Loe raamatut: «Стасины Истории», lehekülg 3

Страх не зелёного цвета

– …А на них из темноты посмотрели глаза! Вот страх! Прям огнём зелёным горели! Так и жгли всё вокруг на мильон километров! Вот страх! – Юрасик Чебурахин развёл руками, и курточка задралась, демонстрируя всем желающим, что Чебурашка опять не заправил футболку и свитер в джинсы.

– На мильон мильярдов километров! – значительно повторил Юрик, видя что слушатели не должным образом ужаснулись в этот критический момент, как это делала его бабушка. Футболка осознала, что за ней следить совершенно некому, и повела себя непорядочно – радостно скомкалась на хозяйском животике. Стася неопределённо хмыкнула. Где-то в глубине души она предполагала, что в этой части Юркиного повествования всем девочкам «фантазёрской» группы положено бояться и визжать на манер его бабушки. Но визжать от зелёных глаз «на мильон километров» не особенно хотелось.

– О-о-о… – сказала Стася из вежливости. Чебурашка опустил руки и вздохнул. Он понял, что Стася не такая, как все девчонки. Она – «стреляный воробей» и её «просто так не возьмёшь» – как говорил, правда про себя, Юркин папа.

– Так вот, Стась, слышь? А потом к тому подъезду уже никто не подходил. Один мальчик не из нашего садика подошёл к тому дому, открыл дверь в подъезд, а там эти глаза зелёные летают и светятся. Вот страх! Тот мальчик как заорёт! А глаза его увидели и дырку в нём прожгли! А мальчик убежал. И теперь ходит в садик, а на груди у него два круглых шрама – от глаз. Вот страх! Чебурашка значительно посмотрел на Стасю и вдруг понял, что ей почему-то не интересно. Стася рассеянно делала железным гвоздиком дырочки вокруг одного кирпича на верандовой стене. Получалось очень даже ничего – красивенько.

– Врёшь ты всё, Юрка! – Стася вздохнула и досадливо тряхнула косами. – Ну Стасенька, ну послушай, что дальше было… – взмолился мальчишка. Стася улыбнулась и разрешила:

– Ты рассказывай, рассказывай…

Стася выглянула из-за веранды. Так, на всякий случай. Всё было как всегда на утреннем гулянии. И ранетки наливались соком как всегда. И «Ладушки» копошились в песочнице как всегда. И Оксана Михална играла с девочками в куклы. И только Павлентий не пришёл сегодня в садик. И это было не как всегда. На Павлентия напала хищная ветрянка. От её укусов всё мальчишкино лицо и руки и тело были в пятнышках зелёнки. Отчего Павлентий стал походить на грустного зелёного леопарда. «Как всё-таки не вовремя Пашка заболел! Противная, противная, противная ветрянка! Что-то в этот раз заболели ветрянкой только дети. Воспитатели родители оказались какие-то ветрянкоустойчивые. И, кстати, зараза – зелёная…» – подумала Стася, – «Зараза зелёная!» Последнюю фразу Стася, видимо, подумала вслух. Потому что Чебурашка вдруг перестал нести чепуху про зелёные глаза «на мильон километров».

– А тебе чего же, совсем не страшно? – удивился Юрка. Обычно от его рассказов даже мама охала и в нужном месте заполошно махала руками.

Стася неопределённо пожала плечами. Ей не хотелось обижать мальчишку. Но справедливость одолела воспитанность.

– Нет. Не страшно. Что толку бояться каких-то зелёных глаз? Вот ветрянка – тоже зелёная, то есть болезнь от зелёнки. И ничего, не боится никто. Неразумно это, Юрок, бояться глаз зелёных, лягушек зелёных, ящериц. Ты же вон – ранеток зелёных не боишься! Бояться надо вот этого.

Стася вытащила из кармана джинсов желтоватый зуб, нет. Скорее клык неизвестного животного. Клык был крупный – с Юркин большой палец, и обломанный неровным чёрным сколом с одного края.

– Ой! – как-то совсем по-девчоночьи вскрикнул Чебурашка. И, с присущей всем «пухликам» резвостью отскочил в сторону, плюхнулся на попу, примяв с одного боку молодой шиповник. Шиповник затрещал, зажужжал и обиженно выстрелил шмелями.

– Вставай, – Стася ухватила Юрка за потную ладошку, – А то сейчас Оксана Михална прибежит и выгонит нас отсюда! Придётся идти – куличики стряпать.

– Знаешь, Стась, – сконфузившись, сказал Юрка, – Пожалуй, я и вправду пойду…Дела у меня.

Чебурашка поддёрнул штаны и пошёл к мальчишкам на железный корабль – рассказывать про зелёные глаза. Отчего-то, когда он разглядывал грязно-жёлтый клык в маленькой Стаськиной ладони, в желудке у него что-то ёкнуло, потом оно торкнулось в пятки и ноги от этого стали ватными.

А Стася думала: «Вот – нашла… А Павлентий – зелёный. А клык – страшный какой-то. От него всякая жуть жуткая в голову лезет. Интересно, какого размера должен быть его хозяин? Не медведь же, в самом деле…Зуб все-таки под забором нашла. Пожалуй, Павлентию это не понравится… Скажет – помойный, да заразный. Надо выкинуть».

Стася подошла к сетке-забору, размахнулась…

Клык упал возле гаражей в пыльные, но бодрые одуванчики.

– Пока, страшный зуб! – улыбнулась Стася. Она пошла за веранду и выцарапала на земле Пашкин портрет. А вместо зелёных ветряночных пятен приделала молодые зелёные ранетки. Красивый получился Павлентий. Такой весь зелёнено-пятнистенький и совсем не страшный. Стася скучающе взглянула за забор. За забором у помойки стоял садиковский дворник Юрниколаич с тачкой-одноколёской. На тачке горой были свалены какие-то кирпичи. Юрниколаич увлечённо беседовал с неказистым, помятым и взъерошенным каким-то мужичонкой.

Мужичонка услышал, как клык мягко шлёпнулся в одуванчики, кивнул Юрниколаичу, пошёл к гаражам, поднял, то, что упало, и исчез за гаражами. Прошло совсем немного времени.

С другой стороны гаражей, поминутно встряхиваясь, вышел большущий грязно-белый пёс неопределённой породы. У зверя была свалявшаяся шерсть и красные недобрые глаза. Пёс оценивающе посмотрел вслед Юрниколаичу, щёлкнул жёлтыми клыками и потрусил в сторону новостроек. Розовый язык зверя свесился на сторону и стал виден клык. Клык был крупный – с Юркин большой палец, обломанный неровным чёрным сколом с одного края.

Облака лежат на стекле

– Облака лежат на стекле, – сказал Санчик.

– Чего? – не поняла Стася. Ей показалось, что маленький мальчик из «Заинек» обратился именно к ней.

– Смотри, облака сверху белые, а снизу чёрные. И ровные-ровные, будто на стекле лежат, – объяснил Санчик.

– Мммм…?

– А когда самолёт летит, он пробивает стекло. Тогда облако падает на землю и получается туман. Или дождь.

– Не-е…Так не бывает, – не поверила Стася, – Тебя ведь Санчиком зовут?

– Да.

– Ты, просто, Санчик из – «Зайцев». Не знаешь, что вода испаряется в облака, а если от земли идёт тепло, и ветра нет, то облака лежат ровно. Греются на тёплой воздушной подушке.

– Нет! – твёрдо сказал Санчик – «заяц», – Там стекло! И «Зайцы» здесь не при чём, то есть, конечно причём. Но не те зайцы, не садичные. То есть садичные. Но не эти…

Санчик понял, что окончательно запутался в зайцах и облаках. Вздохнул и отправился исследовать шиповниковые кусты. Белобрысый макушечный ёжик паренька досадливо светился на солнце.

Стася сочувственно посмотрела на Санчика из «Заинек» и притулилась на бортик песочницы – в тенёчек.

«Как всё-таки летом напряженно», – думала Стася, – «Когда детей из всех групп собирают в одну. Получается будто корзинка с грибами – все разные. Есть белые, маслята, а есть и сыроежки, как этот Санчик к примеру. Мы то уж «Фантазёры» умные, читаем…на следующий год в школу. А они…Санчик, похоже, один из всей группы разговаривать умеет. И то…Куда уж там – читать…»

Стася лениво ковыряла палочкой новенький, рассыпчатый, сочно-жёлтый песок на «заячьем» участке, рисовала буквы с завитушками, разглядывала жизнерадостных Смешариков. Кроша, Бараша и Ёжика нарисовала разноцветными красками на кирпичной стене внутри веранды чья-то заботливая мама. Санчик куда-то подевался.

– Скукотища… – вздохнула Стася, – Поговорить не с кем…

Она еще немного порисовала завитушки на буквах. Потом пособирала ранетки. Просто так ранетки было собирать неинтересно, поэтому Стася их разложила на кучки – мелкие зелёные, крупные желтоватые и мелкие груши. Стася даже их попробовала. Груши были кисло-горькие и вязли во рту. «Зайцы» что-то особенно громко разгалделись. Стася увидела, что откуда-то снова возник Санчик. Вокруг него уже образовалась небольшая толпа. Толпились «Зайцы», два близнеца из «Корабликов», Алиса, Ваня и Маша из «Рябинки»

– Дай! Дай! Мне! – кричали мальки.

– А мне этого, ушастого! – крикнула Маша.

– А мне пушистенького! – вторила ей Алиса.

«Интересно, что же такое Санчик там раздаёт? На конфеты вроде не похоже…» – подумала Стася.

Подошла.

Санчик раздавал… зайцев. Самых настоящих, живых, только размером с ладошку. Зайцы были пушистые, смирные все жёлтые или оранжевые в крапинку или полосочку, и будто бы светились изнутри. Зайцы смешно дёргали носиками и поводили усами. Санчик посмотрел на Стасю. Ей зайца не хватило.

– Сейчас принесу! – и скрылся за верандой со «смешариками». Стася смотрела на жёлтые комочки в руках мальков и не могла отвести глаз.

Шёрстка зайцев переливалась, когда их гладили, и, казалось, что в детских ручках сидят маленькие солнышки.

Стася погладила одного. Руке стало тепло-тепло!

Прибежал запыхавшийся Санчик. Перед собой он кого-то держал в сложенных лодочкой ладошках.

– Держи! Твой! – протянул Санчик «лодочку» Стасе. Стася взяла. И сразу же по всему телу прокатилась тёплая волна. Так бывает, когда утром из тенёчка выбегаешь на солнце. Стася разжала ладошки. Там сидел заяц. Оранжевый в белую полосочку, будто зебра. Заяц смотрел на Стасю янтарными глазами и улыбался.

– Санчик… кто это?

– Это – солнечные зайцы. Там, за верандой их много!

Стася озадачилась. За «заячьей» верандой была территория дворника-столяра Юрниколаича. Он складывал там ветки, которые отпиливал от яблонь каждый год. Куда он их потом девал – неизвестно. Но ветки не переводились, и ветковая куча не исчезала. Юрниколаич даже соорудил там маленький, похожий на собачью будку, гараж для своей тачки. Вобщем, это была запретная территория. Даже табличка была вкопана в землю «ходить запрещено»

«Фантазёры» и «Кораблики», а также «Ромашки» и «Рябинки» были послушные группы, читать умели, не хотели расстраивать Юрниколаича. И поэтому они не ходили туда, куда не надо. А Санчик…

– Пошли! – потребовала Стася. Её оранжево-полосатый солнечный заяц удобно поместился в кармане джинсовки. И так там стало тепло!

Санчик радостно поскакал на запретную территорию Юрниколаича. А там, прямо за строгой табличкой «ходить запрещено», на куче сухих яблоневых веток, резвились солнечные комочки.

– Зайцы! – обрадовалась Стася.

Санчик перешагнул через табличку. Зайцы попрыгали ему на голову, плечи, руки. Один заяц даже на нос прыгнул. Шлепнул мягкой лапой по щекам – конопух у Санчика стало ещё больше.

– Солнечных зайцев можно брать сколько хочешь, – пояснил Санчик, – только бери быстрей, а то стекло вдруг лопнет?

– Какое стекло? – не поняла Стася.

Санчик посмотрел в небо.

– Ну я же тебе объяснял – про облака. Пока облака лежат на стекле, стекло их держит. А зайцы тут живут.

– Пока самолёт не пролетит? – вспомнила Стася.

– Не обязательно. Облака сами могут распухнуть от воды. Стекло трескается. Тогда бывает и гром – стекло разбивается.

– А кто потом стекло чинит?

– Не знаю, – пожал плечами Санчик, – Главнее, зайцы здесь!

Стася немного расстроилась. Ну почему не она или Павлентий догадались о стекле, и нашли этих чудных зайцев?

Вдруг ей в голову пришла одна мысль:

– Санчик, – спросила Стася, – А ты читать умеешь?

– Не-а… – вздохнул Санчик и потрогал кроссовкой строгую табличку Юрниколаича.

Вечный двигатель

Стася жалела божьих коровок. Почему-то они прилетали во множестве на фантазёрский участок и умирали. Божьи коровки сначала толпами ползали по ивовым веткам, потом кучковались в песочнице, а потом умирали где-нибудь под шиповниковым кустом. А ещё Стасе было жаль кленовые листья. Но Оксана Михална попросила лично Стасю сделать осенний гербарий. И теперь она, вооружившись мешочком, пошла по листья. А они оказались, точно живые бабочки – кружились, перепархивали с места на место, толпились на клумбах, шуршали крыльями возле морщинистых древесных стволов, перешёптывались в песочнице. А самое главное все листья были не похожи друг на друга. Были жёлтые в зелёную крапинку и жёлтые в зелёную полосочку. Оранжевые в красную крапинку и красные в оранжевую полосочку. Были и зелёные, чуть тронутые с одного боку осенней краснотой. Стася старалась наступать на листья очень осторожно. Она вставала на свободные окошки земли и, шаг за шагом пробиралась к железному кораблику – на нём, на скамейке лежала толстенькая катушка скотча-клейкой ленты. Стасе в голову пришла одна идея, для воплощения которой скотч был необходим позарез.

Пока Стася думала свою одну идею на тему листьев и пробиралась к кораблю, Павлентий сидел на этом самом корабле и рисовал палочкой на утоптанной земле участка схему адронного коллайдера. Гербарий из осенних листьев Павлентия интересовал мало, точнее ему вовсе не улыбалось ползать по участку в поисках редкого гербарного образца. К тому же фотку коллайдера Павлентий вчера видел у папы на компьютере. Папа читал Павлентию одну очень умную научную статью, из которой Павлентий, если честно понял не все слова. Однако, проникшись интересом учёной общественности к этому разгонятелю частиц, Павлентий решил тоже сделать подробный научный рисунок. Но у Павлентия не выходил охладитель. Он перерисовывал его уже два раза. Вид крадущейя Стаси окончательно вывел Павлентия из задумчивости.

– И чего это ты крадешься?

– Не хочу давить листья и божьих коровок.

– Дак они же уже упали – всё, навсегда. А коровки – умерли.

– А я не хочу, чтоб они падали и умирали! Надо, чтобы листья всегда висели! Я вот даже хотела их скотчем обратно на деревья приклеить…

И еще хочу, чтоб божьи коровки летали! И чтоб были живые! Но им-то скотчем не поможешь…

Павлентий наморщил лоб, подумал, посмотрел в страдающие Стасины глаза, еще подумал и сказал:

– У меня тоже есть одна мысль…

– Какая?

– Я могу сделать вечный двигатель.

– Ты? Как?

Павлентий посмотрел на недорисованный охладитель.

– Как-как…Коллайдером. Вот я его щас дочертю и можно будет строить.

Стася воспряла духом.

– Если ты построишь свой коллайдер, то мы сделаем так, что листья не будут умирать и падать! И божьи коровки тоже! Да и люди будут жить всегда. Все-превсе! И мама и бабушка! И никогда не умрут! – горячилась Стася. Ей хотелось, чтоб Павлентий прекратил на неё пялиться, а уже занялся делом.

Она побежала под деревья и бросилась собирать листья. Стася выбирала самые красивые, яркие, ровненькие. Ей очень хотелось их оживить. Потом Стася терпеливо собрала божьих коровок и сложила их в кучку на корабле.

Павлентий сложил, согласно чертежу, палочки, старый кругляш от циркулярной пилы, пару гвоздей, пружину от раскладушки, вилку и шарик от игрушечного бильярда. Теперь он опутывал всю хрупкую конструкцию паутиной тонкой проволоки из проводов и пристраивал сверху линзу от дедушкиных очков.

– Клади листья в эту сетку, – приказал Павлентий, – Сейчас будем экспериментировать!

Стася не дыша положила первый, жёлтый разлапистый с зелёными прожилками в сетку из проволоки.

Павлентий направил рыжий осенний луч в отверстие диска пилы, поймал его линзой, направил на палочки и пружинки. Пружинка щелкнула, вилка поддала шарик, шарик завертелся в сетке над листом. Быстрее-быстрее, пока не превратился в одно расплывчатое серебряное кольцо. Кольцо слегка задымилось.

– Охладитель… – пробормотал Павлентий.

Жёлтый, разлапистый, с зелёными прожилками затрясся. Бодрая травяная зелень растекалась по листу всё шире. Миг – и в сетке лежит сочно-зелёный летний кленовый лист. Даже в сердцевинке подрагивает росинка.

– Здравствуйте… – вдруг сказал кто-то.

– Здравствуйте, – хором прошептали Стася и Павлентий, недоумённо глядя на листок.

– Кто это сказал? – спросила Стася.

– Я – лист. Пятьсот шестнадцатый с третьей нижней ветки Мне снился чудный сон о весне. Ручьях, журчащих между зелёных холмов. О маленьких домиках в долине…. Зачем вы меня разбудили?

– Как же так? – сказал Павлентий, – Мы же хотели как лучше! Хотели, чтоб ты…вы…ожили, стали снова молодым, никогда не состарились и не умерли! Вечный двигатель мы хотели!

– Коллайдер придумали! – вклинилась Стася.

– Зря… Нельзя …– прошелестело в ответ, – Цикл должен завершиться. Вечный двигатель запущен. За полётом придет покой и сон. А за ним в свой черёд снова настанет рассвет, зрелость и вновь – полёт. Отпустите меня…

Стася бережно вытащила лист из коллайдера, положила на кораблик. Лист тут же начал сморщиваться и желтеть, пока не превратился в сухой лоскуточек, какие встречаются в лесу в октябре под каждым клёном.

– Вечный двигатель запущен… – прошептал ветер в кленовых ветвях.

Стася и Павлентий посмотрели друг на друга, на стопку листьев, на божьих коровок.

– Стася, похоже, коллайдер взаправдишный получился. И даже работает.

– Дааа…Только он никому не нужен. Давай его разберём, Паш, а то ещё попадет в руки Тимофею с Матвеем или папе, или Оксане Михалне…

Павлентий аккуратно раскрутил проволоку, отдал Стасе. Остальные части коллайдера распихал по карманам.

– Только как же теперь божьи коровки? – спросила Стася.

– У коровок тоже, что и у листьев – цикл должен завершиться…Слышала?

– А мама с бабушкой? – озабоченно спросила Стася.

– Мама с бабушкой, – вздохнул Павлентий, – Они и так будут жить! У них двигатель внутри. Вечный!