«Черное» и «Белое»

© Михаил Ка., 2020

ISBN 978-5-0051-8291-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Introduction

Любая история начинается с одного опрометчивого поступка, он запускает жернова судьбы. Те же, начинают вертеться, перемалывая судьбы людей: вовлечённых в это и нет. А когда-то тебе казалось, что все будет хорошо, что твое существование преполнено смыслом, для тебя, и окружающих, но все это оказалось не более чем иллюзией. В которую ты сам поверил, вернее, убедил себя в том, что нет иной реальности. Но когда этот карточный домик стал складываться под собственным весом, ты вдруг понял, что не желаешь принять новую реальность, и то место уготованное тебе!

Что самое поразительно во всем этом то что, все твою жизнь тебе было это известно, тебе говорили, рассказывали сказки. Но ты, как и любой другой думал, что все это не более чем вымысел! Фольклор что придумал сам народ, дабы объяснить то, что он не понимал. Вот только сказка ложь – а в ней намек, добрым молодцам урок! Мы привыкли, что добро побеждает, что злодеям воздаётся по заслугам. Нам вбивали это с пеленок, только именно «герои» приходят к «злодеям», после обкрадывают их, убивают, но все равно эти «герои» являются светом. А пресловутые злодеи, если вдуматься просто оказались на пути этих «рыцарей света». Может сказки не такие уж безобидные, как нам казались? Может все совершенно по-другому, и стоит поменять местами «свет» и «тьму», и нить повествования станет логичнее? Они «герои» лишь от того, что первей поведали свою историю «деревне»?!

Вы все еще не поняли о чем я? Я говорю о самой древней лжи, сказках предания, фольклоре и здесь неважно кто вы и откуда, на каком языке говорите и думаете. Важно лишь то, что с юных лет вам в голову вбивали эту ложь, так ответьте вы действительно верите в то, что все окрашено именно в те цвета? Но если даже вы каким-то непостижимым образом как думают другие, увидите всю картину, следует задать совершенно иной вопрос. Тот, столь очевидный как кажется мне, но все время ускользающий от вашего взгляда. Зачем все это было проделано и делается до сих пор? И для ответа на него нужно немного капнуть в суть, строение нашего мира. Здесь существует множество версий, подходов и теорий. И дабы не предаваться демагогии в их перечисление и описанию их многочисленных значений, которые сводиться все к одному и тому же просто скажу, все как один говорят об одном существует: свет, тьма и нечто между ними. И для достижение гармонии и абсолютной утопии нужно лишь, что бы свет возобладал над тьмой! Правда, на самом деле это недостижимо и на самом деле нужно лишь, что бы те, что между смели свет и тьму. Что бы эти неопределившиеся массы, наконец, увидели и тех, и тех, поняли, что мир принадлежит именно им, что бы они взяли бразды правления в свои руки. И дали нам то, что мы так долго хотели, возможность сложить оружие, что так долго было сжато в наших руках!

Вы все еще гадаете, о чем это история? Кто мы и как все в итоге закончиться? Вот вам небольшой экскурс и даже сполеры, дабы вас сильно не интриговать. Это истории о том, что сказки не просто выдумка, что злодеи в них совсем иные, нежели вы думали и знали, и что бы вы не делали все равно «герои» побеждают «зло». Но может быть у «зла» нет цели победить а лишь… Хотя в прочем не могу же я раскрыть главную интригу уже на первой станице, я ведь и так слишком много вам поведал так что пора перейти к героям, антуражу, и самое главное главной мысли произведения что я вам хотел поведать с самых первых строк! Так что бы не было много сказоности и украсть хлеб у критиков я просто ее сформулирую: «Все не так просто как кажется нам на первый взгляд, может черное не такое уж и черное, а свет не так уж бел?»

История первая Врач

Любое произведение, фильм, книга или даже простой устный рассказ начинается с представления места и героя. Зачастую даже главный герой на самом деле не центральная часть произведения, вернее не на нем все строиться. Важны события, мысли, то, что вокруг, а не мы! Ну что ж, давайте без лишних слов и затягивания повествования – я наконец, представлюсь, меня зовут…

– Лазарев, – прокричал голос и ударил по кромке кафедры тем самым прервав мой сладостный сон. – Лазарев я о чем-то скучном вещаю, что ты решил погрузиться в объятия морфея, – продолжал он, склонившись надо мной. – Нисколько, – ответил я ректору. – Знаешь, – произнес он присев на краешек трибуны, – им хотя бы хватает такта не спать на первой парте, да я о вас …………, доброе утро вам, – обратился он к людям, так же как и я дремавшим на задворках аудитории. – Я же все равно знаю, о чем вы говорите и вещаете, – ответил я на его ремарку. – Я это знаю, ты талантлив и необычайно умен, но вот какая штука, дальше тебе ожидают бессонные ночи, такую уж судьбу вы выбрали, каждый из вас, – раскинув руками, произнес тот, обрушаясь скорее к присутствующим в аудитории, нежели ко мне. – И вот в чем вопрос будет эти ночи, просто без сна о того что ты трудишься, или же по тому что не можешь сомкнуть глаз, из-за того что совершил ошибку, и пациент умер на твоем столе? В аудитории настала гробовая тишина, которая прервалась лишь моим вопросом, – что то не очень ободряет и мотивирует? Тот улыбнулся и, спрыгнув с трибуны вернулся обратно к тумбе и, положа на нее руки произнес, – а не должно, я должен вас напугать, раз вы не испытываете страха!

– Но страх он останавливает, – ответил я. – Да, бесстрашные врачи, они могут совершить невозможное, но скажем честно в этой аудитории таких человека два-три, а всем остальным необходим этот страх, иначе, чем мы отличаемся от мясников?

И вот настали эти дни, те о наступлении, которых предупреждал он, дни наполненные кусками человеческой плоти, бессонными ночами, и чувством того что мне так нахватало. Подумать только, спустя каких-то восемь лет я уже хирург, тот, кем всегда хотел быть, один из лучших, причем это не мои слова. И за эти выбором не стоит какая-то слащавая истории из детства типа: я подобрал собаку и вылечил ее лапку; нет за этим выбором стоит нечто большее, и одновременно с этим едва описуемое, да и я до какого-то момента не понимал истинной подоплеки. Откровенно говоря, я уже и сам не знаю, почему выбрал именно этот путь! Быть может он был самым сложным именно для меня, а я любил сложности и вызовы, как тогда и сейчас. Но даже это все равно является лишь частью, частью от огромного пласта причинно-следственных связей, из-за которых, или же благодаря им я очутился именно здесь. И смотря на тот путь что я проделал, не жалею о том что выбрал именно эту дорогу. Оглядываясь назад, мне вспоминаться слова моего преподавателя о бессонных ночах, они есть, но в те часы я нахожусь в стенах этого величественного здания, а не один в замкнутом помещении именуемым домом, в потугах закрыть глаза.

Телефон все жужжал и жужжал у меня в кармане, но я игнорировал эти звуки. Только изредка, вынимал его из кармана халата и смотрел на то кто звонил, на оставленные текстовые и звуковые сообщении. Нечего важного не было парочка пропущенных, да и звуковое сообщение от сестры, которое я думал прослушать немного позже. А все о того что в голове роились мысли и мне казалось что вот, вот найду на них убедительный ответ.

Не знаю когда щёлкнул этот переключатель у меня в голове, тот, что бывает наверно у каждого врача. Эдакий тумблер эмоций, вовлеченности, когда ты стоишь, разговариваешь с родными о том, что предстоит их близкому, говоришь все риски, или сообщаешь плохие новости. Ты вроде должен быть вовлечённым, испытывать сочувствие или похожие эмоции, поддерживать, говорить слова сочувствия. Но в этот момент ты думаешь о том, какой кофе тебе выбрать в автомате, ты не думаешь об их боли, но это не от того что ты плохой, а по той причине что ты сделал все от тебя зависящее. Ты ничего не должен этим людям, может это качество сделало меня хорошим врачом, правда сделало меня плохим братом. Но и именно из-за профессии я потерял часть чувствительности, или же это мое оправдание? По этому я не спешил слушать сообщения отвечать на звонки, быть вовлеченным в процессы социализации, ведь ты из нее вылетел, хотя может ты и не был там никогда, а лишь обманывал других и себя, и на время поверил в это! Именно этими словами я оправдывал то кем я стал.

Я могу рассказать вам о буднях. О том жизни, рутине, что я веду. Операции, диагнозы, общение с пациентами, но кому это нужно? Кому интересна жизнь другого человека, которая так мало отличается от вашей собственной. Все бояться это сказать, произнести в слух, но это так да же нам самим опостылеет рассказ о нашей собственной жизни, и не, потому что мы знаем ее содержание – нет! Просто сюжетных поворотов мало, действие буксует и в ней нет самого главного, что так мы любим в фильмах, книгах. В ней нет трех актной структуры. Так сказать большой промежуток времени, что бесценен для нас самих, но отвратительно смотрящийся на пленке кинофильма, или черных буквах, на белой бумаге завернутых в обложку с подзаголовком, что ты так долго придумывал. Эти истории, что мы именуем жизнью со временем меркнут в нашей памяти и остается лишь парочка поистине интересных. Вы можете и скажете что я не прав, что вы личность выдающиеся, неординарная, что каждая секунда, проведенная на этом белом свете, достойна упоминания на страницах литературного труда, который в последствии станет бесцелером. Ну что ж тогда я за вас необычайно рад, и сочувствую одновременно… Я же наслаждаюсь теми малыми крупицами, восторга и счастья, что есть в каждом дне, и пока этого хватает. Но я думаю, хотя нет скорее знаю, что настанет тот момент, когда… это станет недостаточно!

Я всегда знал, что это случиться рано или поздно. Не питал иллюзий по поводу того что эта часть, работы обойдет именно меня стороной. Но даже в самых страшных кошмарах и фантазиях я не мог представить себе того что первым станет именно она. Что первым пациентом, умершим на моих руках, станет моя собственная сестра. И что я буду причастен к этому событию.

– Иди домой, – произнес Игорь, обратившись ко мне. Я сидел в ординаторской на диване, в моих руках был статоскоп, который я максимально сжимал со всей силой. – Иди домой, мы сообщим, – снова произнес мне друг. – Нет, я сам, – начал я не поднимая головы. – Что произошло, может это моя вина, – продолжил я. – Мы сделали все что могли, – пытаясь ободрить меня произнес тот. – Я не о медицине, – подняв голову, продолжил я, – я виновен в том, что она оказалась в таком положении! – Мы не боги чтобы спасти всех, некоторых просто не возможно, – снова пытаясь хоть как-то вывести меня из ступора произнес Игорь. – Я знаю, – утирая лицо начал я, – но почему не можем спасти именно тех, что дороже нам всего, ведь ради этого мы и пошли этим путем, – едва сдерживая эмоции, промолвил я. – Эта не так причина, по который ты здесь, иди, предайся горю, мы все сделаем все, оформим, – произнес тот. – Нет, нет, – покачивая головой начал я, – я должен сам, я должен знать был ли хоть малейший шанс, что ее можно спасти! – Зачем что бы ты винил себя в ее кончине, – повысив голос, произнес Игорь. – Я итак буду, – посмотрев на него, ответил я, – дай мне шанс найти ответ мог ли я или нет, – уставившись на него, закончил я. – Это не по правилам, – покачивая головой, произнес тот. – Ты знаешь, я не подпушу никого к ней, даже если мне будет это стоить всего, – встав с дивана, произнес я. Тот отвернулся, посмотрел в окно, ведущее наружу в вестибюль, где сновали люди и, вернув свой взгляд снова ко мне ответил, – хорошо я распоряжусь. – Спасибо, – произнес я и кинул деформировавшийся у меня в руках статоскоп на стол и удалился из помещения. Выйдя из ординаторской, я достал телефон, пролистал ленту, нашел то сообщение и включил его.

Когда ты это услышишь тебе станет мучительно мерзко от того что, ты не сделал простую вещь. Но по другому до вас достучаться невозможно, вы хотя бы помните какой сегодня день? И когда ты посмотришь на календарь, на все те пропущенные звонки. Может, наконец, поймешь…

Оно закончилось, свернулась в окошко и на экране телефона осталась дата и время. Я наконец увидел их, понял что они значат для… И от осознание этого я попятился назад, и упал бы если бы не стена. Оперившись в нее, я медленно сполз вниз, очутившись на холодном полу. И уставившись в противоположную стену. Сегодня был ее день, сегодня был день, когда Костя погиб, сегодня был именно этот день… Я понял и словно провалился в огромный бездонный бассейн. Я погружался все глубже и глубже, а звуки города становились тише и тише, пока не умолкли вовсе.

Вода, ее так много мы сами состоим из нее, она окружает всю сушу, ее вены именуемые реками, разрежают земную твердь. Они словно кровеносная система пронизываю и почву, даря жизнь. Мы не можем без воды, она наша жизнь и наша погибель. Стоит погрузиться в нее как звуки становиться тиши, мир словно отступает, перестает наседать на тебя, требовать что-то, что ты не в силах дать ему. Над тобой лишь слой воды, но он стремиться тебя не поглотить, а наоборот вытолкнуть наружу, обратно к жизни. Но в те секунды, что ты погружен, мгновения, пока тебя не вытолкнуло наверх, ты спокоен. Наверно потому что ты вспоминаешь, что когда-то очень давно был погружён в околоплодные воды, и не дышал, ты был спокоен. Ты знал, может быть и даже подозревал, что что-то есть снаружи, но тогда тебя это не интересовало. Но стоило появиться на свет как оказалось что… Метафора, аллегория, сравнения, – хватит я просто опустошен, и единственно, что я могу сделать так это найти ответ. Или же причина просто побыть в последний раз с ней, – вот какая последняя мысль мелькнула у меня в голове, прямо напротив двери морга. Я не заметил, как прошел пять этажей, двадцать коридоров, 587 ступенек, 68 дверей, и оказался около 69. Той что мне очень трудно отворить, ведь за ней, осознание того что это реальность!

Я стоял и смотрел на этот кусок дерева что отделял, время и реальность. Стоит мне его открыть и все настанет настоящее, то в котором ее нет! И вот я приоткрыл дверь, там, на столе укрытая простыней, в свете ламп лежала она. Казалось, что ничего вокруг не было, мое зрение необычайно сузилось, так что окромя ее я не видел ничего вокруг. Я подошел к ней и тут раздался голос.

– Ты смотришь на нее по-другому, – начал таинственный субъект в морге. – Это моя сестра, так что извольте покинуть… – Помещение, – прервал меня тот, – ты действительно так думаешь? Тот спрыгнул с каталки и, подойдя ко мне уставившись мне в лицо продолжил, – ты не знаешь, тебе не сказали, забавно. Он отошёл от меня на пару шагов и, повернувшись, продолжил, положа руки на каталку где лежало тело моей сестры, – и ей наверно то же? Это многое меняет, – и замолк тот на полуслове. – Убирайтесь отсюда, – яростно произнес я, обратившись к нему. – Хм, – улыбаясь, – я пришел сюда с целью, – достав из внутреннего кармана нечто похожее на серебряную спицу произнес тот, – воткнуть это в ее сердце. Но ты все изменил, так что я не просто не сделаю этого я не дам тебе располосовать ее, в поисках ответов, – подойдя ко мне, вплотную закончил он. Я посмотрел в его глаза, и ярость наполнила мое сердце, и только я, было, захотел его ударить, как тот отшвырнул меня от себя одним движением руки. Так что я отлетел в противоположный конец морга. – Ты скажешь мне еще большое спасибо, за это, – начал он. Это же твой первый потерянный пациент, – снимая куртку с себя и кладя на ее тело, продолжал тот. Я поднялся с пола и уставился на оратора, но тот продолжал вещать. – Откуда я знаю, ты еще в своем уме, – улыбнувшись, затих тот на полуслове. – Какого… – вымолвил я. – Это сложно, но пока три, два, один…, – произнес тот и….

– аааааааааааааааахххххххххххх, – прокричала она, вскинувшись с каталки. Куртка что тот положил, укрыла ее оголенное тело. Она была в растерянности и паники. Я не понимал что происходит, во мне смещались чувства восторга, страха, непонимания, а что было у ней в голове так и вовсе выше всякого понимания. Но таинственный посетитель ничуть этому не удивился, казалось, что для него это было рядовое событие, обычный день не более, так что он все тем же невозмутимым тоном продолжил вещать.

– Теперь у вас полно вопросов, – произнес тот. Но вы мне не поверите, и когда вам опостылеет ложь что вам поведают, тогда свяжитесь со мной, – положив визитку на край одной из каталок произнес тот. Может моя версия будет ближе к правде, и потом я знаю намного более интересный секрет о вас двоих, тот, что вам не сказали. Объясняющий почему ты любимец а она нет, ведь именно по этой причине вы оказались в таком положении, ты врач, а она пытающиеся найти внимания… Хотя впрочем, пожалуй я вас оставлю, вам так много бумажек предстоит заполнить, – отвернувшись и преследуя к выходу произнес тот. – А да, – обернувшись в дверях, дополнил он, – добро пожаловать в мир живых. Эти слова были адресованы ей, он посмотрел на нас улыбнулся и скрылся во мраке.

– Ты как, – подлетев к ней, произнес я. – Я, я, – не в силах произнести ничего другого ответила она. – Все будет хорошо, – смотря ей в глаза произнес я. Дыши, я принесу одежду. Я сделал шаг от нее, но она вцепилась мне в руку и произнесла, дрожащим голосом, – я, я. Повернувшись к ней и смотря в ее глаза, я не проронил ни слова но, этого было достаточно, что бы она отпустила мою руку и ее дыхание стало менее частым. – Я принесу одежду, и мы пойдем домой, – промолвил я. Она кивнула, и я вышел из морга.

Покинув это место я, не мог поверить в случившееся, но это было узрето моими глазами, так что это было реальностью. И нам обоим нужно было принять ее, и сделать это каждому наедине. Хотя я скорее боялся и не хотел того что бы она это увидела, от этого ее страх бы усилился стократно. Так что я шёл по коридору, хоте нет скорее нервно нарезал круг за кругом. В моей голове никак не укладывалось все то, что произошло, все было антинаучно, практически, хотя нет невозможно. Шаг за шагом, наматывая круг за кругом, смотря на однотонные стены, будто пытаясь найти ответ там. И вот зайдя за очередной угол я увидел.

В десяти метра от меня размашистыми шагами ко мне приближалась фигура человека. Его внешность была обманчива, подстать его сути, хотя еще сегодня мне казалось, что этого человека я знал как никто. Он был величавого роста, пятидесяти лет от роду, что удивительное эти года выдавали лишь, седые волосы и взгляд. Лицо, фигура, тело, все остальное было юно. Этот силуэт с острыми скулами и легкой небритостью приближался ко мне, окруженный неоновым светом больничных ламп. На нем был строй деловой костюм с тонким галстуком, черным галстуком, который не только не терялся на фоне черной рубашки, но был своего рода ярчайшим пятном на ней. Пиджак был застегнут на две пуговки, под ним скрывалась жилетка плотно облегавшая, подтянутое тело хозяина. Эта фигура была плотно завернута в черный цвет, единственным иным цветом, помимо белых седых волос, был такой-же белоснежный платок в кармане пиджака. Он, наконец, настиг меня и, положив руку мне на плечо произнес, – где она. Его голос был ровный без намека на какую-либо эмоцию, или он уже знал, тогда, так что я потерял самообладание.

Я поднял глаза и посмотрел на него, простер свои руки к его элегантному пиджаку и, схватив его за отвороты, развернул его и, ударив в стену, пригвоздив к ней, произнес, – что мы такое? – О чем ты, – невозмутимо произнес тот будто ничего из этого не было, и мы вели обычную любезную беседу. – Я доктор, я был там такое невозможно. Она умерла, а потом ожила. – Ты не веришь в чудо, – произнес тот. – Поверил бы если бы не тот человек в морге, – промолвил я. – Мы не совсем люди, сын, может, отпустишь, все таки дорогая вещь, – ответил тот и продолжил, – не стоит привлекать внимание! Я посмотрел по сторонам на нас, было, начали таращиться неоткуда появившиеся люди, так что я отпустил отца и отошел на пару шагов назад. Тот поправил костюм и, повернув голову, произнес, – Здравствуй Александра, – обратил он к появившейся в коридоре сестре. Не знаю сколько, или когда она пришла что именно слышала, но ее взгляд был полон страха, но по какой причине, было нереально понять. – Это долгая история, и не для этого места, – закончил отец.

Раньше я думал, что все имеет какой-то смысл, значение, цель. Что маленькие козочки пазла, которые мы называем своими жизнями складываются в гигантскую картину под название мир. И что без нашего вклада это картинка будет не полна! И да я знал и понимаю сейчас что это был самообман, что позиция привязывание себя к обществу была мне нужна, что бы существовать в нем. И подумать только для чего? Для простой цели – принять эти условности и правила игры, хотя с самого начала своего существования на этой Земле… Наверно и из-за этого я выбрал именно эту стезю, здесь можно было не прикидываться, не играть в эту бессмысленную игру якобы элегантности, здесь все было предельно просто и одновременно с этим безумно сложно и непонятно. Два качества что так всегда я любил в одной профессии. Хм той, что неминуемо сведет меня с ума, как я узнаю позже, но иной судьбы мне не было уготовано.

Хотя раньше я так стремился вписаться в общество, даже в какой-то момент мне это удалось. Но вот причуда, то ли я был изначально сломанной игрушкой, или же время было упущено. Но все эти условности, нормы, законы, что вы соблюдаете даже не глядя, на каком-то подсознательном уровне, я же их вижу, ощущаю. Я задумываюсь о вещах, вопросы к которым трудно сформулировать. Нет не от того что это сложно, все да банальности удивительно просто и от этого ты и не задаешь их. Но я от чего-то их задаю, и не могу ответить, на казалось бы очевидный. И от этого мне становиться страшно, но голова не перестает думать, она кидает следующий, затем еще и еще. И вот ты уже погребен под грудой слов. А на самой вершине отчётливее всего, виден вопрос. Тот самый, что красной нитью задавал ты сам семе раз за разом, использую разные слова, но смысл от этого не менялся не на йоту. «Почему ты не можешь принять условности, по которым живет мир, и люди в нем?» Ты знал, что сделай это и станет легче, но по какой – то причине не смог сделать. Всегда знал, что с тобой что-то не так, или же хотел этого и по этой причине оправдывал свое место в мире! А может быть все намного прозаичнее. Ты хотел быть именно таким, хотя знал, во что это выльется.

Все эти думы, что когда-то давно терзали меня, всплыли внутри и там, в коридоре стоя рядом с отцом и сестрой, я, наконец, отчетливо увидел что, эти вопросы родились не на пустой почве. Что всему есть причина, первопричина и может быть эти вещи, что когда-то терзали меня, терзали не просто так?

И словно диссонирую с тем, что произойдет дальше мне вспомнилась наша последняя беседа с отцом. То о чем мы говорили, как мы говорили, и то к чему все впоследствии приведет, сейчас все стало понятно, о чем в действительности был наш диалог. Но до того как он случился в моей жизни были знаки признаки, но я их игнорировал сейчас все стало наконец так отчетливо видно. Да именно так и приняв этот факт в моей голове вплоть до самой секунды отчетливо всплыло все, и самым ярким пятном было, воспоминая, встреча с «легендой», но тогда еще я думал, что предо мной очередной сумасшедший…

Мы часто говорим, и нам говорят, что нельзя судить человека по внешности. Что первое впечатление обманчиво, ложное, что внешность это лишь фасад, и за ним скрывается нечто иное, не то, что видно при первом взоре. Но есть люди, внешность которых, отражает саму внутреннюю их суть, они не лгут своим видом о том кто они. Этим видом они тебя наоборот предупреждают о себе, еще задолго как заговорят. Таких мало, но стоит им появится в вашей жизни и вы точно, запомните их. Я запомнил! Мне сразу было понято, что он другой, хотя за обилием крови, и грязи было трудно разглядеть его черты лица. Но не лицо мне сказало что с ним… Знает одна маленькая деталь делает из картины – шедевр, один маленький просчет превращает ракету в клуб из яростного огня, мельчайший штрих что узрели очи делает из незнакомца… хотя впрочем.

Есть старая присказка народ, забывший свою историю, обречен, совершать ее ошибки. Но, даже помня ее, зная досконально все факты, мы все равно их совершаем. Но однажды тебе становиться все равно и тогда ты просто стоишь в коридоре, спокойно попивая кофе из автомата, а в это время. В этот самый момент помещение наполняется кучей пострадавших, с огнестрельными ранения, с рваными ранами, и людьми сшибленными машинами. Но ты в это время пьешь кофе, не потому что тебе все равно, нет просто там достаточно людей, а ты еще не пил кофе, ты на ногах уже второй день и наверно по этой причине тебе немного плевать. Так что ты смотришь на происходящее действо и просто молча идешь к автомату с конфетками, берешь там батончик и, облокотившись о стенку, начинаешь его есть. А в это время люди снуют туда сюда, в помещении становиться шумно, но ты в своем отвлеченном мире и не слышишь ничего, ты погружен в паузу, твоя жизнь поставлена на пазу, на семь минут, в которые ты пьешь напиток и ешь шоколадку.

Но даже в эти моменты твои глаза видят необычное, цепляться за это, по простой причине. Банальности, лжи и простоты, посредственности очень много в мире, и поэтому ты отчетливо видишь ярчайшие пятна. И к ним тянешься, потому что именно они остаётся в памяти все другое стираться, или же забиваться далеко на антресоли в твоей голове, просто потому что это не имеет никакого веса и ценности. Так что я вижу необычное, и зачастую так оно и есть.

Этим пятном был человек, а ярко алом комбинезоне, таким, что кровь, которая обильно покрывала его тело, была различима разве что с близкого расстоянии. Комбез по-видимому был ничем иным как мотоциклетным костюмом. А так же необычной деталью в его образе были длинные волосы, растекающиеся в три плотно затянутых пучка на затылке. Он лежал на каталке в коридоре, нет не от того что не кто не хотел с ним заниматься, просто он был… Не одной а скорее уже двумя ногами на том свете, но словно поддерживая тон своей неординарной внешности, он вернулся.

– Surprenant, mais il nous vaut de penser que c’est la fin… – что, – удивленно произнес я, этот факт прервал мою трапезу, и я быстрым шагом приблизился к нему. – Comme suit est une nouvelle page, suivie d’une autre et une autre, – продолжил тот. – Вы меня слышите, понимаете, можете сказать кто вы, где, и то произошло, – произнес я. – Êtes-vous un médecin, ne savent probablement pas, – произнес тот, повернув голову. – Аня окликнул я проходившею рядом психиатра, ты знаешь французский? Та подошла поближе положила купленный ей раннее батончик в карман халата и поинтересовалась, – но тебе зачем? – Хочу понять, о чем он, – ответил я. – il y avait une bataille, les gens étaient en train de mourir épées de feu, – снова произнес тот. – Видишь, я хочу знать о чем он, – посмотрев на нее, промолвил я. – Хорошо, он говорит о битве с мечами и запалённым огнем, – приблизившись к нему, произнесла удивленно она и продолжила. Quel est votre nom? – nous sommes appelés Trimm! Стоило ему произнести этот как на лице Ани мгновенно нарисовалась неподдельный интерес в пересмешку удивлением. – vous avez des documents? – bien sûr, – ответил тот и потянулся к внутреннему карману куртки. – Je vais aider, – протянув руку к нему произнесла Аня и взяла корочку, что была в его кармане. Отворив ее она произнесла, – tranquillité, отойдем, – уже обратившись ко мне, сказала она. Мы отошли в сторонку, и она начала, – он с аварии? – Ну, да, только это не объясняет, твое удивление, и беспокойство. Анна провела рукой по волосам и начала объяснение, – он сказал, что их зовут Тримм. – Хм хм, это тебя так заинтересовала то, что он сказал в себе во множественном числе, – ехидно произнес я. – Нет то что, паспорт Российский, то, что на его запястье выбито три слова на трех языках, означающее одно и то же. И то, что он не француз, – протянув мне, развернутый паспорт закончила она. – Что, – удивленно посмотрев на нее, произнес я. – Виновника не нашли, ведь так, я думаю именно он лежит сзади нас, и я думаю что он прекрасно понимает нашу речь, – продолжила она. – Что за слова, – спросил я. – raison, Mind, Разум, – ответила она. – Je ne le faisais pas, – произнес тот.

Мы вернулись к нему, и я произнес, – так вы действительно понимаете нас? Тот кивнул в ответ. – Но не можете говорить по какой-то причине, так, – продолжила уже Аня. Тримм еще раз качнул головой и произнес, – elle a ses propres raisons. – Они связанны с разумом, – продолжила она. – puisque vous ne pouvez pas imaginer, – ответил тот. – Хорошо, – наклонившись над ним, произнес я, – тогда ответьте на другой. – Почему вы живы? Тот улыбнулся и произнес, – parce que je ne suis pas une personne. – Он сказал, что он не человек, – перевела Аня. – Я знаю, – ответил я. И в ту же секунду Тримм отрубился, а к нам сбежались врачи во главе с моим начальством. – Лазарев почему он здесь, быстро его в операционную, – прокричал он. Я схватил того за рукав и ответил, – потому что он должен быть уже мертв. Тот взглянул на меня пронизывающим взглядом и ответил, – поговорим об этом позже, и с тобой Аня то же. – В какую его операционную, – спросил один из свиты врачей прибывших с Игорем. – В третью, – одернув рукав халата и посмотрев на нас, произнес тот и удалился вместе с бессознательным Тримом, оставив нас с Аней одних в коридоре.

– Что об этом думаешь, – спросила она меня, смотря на тот как силуэт этого столь необычного пациента не скрылся за одним из многочисленных поворотов. – Думаю что все это, лишь вершина айсберга, ответил я. И только эти слова слетели с моих губ как к нам подошел один из медиков и, протянув планшетку произнес. – Вот список, у вас был кто? – Его зовут Тримм, – начала было Аня. Но не успела она закончить, как я прервал ее слова, выхватив бумагу и начав внимательно вчитываться в имена. Остановившись на одном из них я произнёс, обратившись к подошедшему, – это точно? – Да, – подтвердил тот. – Какой номер машины был, – продолжил я. – Там их было много, – сказал тот. – О 854 Р С, там был, – спросил я. – Да, – произнес тот.

– нет, НЕТ НЕТ, – быстро проговаривая вырвалось из меня и я молниеносно вынул телефон, едва не выронив его из рук. Судорожно пролистывая страницы в поисках контакта, и нажав на него, пошел вызов. – Ты… – произнесла Аня. Я выставил палец, и произнес, – не сейчас. – Давай, давай, – продолжил я, говоря в трубку. – Да, – раздался голос оттуда. – Ты где, – спросил я. – Я дома, – ответила она. Я выдохнул, и тут до меня дошло, – Костя с тобой? – Нет он…, а по чему ты спрашиваешь. Я сделал пару шагов вперед и, переложив телефон из одной руки в другую произнес, – Саш, машина попала в ДТП, сведений пока мало, но… он в списке. – В каком списке, – прокричала она в трубку. – Приезжай…