никогда никому не говорил об этом, но, когда мы с Лёнькой возвращались домой из института или иногда просто гуляли, он замечал эту мою странность.

– Что ты так уставился на этого мужика? Знакомый? – видя, как я провожаю взглядом только что резко развернувшегося мужчину, спросил Лёня.

– А? Ага… но не он. Обознался… – изворачивался я.

Позже, когда подобные вопросы поступали от Лёньки всё чаще, я всё же рассказал ему о своих наблюдениях и подозрениях, на что он скептически выдал:

– Совпадение. У меня тоже такого сколько угодно происходит, просто я реагирую спокойнее и не провожаю каждую «подозрительную личность» взглядом маньяка.

– Может быть… может быть… – задумчиво соглашался я.

Думаю, что об основных моментах своей жизни я вам рассказал, а если что-то упустил, то оно будет восполнено в ходе дальнейшего повествования.

Глава II. Рабочие моменты

Итак, можно сказать, что переломный момент в моей достаточно размеренной жизни наступил в начале июня 2018 года, когда меня начало беспокоить чувство надвигающихся глобальных перемен. Ранее я связывал данное предчувствие с моим грядущим переводом в другой отдел: новая должность, новый коллектив. И только потом понял, как горько ошибался.

Был летний солнечный денёк. У нас в Сибири жаркие дни обычно бывают где-то в середине июля, однако на этот раз уже в июне аномально сильно пекло – тридцать по Цельсию в тени. Время близилось к обеду, я сидел в кабинете на участковом пункте и осуществлял приём граждан.

Что прельщает в службе участковых, так это общение с самым разным контингентом. Ты общаешься как с бездомными и алкашами, так и с бизнесменами и судьями. Интересное общение может сложиться с каждым из них. Например, ты можешь услышать душещипательную историю о том, как тот же самый бизнесмен или судья стал бездомным алкашом.

Но в тот раз на приёме сидела обыкновенная, восьмидесятитрехлетняя бабушка, которая была ужасно недовольна поведением молодого человека, встречающегося с её внучкой. Слушая её, я понимал, что ничего криминального в действиях этого парня нет и не было, однако такие бабушки и дедушки приходят не затем, чтобы мы сажали за решетку их нерадивых родственников, а затем, чтобы просто быть выслушанными.

Вот и я сидел и уже двадцать минут слушал о том, как этот «засранец» выкрутил шпингалет с двери туалета и добрым людям теперь там спокойно не сделать свои большие дела. На такие реплики можно даже ничего не отвечать, а просто заинтересованно мотать головой, чтобы собеседник понимал, что его слушают. Между делом я также пытался допечатать постановление об отказе в возбуждении уголовного дела, так как сроки по материалам горели и дальше откладывать эту работу было нельзя.

Со мной в кабинете, по левую руку, сидела уже успевшая стать мне хорошей подругой и собеседницей Виктория Алексеевна – инспектор по административному надзору. Несмотря на уже немолодой возраст – сорок восемь лет, выглядела она очень эффектно и при этом умудрялась кокетничать с молодыми парнями. Не сказать, чтобы парни ей отвечали, но её это особо и не волновало. По её словам, ей важно чувствовать, что у неё ещё есть порох в пороховницах. Я знал Викторию Алексеевну с тех пор, как поступил на службу в этот отдел, – уже около трёх лет. В целом мою коллегу можно было охарактеризовать как положительную женщину. Доброта, отзывчивость, вежливость только часть присущих ей качеств. Она разведена и одна воспитывает свою уже семнадцатилетнюю дочь Настю, которая оканчивает школу.

Когда ко мне на приём приходили граждане, Вика Алексеевна тоже иногда общалась с ними и с интересом их слушала. Если приходили парни, то, как я уже сказал, большинству из них она стреляла глазками, что вводило в смущение молодых посетителей. Я никогда не лез в её личную и особенно в интимную жизнь, но порой складывалось впечатление, что с кем-то из молодых граждан, приходивших на приём, у неё позже было, так сказать, продолжение банкета.

И вот сегодня приём граждан потихоньку подходил к концу, а бабушка, похоже, только разогревалась.

– Клавдия Сергеевна, мы обязательно примем меры к сожителю вашей внучки. Проведем профилактику.

«В который раз», – чуть было вслух не произнёс я.

– Ладно уж! С ним бесполезно бороться! А в тюрьму его не надо! Сам по себе-то он хороший… надеюсь, образумится ещё! – махнула рукой старушка.

– Клавдия Сергеевна, давайте провожу вас к выходу. Обязательно к вам ещё загляну! Поговорю и с внучкой, и с Денисом её, и с вами. Простите, но сейчас у меня много работы! – выводя под руку из кабинета настырную бабульку, терпеливо изъяснялся я.

– Хорошо-хорошо! Не буду отвлекать! Приходи завтра. Сегодня вечером тесто заготовлю, так завтра вкусные булочки с маком выйдут!

– Насчет завтра ничего не обещаю, но постараюсь! До свидания, Клавдия Сергеевна! – прокричал я вслед выходящей из отдела старушке.

Когда я вернулся из фойе в свой кабинет, Виктория Алексеевна с усмешкой произнесла:

– Какая ж частая гостья… ты ей понравился, Саня. Заметил? Именно к тебе на приёмы ходит.

– Ага… и не пошлешь же её. Нажалуется, потом пошлют меня.

– Да ладно, сам же видишь – им нужно общение. Считай это рабочими издержками и прояви сочувствие к старикам.

– Если бы я не проявлял сочувствие, то выпер бы её ещё полчаса назад! А так, сижу, слушаю, киваю, как тюлень… вы сами знаете, что я скоро поселюсь у неё дома. А помимо неё, у меня ещё целый участок таких… – объяснял я своей коллеге, будто она первый день на работе.

Виктория Алексеевна, в свою очередь, лишь улыбнулась и понимающе покивала.

Близился второй час дня, и жара только набирала обороты. В нашем и соседнем кабинете кондиционеров не было, но как раз сегодня должен был приехать монтажник, дабы повесить кондёр, на который мы скинулись ещё неделю назад всем коллективом. Я зашёл к парням в кабинет напротив, чтобы узнать, не слышно ли чего о прибытии монтажника.

– Ну что? Он звонил? Уже второй день обещает приехать! Мы так высохнем скоро, лето только началось! – стоя на пороге кабинета, возмущался я.

– Да, звонил… сказал, сегодня загружен, подъедет завтра, – сообщил печальную весть Андрей.

Едва я открыл рот, чтобы выразить своё негодование, как меня тут же опередил Слава:

– Андрюха, ё-моё! Что заранее не сказал? Я бы уже, может, другому кому позвонил!

– Он у нас уже неделю валяется! – выдал свою порцию возмущения Сергей.

– Спокойно, братья мои! – с наигранным пафосом начал парировать Андрей. – Я сам узнал две минуты назад, он мне только что звонил и всё перенес.

– Он и завтра всё перенесет… не в первый раз уже, – с печалью в голосе пробубнил Вячеслав.

– Ладно, потерпите. Если и завтра с ним облом – сам найду другого, который в этот же день всё поставит, – обнадеживающе заявил Андрей.

Надо сказать, что Андрюха был из тех, кто слов на ветер не бросает. Знал его около года, и мне хватило нескольких рабочих ситуаций, чтобы убедиться в его надёжности.

Спустя мгновение в кабинет вошла Виктория Алексеевна. Сперва она оценивающе, с долей брезгливости и смущения оглядела Сергея, который с голым торсом сидел за своим рабочим местом в конце кабинета, затем окинула взглядом лежащий рядом на полу кондиционер.

– Ну что, когда вам, наконец, его повесят? – кивнув в сторону валявшегося в углу аппарата, спросила Алексевна. – Когда будем приходить к вам охлаждаться?

– Завтра! – улыбнувшись, с оптимизмом ответил Андрей.

Негромко хмыкнув, Виктория Алексеевна открыла стоящий рядом с входом шкаф, откуда достала накопительное дело с графиками проверок поднадзорных лиц.

– Вячеслав. У тебя сегодня ночная проверка Семёнова, не забудь в дежурку рапорт потом отдать.

– Да помню я. Мне об этом говорить не надо.

– Ну и молодец! – ободряюще воскликнула Алексевна, после чего, забрав папку с графиками, развернулась и ушла обратно в наш кабинет.

– Слушайте, пацаны… – начал я с укоризной. – Серёга, ты чего голый сидишь? Слава, ты, может, тоже на свою алкашку рубаху натянешь? Так-то у нас приём ещё не кончился, да и Алексевна сюда ходит. Вы что творите-то, полиция?

– Саня, не нуди, – начал Сергей, – это у вас там, в кабинетике, не так жарко, сам тут посиди! И что мне стесняться Алексевны, она голых мужиков, что ли, не видела?

– Вдруг она тебя захочет? – с усмешкой предположил Слава, глядя на оголённого Сергея.

– Не, у неё Саня – любимчик! – вмешался Андрей. – Непонятно, чем они там в кабинете занимаются, когда двери закрывают.

Кабинет залился ехидными смешками коллег-юмористов.

– Между прочим, – неторопливо начал я, – Алексеевна до сих пор весьма недурно выглядит. Ухожена, приятно пахнет… да ещё и женщина с опытом. Знаете, что такая может вытворять и чему научить молодых и горячих парней?

– Саня, – вмешался Сергей, – опыт, ухоженность – это всё прекрасно, но возраст есть возраст. Опыт и ухоженность никак не смогут перекрыть молодое, упругое тельце!

– Толку от молодого тельца, если оно бревно бревном? – высказался Вячеслав.

– Расшевелим! – воскликнул Сергей. – Под опытным самцом и бревно завертится!

– Прямо афоризм родил, – засмеялся Андрей.

Остальная кабинетная братия загоготала.

Вдруг за моей спиной раздался знакомый голос:

– А ты уверен, что упругое девичье тельце посмотрит на тебя своими прекрасными глазками, а? Сергей? Ты своё-то неупругое тельце в зеркало видел вообще? Это раз. Теперь второе: почему лейтенант должен учить вас, майоров, этикету? Сидите тут, как голые обезьяны, граждане ходят… очень красиво!

Минуя меня, в кабинет вошёл Геннадий Александрович, заместитель начальника участковых уполномоченных полиции нашего отдела. Серёга со Славкой нехотя натянули рубахи.

– Саныч, жарко! – буркнул Сергей, которого кивком поддержал Вячеслав. – А приём сегодня по графику вон Сашка ведёт, к нам граждане и не заходили.

– У вас кабинеты в двух метрах друг от друга, – парировал начальник. – И не говори мне, что за это время ни один человек не заглянул к вам и не спросил, к кому ему обратиться.

На этом возражения со стороны моих коллег иссякли, и все уткнулись в свои бумаги и компьютеры, всем своим видом показывая, что к ним в кабинет действительно обращались граждане с подобными вопросами. К слову сказать, я сам был тому свидетелем – две женщины сначала заглянули к ним, после чего пришли ко мне.

– Ко всему прочему, – неумолимо продолжал наш руководитель, – Виктория Алексеевна действительно часто сюда заходит, что как маленькие-то?

Наблюдать дальнейшее развитие событий я не стал и, удовлетворённый поддержкой руководства, молча, с гордой поднятой головой вернулся в свой кабинет, где Вика Алексеевна встретила меня странным взглядом.

– Чего? – озадаченно глядя на коллегу, спросил я.

– Да ничего… – с задумчивым видом и чуть улыбаясь, ответила Алексевна.

«Зараза, неужели всё слышала?.. Ну и ладно. По крайней мере, пусть считает мои слова комплиментом», – с улыбкой садясь за своё рабочее место, подумал я.

На часах было начало третьего, рабочий день шёл размеренно. Несколько раз позвонил Лёнька – сетовал, что уже давно не виделись, и напоминал, что завтра у нас в городе будет проходить косплей на игровую тематику.

– Саня, здорова! Как дела? Что не звонишь? Неделя прошла, ты потерялся где-то! – радостно и одновременно обиженно проорал в трубку Леонид.