Loe raamatut: «Концерт Патриции Каас. 6. Выполнение обещаний», lehekülg 6
Дружно подхватили слушатели – кругом набралась приличная толпа.
Музыкант раскланивался, а Свиридов отошел назад, к стене дома.
– Слушай, мне пора идти …
– Давай еще одну сбацаем – смотри, как народ хочет. Давай?
– Ну, давай.
Музыкант подумал – и Свиридов уже легко узнал, что именно тот хочет исполнить.
Не заграницу,
Не в Рим, не в Ниццу
Наш уезжает эшелон.
Охране строгой плохо спится
И чуть качается вагон.
Две гитары дружно в унисон рванули простенькую мелодию.
Трава в кармане,
Письмо для Тани.
Метну заточку, как факир.
Не в Сочи жить,
А в Магадане.
Глушить не водку, а чефир.
Свиридов и уличный музыкант пели дуэтом, в один голос.
Мой номер двести сорок пять.
На телогреечке печать.
А раньше жил я на Таганке,
Учил босоту воровать.
Мой номер двести сорок пять,
А я домой хочу опять,
И часто снится за колючкой
Мне моя мягкая кровать.
Потом под аккомпанемент «коллеги» Свиридов исполнил несколько «па» с намеком на блатной манер.
Слушатели долго хлопали, кидали в шляпу деньги, кричали «бис», но музыкант взял шляпу, высыпал деньги в мешок, подхватил гитару и они вместе со Свиридовым исчезли в арке.
– Пойдем, спрыснем? Мы с тобой сегодня неплохо заработали! Меня Сеня зовут …
– Анатолий. Давай в другой раз …
– Это когда?
– Я тебя найду. Бывай, Сеня.
Свиридов ждал Гришу не долго. Тот пришел возбужденный успехом у публики.
– Много заработал?
– Ты что, отец? Так, для видимости!
– В следующий раз бери, иначе это подозрительно. Бери символически.
– А ты много заработал? И взял?
– Нет, я не взял. Но зато поднял популярность некого Сени на недосягаемую высоту! Нам надо будет наведаться сюда в следующее воскресенье. А через воскресенье тебе надо будет переместиться ко мне поближе и зарисовывать кое-кого из слушателей.
– Там же толпа – кого рисовать?
– Я тебе мысленно покажу, кого …
«КОНЦЕРТ» на АРБАТЕ
В следующее воскресение Сеня нетерпеливо ждал своего «компаньона» и радостно встретил его.
– Привет, Анатолий! А я тебе гитарку прихватил.
– Молодец. Сейчас мы с тобой … Чего петь будем?
Оказалось, что у Сени есть целая заветная тетрадка – затертая и замусоленная – с текстами самых разнообразных песен.
Они перелистали ее.
– Давай вот эту?
– А осилим?
Свиридов взял гитару и повел мелодию, а Сеня стал дополнять ее чем-то вроде бас-гитары.
И запел.
Дождь прошел косой полосой.
Зазвенел о камни пятак.
Не договорится с судьбой -
Все она решила и так.
Я искал не там, где терял,
Видел то, что видеть не мог,
Голы на ошибки менял,
Но закрыта дверь на замок …
Припев Свиридов взял на себя, и тут Сеня ему только «помогал», а скорее мешал.
Туда, туда -
Где все мои друзья еще смеются.
Где живы все
И море плещет о причал.
Туда, туда -
Я понимаю, что хочу вернуться.
Но не понять,
Мне не понять,
Зачем я уезжал.
Народ начал прибывать, круг слушателей стал плотнее.
Время я терял день за днем,
Мало в этой жизни успел.
Дом, в котором некому ждать,
Лампою чужой освещен.
Я читаю надпись опять -
Посторонним вход воспрещен …
Свиридов немного продлил мелодию, а затем их наградили аплодисментами и купюрами в шляпу.
Публика хлопала и выкрикивала названия песен, которые они хотели услышать.
Свиридов резко начал мелодию и Семен присоединился.
Запел Свиридов.
Нас повсюду ждет успех,
Даже в этот алчный век,
Снова снятся нам ночами
Все упорней -
Женский смех
И звонкий снег,
Сумасшедших троек бег
И в погоне обезумевшие кони …
Было видно, что многие из слушателей шевелят губами, тихонько подпевая или просто повторяя слова за Свиридовым.
Мы пробьемся до конца
Под жестокий вой свинца.
Не дрожим с тобой трусливо от озноба.
Страсть кипит у нас в сердцах,
А украв из-под венца
Любим мы своих зазнобушек до гроба …
И обвал аплодисментов.
Семен пошел с шляпой вдоль шеренги слушателей, и почти все бросали деньги …
ТАНЦЫ
– Потанцуем? – обратился к публике Свиридов и коснулся струн.
Был вечер ясный, был тихий час.
Одна луна в тот час
Оберегала в парке нас.
В тени ветвей пел соловей.
И ночь была ясней
От блеска ваших глаз.
Сперва робко начала танцевать одна пара, потом в круг вышла еще одна, еще.
Я помню лунную рапсодию,
И соловьиную мелодию.
Твой голос звонкий,
Профиль тонкий,
Мои мечты – ну где же ты?
Слушателям пришлось потеснится – так много пар танцевали на пятачке около музыкантов.
Ты помнишь лунную рапсодию?
Я напою тебе мелодию.
Твой голос слышу
В каждой ноте я,
Мои мечты – ну, где же ты?
Публике понравилось.
Под выкрики названий популярных шлягеров сыграли и станцевали еще несколько раз.
А потом Свиридов снова попрощался с Сеней.
И в арку двора ушел мужичонка в не новой спортивной куртке и такой же бейсболке.
А у нескольких слушателей в толпе испортились сотовые телефоны – те, у которых имелись функции видеозаписи …
НАРУСОВА
ЮБИЛЕЙНАЯ ТУСОВКА
– Здравствуйте, Анатолий Иванович.
– Здравствуйте, Владимир Владимирович. Слушаю вас.
– У меня есть к вам личная просьба.
– Я слушаю и постараюсь выполнить ее.
– Приближается юбилей Анатолия Борисовича Собчака. Людмила Борисовна устраивает по этому поводу прием. Я собираюсь посетить его, но … Там будет разный народ, и далеко не со всеми мне хотелось бы общаться. Там будет в избытке журналистов и тележурналистов. Я хочу просить вас пойти на этот прием вместе со мной.
– А Людмила Александровна не пойдет на этот прием?
– К сожалению, она не сможет.
– Моя задача?
– Использовать свои способности, чтобы исключить нежелательные для меня контакты, и так, чтобы это выглядело естественным для посторонних наблюдателей.
– А ваша безопасность?
– Несколько человек из моей охраны там будут, но вряд для них будет работа …
– Будут ли пригласительные билеты на это мероприятие? Мне понадобятся несколько моих сотрудников.
– С вами свяжется начальник моей охраны. И спасибо вам.
На прием, посвященный памяти Собчака, собралось много разного народа, причем весьма разношерстного. Вертелось большое количество телеоператоров и ведущих различных телеканалов, и всякой другой братии, считающей себя причастной к политике и к светскому обществу.
Из подъехавшего джипа высадились сотрудники охраны президента – их знали и беспрекословно пропустили в зал.
Затем подъехал лимузин президента – его тоже знали, но с переднего места, которое всегда занимал один из телохранителей, вышел незнакомый охране человек и открыл заднюю дверь, выпуская президента. И пошел сзади и чуть сбоку президента.
– Людмила Борисовна, я рад вас видеть в добром здравии!
– Здравствуйте, Владимир Владимирович! Спасибо, что не забыли и пришли!
– Помилуйте, как же могло быть иначе! Позвольте познакомить вас – мой друг Анатолий Иванович.
– Здравствуйте, Людмила Борисовна. Мне очень приятно знакомство со столь очаровательной женщиной и супругой такого незаурядного человека, как Анатолий Борисович.
Свиридов бережно поцеловал руку Нарусовой.
– Здравствуйте, Анатолий Иванович. Ваша лестная фраза звучит так правдиво …
– Мне очень жаль, что я не смогу быть рядом с вами все время, но если будет нужда … вот как сейчас.
К стоящим рядом Нарусовой и президенту активно направился худощавый мужчина, сопровождаемый двумя телеоператорами с малогабаритными телекамерами.
Свиридов поднял палец и неожиданно оказался на пути мужчины, а около Нарусовой возникли две пары – Владислав Маленький с Верой Толоконниковой и Николай Петров с Ниной Самохиной.
Модно одетые и активно перемещающиеся они надежно блокировали все подходы к Нарусовой и к президенту.
– Вощанов?
Оператор, приготовившийся снимать общение корреспондента с хозяйкой, по инерции продолжал снимать.
– Слушай ты, дерьмо нетонущее, чего ты сюда приперся? – слова отдавались прямо в голове мужчины, хотя губы его собеседника оставались неподвижными. – Твое место у параши …
Мужчина вдруг почувствовал прикосновение холодного лезвия ножа к своей шее.
– Отвали и не подходи близко, а то у меня рука дрогнет и твоя шея пострадает. Уебывай отсюда или забейся в угол, да так, чтобы я тебя не видел …
От этих слов, сказанных с холодной угрозой, мужчина попятился и исчез в толпе.
А Свиридов развернулся и совершенно естественно оказался вблизи беседующих Нарусовой и президента. Но от взгляда Нарусовой эта сценка не укрылась, и она вскользь сказала:
– Спасибо, Анатолий Иванович. Кажется, мы с вами подружимся.
– Не сомневайтесь, Людмила Борисовна. Он умеет не только это.
Нарусова встречала гостей, с президентом здоровались знакомые, знающие его еще по Питеру, и члены правительства.
Особенно настырных телеведущих не было, а некоторых иностранцев блокировала охрана.
Но эта группа из четырех человек – тележурналист с микрофоном, телеоператор с камерой и два помощника – все же почти прорвалась к президенту.
Не дожидаясь полного сближения тележурналист прокричал:
– А что вы скажете, господин Президент, по поводу расстрела мирных чеченцев российскими солдатами?
Но телеоператору даже не удалось снять соответствующую картинку, так как вплотную к его объективу оказался Свиридов.
– Так что вас интересует, господин Снейдерс? Сколько западных журналистов захватили в заложники чеченские бандиты? Сколько мирных жителей? Какой выкуп они требуют и какие требования предъявляют? В каких условиях содержатся пленные?
Чистый английский язык и бешеный напор Свиридова ошеломил журналиста и оператора, и пока они приходили в себя президент был уже далеко, за спиной охраны.
Больше журналисты на президента не «покушались», а некоторые телеоператоры, завидев Свиридова вблизи президента, просто удалялись.
«Прослушивая» окружающих Свиридов убедился в безопасности президента и хозяйки мероприятия, и поэтому держался в стороне. Но несколько раз ему пришлось выполнять роль переводчика, и он блестяще справлялся с этой ролью независимо от языка.
Несколько раз он отметил, что его фотографируют, старательно скрывая это, и принял меры. Как ни жаль, но дорогие напичканные электроникой фотокамеры журналистов вдруг выходили из строя – их память «отказывалась» запоминать отснятые кадры.
Но поскольку в процессе съемок никто из снимавших не просматривал отснятое, и поэтому все это обнаружилось позже, а иногда – назавтра.
Аналогичное происходило с памятью видеокамер – никто не снимал на кабель, и затем просмотр отснятого вызывал шок – диски, пленки и чипы оказывались чистыми. Но не у всех – несколько видеооператоров могли похвастаться прекрасным изображением.
Только Свиридова в их кадрах не было.
В конце мероприятия, а вернее, когда президент вознамерился покинуть зал, Свиридову снова пришлось вмешаться.
Подвыпивший петербуржец пожелал тесно пообщаться с президентом, и Свиридову пришлось блокировать его, а потом передать капитану Маленькому.
Маленький ласково подцепил петербуржца и как мощный крейсер утлую лодчонку отбуксировал его к выходу.
А президент попрощался с Нарусовой, и Свиридов тоже.
– Анатолий Иванович, мне очень жаль, что нам с вами не удалось пообщаться.
– Мне тоже жаль, Людмила Борисовна. Но на таких мероприятиях …
– Я надеюсь, что мы еще встретимся?
– Почему бы и нет?
ПОСЛЕ ТУСОВКИ
– Я благодарю вас, Анатолий Иванович. Сколько ваших людей было в зале?
– Двое офицеров с женами. И еще Гриша.
– Я думал – больше. Передайте им мою благодарность. А Гришу я даже не заметил. Ваша работа была мастерской – как будто вы заранее знали, что произойдет в следующее мгновение.
– Это было совсем не трудно и не требовало особых усилий – только наблюдательность, и ничего более. Ваша охрана этим владеет, но не всегда умеет реагировать – они настроены на опасность.
– А вы на что были настроены?
– На предотвращение нежелательных контактов – с вами и с Людмилой Борисовной. А опасности в зале не было.
– А ваши особые способности? Вы их не использовали?
– Один раз я использовал прямую речь без звука, когда разговаривал с Вощановым.
– Вощанов … Кто это?
– Павел Вощанов знаменит своей скрытой деятельностью. Павел Игоревич Вощанов, как вы знаете, был некоторое время пресс-секретарем у Ельцина, а затем активно «торговал» своими связями. Этакий журналист от бизнеса. Сперва он посредничал между инофирмами и нашими поставщиками, в основном – нефть, затем небескорыстно установил связи с криминальным миром, что не мешало ему громогласно выступать против коррупции и власти. А так – просто скандальный пройдоха, обозреватель левой газеты, очень хотел засветиться в рандеву с Нарусовой.
– А тот корреспондент от Би-Би-Си?
– Этот был запрограммирован на скандальное интервью с вами и поэтому я его отшил. Моя излишняя резкость была избыточной, рассчитанной на окружающих. Это сработало и никто больше не пытался устраивать подставы для вас.
– А как вы переводили! Переводчики кусали локти! Не боитесь, что вас снимали со всех сторон?
– Вряд ли у снимающих получился хоть один снимок.
– Даже так?
– Я думаю, что будет информационный шум по этому поводу …
КТО ТАКОЙ?
И действительно шум был.
Одни издания ограничились констатацией того факта, что при встрече с президентом на приеме у Нарусовой не удалось заснять эпизоды этой встречи, а единственный видеоматериал был получен государственной телевизионной компанией.
Другие пространно писали, что русские использовали новое оружие, лишающее современные средства фиксации изображения возможности запоминания информации.
Правда, исследование несработавших элементов памяти не смогло выявить никаких дефектов или следов посторонних воздействий, но в прессе шум был приличный.
А у Людмилы Борисовны Нарусовой в сумочке оказалась таинственная визитка, которую она туда не клала: «Свиридов Анатолий Иванович. Адвокат» и телефоны.
Более серьезными были несколько абзацев в статьях о юбилейном вечере, где упоминался новый загадочный охранник президента. Этот загадочный человек в темных очках сопровождал президента, явно оберегал его от некоторых контактов с представителями средств массовой информации и переводил беседы с иностранцами.
В одних материалах особое внимание уделяли мастерству, с которым этот неизвестный предотвращал нежелательные встречи и отбивал любопытство у корреспондентов, в других материалах большее внимание обращали на легкость, с которой неизвестный разговаривал на самых различных иностранных языках, включая восточные.
Но все единодушно заинтересованно обсуждали и гадали – кто же это такой и какую роль этот неизвестный играет теперь в окружении президента …
РИСУНКИ
На торжественном вечере был еще один неожиданный гость – это был Гриша Свиридов.
Он не попадался на глаза президенту, держался в стороне и наблюдал.
После этого он несколько дней зарисовывал подсмотренное на этой великосветской тусовке.
Рисунков получилось много, но особенно интересными были зарисовки самой Нарусовой – одной или беседующей с кем-нибудь из гостей.
– Как ты думаешь, пап, стоит мне передать эти рисунки Нарусовой?
– А почему бы и нет? Ты все равно уже засветился в высших кругах – твои рисунки есть у самого президента.
– Но как мне пройди к ней в думу? Ведь не пустят!
– Хорошо. Я тебя проведу.
Людмила Борисовна не сразу поняла, кто именно пришел к ней.
– Свиридов? Кто это?
– Анатолий Иванович сказал, что вы знакомы.
– Анатолий Иванович? Ах, Анатолий Иванович! Зовите!
Она даже встала навстречу.
– Людмила Борисовна, разрешите представить вам моего сына Гришу.
– Очень приятно.
– Он принес вам несколько рисунков …
Нарусова долго разглядывала рисунки, ахала и охала, благодарила Свиридова и Гришу …
СВЕТСКАЯ ЛЬВИЦА
После этого окольными путями с Гришей попыталась связаться некая светская львица, которая пожелала получить свои портреты руки этого молодого, талантливого и модного художника.
Но поскольку кроме телефона с визитной карточки адвоката Свиридова у Нарусовой – и у светской львицы – никаких других возможностей не было, то до Гриши ей добраться долго не удавалось.
И все-таки через некоторое время благодаря неуемной энергии львицы она встретилась с Гришей на выставке молодых художников, и там она атаковала Гришу.
– Привет, Гриша! Знаешь меня?
– Не имею чести, мадемуазель. Мы встречались? Пили на брудершафт? Пасли овец?
Это было сказано спокойно, уверенно, но достаточно резко. Кругом стояли молодые художники-ученики профессора Василевского.
– Да я Ксения! Мне мать показала твои …
– Ваши.
– Твои …
– Ваши! – и Гриша повернулся к девушке спиной.
Та опешила, дернулась, но пересилила себя.
– Хорошо, ваши. Мать показала мне несколько твоих … ваших рисунков. Они мне понравились. Я хочу, чтобы ты … чтобы вы нарисовали меня. Я заплачу. Сколько?
– Видите ли, мадемуазель, я очень редко рисую на заказ. Вот на Арбате, когда я там бываю, я работаю за деньги. А рисунки Людмиле Борисовне – это подарок.
– Хорошо, Сколько? Мне ловить тебя … вас на Арбате некогда. Вот здесь и сейчас – сколько?
– Боюсь, что вам может не понравиться … Здесь и сейчас один рисунок вам будет стоить две тысячи евро.
– Что!? Да ты …
– Я же не всякую … рисую. Понятно?
Эта пауза была настолько красноречива …
И Гриша с группой ребят отошел от ошарашенной львицы.
«Он …Да кто он такой? Да я его …» – возмущению львицы не было предела.
Она уже настраивалась на скандал и тут увидела на стене портреты своей матери – их было много, везде мать была разная, но неизменно красивая и … живая.
На каждом из рисунков изображенная женщина была живой!
Она догнала группу художников.
– Слушайте, Гриша .. У меня нет с собой денег. Я заплачу вам потом. Честное слово! Рисуйте!
– Только за наличные. В кредит не работаю, прошу прощения. – и Гриша пошел дальше.
– Слушай, Гриша, ты не очень ее …
– И ничего не очень! – заступилась за Гришу девушка из группы окружающих его студентов Василевского, – Эти шалавы совсем распустились! Будто все ей обязаны!
– Да и не нравится мне она … Очень не нравится. – добавил Гриша. – А тебя я нарисую …
– А ты правда рисуешь на Арбате? Много зарабатываешь?
– Да ты что! Я там бываю редко и подменяю знакомого художника. И практика хорошая. А деньги идут моему другу – ему они не лишние.
– А тебе, значит, лишние? Ты что, бессеребреник? У тебя же семья.
– И совсем я не бессеребреник. Просто я зарабатываю и в студии Грекова, и иллюстрации к книгам рисую. А портреты писать на заказ я пока еще … пока еще не готов. Заказной портрет – это не рисунок по памяти …
НОВЫЙ РЕДАКТОР
В редакции, с которой у Гриши был договор на иллюстрации к переводной книге, поменялось все руководство, и это привело к сложностям.
Часть рисунков Гриша уже выполнил и сдал, и эта часть работы была официально принята и оплачена. Но новому руководству рисунки Гриши не особенно понравились, и редактор, с которым непосредственно работал Гриша, с видимой неловкостью и извинениями, сказал ему об этом.
– И что? Переделывать сделанное я не буду. И что дальше?
– Но ты понимаешь … Новая метла …
– Но я же не капризничаю. Мы тогда все обговорили, я так и рисовал. Тут, на месте, ко мне есть претензии?
– Что ты, Гриша! Нам очень нравится, и ты рисовал именно так, как мы договаривались. Но это главный … Что я могу сделать?
– Тогда без обид. Мне нужен официальный документ о том, что редакцию мои рисунки не устраивают и вы расторгаете со мной контракт. Вот и все.
– Гриша, мне так жаль …
Дома Гриша рассказал о смене руководства в редакции и расторжении контракта.
– Ты им ничего не должен, Гриша? – забеспокоилась Уля.
– Нет, Уленька. Они у меня приняли даже больше, чем оплатили в аванс.
– Гриша, ты не переживай. Тут вопрос даже не в том, прав или нет новый начальник.
– А в чем, папа?
– В твоей правоте художника и в их ненадежности, как партнера.
– Знаешь, а моему редактору было так неудобно мне обо всем этом говорить.
– Значит, человек порядочный. А пойти против начальства – не может.
– Ладно, бог с ними. А серию рисунков я все-таки закончу – не бросать же начатую работу. Может, еще пригодится.
СНОВА ВЕНА
Гриша завершил серию рисунков к русскому переводу англоязычной книги.
Когда он снова на пару дней приехал в Вену, то он рассказал Дрейзеру историю с рисунками для русского перевода этой книги. Это было после визита в издательство, где с восторгом приняли рисунки Гриши к оригиналу на английском языке.
И на другой день, при подписании контракта на эту серию рисунков, Дрейзер рассказал эту историю своему знакомому генеральному директору издательства. Тот попросил показать ему рисунки Гриши к русскому изданию книги, позвал своих редакторов и художников.
Гриша сперва даже не понял и даже занервничал – все разглядывали рисунки молча, изредка обмениваясь короткими репликами на немецком языке.
Потом позвали еще троих. Это были специалисты по изданию книг на русском языке – оказалось, что издательство выпускает книги и на русском.
В конце концов после долгого обмена мнениями на немецком языке, который Гриша практически не понимал, генеральный директор сказал уже на английском языке.
– Мы просим у вас прощения, что говорили на непонятном вам языке. Ваши рисунки всем моим сотрудникам очень понравились, они свежи и оригинальны. Особенно если их положить рядом с теми, что вы сделали для нашего издания …
– Я тебя правильно понял, Карл? – спросил Дрейзер тоже на английском языке.
– Да, Густав, ты понял нас правильно. Но чтобы решить этот вопрос нам нужно два-три дня. Надеюсь, наш русский друг может подождать два-три дня?
– Разумеется, господин директор! Сотрудничество с вами мне интересно и полезно!
НЕОЖИДАННЫЙ ВАРИАНТ
Дрейзер пригласил Гришу на обед к себе домой – это уже был не первый случай, когда Гришу приглашали туда по простому, без церемоний.
Хотя это только так говорилось – без церемоний, на самом деле в доме Дрейзеров все было довольно церемонно. Только внучка Дрейзера, которая училась в американском колледже, оживляла чопорную обстановку за столом.
После обеда Дрейзер позвал Гришу к себе в кабинет.
– Я не предлагаю вам сигару, дорогой Гриша, – начал Дрейзер. – А задержал я вас затем, чтобы предупредить …
Гриша и сам предположил нечто подобное, а Дрейзер подтвердил Гришино предположение.
В редакции обдумывали новый проект – издание книги сразу в двух вариантах: на английском и на русском языках. Это требовало солидной подготовки – необходимо было организовать перевод книги на русский язык, произвести привязку рисунков к тексту, разработать соответствующее оформление обоих книг …
Затруднения вызвал перевод книги – то, что показали Грише в качестве пробного текста, его абсолютно не устроило. Он так прямо и сказал – его рисунки были сделаны к совершенно иному тексту.
– Господин директор, а если перевод будет сделан у нас, в России?
– И вы можете это организовать?
– Дайте мне два дня – я попробую.
Гриша позвонил отцу и рассказал ему все, что происходило.
И Свиридов сразу понял, что задумал Гриша, и спросил, где у него лежит английский оригинал книги.
А через день из Москвы Дрейзеру пришел факс с переводом первой главы этой книги. Этот перевод был сразу же показан в издательстве, прочитан редакторами и одобрен.
– Григорий, вы великолепный менеджер! На кого оформлять договор на перевод?
– Видите ли, господи директор, по целому ряду причин договор на имя реального переводчика оформить нельзя.
– А в чем дело?
– Хотя бы в том, что ему всего девять лет.
– О-о! Колоссаль!
– Поэтому придется отдуваться мне и договор на перевод придется заключать со мной.
– Нас это вполне устраивает. А кто реально будет переводить – это уже ваше дело.
– Не только переводить, а и редактировать, и снабжать иллюстрациями в нужных местах.
– Колоссаль! Мы заключаем с вами договор на полную подготовку книги в виде макета вместе с иллюстрациями!
– Но у меня просьба, господин директор. В договоре указать суммы за отдельные этапы работы.
– Нет проблем! Густав, я твой должник! Это же будет проект века!
ЕЩЕ более НЕОЖИДАННЫЙ ВАРИАНТ
Перевод книги стал коллективным творчеством. Переводил Петя Ложников, правили перевод Олег и Гриша, потом его читали Тоня и Свиридов, и последний литературный лоск наводил Виктор Скворцов. Но зато не было никаких споров насчет гонорара – Петя получил заслуженную сумму и попросил перевести деньги в лесную школу.
А в Вену по частям уходил готовый макет книги на русском языке, а из Венского издательства Грише присылали на согласование макет англоязычного варианта книги. Интернет работал на полную мощность.
Владик смеялся – впору открывать контору по изданию книг с иллюстрациями Григория Свиридова.
Книги вышли одновременно и появились в продаже в Москве.
Московское издательство, естественно, заметило конкурентов, и даже попыталось предъявить претензии Грише Свиридову. Но безуспешно – и текст перевода, и иллюстрации отличались от того, чем располагало это издательство.
Поэтому издательству данный проект пришлось списать в убытки, а художник Г.Свиридов приобрел еще больший вес в профессиональных кругах.
Еще бы – два варианта одной и той же книги и с такими разными рисунками!
И, главное, рисунки так соответствовали национальным традициям!
Покупатели быстро поняли, что это – одна и та же книга, и все чаще в магазине покупали сразу две книги.
А из Вены пришел факс с предложением повторить вариант издания книги на двух языках с иллюстрациями Г. Свиридова и на выбор список книг на усмотрение художника. Посылка с семью книгами пришла позже, и Гриша стал читать эти книги.
Попутно эти книги читали Тоня и Свиридов.
Но кроме этих присланных они читали и другие новые книги на иностранных языках.
ПЕРЕВОД и две КНИГИ
Первые экземпляры книг были торжественно подарены Уле.
На русском варианте книги Гриша написал «Моей Ульянке – самой дорогой, самой любимой, самой желанной, моей единственной женщине и матери моих детей с благодарностью от автора».
А на англоязычном экземпляре надпись была на английском языке, и Уля потом за переводом обратилась к Тоне.
– Улечка, тут написано «Драгоценной и изумительной женщине, моей жене и любовнице, хранительнице нашего очага и матери моих детей благородной Ульяне от автора и почитателя».
Надписи на экземплярах, подаренных отцу и матери, были более сдержанными и тоже на двух языках.
А еще один из первых подарков Гриша сделал Виолетте.
На русском варианте надпись была лаконичной – «Дорогой Тоте от благодарного автора». Зато на английском варианте надпись была более личной и в переводе звучала так:
«Прекраснейшей из моих подруг, изумительной женщине Виолетте, наградившей меня правом называть ее на ты, от благодарного автора».
Виктор прочел и погрозил Грише пальцем, а Виолетта расцеловала автора.
Тем более, что в английском варианте на некоторых иллюстрациях чуть-чуть проглядывала Виолетта.
Получили дарственные экземпляры Ника, Оля Петрова, все мальчики и Катя Бганцева.
– Пап, а эти я хочу подарить знакомым агентам ЦРУ. Можно?
– Правильно, сын. Они это оценят!
Дарственных экземпляров набралось так много, что авторских экземпляров не хватило и Грише пришлось докупать книги в магазине …
ПОДАРОЧНЫЕ ЭКЗЕМПЛЯРЫ
На презентации книги в «Доме книги» на Арбате Уля пряталась в толпе, любуясь Гришей.
Гриша отвечал на вопросы, надписывал книги, общался и на русском, и на английском языках.
Этот сюжет попал в выпуск телевизионных новостей, и Гришей смогли полюбоваться все телезрители.
И в городе все радовались за Гришу, и на следующий день у него не было отбоя от поздравлений.
В книжном магазине мгновенно распродали книги с иллюстрациями Гриши, а на улице к нему подходили и просили надписать …
ПРИГЛАШЕНИЕ в ВЕНУ с ЖЕНОЙ
А из Вены пришло приглашение на презентацию книги у них, в Австрии, и приглашение не одному Грише, а с супругой.
– Как жаль, что я не смогу поехать. – расстроилась Уля. – Там же кучу времени нужно на всякие бумаги …
– Готовь наряды, Уля! Толя уже оформил тебе загранпаспорт, а визу по приглашению дадут сразу!
– Ой, а как же Верочка?
– На несколько дней оставишь ее с нами.
– Мама Тоня!
И Уля засуетилась, выбирая наряды – все-таки заграница и вообще ее первый выезд в качестве жены известного художника …
Я СОСКУЧИЛСЯ
КРЕЩЕНИЕ ВЕРОЧКИ
Свиридов очень редко задерживался в Москве и не ночевал дома.
Но всякий раз на следующий день …
– Милые мои, я так соскучился!
И он обнимал и целовал Тоню, Улю и Верочку, а Верочка забиралась к нему на руки и прочно там устраивалась. Отобрать ее удавалось только отцу, и то не столь просто.
На семейном совете обсуждали важнейший вопрос – крещение Верочки.
Как ни странно, но инициатором была Уля – стесняясь и краснея она сказала об этом Тоне.
Тоня ответила утвердительно, ни секунды не сомневаясь в необходимости этого мероприятия, но высказала очень осторожное сомнение в том, что Гриша будет согласен.
Но Гриша обнял Улю и только спросил, кого она хочет позвать в качестве крестной матери.
Уля расцеловала Гришу и не задумываясь назвала Елку – жену Кости Скворцова.
А потом этот вопрос всплыл за ужином. Начала Тоня, а Свиридов сразу спросил – а у кого и в какой церкви крестить будем?
И это «будем» сразу сняло все и всякие сомнения.
Свиридов сам вызвался обсудить это с отцом Исидором.
В субботу две машины утречком отправились в деревню.
На первой, поблескивающей лаком «Мазде» ехали Костя с Елкой и Виктор с Витенькой, Виолеттой и Леной. Сзади, на чисто вымытой «девятке» ехали Свиридовы – Гриша и Уля с Верочкой, Тоня и Толя.
На крещение была небольшая очередь – свои, деревенские.
Но кроме Свиридовых, которых никто и не подумал считать чужими, и с которыми все дружелюбно здоровались, были еще два младенца с завода, от Дементьева.
Пожилая женщина в черной рясе добродушно беседовала с родителями, репетировала с крестными процедуру крещения.
Верочка без всякого сомнения пошла на руки к Елке, поулыбалась Виолетте и Лене и с интересом рассматривала окружающих младенцев. Особое внимание она почему-то обращала на Витеньку, который по молодости лет внимания на девчонок не обращал.
И в церкви Верочка вела себя тихо и не возмущалась купанием в непонятной обстановке, заинтересовано оглядывалась и даже попыталась потрогать батюшку.
Служба прошла быстро и отец Исидор сказал напутственные слова родителям.
А затем, уже после службы, побеседовал со Свиридовым – кроме одобрения решения о крещении внучки у отца Исидора всегда были и хозяйственные проблемы.
Вечером крещение Верочки очень скромно отпраздновали, обмыв Верочкин серебряный крестик. Елка на всякий случай заручилась согласием Ули быть крестной матерью их с Костей ребенка, Виктор осторожно прощупал Виолетту на предмет крещения Витеньки, после чего Тоня была назначена крестной матерью их сына.
Но случались и другие приключения.
Если Свиридов появлялся дома утром, то он всегда интересовался – «А где девочки?» – имея в виду Улю и Верочку.
– Верочка завтракает.
– Я успею умыться …
А вечером сытая Верочка уже засыпала, когда она увидела Толю.
