Loe raamatut: «Эгоистка», lehekülg 6

– Чёрт, – сказала я.

– Что? – спросила Эшли.

– Давид вернулся рано.

Мне не нужно было больше ничего говорить; Эшли схватила свою сумочку и направилась к бару, чтобы оплатить счёт, пока я писала ему ответное сообщение.

«Жаль, что ты не дал мне знать. Я пошла ужинать с Эшли. Мы вернёмся через 15 минут», – ответила я.

Мы выходили из ресторана, когда зазвонил мой телефон.

– Где запасной ключ? – спросил Давид, не поздоровавшись.

– Зачем тебе запасной ключ? – спросила я, пока мы с Эшли спешили к её машине.

– Возможно, ты не в курсе, но ты заперла свою входную дверь, – сказал он. – Это значит, что наша дочь не может воспользоваться туалетом, если только вы не установили во дворе пристройку. Где ваш ключ?

– Мы скоро будем там.

– Она говорит, что не сможет продержаться так долго, – сказал он. – Я не понимаю, почему ты не можешь сказать мне, где ключ.

Моё лицо покраснело.

– Серьёзно, Давид? Потому что я не хочу, чтобы ты был в моём доме. Почему ты не остановился на заправке или ещё где-нибудь?

– Серьёзно, Кэт? – холодно передразнил Давид. – Ты предпочитаешь, чтобы наша дочь мочилась в туалете на заправке вместо того, чтобы сообщить мне, как впустить её в дом? Есть что-то, чего ты не хочешь, чтобы я видел?

– Дело не в этом, – сказала я.

– М-м-м. Конечно.

Эшли завела машину, и наступил долгий момент напряжённого молчания по телефону. Правда заключалась в том, что да, было кое-что, чего я не хотела, чтобы Давид видел: мой дом. Весь.

Он никогда не ступал ногой в таунхаус. Это был мой дом, моё пространство, место, которое он не запятнал своим присутствием, и где я была в безопасности, спокойна и счастлива.

Его устаревший дизайн и старая бытовая техника не попали бы на страницы журналов «Дом и сад», но он был достаточно чистым, учитывая, что у меня был восьмилетний ребёнок, и я работала шесть дней в неделю.

Но стоило ли держать Давида подальше от моего пространства, чтобы Блэр терпела неудобства, пока я не вернусь домой?

Я стиснула зубы и вздохнула, когда Эшли выехала с парковки.

– В левом углу клумбы зарыт искусственный камень, – сказала я. – Ты можешь впустить её в дом и подождать за дверью.

– Конечно, – повторил он, его тон был ровным. – Боже упаси меня ждать в помещении, где тепло.

– Я не виновата, что ты пришёл рано. Я скоро буду дома.

– До скорой встречи, моя дорогая.

– Я не твоя чёртова дорогая, – пробормотала я, но это не имело значения, поскольку я уже повесила трубку.

– Ты в порядке? – спросила Эшли.

– Конечно, в порядке, – я возилась со своим телефоном и смотрела в окно.

Она барабанила пальцами по рулю.

– Сделай мне одолжение, напиши Дани, чтобы он знал, что может привезти Леону домой в любое время.

Я поняла, что она пытается отвлечь меня, но отправка СМС Дани была наименее полезным способом сделать это.

Тем не менее я не могла сказать ей об этом, поэтому сделала, как она просила, и не ответила, когда Дани написал, подтвердив, что он приедет, и спросил, всё ли в порядке.

Подъехав, Эшли припарковалась перед своим домом, так как машина Давида была припаркована на моём участке. Когда она припарковалась, я увидела, что он не стоит за дверью.

– Вот ублюдок, – прошипела я.

– Иди, – просто сказала Эшли, и я вылетела из машины.

Как бы я ни была зла за то, что Давид не ждал меня на пороге, это было своего рода благословением. Это означало, что Эшли не придётся видеть, как Давид влияет на меня.

Она никогда не встречалась с Давидом. Никто не встречался; я не хотела, чтобы они были знакомы.

Мне не нужно было, чтобы кто-то знал, что я была одним человеком вне его присутствия и совсем другим, когда он был рядом. Дело было не в том, что я притворялась кем-то другим или что-то в этом роде.

В глубине души я знала, что моё подлинное «я» – это та версия, которой я была до того, как Давид взял меня в свои руки.

Это была та я, которая была в машине Эшли: все эти разноцветные волосы, весёлый пирсинг и несдержанные заявления.

Та, которая была слишком крикливой, слишком резкой и слишком прямолинейной.

Теоретически этот человек должен был уметь противостоять Давиду. У этой части личности хватило сил уйти от него, хотя на это ушло немало времени.

У неё хватило сил избегать его дерьма каждый месяц, твёрдо выполнять постановления суда о том, что ему можно, а что нельзя.

Иногда, по крайней мере.

Проблема была в том, что Давид испортил мне жизнь, и, как бы я ни старалась, это никогда не пройдёт бесследно.

Тот человек, которым я была вне его, исчезал, когда он был рядом. Кроме того, он пугал меня.

Даже спустя годы он пугал меня.

И мне было стыдно за это.

Очевидно, он следил за мной.

Я была уже на полпути к тротуару, когда моя входная дверь распахнулась, тёплый жёлтый свет пролился мимо тёмной фигуры, стоящей в дверном проёме, и расплескался по бетонным ступеням.

Я напряглась, глядя на него, хотя моё раздражённое шествие к двери стало инстинктивно более нерешительным.

– Я сказала ждать снаружи, – огрызнулась я.

– Блэр пригласила меня войти, – просто ответил он.

Мне не хватило места, чтобы протиснуться мимо него в дом, поэтому я остановилась перед дверью и сложила руки.

– Ну, а теперь я говорю тебе уйти.

– Неужели я не могу попрощаться со своей дочерью?

Моя челюсть дрогнула, когда я сжала её.

– Тогда попрощайся.

Он повернулся обратно в дом.

– Принцесса? Твоя мама говорит, что мне нужно уходить.

– Хорошо, папа! – услышала я ответ Блэр, кажется, из гостиной.

– Можно мне с тобой обняться?

В тот раз я не услышала её ответа, возможно, потому что она ничего не сказала, но я видела, как Давид присел и раскрыл свои объятия.

Со своего места на тротуаре я видела, как руки Блэр обвились вокруг его шеи, а макушка её белокурой головы высунулась из-за его плеча.

– Спасибо тебе за мои новые туфли, за мою игрушку и за то, что играл со мной в лазертаг! – пролепетала она. – Если мистер Стивенсон попросит меня снова сыграть для них на бубне, я скажу тебе, и ты можешь прийти, и бабушку можешь привести, если хочешь!

– Я надеюсь на это. Тебе сегодня было весело?

Она обняла его крепче.

– Да! А тебе?

– Конечно, – её руки ослабли, и он встал. – Будь хорошей для своей мамы, хорошо?

Я не видела, что Блэр сделала в ответ, но это рассмешило Давида.

– Буду, – сказала она, – пока, папа!

– Пока, принцесса. Я буду скучать по тебе.

– Я тоже скучаю.

Я уверена, что он хотел меня расстроить, чего он и добился, но я сделала вид, что меня это не волнует, когда он повернулся и вышел на улицу.

Входная дверь закрылась за ним, и жёлтое свечение исчезло, оставив меня и Давида окутанными прохладным вечерним светом.

– У тебя не было права…

– Входить в твой дом без твоего разрешения, я знаю, – закончил он, – что ты хочешь, чтобы я сделал? Сказал Блэр, что ты запретила мне находиться внутри? Ты же знаешь, что я не такой уж плохой парень, верно?

Это был полный бред, но я не могла не ответить.

– В следующий раз, когда ты планируешь прийти пораньше, ты должен дать мне знать, – сказала я.

– Конечно. Я бы не хотел снова прерывать твоё свидание, – холодно ответил он.

Моё лицо покраснело.

– У меня не было свидания. Я гуляла с Эшли.

Глаза Давида опустились, рассматривая мой наряд.

– Очевидно.

Меня затошнило.

– Да. Если это всё…

– Вообще-то, я привёз её раньше, потому что мне нужно было поговорить с тобой.

Конечно, блин, конечно.

– Что тебе нужно? – спросила я.

Он одарил меня одним из своих взглядов, который, как я притворилась, не имел такого же эффекта, как когда мы были женаты.

– Я ничего не хочу, кроме как знать, почему ты так много работаешь.

У меня открылся рот.

– Что?

– Блэр сообщила мне, что ты много работаешь, – терпеливо сказал он, – всю неделю и даже по субботам. Это довольно необычно, Кэт. Нам нужно что-то обсудить? Может, тебе нужна помощь?

– Конечно, нет, – огрызнулась я, – в это время года у меня много работы, и я помогаю своему боссу, взяв несколько дополнительных смен.

– Хм, – сказал он, – интересно.

– Это не так уж интересно.

– Это никак не связано с рождественским подарком, насчёт которого ты настаивала, что можешь позаботиться о себе сама? – нажал он.

– Ни капельки.

– М-м. Или с тем фактом, что Блэр хочет брать уроки музыки?

Моё лицо покраснело.

– Она ещё не просила об этом.

– Потому что она думает, что это слишком дорого, – он сложил руки, – ты хочешь, чтобы она беспокоилась об этом в таком возрасте? О стоимости вещей? Потому что ты слишком мстительна, чтобы дать мне ещё немного времени с ней?

У меня пересохло во рту.

– Я не мстительна.

Он ухмыльнулся.

– Ты знаешь, что Блэр сказала? Что она хотела бы, чтобы я пришёл посмотреть на её выступление на концерте. Но что я должен был ответить? Что ты не позволила мне присутствовать? Что ты даже не сказала мне? Я не настолько плохой, моя дорогая. В конце концов, ты должна признать, что пытаешься скрыть её от меня.

– Я выполняю решение суда, – сказала я пусто, – это не значит скрывать её от тебя. Так сказал судья…

– Тогда, возможно, нам стоит попросить суд пересмотреть наше соглашение. Или, возможно, мы могли бы обсудить это между нами, поскольку я полагаю, что это было бы более выгодно для тебя, учитывая, что ты теперь приносишь дополнительный доход, который не был учтён при нашем последнем пересмотре суммы алиментов.

Мой рот открылся, но ничего не вышло. Давид вскинул одну бровь, выражение его лица было таким, словно он знал, что загнал меня в угол. И он так и сделал, не так ли?

Дополнительные смены были технически дополнительным доходом, но я не уловила этой связи. Он, конечно, понял, потому что постоянно искал любой повод, что позволит ему добиться своего.

Конечно, работать шесть дней в неделю, чтобы получить такой доход, было мелочью, но с правильным адвокатом, которого Давид мог себе позволить, а я нет…

– Что ты думаешь, моя дорогая? – спросил он.

И в этот раз мне повезло. Или не повезло. Или и то, и другое. В любом случае мне не пришлось отвечать, потому что нас прервал своевременный и неудачный приход.

– Привет, Кэт! – позвала Леона, подбегая к моему тротуару. – Мама сказала, что Блэр дома, можно её увидеть? Я хочу показать ей новую песню, которую дядя Дани принёс мне сегодня.

Она остановилась, видимо, впервые заметив Давида, и подняла на него глаза.

– О. Кто вы?

– Я папа Блэр, – спокойно ответил он. – Вы, должно быть, Леона. Блэр много рассказывала мне о вас.

Леона кивнула, её энтузиазм немного угас.

– Приятно познакомиться, – она снова повернулась ко мне, широко раскрыв глаза, – могу я пойти повидаться с Блэр?

– Я… да. Проходи, – сказала я, заикаясь только потому, что, пока я отвечала, Дани шёл по тротуару. Он подождал, пока Леона добежит до входной двери, прежде чем заговорить.

– Привет, Кэти, – сказал он непринуждённо, хотя смотрел на Давида. – Извини, Эшли не упомянула, что у тебя кто-то был. Я не вовремя?

– Да, – сказал Давид, его голос заметно похолодел, – но всё в порядке. Я уходил.

Он повернулся ко мне, подняв брови.

– Дай мне знать, когда бы ты хотела обсудить новые условия соглашения. Я готов быть разумным, Кэт.

Чёрта с два! Но я не смогла заставить себя ответить, когда он пошёл по тротуару мимо Дани. Мы оба смотрели, как Давид садится в машину, и молчали, пока не зажглись фары и он не уехал.

Затем Дани снова посмотрел на меня.

– Что случилось…

– Не твоё дело, – я повернулась и направилась к входной двери.

Внезапная резкость, казалось, ошеломила его, и я уже открывала дверь, когда он среагировал.

– Кэт, подожди.

– Я пошлю Леону обратно, одну секунду.

– Проклятье… Кэт, остановись, пожалуйста!

Я не знаю, почему я это сделала. Не знаю, почему его слова были так же эффективны, как если бы он схватил меня за руки и держал на месте.

Часть меня хотела обвинить в этом душевное состояние, в котором Давид всегда отправлял меня. Что столкновение с человеком, который так долго контролировал меня, сделало меня уязвимой и испуганной. Не то чтобы Дани знал об этом, так что его нельзя было винить.

Или, может быть, виной тому было, что Дани сорвался, что его тон был злым и требовательным и заморозил меня на месте.

Это были те объяснения, которых я хотела, а не те, которые были правдой.

Правда заключалась в том, как он сказал «пожалуйста».

Это не было отчаянием или нуждой. Это не было сказано в разочаровании или гневе. Дело было даже не в том, что это была просьба.

Дело было в том, как он это сказал. С грустью, сожалением, покорным пониманием тоскливой мольбы, которая, как он знал, была слишком сильной.

И я не могла двигаться дальше.

Жёлтый свет лился на меня, когда я стоял в проходе. Сверху было слышно, как Леона и Блэр хихикают и играют, не обращая внимания на суматоху, происходящую под ними.

Прошёл удар сердца, затем ещё один, а потом позади меня послышались нерешительные шаги Дани.

– Ты сказала, что мы не будем вести себя неловко, – сказал он, – но вышло ещё хуже.

– Мне жаль, – ответила я, – просто… это тяжело.

– Я знаю. Но мы можем поговорить? Просто быстро поговорить. Пожалуйста?

Ответ был дан в тот момент, когда я застыла на месте, но я всё равно кивнула и шагнула вперёд, чтобы он мог последовать за мной в дом.

Я повернулась к нему лицом, когда он осторожно закрыл дверь, затем поднял на меня глаза и тяжело сглотнул.

– О чём ты хочешь поговорить? – спросила я.

Он открыл рот, потом закрыл его, потом снова открыл. Слова не выходили, он нахмурился, потом вздохнул.

– Честно говоря, я хотел спросить, можем ли мы притвориться, что той ночи не было, и вернуться к тому, что было, потому что я чертовски скучаю по тебе, – сказал он, его голос был очень низким, пока мы слушали девочек наверху.

– Но теперь я… это был он, верно?

Я не могла произнести слова, поэтому снова кивнула.

– Эшли сказала, что он появился из ниоткуда и позволил себе войти. Она хотела убедиться, что с тобой всё в порядке. Ты в порядке?

– Я в порядке, – сказала я.

– Врёшь.

– Конечно, ты знаешь лучше меня, – огрызнулась я, – почему ты вообще потрудился спросить, если был так уверен в ответе?

– Потому что я не знаю, как с этим справиться, – ответил он, – я не знаю, как справиться с тобой и тем, что… что произошло между нами. И я не знаю, что теперь между нами, не знаю, как сказать тебе, что я хочу быть рядом с тобой.

– Это не твоя проблема, – я покачала головой, – тебе не нужно беспокоиться о…

– Я хочу, Кэти! – его голос был низким шипением, когда он умоляюще посмотрел на меня. – Я хочу убедиться, что с тобой всё в порядке, я хочу знать, даже если в качестве друга. Так что да, я не переставал думать о тебе с той ночи, и да, я всё ещё хочу тебя больше, чем ты когда-либо узнаешь. Но я хочу убедиться, что ты в безопасности. Это важнее всего.

И по какой-то причине именно это сломило меня.

По какой-то причине, услышав его заботу в звенящем шёпоте, я тронула часть себя, разбила часть себя, открыла ему часть себя, которую не должна была открывать.

У меня было миллион теорий, начиная с того, что я изголодалась по кому-то, кто заботился бы обо мне, и заканчивая простым адреналином, который бурлил во мне после визита Давида, но правда заключалась в том, что это не имело значения.

Он сказал эти слова, я почувствовала эти слова, и вместо того, чтобы изложить свои страхи и разочарование в собственных словах, я снова поцеловала Дани.

Был ли он удивлён этим, я не могла сказать.

Он даже не задохнулся, когда я прижалась губами к его губам, и его руки тут же обхватили меня, словно удерживая, чтобы я не отпрянула и не осознала свою ошибку.

Я прекрасно знала, что это была ошибка, с того момента, как коснулась его, но ему не нужно было держать меня в надежде, что я не остановлюсь.

Я отбросила всякое подобие логики в тот момент, когда он позвал меня.

Он застонал, когда я просунула язык в его рот. Его язык скользнул по моим губам, а затем стал дразнить пирсинг на моей губе. Я хныкнула, звук приглушился, и его руки крепко обхватили меня.

– Девочки, – пробормотал он, – что, если они?..

Я покачала головой.

– Просто не шуми.

Я увидела, как на его лице промелькнул вопрос, вероятно, что-то о том, что мы будем делать, для чего ему придётся молчать.

Но ему не нужно было спрашивать, когда я снова поцеловала его, прежде чем взять его руку и поднести её к своей груди.

Он тихо выдохнул и на мгновение замешкался, прежде чем прикоснуться к ней. Я вздохнула ему в губы и провела рукой по его руке и плечу, а затем провела пальцами по его шее.

Под кончиками моих пальцев я почувствовала, как он вздрогнул, а затем придвинулся ближе ко мне, а потом ещё ближе, а затем использовал свои бёдра, чтобы прижать меня к стене.

Я позволила ему только потому, что он сделал это первым; если бы прошло ещё несколько ударов сердца, я, вероятно, сделала бы то же самое, только прижала бы его к входной двери вместо того, чтобы он прижал меня к стене в прихожей.

Не имело значения, кто из нас куда был прижат. Мы оба оказались в ловушке в момент, который не должны были делить, и нигде, блин, нигде мы бы не хотели больше оказаться.

Я знала это, потому что, когда он прижимал меня к стене, я чувствовала, как это действует на него.

И хотя моё тело не обладало такими же физическими показателями, как его, я чертовски хорошо знала, какой эффект это оказывает на меня.

С моих губ сорвался тихий стон, когда он толкнулся бёдрами ко мне, одна из его рук переместилась на стену, так что он возвышался надо мной, используя свой рост и своё тело, чтобы я чувствовала себя такой маленькой и такой защищённой.

Его губы прижались к моим, когда он ласкал меня через рубашку, от вкуса его рта и тепла его дыхания у меня кружилась голова, пока я пыталась насытиться им.

Только когда я позволила своим пальцам провести по его руке вниз и к талии, он издал этот прекрасный, урчащий стон.

Сначала я прикасалась к его телу осторожно, становясь смелее только тогда, когда услышала его учащённое дыхание.

Он реагировал так открыто, так честно, так бессовестно, и, очевидно, мне это очень нравилось.

Мою кожу словно покалывало от желания, и моё сердце начало биться так быстро, что, когда он просунул руку под подол моей рубашки, я была уверена, что он почувствует, как оно колотится.

Если он и почувствовал, то ничего не сказал, вероятно, потому что был немного отвлечён, засунув руку в мой лифчик и застонав. Его манящая выпуклость увеличилась ещё больше.

Подушечка большого пальца провела по моему соску, прежде чем побаловаться с пирсингом, и я скривилась, сжав губы вместе в попытке заглушить высокий звук, который издала.

Надеюсь, он был достаточно глухим, чтобы не долететь до лестницы, потому что Дани, несомненно, услышал его.

Я почувствовала, как он ухмыльнулся, прежде чем сделать это снова, его улыбка расширилась, когда я снова не смогла замолчать.

– Чёрт, – вздохнул он, – ты такая горячая.

То, что девочки были наверху, было и благословением, и проклятием. Это было проклятие по очевидным причинам, не последней из которых было то, что мы не хотели, чтобы нас обнаружили.

Это было благословением, потому что давало нам твёрдую и непреклонную причину быть быстрыми, так что количество дразнилок, которым он мог подвергнуть меня, было ограничено.

И поверьте мне, я была очень благодарна за это.

Мне не потребовалось многого, чтобы стать мокрой.

Между адреналином и страхом, оставшимися после импровизированного визита Давида, и облегчением от того, что я наконец потакаю своим чувствам к Дани, каждое из моих чувств казалось обострённым.

То, как он играл с моим соском, воспламеняло моё тело, место в глубине моего живота болело от потребности, когда он исследовал меня.

Его тело сводило меня с ума, его член был скрыт под слоями ткани, вместо того чтобы быть погребённым внутри меня, где я хотела его.

И, о Боже, как же я этого хотела.

Но я также знала, что это глупость. Это было просто невозможно.

Спальня Блэр находилась через холл от моей, так что пробираться наверх, чтобы Дани мог заняться со мной сексом, означало навлечь на себя неприятности.

Конечно, гостиная была прямо там, но диван был полностью виден с лестницы, а это означало, что был вполне реальный риск того, что девочки наткнутся на нас.

Таким образом, мы оказались в ловушке в прихожей, и Дани использовал свои бёдра, чтобы удержать меня на месте, пока он держал мою грудь одной рукой, а другой расстёгивал пуговицу на моих джинсах.

Я тяжело сглотнула, дрожа от предвкушения, когда его длинные пальцы проникли за пояс моих штанов.

Не теряя времени, он просунул их в мои трусики, хотя ему потребовалось некоторое время, чтобы исследовать мой бугорок и провести по губам моей киски.

Он всё ещё целовал меня, или, по крайней мере, пытался это сделать; ему было трудно удержать свои губы на моих, когда он так улыбался.

Его лицо светилось чистым, непринуждённым восторгом, когда он касался меня, его искреннее наслаждение моим телом почти завораживало.

Но это ничего не делало с той болью желания в моём животе.

– Пожалуйста, – тихо задыхалась я.

– О чём ты?

Его рот дёрнулся, когда он сдержал улыбку.

Я издала раздражённый звук, и он засмеялся, но держал свои пальцы подальше от того места, где я хотела их видеть.

– Пожалуйста что? – повторил он.

Я откинула голову назад, упираясь ею в стену, и зажмурила глаза.

– Дани, засунь свои пальцы в меня прямо сейчас или, клянусь, я выгоню тебя и сделаю это сама.

Он заглушил свой смех, прижавшись лицом к моей шее, и я всё ещё чувствовала маленькие толчки веселья, когда он вводил в меня палец.

По правде говоря, я тоже смеялась, но шум заглушала моя собственная рука, которую я прижимала ко рту.

Я держала эту руку там, чтобы заглушить задыхающиеся стоны, которые не могла сдержать, когда он начал двигать рукой, хотя этого было почти недостаточно, чтобы сдержать шум, который я издала, когда он добавил второй палец.

Он застонал, дрожь пробежала по нему, когда я сжалась вокруг его пальцев. Его губы двигались по моему горлу, нежные поцелуи и мягкие укусы усиливали ощущения, пронизывающие меня.

Я ещё сильнее прижала одну руку к своему рту, а другой схватила Дани за плечо, сжимая его так, словно могла рухнуть, если отпущу.

А вероятность этого была чертовски велика.

Его рука была повёрнута так, что её основание касалось меня каждый раз, когда он вводил пальцы, и этого было более чем достаточно, чтобы толчки оргазма начали давать о себе знать.

Я чувствовала, как мой рот прижимается к руке по мере того, как нарастало наслаждение.

Что я говорила, не знаю даже я, но предполагаю, что это была какая-то просьба к Дани не останавливаться, потому что его дыхание стало тяжёлым на моей шее, а пальцы задвигались быстрее.

Его рука покинула мою грудь, поддерживая меня, заземляя, сохраняя неподвижность, в то время как обещание освобождения бурлило внутри.

Мне потребовалась вся выдержка, чтобы не закричать, когда наступил оргазм.

Я ни секунды не сомневалась, что кончики моих пальцев оставили синяки на его плече, и часть меня беспокоилась, что я сломаю ему запястье, когда мои бёдра бились о его руку.

Но он не сдавался, и даже когда белый свет и интенсивное наслаждение взяли верх, я чувствовала, как он держит меня, его руки, тело и губы удерживали меня на земле, в то время как моё тело и мой разум были на небесах.

Когда я спустилась обратно и перевела дыхание, я всё ещё слышала, как Леона и Блэр играли музыку и пели наверху.

Дани, казалось, почувствовал, что часть моего сознания вернулась, и пальцы, нежно поглаживавшие мою щеку, замерли. Он ещё несколько мгновений держал вторую руку в моих трусиках, чтобы погладить меня там, прежде чем вытащить её.

Я тяжело прислонилась к стене, когда он выпрямился и посмотрел на меня. Всё ещё пытаясь перевести дыхание, я снова посмотрела на него, ожидая неизбежной просьбы о своей очереди.

Но просьбы не последовало.

– Ты в порядке? – спросил он вместо того, чтобы попросить меня прикоснуться к нему.

Мне потребовалось мгновение, чтобы ответить, отчасти потому, что я была смущена своим шоком и внутренне ругала себя за то, что спроецировала свою неуверенность на Дани.

– Да, – сказала я, – да. Я… да.

Он улыбнулся.

– Хорошо.

Прошёл ещё один удар сердца, и на этот раз я была уверена, что он спросит.

То есть, он хотел этого; и его глаза, и твёрдая выпуклость на джинсах говорили мне, что он отчаянно возбуждён и нуждается в разрядке. Но он не спросил.

Он просто ждал.

И, Боже, если бы это само по себе не говорило о нём так много!

– Дани, – наконец, сказала я.

Его рот дёрнулся.

– Да?

Я облизала губы и посмотрела вниз.

– Тебе нужна помощь с…

– Да, – сразу же сказал он, затем прочистил горло и покраснел.

Я была слишком занята, чтобы смеяться над ним, но он, казалось, не возражал, когда я поднесла руки к поясу его джинсов и начала работать над его ремнём.

На самом деле, казалось, что он не возражает. Он наклонился вперёд, чтобы поцеловать меня, когда я расстегнула пряжку и перешла к пуговице его джинсов.

Его лицо было прижато к моему, поэтому я почувствовала его благодарный вздох, когда расстёгивала молнию на джинсах, и услышала тихий звук счастья, когда я запустила руку в его боксёры.

Это также означало, что он почувствовал, как изменилось моё лицо в тот момент, когда я обхватила его пальцами и поняла, что… ну, скажем так, в этих боксёрах было большое количество счастья.

– Господи, Дани, – пробормотала я, ощущая каждый его дюйм, и чувство сожаления охватило меня, когда я вспомнила, что не собираюсь засовывать его в свою киску.

Не в эту ночь и не в любую другую, поскольку мой оргазм уже достаточно очистил мой разум, чтобы начать кричать, что это никогда не может случиться снова.

Он был братом Эшли. Это не должно было происходить сейчас.

Но раз уж это произошло, будь я проклята, если не собираюсь наслаждаться этим.

Его губы искривились, ухмылка прервалась удовольствием, когда я взялась за его член. Он застонал, закрыл глаза, заставляя себя дышать ровно, пока я гладила его.

Давид ненавидел минет.

Я знала. Это заставляло его казаться сумасшедшим, каким он и был, но его доводы были основаны на логике.

Он любил контроль. Будь то контроль над моим гардеробом, моим разумом или моим телом, он хотел этого. Поэтому неудивительно, что он хотел контролировать ситуацию, когда мы занимались сексом.

Он мог держать себя в руках в любой позе.

Но во время минета я сохраняла некоторый контроль, поскольку у него не было никакого реального способа остановить меня от движения челюстями.

И Давид понимал, насколько он жесток; несмотря на то, что он сломал меня, он не собирался вставлять свой член между одним из немногих оставшихся у меня оружий.

Не то чтобы мне особенно нравилось думать о Давиде, когда я была с кем-то ещё, но вопрос о том, каков на вкус член Дани, напоминал о том, что Давид пытался скрыть от меня.

Вопреки распространённым стереотипам, мне нравилось делать минет. Мне нравился его вкус, ощущения и – особенно после расставания с Давидом – контроль, который я имела, когда делала это.

И поскольку я уже нарушила все правила, прикоснувшись к Дани в первый раз, я решила, что нет ничего плохого в том, чтобы побаловать себя ещё немного.

Сначала он не понял, что я делаю. Одной рукой я всё ещё держала его за штаны, а другой подталкивала его, пока он не сделал один растерянный шаг назад, затем другой.

Осторожно я провела его на другую сторону крошечной прихожей, пока он не прижался спиной к стене.

Тогда я перестала гладить его член, но только потому, что мне понадобились обе руки, чтобы спустить джинсы и боксёры с бёдер.

И тогда же он понял, что я делаю.

– О Боже, – прошептал он.

Я встретила его взгляд и показала ему свою ухмылку, прежде чем встать перед ним на колени.

Его член был прекрасен. Просто великолепен.

Это было несправедливо, насколько красивым был его член, учитывая, что я всё ещё говорила себе, что это единственный раз, когда я увижу его.

Он издал придушенный звук, когда я коснулась его языком, и принял ту же позу, что и я минуту назад, прикрыв рот рукой.

Он переместил вторую руку к моей голове, осторожно проводя пальцами по моим волосам.

Он не тянул и не насаживал мою голову на свой член, что было хорошо, потому что, как бы я ни любила минет, я не была особенно искусна в нём.

Вместо этого он играл с моими волосами, убирая их с моего пути, пока я активно ласкала его.

Я чувствовала на себе его взгляд, но как бы мне этого ни хотелось, я не решалась поднять глаза. Я чувствовала, что это было бы слишком, увидеть выражение его лица, когда я поклонялась ему.

Вместо этого я закрыла глаза, внимательно прислушиваясь, чтобы убедиться, что всё ещё слышу пение девочек наверху, и сосредоточилась на ощущении его пульсирующего члена на моём языке и напряжённых звуках, которые он издавал, когда я подводила его всё ближе и ближе к краю.

Мне не потребовалось много времени, чтобы довести его до этого. Не успела я опомниться, как его живот дёрнулся, он задыхался, а его пальцы почти незаметно сжались в моих волосах.

– Кэти, – наконец прошептал он, – могу я, пожалуйста, сделать это?

Это заставило меня поднять глаза. Никогда раньше никто не спрашивал, можно ли ему это сделать; обычно я получала предупреждение за долю секунды до финала.

Я встретилась с его глазами, которые были тёмными, напряжёнными и умоляющими.

Я не была уверена, как ответить на его вопрос; я не хотела вынимать его член изо рта, а кивнуть было не так-то просто, поэтому я издала, как я надеялась, он понял, утвердительный звук и слегка покачала головой.

Он получил сообщение, и с его губ сорвался ещё один тихий звук. Прежде чем я смогла оторвать взгляд от его глаз, его руки переместились по обе стороны от моей головы.

Он не удерживал меня на месте, просто молча попросил меня продолжать смотреть на него.

По правде говоря, я не смогла бы оторвать взгляд, даже если бы попыталась.

Когда он кончил, я смотрела на него сверху, его член был у меня во рту, а его глаза изучали меня, пока он не был вынужден закрыть их.

Его вкус заполнил мой рот, горячий, слегка солёный и такой интимно совершенный. Несмотря на то, что он заставлял себя молчать, выражение его лица сказало всё.

Я могла бы смотреть, как он делает это снова, и снова, и… ну.

Я не вынимала его член изо рта, пока он не прислонился спиной к стене и не издал характерный финальный вздох.

Я осторожно села, вытирая рот тыльной стороной ладони.

Когда я попыталась встать, он поймал мой локоть и помог мне подняться, а затем притянул меня в свои объятия и уткнулся лицом в мою шею.

Это должен был быть прекрасный момент, но чувство вины захлестнуло меня.

– Дани, – пробормотала я, – мы…

– Не надо, – прозвучал приглушённый ответ, и он крепче прижал меня к себе, – я знаю. Просто… просто позволь мне побыть эгоистом на секунду. Пожалуйста.