В своей жизни я встречала людей, которые хотели сделать меня святой. Они учили меня смирению, высекая мою душу розгами жестоких слов, и ставили на колени перед иконами, привязав к моим ногам камни правил, которые не могли объяснить. Они боялись, что без дисциплины и строгости я улечу в полный соблазнов мир.

Вероятно, это бы и случилось, если бы я не встретила других людей. Они нежно обняли меня и искренне сказали: «Мы не знаем, как жить эту жизнь. Мы просто идём к Нему». Парадоксально, но после этого я встала на колени сама. Не из страха, а из любви.

Я смотрю на мир и вижу не соблазны, а Бога. Ведь это Он наряжает деревья в бордовые платья, крошит с неба белый снег, улыбается семицветной радугой, благословляет любовь Адама и Евы. И если даже это временное произведение Божьего искусства так прекрасно, то что же ждёт нас в загадочном после?..

Во время своей земной жизни Христос не отсиживался в Иерусалимском храме. Он делал для людей деревянную мебель, рассказывал увлекательные и совершенные в литературном отношении истории, навещал друзей, участвовал в праздничных застольях. Не потому, что Он пленился миром. А потому что знал: Бог живёт не под куполами, а в сердцах людей.

Был ли Христос искренен? И да, и нет. Он блистательно обходил логические ловушки фарисеев хитрыми словами, но ищущим Истину давал ответы прямые. Был ли Христос нежен? И да, и нет. Он позволял себе нарушать общественный порядок, опрокидывать столы в храме, чтобы поколебать закостеневших в циничности торговцев таинствами. Но к хрупким женщинам Он обращался бережно и нежно. Потому что был талантливым Учителем и знал путь к каждому сердцу…

Эта книга написана для тех, кто ищет Истину хрупким сердцем. Кто прислушивается не к крику, а к шёпоту. Кто плачет не от жестокости, а от любви.

Эта книга написана для тебя.

Если честно

Если честно, когда меня спрашивают о любимой книге, я колеблюсь между «Хрониками Нарнии» и «Властелином Колец». И ни разу мне не пришло в голову ответить: «Моя любимая книга – Библия. Особенно Евангелие от Иоанна и Пятикнижие. Ну а про второй псалом вообще молчу. Какое содержание, какая форма!..» Конечно, я могу оправдаться сотнями оправданий, придумать возвышенную гипотезу, по которой я будто бы не произношу слово «Библия» всуе, но правда будет гораздо больнее и проще: Библия – не центральная книга моей жизни.

Если честно, я не уверена, что хоть раз в жизни молилась. Читала по молитвослову набор малопонятных фраз, параллельно думая о ста двадцати важных вещах? Да, было. Устремляла влажные глаза к небу и жаловалась на жизнь, временами вставляя имя Бога, но, по сути, обращаясь к самой себе? Припоминаю. Щурясь от первого весеннего солнышка, напевала «слава тебе, Господи», как напевал бы другой «тра-ля-ля»? Случалось. Только вот было ли это молитвой?..

Если честно, центр моей жизни – я. Не устаю ежедневно доказывать это делами, ставя свои комфорт и спокойствие выше всего. Или не ставя, но потом многозначительно припоминая при каждом удобном случае: «А помнишь, какую жертву я принесла…»

И, если честно, вопреки всему этому я верю, что Он меня любит. А когда меня спрашивают: «Как думаешь, куда ты попадёшь после?..» – то я, не дослушав вопрос, уверенно отвечаю: «В рай». Понимаю, что смущаю вопрошающего своей наглой нескромностью, но я отвечаю так вовсе не потому, что освоила навык безгрешной жизни. Просто я очень хочу ответить взаимностью на Его любовь. Так хочу, что готова залезть в Его Царство через забор и постоять с краешку, если мне не хватит стула. А если меня спросят, что я тут забыла, то я отвечу: «Вы простите, что я так нагло. Я ведь и Библию-то, признаться, так и не поняла. Вот вроде зацепит до слёз, а потом уже и не вспомню, почему. И молиться я так и не научилась, всё над словами длинными и сложными думала, да ещё сомневалась: смотреть на икону или не смотреть? Но я так хотела быть с Ним…» Смогли бы вы после этих слов меня прогнать? То-то же. А там, между прочим, святые будут!

Давайте говорить честно, как бы порой глупо это ни звучало. Потому что говорить нечестно – ещё глупее.

Искренность

Уже несколько дней внутри меня до слёз звенят хрустальные слова Филипа Янси: «Я убеждён, что главное требование к молитве – искренность. Я должен приходить к Богу таким, какой я есть». И ведь это не только про молитву, но и про всю жизнь…

А в концерте Бортнянского, который я сейчас дирижирую, есть строчка из псалма: «И не сотвори зла искреннему своему». Пытаюсь жестом передать всю нежность, которую во мне вызывает хрупкое и доверчивое обращение: «Искренний мой». Как же можно сотворить ему – обнажившему свою душу – какое-либо зло? Если он искренен со мной, я не могу этим пользоваться. Это худшее из предательств…

Почему-то вспомнился забавно-стыдный случай из детства. Я, как и многие подростки, не видела смысла в уборке, и однажды мама увидела на моей иконной полочке написанное на слое пыли: «Христос Воскресе». Может быть, искренность в таких бессознательных порывах? Моё школьное стремление в храм, мои «ХВ» на полях тетради – бессознательное и такое… убогое. По крайней мере, я так думала раньше. А он видит в этом не убогое, а Любовь…

Физически присутствую на богослужении практически ежедневно, но так редко действительно молюсь. А когда молюсь, то молитвы мои, начинаясь с эмоциональных порывов, приходят к тишине. Я боюсь молиться выдуманному Богу. Поэтому просто стою перед Ним, пытаясь выключить бушующее воображение и молчу примерно такие мысли: «Я тут, я твоя, я хочу верить и любить, но не знаю как. Нужна ли Тебе такая я?»

О гастрономических
поисках одного ребенка

Один ребёнок родился в семье, строго придерживающейся правильного питания. Ещё в утробе он приучался к правильным вкусовым привычкам, впитывал с материнским молоком вкус свежих фруктов и овощей, получал за родительским столом сбалансированную порцию жиров, белков и углеводов с горсточкой сухофруктов на десерт. Как говорится, ничто не предвещало беды.

Впервые он попробовал чипсы в десять лет, когда шёл из школы с одноклассником. Мама сразу почувствовала нетипичный для их дома запах. Вечером ребёнка ждал серьёзный разговор о вреде пищевых добавок. Нет, любящие родители не ругали, они только предупреждали о существовании рака, ожирения, сахарного диабета и гастрита. Ребёнок услышал и поверил, хотя вкус чипсов показался ему не таким уж и ужасным.

Сложно сказать, когда и из-за чего это началось, но в пятнадцать он стал чипсозависимым. Вечером в компании ребят он громче всех шелестел яркими упаковками, и единственным, что хоть как-то его ограничивало, было отсутствие денег и жизнь в родительском доме. Несмотря на то, что отношения с отцом и матерью стали натянутыми, он не хотел причинять им боль.

В восемнадцать он уехал из своего маленького города и погрузился в мир макдональдсов и пиццерий. Вначале изобилие новых ярких вкусов казалось ему пределом счастья. Но где-то через полгода у него впервые заболел живот…

История этого взрослого ребёнка закончилась хорошо. Он пришёл к полному взаимопониманию с родителями, которые, как оказалось, перешли на правильное питание после обнаружения у отца язвы желудка. Наш герой читал медицинские книги, ходил на кулинарные курсы, учился понимать свой организм и долго искал золотую середину между «полезно» и «вкусно». Результатом этого поиска стал маленький ресторанчик с абсолютно полезными бургерами, которые завоевали любовь и старшего, и младшего поколения.

А другой ребёнок родился в церковной семье. И знаете, с ним произошло то же самое…

Глубина жизни

Однажды я открыла удивительный закон жизни: у каждого события есть своя глубина. Причём зависит она не от самого события, а от моего к нему отношения.

Скажем, «уборка». Простое, казалось бы, слово, но за ним могут стоять совершенно разные явления. Уборка может быть рутинной обязанностью: отковыриванием со дна кастрюли прилипшей каши или оттиранием жёлтых разводов ванны. И вместе с этим уборка может быть грациозным танцем: приятной музыкой, белоснежной скатертью, свежим порывом ветра, ворвавшимся в только что вымытое окно. Этот танец даже может быть парным, если один из вас моет, а другой вытирает, или один складывает, а другой читает ему вслух.

Для кого-то «свадьба мечты» – ресторан, фотограф и тамада, а для кого-то – белые кеды и глаза напротив. И то и другое при желании можно понять. Главное, сделать это вовремя, чтобы успеть воплотить в жизнь подходящий себе сценарий. Потому что нет ничего глупее, чем позвать сотню нежеланных гостей или, наоборот, всю жизнь сожалеть о том, что этих самых гостей не было.

Да, я сама наполняю события содержанием. Почему же я так редко замечаю эту ответственность, перекладывая её на чужие плечи? Почему я забываю, что от меня, а не от учителей, зависит, будет моя «учёба» добычей оценок или знаний?

Почему я забываю, что Господь дал мне выбор: провести жизнь на глубине лягушатника или нырнуть в открытый океан, чтобы достать со дна жемчужину Его Царства?..

Глубина и широта

Бывают люди с глубокой душой. Многогранные и печальные. Идущие на цыпочках. Замечающие незаметное. Плачущие о прекрасном. Любящие однажды и навсегда.

Бывают люди с широкой душой. Щедрые и тёплые. Беспечно кружащиеся. Побеждающие смехом любую тьму. Согревающие объятиями. Любящие каждого встречного.

А есть Он. Глубокий, как океан. Широкий, как небо. Бесконечный в Своей любви.

Про мудрость
и масло

Когда поёшь в храме (особенно если храм расположен возле кладбища), то ты идёшь со службы с большим пакетом еды. Специфичной еды. Еды, которую нельзя съесть.

Почему-то многие прихожане уверены, что священники и певчие питаются исключительно крупой с подсолнечным маслом, а их дети с благодарностью кидаются на ломающие зубы карамельки и просроченные консервы. Эх, как в эти минуты скучаешь по приходам, где есть традиция приносить горячие пирожки и гроздья спелого винограда…

И вот идёшь ты со службы со своим елеем и думаешь: «Ну и за что, Господи? Ну куда мне ставить эту пятую по счёту бутылку?»

На следующей службе ты, замотав лицо платком, убегаешь от приготовившей тебе пакет женщины. А потом наступает отпуск или карантин, и проблема решается естественным путем. Дома, как ты и хотела, становится чисто и просторно.

Но вот однажды настаёт момент, когда ты, начав жарить блины, открываешь ящик с запасами, и там… Не оказывается масла! Ты удивлённо выключаешь плиту и задумчиво бредёшь в магазин, размышляя о том, что с маслом в тумбочке всё-таки лучше.

И это не только про масло. Это про школьные годы, про мамино «надень шапку», про «вокруг слишком много людей», которое очень быстро сменяется на «устала от одиночества».

Будь мудрой. Цени масло. Ведь никогда не знаешь, когда оно может закончиться…

Потихоньковые дни

У каждого в жизни случаются дни, полные усталости и неприятных происшествий. В эти дни теряются экстренно нужные документы, прямо перед носом захлопываются двери поездов, дедлайны наступают на и без того стёртые в кровь пятки. Всё кажется безрадостным и мрачным. В голове крутится не самая логичная, но упрямая мысль: «Это никогда не кончится».

Но оно кончится.

А значит, этот насквозь промокший от невыплаканных слёз день можно просто переплыть. Медленно и потихоньку, расслабив тело и доверившись течению времени. Отложить всё, что можно, на завтра. Выдохнуть, заварить любимый чай и пойти делать то, что отложить всё-таки нельзя.

Иногда лучше проиграть сражение, но выиграть войну. Иногда лучше побыть медленной потихонькой с невыполненным списком дел, чтобы река времени сама доставила тебя на берег нового дня. Ведь там можно попробовать заново.

Спасибо, Господи, что припас для меня столько новых шансов. Спасибо, что ценишь мои попытки, даже когда я, не умеющая доверять созданному Тобой времени, начинаю тонуть. Спасибо, что в самые неудачные дни Ты всё равно потихоньку рядом.

Две новости

Друзья, у меня для вас две новости! Одна хорошая, а другая не очень.

Я обязательно поделюсь ими, но вначале попрошу вас представить тех, кого вы недолюбливаете. (Конечно, я знаю, что всех и всегда надо любить, но всё-таки…). Чтобы помочь вам представить, я начну сама.

Я недолюбливаю тех, кто называет себя христианами, а носит холодную злобу в душе и мёртвые штампы в голове. Недолюбливаю пропагандирующих развратный образ жизни, лебезящих перед начальством и наживающихся на чужом горе. Недолюбливаю равнодушных врачей, грубых чиновников и обсчитывающих меня продавщиц. (Думаю, вы поняли суть и смогли продолжить список).

А теперь, собственно, новости.

Первая (она же хорошая): вы попадёте в Царствие Небесное. Вторая (она же не очень хорошая): вы попадёте в Царствие Небесное вместе с теми, кого недолюбливаете.

Потому что Господь их долюбливает и прощает. Так же, как и вас.

Двойные стандарты

– Что-то мне страшно, – говорит девушка, садясь в гинекологическое кресло.

Врач с сочувствием смотрит на неё и говорит:

– Ещё не поздно передумать, ведь дети – это счастье…

– В каком смысле? – настороженно переспрашивает она.

Медсестра шепчет врачу:

– Эта не на аборт, у неё послеродовая чистка.

– Ну да, у меня вообще-то трое детей.

Сочувствие врача сменяется негодованием.

– Как? Такая молодая, а уже трое?

***

Трапеза после воскресной службы. За столом сидят настоятель с матушкой и хор.

– А я думаю, – говорит одна певчая, – что священник не должен привязываться ни к чему земному. Все эти телефоны, машины – такое искушение. Нет, даже хорошо, что священников переводят с прихода на приход. Пусть не привязываются!

– Но… – хочет что-то сказать матушка, как вдруг у певчей звонит телефон.

– Простите, срочно вызвали на работу. До субботы! – прощается она, садится в свою машину и едет по делам.

***

– Тысяча рублей за приём! Ты только представь, – возмущённо говорит Даша.

– Ужасно! – возмущённо говорит Маша.

– За пятиминутный осмотр и бумажку с названиями лекарств?

– Беспредел!

– Да за такие деньги они мне должны эти лекарства упаковать в коробку с ленточкой.

– Верно!

– Да я за эти деньги целый час маникюр клиенткам делаю. И зачем? Чтобы потом вот так отдавать свою зарплату? Никакого уважения к чужому труду!

***

– Здорово, Ванёк! Как жизнь студенческая?

– Ой, Серёг, не спрашивай. Раньше жизнь кипела: поездки, конференции, встречи… А сейчас этот новый декан в кабинете заперся и сидит, полный застой. С первокурсниками даже не встречался. Короче, игнорит свои обязанности.

– Жаль… Пойдём хоть по стаканчику пропустим для настроения?

– Серёг, у меня завтра зачёт.

– Зачёт – не экзамен.

– Я вообще не выучил.

– И что, первый раз, что ли? Да и разве ты кому-то что-то должен?

– Ну ладно, пойдём.

***

Нет, эти ситуации не про каких-то особенно гадких людей, а про обычных нас: уставших и слегка недовольных всем вокруг. Нам все что-то должны: учителя – научить, врачи – исцелить, батюшки – отмолить. Но, увы и ах, так не работает. И мы в который раз разочаровываемся в своих ближних.

На днях меня спросили: «Как научиться не осуждать?» Я не ответила, потому что отвечать на этот вопрос имеет право только тот, кто победил осуждение в себе. Это явно не мой случай. Но одна удачная теоретическая гипотеза у меня есть: «Надо стараться оправдывать других людей так, как мы оправдываем сами себя». Ведь мы часто косячим: раздражаемся, опаздываем и грешим. Но мы-то знаем, что раздражаемся от усталости, опаздываем из-за не зависящих от нас обстоятельств, а грешим в разы меньше, чем могли бы.

А что, если стать духовными адвокатами своих ближних, замечая не только их преступления, но и их смягчающие обстоятельства?

Впереди
Страстная седмица

Впереди Страстная седмица. И хочется провести её как-то особенно и правильно. Хочется успеть доделать недоделанное, прочувствовать непрочувствованное, прожить непрожитое. Хочется не сожалеть о прошлом и о том, что «было бы, если бы». Хочется жить здесь и сейчас, с благодарностью на устах и миром в сердце.

Впереди Страстная седмица. И я наконец-то попробую отложить свой перегревшийся телефон, чтобы внимательнее посмотреть вокруг: на отношения с Богом и ближними, на содержание своей жизни, на распускающиеся почки деревьев за окном. Но в первую очередь – на Христа. Потому что в расписании жизни эта неделя должна полностью принадлежать Ему. Поверьте, одна неделя из пятидесяти двух – не так уж много.

Впереди Страстная седмица. Я буду слушать и напевать «Вечери Твоея» Львова и «Се, Жених грядет в полунощи» Киевского распева. Буду читать Писание и выписывать понравившиеся места в свой дневник, а после задумчиво раскрашивать их цветными карандашами. Чтобы через это физическое действие стать ближе к сути этих святых и пока что непознаваемых слов.

Впереди Страстная седмица. Первая, которую я встречу в роли хозяйки, ищущей золотую середину между внешним и внутренним. Надеюсь, что Господь даст мне мудрость её найти. А ещё поможет моим дебютным куличам наполнить дом ароматом детства и любви.

Впереди Страстная седмица. А внутри меня – Пасхальная радость и Надежда. Потому что скоро Иоанн Златоуст скажет: «Постившиеся и непостившиеся, веселитесь ныне». А я подумаю: «Непостившиеся? Значит, и мне можно? Значит, и мне рады?» А он, видя мои сомнения, добавит, что не надо плакать о грехах, потому что «из гроба воссияло прощение». И я удивлюсь ещё больше, а потом заплачу от радости.

Впереди Страстная седмица. А за ней – Пасха.

Пасхальная грусть

Раньше Пасха была самым долгожданным и самым печальным днём в моей жизни. Если моё ожидание разделяли многие, то в своей печали я была одинока. Я и сама плохо понимала её, и если бы меня спросили, о чём я грущу, то в лучшем случае услышали бы от меня в ответ: «Чего-то не хватает».

Ведь я так ждала! Я радовалась Великому посту, потому что он приближал меня к Торжеству. Я мыла окна, пекла куличи, несколько раз переглаживала шарфик к Пасхальной службе и вычитывала правило перед Причастием внимательнее, чем обычно. Я делала всё, зависящее от меня, чтобы Праздник пришёл, и он действительно пришёл! Но… Почему я всё равно чего-то жду?

Крестный ход замер у храма, а я – жду. Первый раз запели «Христос воскресе», а я – жду. Из алтаря вынесли Чашу, а я – жду. Регент раздала всем сладкие подарки и поблагодарила за службу, а я – всё ещё жду. Я уже переоделась в пижаму и сижу в своей тёмной комнате, но по-прежнему чего-то жду и не понимаю: неужели только что была кульминация моего долгого ожидания, неужели сейчас промелькнуло главное событие моего года?

И только в этом году я наконец-то поняла, что ждала не Пасху. Я ждала Царство Божие… Моё открытие удивило меня своей очевидностью. Ведь это так просто! Пасха – не цель, а всего лишь деревянный указатель при дороге. И хорошо сесть рядом с ним, отдохнуть, порадоваться друг с другом, что мы движемся в верном направлении, и снова отправиться в путь к нашей настоящей цели, которая лежит за пределами жизни…

Моё открытие позволило мне насладиться Пасхой 2020 года – года, когда я, как и большинство христиан, встречала Пасху дома. Теперь я не ждала от этого дня слишком многого, но то немногое, что случилось, наполнило моё сердце благодарностью.

Господи, дивны чудеса Твои!

Преображения моей жизни

Преображение 2016

Я пою на клиросе, на котором обрела свой жизненный путь. Десятилетней девочкой я поднялась сюда из храма; восемнадцатилетней девушкой ухожу отсюда в таинственную взрослость. В моей душе благодарность к прошедшему и волнительное предвкушение грядущего, ведь уже через несколько дней я уеду учиться на регента в Троице-Сергиеву Лавру.

Конечно, я буду приезжать домой на каникулы, но вернуться полностью, как раньше, не смогу уже никогда. Чем дальше, тем сильнее будет чувство, что я – родной и желанный, но всё-таки гость.

Преображение 2017

Я пою на левом клиросе, состоящим из тридцати девушек. На мне, как и на других хористках, белый шарфик, белая рубашка с длинным рукавом и чёрная юбка в пол. С радостью и нежностью смотрю на однокурсниц, по которым соскучилась за лето, но пышное архиерейское богослужение воспринимаю уже не как праздник соборности, а как суетливую повинность.

Сидя на трапезе после службы, с надеждой заглядываю в телефон и улыбаюсь, видя сообщение: «Прогуляемся вечером?» Открываю заметки и начинаю писать: «Знакомы неделю, а чувство, что сотню лет:/ дивный узор немыслимых совпадений…» Про неделю я, конечно, здорово приуменьшила, ведь с нашего первого свидания прошло целых 19 дней.

Завтра меня ждёт рабочий день в музее Академии, где я буду бродить среди древних икон, писать рассказы, вспоминать вчерашнюю прогулку и думать о том, что же ждёт нас впереди.

Преображение 2018

Я регентую квартетом, отправленным в семинарский храм по просьбе его ризничного. Здесь тихо и таинственно, ведь в алтаре только один священнослужитель, а в притворе – единственный прихожанин. После службы этот прихожанин – профессор Алексей Ильич Осипов – благодарит нас за пение и приглашает к себе в гости. С неожиданной наглостью соглашаемся, за что получаем вечером шоколадки и книжки из рук автора.

Одна из хористок просит нас спеть ещё одну Литургию, и мы, не отпросившись у воспитателя, едем в храм Серафима Саровского, расположенный на территории известного завода церковной утвари в Софрино. После поездки я забегаю в Академию, где в почтовом ящике меня ждёт маленький конвертик, умещающийся на ладони. Внутри конверта – записка, о примерном содержании которой может догадаться каждый, кто когда-нибудь влюблялся. Я, крутя на пальце обручальное колечко, пишу в далёкую Молдавию, что таинственный голубь снова принёс мне бумажный кусочек радости.

Я мечтаю, чтобы мой возлюбленный оказался рядом и мы пошли гулять. Но, поскольку такого роскошного варианта нет, я возвращаюсь в комнату, беру ноутбук и пишу план книги «Семинарские зарисовки», о которой пару недель назад рассказала своему заведующему. Когда я устану от писательского труда, то возьму «Исповедь» Августина и, отправившись на скамеечку у пруда, погружусь в чтение.

Преображение 2019

Я пою третьим голосом, причём без слов. Кажется, я одна из всего храма замечаю, что язык богослужения может поменяться прямо посередине ектеньи. Батюшка, хор и прихожане, живущие в двуязычном мире, кажутся мне носителями тайного знания, и я краешком сознания грущу о своём лингвистическом кретинизме. Потом вспоминаю, что по-английски сегодняшний день называется «Transfiguration», возмущаюсь обыденно-фантастическим оттенком этого слова. И утешаюсь, что, хоть мне и довелось застрять в языковых рамках, это случилось в моём любимом «великом и могучем».

Во время службы в храме пустовато, зато на освящение винограда неожиданно появляется солидная толпа. Священник обращается к собравшимся с долгой проповедью, из которой я понимаю только русское «хорошо» и молдавское «церковь». По дороге домой, срывая молодые грецкие орехи и, конечно же, дегустируя очередное мороженое из местного магазинчика, я спрашиваю мужа, о чём была проповедь. Он пересказывает привычное церковному уху толкование Евангелия и описание праздника, но в конце неожиданно добавляет:

– … и про фальшивые доллары.

Видя мой непонимающий взгляд, поясняет:

– Люди привыкли, что в храме надо жертвовать бумажные купюры. Один (приднестровский) рубль класть вроде как мало, пять – уже много. Поэтому люди покупают за рубль игрушечный доллар и жертвуют его. Батюшка просил этого не делать.

Спрятавшись в прохладе дома от сорокаградусной жары, мы в очередной раз пересматриваем свадебные фотографии, а потом заходим на сайт Литературного института, чтобы узнать, что ближайшие 6 лет я буду его студенткой.

Преображение 2020

Я пою в хоре маленького кладбищенского храма и, хоть прихожу сюда нечасто, чувствую себя почти дома. У меня есть своя собственная табуретка и при всяком удобном случае бабушки заботливо усаживают меня, тихонько рассказывая истории о том, как пятьдесят лет назад тоже носили под сердцем новую жизнь. Храм заполнен детьми, и я с любопытством смотрю на них, представляя, как всё это будет у нас.

Придя домой, я затеваю праздничную готовку, которая завершается перед самым приездом мужа-диакона из Москвы. Скоро у него начнётся ответственный выпускной курс, но пока что мы проживаем одни из самых безмятежно-прекрасных летних каникул, наполненных фильмами, фруктами, игрой в бадминтон и нарды и, конечно же, ожиданием встречи.

Преображение 2021

Я пою «Отче наш», стоя на улице с коляской. Сын бьёт пяткой по ботику уже маленькой люльки. Над нами голубое небо, а впереди – жизнь.

Я не знаю, каким будет следующий год. Наверняка появится что-то новое, а что-то старое исчезнет навсегда. Может быть, наша семья станет больше, а может быть, меньше… Я не знаю, что будет дальше. Знаю лишь, что сегодняшний день не повторится никогда.

Поэтому я щекочу мягкую, ещё не познавшую ходьбы пяточку. Поэтому я говорю вернувшемуся из Москвы мужу очередное, но не утратившее своей сладости «люблю». Поэтому я стараюсь быть здесь и сейчас.

12 Järgmine

Искренне и нежно: заметки о вере и любви

Предисловие