Loe raamatut: «Прощальная повесть», lehekülg 5

Набережная была залита тусклым чувством сомнения. Потом случилась узкая дорожка, кровь ради спасения казалась единственным путем.

Заключение эксперта

При экспертизе трупа телесных повреждений не обнаружено.

Морфологически выраженных признаков каких-либо болезней, которые могли бы привести к смерти, не обнаружено.

Я начинал вспоминать. Отголоски ушедших дней всплывали в памяти.

Смерть наступила от отравления…

Я внезапно вспомнил, что все построил. Я запутался в днях, но этот день точно дышал смертью. Смутное сознание выдало мне картины, как я собирал краски для гр-на Н. Я знал, что карбонат свинца токсичен, я намеренно заменил титановые белила в его палитре на свинцовые. Тюбики с краской было легко поменять, он были без этикеток и у меня, и у Н., так как все в нашем небольшом художественном кругу друзей по большей части покупали краски у того самого знакомого химика, который продавал их вполцены без посредников – и без наклеек. Он делал их для себя, ведь его знания давали возможность делать краски по рецептам старых мастеров. Он знал меня давно как реставратора, и, когда я пришел к нему за белилами, на его вопрос о надобности краски ответил просто: мне нужно было восстановить картину, написанную с использованием свинцовых белил. Он много пил и не особенно меня слышал, поэтому отдал тюбик без особых вопросов и вряд ли помнил мой визит в тот день.

На вскрытии в первую очередь обнаруживается грубая острая белковая дистрофия, некробиоз и некроз гепатоцитов, эпителия клубочковых капсул…

Я знал, что судебно-медицинские исследования покажут отравление свинцом, но ведь многие художники так умирали раньше. Может быть, гр-н Н. не знал о вреде белил, не знал о токсичности и о том, что обращаться с ними нужно осторожно, в проветриваемом помещении (в его комнате не было окон), не облизывать кисти, не есть и не пить его любимое вино в мастерской. Может, он был просто художником, решившим попробовать писать картины, как это делали до конца 18 века.

Я всё вспомнил. Краска с ядом попала прямо ему в руки.

Я подумал о ней. Мой друг В. сообщил мне, что ее не нашли. Она исчезла. Может, она уехала, освободившись от брата, а может, испугалась, что ее обвинят. Может, ее убили. Кровь текла по моему сердцу, в каждом его ударе жила она. Я теперь не знал, где она. Мне было тяжело собраться. Иногда я собираюсь не сам. Я понимал, что не было ни одной вещи, которая бы значила для меня больше, чем просто увидеть ее улыбку. Как только часы превратились в дни, я вскоре потерялся в тумане. Предельную отчужденность от мира теперь можно измерить. Вокруг дела с Н. носились люди, мирские дела опутывали эту смерть. Отчуждение – катастрофический процесс, при котором мне все открылось.

Они. У них есть продолжение, может, они умрут не одни. Но главный вопрос: были ли они живы вообще до этого? Жили или существовали?

Родные гр-на Н. носились с бумагами, собирали деньги, готовились похоронить усопшего. Знакомые ужинали дома с семьей и радовались, что сидели в теплых комнатах и могли еще дышать. Сейчас дистанция по отношению к другим была моей формой существования. Все уйдут, разойдутся по домам, а я останусь с этим чувством. Так я останусь в вечности. Я останусь на тех берегах, где красное солнце поднимается над синей водой, где мои следы озаряются лучами полуденного солнца, где облака собираются и поднимают меня вверх. Только меня сможет уловить эта вечность, как радиоволну, пока другие ходят среди столов и стульев, новогодних салатов, ходят среди друг друга, среди семейной суеты и мирских дел. Это не для меня. Это мимо меня. Меня нет в этих комнатах и никогда не было.

Notes

[

←1

]

Ге́рман Ге́ссе (нем. Hermann Hesse; 1877 – 1962) – немецкий писатель и художник, лауреат Нобелевской премии (1946).

[

←2

]

Епитимья́, или епитимия́ – церковное наказание (прещение), налагаемое на мирян в христианской Церкви; имеет значение нравственно-исправительной меры.

[

←3

]

Отсылка к афоризму «Рукописи не горят» – крылатое выражение, означающее, что настоящее произведение искусства нетленно, его нельзя уничтожить и запретить, оно рано или поздно будет принято и оценено публикой. Афоризм является цитатой из романа русского писателя Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита» (1928—1940)