Tsitaadid raamatust «Под сенью дев, увенчанных цветами»
Мудрости нельзя научить, к ней можно прийти только самостоятельно, и никто не может проделать за нас этот путь, не может нас от него избавить, потому что мудрость – это точка зрения на всё вокруг.
Гениальное произведение оттого трудно полюбить сразу, что его автор – не такой, как все, мало людей на него похожи. Таких людей будет выращивать и множить само это произведение, оплодотворяя те редкие умы, что способны его понять. Таковы квартеты Бетховена (Двенадцатый, Тринадцатый, Четырнадцатый и Пятнадцатый): пятьдесят лет они создавали и преумножали слушателей квартетов Бетховена и, как все шедевры, обеспечивали прогресс если не в искусстве музыкантов, то по меньшей мере в духовном росте общества, в котором сегодня много таких людей, каких просто не найти было, когда появился этот шедевр, то есть людей, способных любить. Так называемое потомство – это потомство самого произведения.
имело бы, в сущности, никакого оправдания, если бы не твердило о каком-то умысле: каждая деталь была то залогом нежности, то символом тайного признания, то знаком суеверия, то памятью об исцелении, об исполненном желании, о любви или выигранном пари
загнан в раму этих посторонних людей и вещей, и ничего другого в нем не осталось. На маленькой станции, где останавливались
Всё это меня радовало, но я не замечал этой радости: она была словно гостья, которая ждет, чтобы разошлись все остальные приглашенные, чтобы мы остались одни, и вот тогда она объявит о своем приходе. И тут мы ее заметим, скажем: «Я всецело в вашем распоряжении» и выслушаем, что она скажет. Иногда между появлением подобных радостей
