Loe raamatut: «Надежда Черного Круга», lehekülg 4

Она села на кровати. Ночная рубашка на ней была чужая. Голова кружилась, ощущалась какая-то неестественная легкость. Она попробовала подняться, и у нее потемнело в глазах. В ушах звенело.

Она остановилась перед зеркалом.

– Боже, и это я! – вырвалось у нее.

Вита никогда не была склонна к полноте и, увидев себя похудевшей килограммов на десять, особой радости не ощутила. Фигура дистрофика, облаченная в тяжелый зеленый шелк, вызывала жалость. Но какие это мелочи по сравнению с тем, что она одолела Флифа! Зеркало дало ей кое-что еще: серьги и перстень были на ней. Она огляделась в поисках золотой шкатулки с остальными драгоценностями – сумка стояла в углу, содержимое ее было нетронуто. Вита оценила благородство своей хозяйки. Вряд ли Вита на ее месте упустила бы подобный шанс завладеть желаемым. Впрочем, колдуны – люди странные, может быть, их этика предписывает что-нибудь особенное на этот счет.

На столике у окна, завешенного тонким белым кружевом, стоял кувшин. Вита отхлебнула. Это было прохладное вино с травяным ароматом. Она набросила на плечи расшитый серебром темно-зеленый халат, висевший на спинке стула, и взялась за дверную ручку.

– Аррхх! – он лежал в коридоре, который еле вмещал его тушу, около ее дверей, и она едва не наткнулась на него. – Аррхх, старина, что бы я без тебя делала! – она погладила толстое веко обращенного к ней глаза размером с экран телевизора.

Ты бы осталась без спины и без украшений, Виталия-Не-Служащая-Никому-И-Побеждающая-Флифа, игриво ответил змей.

– Страшно хочу есть, – пожаловалась Вита.

Еще бы, ты так исхудала, что я тебя едва заметил.

Занавеси на окнах столовой залы были подняты, снаружи лился свет и свежесть. За столом сидели две колдуньи. Бэла в белом брючном костюме, откинувшись на спинку стула, попивала коньячок с лимоном. Фаирата в черной майке и джинсах с тоской смотрела на бутылку.

– Привет, – сказала она, завидев входящую Виту. – Как спалось?

– Спасибо, хреново, – Вита, не дожидаясь приглашения, уселась на свободное место и впилась зубами в бутерброд. – Господи, и как я только осталась жива?

– Господь здесь уж точно ни при чем, – заметила Фаирата, с глубокой печалью в глазах проследив движение Витиной руки к бутылке вина, а потом путь рюмки к ее рту и обратно на стол. – Хоть этот джентльмен и альтруистичен не в меру, для таких пропащих душ, как ты, он и пальцем ноги не пошевелит. Так что благодари только себя.

Вита с набитым ртом картинно поклонилась сама себе в зеркало.

– Э, а где твой хмырь? – она вдруг заметила, что их в зале только трое. – Эта звезда телеэкрана, согрешившая по неведению?

Фаирата вздернула нос, а Бэла сказала:

– Аррхх в последнее время испытывал к нему не лучшие чувства. Ну, а когда он с неизвестной целью попытался проникнуть к тебе в комнату, тот ему чуть голову не откусил. Бедняга бежал из Хешширамана, только подошвы сверкали, – ее, похоже, ничуть не огорчало, что Фаиратин ухажер лишил их своего общества.

Фаирата вздохнула и махнула рукой:

– Ладно, дело прошедшее. Туда ему и дорога. А каковы твои дальнейшие планы?

– Как это? – растерялась Вита. Для нее дальнейшие планы разумелись сами собой. – Возвращаюсь домой, конечно. Родители, наверное, волнуются.

Она вдруг сообразила, что ее родители не подозревают, какие ужасы с ней приключились. Если они звонили домой и ее не застали, то наверняка подумали, что она проводит время с Лёшкой. Если бы они даже приехали, то вряд ли всполошились бы раньше, чем через неделю – а мало ли что могло бы стрястись с ней за такое длительное время!

– Ну что ж, – проговорила Фаирата. – Желаю счастья. Береги себя: никто, кроме тебя самой, о тебе не позаботится. Слушай, – она неожиданно хлопнула ладонью по столу. – Давай посвятим тебя Хешшкору! Ты ему понравишься.

– Да плевать мне на твоего Хешшкора, – беспечно отозвалась Вита. – Терпеть не могу дурацких богов. Проживу как-нибудь и без их покровительства.

– Покровительство – не такая уж плохая вещь, – промолвила Бэла.

– Ну да. Только за эту льготу приходится платить кучей условностей и запретов. Благодарю покорно, я сама себе хозяйка.

Фаирата и Аррхх проводили ее до озера, где началось ее пленение.

– Прощай, Аррхх, – сказала Вита, потрепав его по бездонному брюху. – Было очень приятно с тобой познакомиться.

До свидания, Вита-Сама-Себе-Хозяйка, ответил он.

Появились купальщики, и змей благоразумно ускользнул в лес. Фаирата сжала руку Виты с перстнем.

– Может, ты отдашь мне его? Зачем он тебе теперь?

– Ну нет, – хитро улыбнулась Вита. – Это слишком красивое украшение, чтобы так легко с ним расстаться.

– Как знаешь, – вздохнула колдунья, сейчас, в вареных джинсах и с собранными в хвостик волосами выглядевшая простой девчонкой Фаей. – Заходи в гости.

– Как же я найду твой призрачный замок, который не виден отдыхающим, что в изобилии гуляют по Битцевскому парку? – усмехнулась Вита.

– Ты – увидишь.

Девушка в цветастых шортах и белой маечке, с которыми не очень гармонировали сапфировые серьги и перстень, шлепала кроссовками по залитому Солнцем шоссе, помахивая пляжной сумкой с солнечными очками, покрывалом для загорания, дешевой книжкой про вампиров и чудесной золотой шкатулкой с драгоценностями. Возле свалки она вдруг остановилась, вынула из сумки книжку с неаппетитно оскаленной мордой на обложке и бросила ее в кучу.

– Хватит с меня колдовских приключений! – заявила она пространству. – Буду сидеть дома и читать только любовные романы.

Ага, как же, ехидно сказал внутренний голос. Ты теперь – Тюремщица Флифа, и в золотой шкатулке, что лежит на дне рюкзака, полно волшебных финтифлюшек. Только не пытайся себя убедить, что даже не попробуешь разобраться, как они работают. И к Файке в гости наверняка еще не раз зайдешь. А в компании этой девахи, заносчивой и дружелюбной одновременно, проще простого влипнуть в какие-нибудь магические делишки.

Она вздохнула. Ну что же, надо как-то с этим справляться. А как готовиться к колдовским приключениям? Записаться, что ли, в секцию каратэ? Мысли вступить в Черный Круг и посвятить себя какому-нибудь из богов у нее даже не возникло.

Кончался новый день. На автобусной остановке парень в шортах и темных очках агитировал прохожих посещать проповеди отца Николая в местной церкви.

– Настало время обратить свои помыслы к истинному богу, – приставал он к Вите. – Участились нашествия нечисти. Уже были знамения конца света. Только в боге ваше спасение перед лицом вечности!

Вита снисходительно улыбнулась:

– Конец света отменяется. Это я тебе, дорогой, гарантирую.

Часть 2. Халтурка для Черного Круга

1. Колдунья

Большая столовая зала была освещена весьма скупо – в стиле «интим». За столом, покрытым атласной зеленой скатертью, могли бы с удобством разместиться человек двадцать. Но в настоящий момент в зале находилась всего одна девушка. Худенькая, с точеным личиком и огненно-рыжими волосами, затянутая в черное трико, она вольготно расположилась в кресле, изящно держа сигарету тонкими пальчиками с длинными ногтями, на которых старательным дизайнером были выписаны загадочные символы.

Выдохнув дым и слегка потряся сигаретой над вычурной серебряной пепельницей, девушка перевела взгляд на большое, в человеческий рост, зеркало, висящее на стене залы.

– Ну, и что у нас сегодня? – лениво проговорила она и слегка прищелкнула безымянным ногтем правой руки о мизинец левой.

Символы на ногтях пришли в движение. Маникюрша ничего не понимала в рунах, но срисовала их с бумажки совершенно правильно. Руны вспыхнули, и вспышки, отразившись в зеркале, разлились по стеклянной поверхности, как нефтяное пятно по воде, а потом сквозь золотистый туман проступило видение.

В зазеркалье плескались волны. Темно-серые валы с пенными верхушками мощно перекатывались в ту же сторону, куда бежали по небу рваные черные тучи. Девушка не сразу разглядела среди серости неба и моря серый корабль, двигающийся чуть наискосок. Корабль приблизился, и стало возможно различить мерно описывающую круги антенну радара, ракетную установку на палубе и два китайских иероглифа на борту. Он шел быстро и легко, и пенные гребни не были ему существенным препятствием. Движение его выдавало мощь, не имеющую ничего общего ни с ветром, ни с углем, ни с соляркой, а гораздо более грозную и малопонятную даже опытным магам, и повадка его была повадкой хищника, преследующего добычу.

А вот и добыча! В углу зеркала показался сухогруз под либерийским флагом, тяжело переваливающийся по волнам. Были видны матросы, бегающие по палубе, что-то кричащие – зеркало показывало картинку, но, к сожалению, не транслировало звук. Чего это они так заметались? Ага, вот и первый корабль поднял флаг. Черное полотнище, а на нем – череп и скрещенные берцовые кости.

Полыхнул огненный росчерк – пиратский корабль пустил ракету. Мимо. Вторая ракета – тоже мимо, но уже с другого борта. Нет, это не промах. Выстрелы абсолютно симметричны и точны, просто пираты не хотят увечить судно, надеются взять на испуг. Так и есть – либерийский флаг спускается. Два корабля, совершенно непохожие друг на друга, сближаются, и вооруженные китайцы прыгают на палубу сухогруза, споро, без лишней суеты, связывают команду, вот уже поднимают из трюмов какие-то ящики…

Зеркало вдруг мигнуло и дало крупный план. Мужчина в комбинезоне защитного цвета, темных очках и каске, на поясе – целый арсенал оружия, в зубах – сигара, в позе – власть. Он медленно вспарывает устрашающего вида ножом один из стоящих на палубе мешков, подставляет ладонь под высыпающийся из разреза белый порошок. Мужчина улыбается, и, видя его улыбку, бледный капитан сухогруза становится еще бледнее…

– Ну и что? – капризно спросила зрительница.

Она бы подумала, что по ошибке поймала какую-то романтическую волну, где гонят фильмы про корсаров. Но в романтических фильмах корсары не рассекают на атомных крейсерах и не пользуются радарами. Это раз. А два – колдунья знала это точно – зеркало показывало только то, что было жизненно важно, что непосредственно касалось человека, смотрящего в его глубины. И что же здесь для нее жизненно важного? Она потерла ноготь, и изображение улыбающегося китайца замерло. Чем этот пират может ей пригодиться? Как мужик он абсолютно не в ее вкусе.

Она пожала плечами, и изображение подернулось рябью. Через несколько секунд в зеркале, как и полагается, отражались только стол, рыжая девушка и окно, в котором разгоралось какое-то свечение.

Свечение? Колдунья вскочила и подбежала к окну. Из-за дальней башни замка выплескивалась река золотого, неземного света, прекрасного, как самый чудный сон. Но почему-то девушка не замерла в восхищении красотой переливов этой светящейся реки. Она прижала руки ко рту и закричала от ужаса.

2. Что-то случилось

Что-то черное, клубящееся, как газ, и в то же время неуловимо плотное ползло по лощине. Огромное, длинное, отвратительное черное нечто. В зловещей тишине – ни одна травинка не шелохнулась – оно наползало прямо на нее! Она замерла с ощущением омерзительного, животного страха, распласталась по земле лицом вниз, чтобы не видеть эту жуть. Извивающаяся чернота нависла над ней, замораживая сердце. Оно больше не повиновалось Вите; она чувствовала, как слабеют удары, медленнее, медленнее… и тишина.

Она проснулась в холодном поту. Тикали часы в изголовье, ровно дышал Димка, заняв три четверти кровати. Запотевшие стекла с ледяными узорами чуть розоватые. Рассвет, значит, около девяти утра. Не самое хорошее время для того, чтобы проснуться 1 января: все нормальные люди будут спать до обеда, и Димка, и сестренка Валя, и ее смешной парнишка, и даже родители, уехавшие на новогодние праздники в Ригу, и, конечно же, все приятели и знакомые. Она закрыла глаза, но сон не шел. И мудрено ли – после такого-то кошмара!

К чему бы это, думала она, лежа и на первый взгляд безучастно уставившись в розовое окно. Вита не страдала психическими расстройствами, и страшные сны мучили ее редко. Собственно, этот жуткий сон нельзя было назвать порождением извращенной фантазии, распоясавшейся, пока организм отдыхает. Это было скорее воспоминание. Воспоминание о том, что было и о чем хотелось бы забыть. Почему оно пришло сейчас? В глубине души шевелилось неприятное предчувствие, ожидание чего-то.

Оно не затянулось. Внезапно посреди комнаты замерцали прозрачные очертания человеческого тела. Если бы Вита была мужчиной, она бы их оценила. Призрак принадлежал молодой женщине в зеленом платье, с изящными, хоть и несколько заостренными чертами, и с волосами цвета огня. По мере того, как гостья материализовалась, фонтан рыжего пламени на голове разгорался все ярче. Лицо призрака, принимающего все более земные черты, можно было бы назвать красивым… если бы не выражение в глазах. Выражение полнейшей беспомощности.

– Витка, – прошептала она, выйдя из зоны слабо-серебристого сияния, погасшего тотчас же, как она покинула его.

У Виты защемило сердце. Фая была ее приятельницей, но радостная улыбка слетела с губ, не успев оформиться. Очень уж Витино мрачное предчувствие согласовывалось с состоянием Фаи. Та сразу же устремилась к Вите, даже не поглядев на симпатичного, ладно скроенного молодого человека, лежащего рядом, и это насторожило Виту еще сильнее.

– Витка, вставай, – проговорила дрожащим голосом Фая. – Ты нужна нам. Пойдем, – она схватила Виту за руку, и в тот же момент Вита почувствовала, как пространство вокруг нее размывается, колеблется и распадается на осколки. Она успела протянуть руку за собранным на завтра рюкзаком, стоящим у изголовья, и ее затянуло в темную, как колодец, аэродинамическую трубу. Она попыталась вдохнуть, но ни один мускул больше не повиновался ей.

Пора бить панику, подумала она отрешенно, вот только как. Несусь куда-то, не то вверх, не то вниз, ни продохнуть, ни нос почесать. Другая бы на моем месте с ума сошла.

Здесь Вита была права. Другая на ее месте не отделалась бы легким испугом и раздражением. Когда-то и Вита была другая. Когда-то она жила, наслаждаясь самою жизнью и не зная настоящего горя и настоящего страха. И рядом был Лёшка. Ее милый, неизменно ласковый и веселый Лёшенька, надежный друг и замечательный любовник… Теперь-то она в этом хорошо разбиралась. Нет, никто ему в подметки не годился. Даже Димка.

Она потеряла его по собственной вине, по собственной неосмотрительности. Ему было двадцать, и больше его нет. Вита надеялась, что он умер. Ибо есть нечто более ужасное, чем смерть. Лёшка превратился в черноту, был поглощен и растворен абсолютной Тьмой. И все из-за нее. Из-за того, что он не пожелал оставлять ее в беде одну, но не имел сил справиться с тем, от чего хотел ее защитить.

Она не любила вспоминать об этом. Воспоминания причиняли ей боль. А сегодня ночью они нахлынули сами, не спрося, в кошмарном сне. И теперь она летит сквозь чудовищную трубу в неизвестность, не в состоянии пошевелить даже веком.

Пришла мысль, непревзойденная по четкости: что-то случилось.

Она могла бы даже примерно сказать, что.

3. Золотая змея Соа

Труба выплюнула их посреди заснеженного леса. Вита посмотрела на сугробы, на свои босые ноги и голые руки и перевела взгляд на Фаю.

– Уникально, – единственное, что исторгли ее уста.

– Прости, – пробормотала Фая в отчаянии. – Я промахнулась. Я сейчас в таком состоянии…

Вита быстро и деловито разложила рюкзак, достала теплые вещи: свитер, пуховую куртку, ватные штаны, шерстяные носки и рукавицы, меховую шапку. Они с Димкой собирались в лыжный поход… Что ж, развлечение, похоже, отменяется, но собранные вещи пригодились.

Фая, дрожа от холода, шептала что-то про себя. Вдруг ее объяла вспышка света, и через миг она была уже в длинной шубе из черного, неестественно отливающего зеленым меха.

– Пижонка, – фыркнула Вита. Прошлое научило ее, бросаясь в омут с головой, гнаться не за модой, а за комфортом. – Ладно. Полагаю, мы направляемся в Хешшираман? Далеко мы оттуда?

– Надеюсь, что нет, – вздохнула Фая, глубже кутаясь в шубу.

– Так, – Вита закусила губу. – Спокойно. Сейчас сориентируемся.

Кровавое зарево занималось над лесом. День будет ветреный, подумала Вита, топая по припорошенной тропке вдоль лыжни. Фая семенила за ней, дыша на заиндевевшие пальцы. То здесь, то там валялись пустые бутылки, серебристая мишура и серпантин – свидетели ночного праздника. Битцевский парк оставался для окрестного населения любимым местом отдыха и пьянок даже лютой зимой. И в этом оживленном, как перекресток, подмосковном лесу таился колдовской замок Хешшираман, принадлежащий Фаирате Хешшкора Огненный Локон. Невдалеке от замерзшего озера, за лесополосой стоял он, не видимый ничьему глазу – кроме избранных.

Вита и Фая углубились в лес. Ели и сосны, присыпанные снегом, стояли густой стеной, смыкаясь кронами над тропинкой. Вдруг деревья расступились, и вдали замерцали прозрачные очертания цитадели Хешширамана и башен. Вита хмуро посмотрела на одну из них, стоящую чуть поодаль. Там, в глубине ее, клокотало зло.

Там было обиталище черного Флифа. Вите пришлось тогда встречаться с ним один на один, и встречу никак нельзя было назвать приятной. Их поединок окончился победой Виты, но она хорошо помнила, какой очнулась после двухдневного не то сна, не то забытья – похудевшей килограммов на десять. Помнила и то, как тайком выдирала первые седые волоски – это в восемнадцать-то лет. Опустив голову вниз, Вита миновала зловещую Бетреморогскую башню. Она уже вполне материализовалась. Остальные строения замка приобретали должный каменный вид по мере того, как девушки приближались к ним. Они поднялись по скользким ступеням на высокое крыльцо, и дверь распахнулась перед ними. Вита пропустила хозяйку вперед.

Спустя некоторое время они сидели друг напротив друга в обеденной зале за огромным столом, уставленным яствами. Ярко горели свечи, тени метались по мерцающим стенам. Тяжелые темно-зеленые шторы закрывали окна.

– Ну, выкладывай, – Вита посмотрела на Фаирату с мрачным предчувствием. – Что за проблема? Ты наклюкалась на Новый Год?

Самая опасная обязанность Тюремщика Флифа – помериться волей с этим средоточием Тьмы – выпала Вите, но обет Тюремщика принесла Фаирата, отказавшись от пития спиртного во имя того, чтобы магические скрепы Бетреморогской башни оставались крепки.

– Нет, нет! – Фаирата умоляюще заломила руки. – Я ни при чем. Капли в рот не брала. Он освободился помимо меня. Витка, весь шабаш в трансе.

Сон оказался в руку. Вита тяжело откинулась на спинку стула и повертела на пальце изящное кольцо с густо-синим камнем, внутри которого вспыхивали крохотные искорки – тот самый перстень.

– Сколько до полнолуния?

– Неделя. Но, Витка…

– Неделя! – в неудовольствии воскликнула Вита. – Да я бы успела из похода вернуться! Неужели же так обязательно было врываться ко мне именно сегодня, вытаскивать меня из теплой постели…

– Витка, я же хотела объяснить, – устало и чуть ли не раздраженно произнесла Фаирата. – Неделя – не так много, как тебе кажется. Ты думаешь, почему Пожиратель Душ вырвался на свободу? В мир явилась Соа.

– Соа, – повторила Вита, задумчиво жуя бутерброд. – Как же, помню, – и она процитировала фразу из читанной украдкой во время своего пленения волшебной книги: – Соа, золотая змея, что приходит в мир для добра. Ну, и что же… Она освободила Флифа? – внезапно прозрев, Вита подскочила на стуле.

При звуке имени, произнесенного Витой, словно подул ветер с ледника. Пламя свечей задергалось, будто в припадке, по углам сгустились тени. В зале стало холоднее – или это мурашки страха пробежали по спинам.

– Она освободила его, – хмуро кивнула Фаирата. – Но еще не совсем. Все решится в полнолуние. А мы должны принять решение сегодня.

– Принять решение? – переспросила Вита.

– Мы собираем шабаш в Айфарете. Считай, что ты приглашена.

– Айфарет? Где это?

– Где находится Хешшираман? – вопросом на вопрос ответила Фая.

– Гм… Известно где – в Битцевском лесопарке.

– Ну, если рассуждать таким образом… то Айфарет находится в Ливийской пустыне.

– А как еще можно рассуждать?

Это не был вызов: мол, моя точка зрения единственно правильна. У Виты за плечами имелся опыт, говорящий о том, что есть в мире факты, не объяснимые наукой в ее современном состоянии. Но это не повод ни считать данные факты иллюзиями, ни отказывать науке в праве описывать реальность. И поэтому Вита, встречаясь с чем-то непонятным, просто принимала это к сведению и использовала, а проблему объяснения оставляла будущему. И вопрос ее звучал вполне спокойно: какой еще способ предложит Фая, чтобы определить местоположение Айфарета?

– Наши замки находятся в другом мире, – сказала Фаирата. – Лишь когда нам есть дело до этого мира, мы материализуем их на Земле.

– А ты не могла материализовать Хешшираман поближе к моему дому? – в голосе Виты прозвучала укоризна.

Фаирата покачала головой.

– Только там, где есть канал между мирами. Я не настолько сильна, чтобы прорубить новый канал.

Они помолчали. Шторы темнели на узких окнах. А за ними было холодное зимнее утро, в котором к обычному январскому холоду примешивался холод неестественный, гнетущий. Вита почувствовала себя неуютно.

– Есть у тебя какое-нибудь приличное вино?

Фаирата вздохнула:

– Ты же знаешь, что я поклялась не пить спиртного ради того, чтобы Флиф оставался в заточении, – пламя свеч колыхнулось, сопровождая ее слова.

– Но сейчас-то это уже неважно.

– Все равно в Хешширамане ни одной бутылки, – она махнула рукой и понимающе спросила: – Расслабиться хочешь? Может, сигарету?

– Давай.

Они выкурили по сигарете. Курево Фаираты было выше всяких похвал. В Хешширамане все было отменного качества – кроме того, конечно, чего там вовсе не было. Вита достала из рюкзака пластиковую бутыль с водкой, аккуратно отвинтила крышку, плеснула по стаканам. Они чокнулись.

– За удачу, – сказала Вита и подумала про себя, что удача им ох как пригодится.

– О всемогущий Хешшкор, – промурлыкала Фаирата, высосав стаканчик. – Наконец-то я могу выпить, как человек.

Надо же, подумала Вита, она еще в состоянии чему-то радоваться. Отыскать положительный момент в освобождении Флифа! Впрочем, Фая не испытала на своей шкуре, каково это – оказаться одной против чудовищного сгустка Тьмы.

– Витка, да брось ты морщить брови, – проговорила Фаирата, выпив еще. После долгих лет воздержания ей хватило совсем немного, чтобы прийти в состояние эйфории. – Ну его, этого Пожирателя. Не желаю о нем думать. Расскажи лучше, как жизнь, как успехи. До вечера далеко.

– Успехи, – Вита невольно улыбнулась. – На личном поприще – никаких. На работе… Поступила осенью в аспирантуру. Благодаря Искательнице, – она бережно дотронулась до правой серьги, состроив гримасу загадочности, – с блеском написала реферат по методам синтеза стероидов, благодаря Переводчице, – она коснулась левого уха, – легко сдала экзамен по английскому.

Синие серьги она очень ценила и не расставалась с ними никогда, даже если они не слишком гармонировали с ее одеянием – вот как сейчас, с клетчатой хлопчатобумажной рубахой, шерстяной фуфайкой и ватными штанами. Как действовали серьги? Это был вопрос из тех, в которые она не вникала. Но они уже принесли ей больше денег, чем если бы она их продала. Вообще-то она предпочитала помалкивать об этом. Как и о том, откуда достались ей эти серьги и прочие драгоценности из золотой шкатулки. Как-никак она была благоразумной девушкой.

Но Фая – дело другое. Когда-то золотая шкатулка, случайно выкопанная Витой, принадлежала Фаиратиной семье. Фая сама могла бы порассказать многое про серьги и кулоны, которые в глубине души считала своими, хотя и не осмеливалась отобрать у подруги. Не только из дружеских чувств – что значит дружба, когда речь о наследстве? – но и не в последнюю очередь потому, что магические драгоценности теряли свои свойства на тринадцать лет, если завладеть ими силой.

– Приятно сознавать, – сдержанно хмыкнула Фаирата, – что мои драгоценности приносят тебе пользу.

– Кроме одной, – вновь помрачнела Вита, взглянув на кольцо.

– Вот это да, – раздался неожиданно за спиной Виты бархатный кошачий голос. Она резко обернулась.

Фаирата тоже повернула голову к гостье. Прозрачные контуры черноволосой дамы с кожей, способной поспорить по белизне с облегающим платьем цвета свежего снега, постепенно приобретали объем и массу. Наконец, дама полностью проявилась. Звали ее Бэла, и она была хорошо знакома обеим приятельницам.

– Вы как будто выпиваете? – осведомилась она, скрестив руки на груди. – Весь Черный Круг стоит на ушах, весь Белый Круг занят грызней, Соа с Пожирателем вот-вот натворят что-нибудь непоправимое, Аррхх валяется в депрессии, а эти две голубушки сидят и киряют. Вот это самообладание!

День был ветреный, морозный. Солнце не показывалось из-за низко летящих облаков. Вита сидела на заснеженном крыльце, подперев голову руками, и глядела с невыносимой тоской на темный силуэт Бетреморогской башни. Она слишком хорошо знала, какие мучительные испытания ей придется пройти в полнолуние. Все-таки не в первый раз. Несказанно тяжело было даже помыслить о том, чтобы снова вступить в поединок с Флифом. Вита не слыла трусихой, но она боялась. Она ненавидела Флифа, пожравшего ее любимого, и тогда, четыре с лишним года назад, этой ненависти хватило, чтобы преодолеть страх. Но повторить это…

Она сглотнула. Ранние зимние сумерки пали на Хешшираман, горизонт окрасился кровью. Вита встала, отряхнулась. Глупо было бы искушать судьбу, поджидая Флифа сейчас. Она ушла внутрь замка, плотно закрыв за собой дверь.

Бэла как раз собралась покинуть замок.

– Ну, мне пора. У меня еще много дел, – ее точеное лицо тронула озабоченная гримаска. – Я не прощаюсь, – она кивнула Вите. – Встретимся в полночь.

Она вскинула руки, засветившись холодным сиянием, и медленно растаяла в воздухе.

Фаирата обратила к Вите измученные невыспавшиеся глаза:

– Надо бы вздремнуть. Нам предстоит бессонная ночь.

Вита кивнула и повернулась к выходу из залы, но не удержалась от глухой реплики себе под нос:

– Уснешь тут… Дай бог, чтобы опять кошмары не приснились.

– Ему все равно, – чуть слышно проговорила колдунья ей вслед. – Но, может быть, мой Хешшкор услышит тебя. Спи спокойно.

Она сжала в руке амулет на золотой цепочке, обвивающейся вокруг шеи, и пробормотала еще тише:

– Впрочем, он давно не интересуется Хешшираманом…

Зеркало, обрамленное массивной бронзовой рамой, безжалостно отразило странный блеск в уголках зеленых глаз.

Проснувшись, Вита с изумлением оглядела стены комнаты, сочащиеся мягким светом, и причудливый орнамент на ковре. Но прошла секунда, и она вспомнила, как и по какой причине оказалась в Хешширамане. Блаженная сонливость сразу улетучилась, а с нею хорошее настроение. Она бросила хмурый взгляд на часы – мама родная! Без двадцати двенадцать, а в полночь начинается шабаш.

Она вскочила, отшвырнув пуховое одеяло. Делать нечего, надо в темпе собираться. Она второпях натянула рубашку, свитер, теплые штаны, носки, сдернула с крюка куртку и выломилась в коридор.

Было тихо. Где же Фая? Вита помчалась по коридору, открывая все видимые двери. Хуже всего было то, что нужная дверь могла оказаться невидимой, но для начала следовало проверить хотя бы эти. Рванув очередную, она убедилась, что и в этой комнате темно, и собралась было захлопнуть, но ее внимание привлек звон ложечки о чашку, какой бывает при помешивании питья. Вита вгляделась во мрак и минуту спустя различила женский силуэт на фоне чуть подсвеченного снаружи окна.

– Здесь я, здесь, – тихо проговорила Фаирата, не поворачивая головы.

Чем она так поглощена? Вита подошла к окну, и тут же ей стал ясен источник странного света в ночи.

Вокруг черной Бетреморогской башни, торчащей, как мертвая скала из снега, лился полноводный поток сверкающего расплавленного золота… Нет, не золота. Это был, казалось, сам свет, невесомый и прекрасный, прозрачный и в то же время неуловимо материальный, ласкающий взгляд и одновременно такой неземной… Вита замерла, не в силах оторвать глаз.

– Какая красота, – прошептала она одними губами.

– Не все золото, что блестит, – резковато отозвалась Фаирата и повернулась к ней. – Эй, Витка! – видя затуманенность ее зрачков, она затрясла ее за плечи.

Вита очнулась. Фаиратино лицо прямо перед нею, искаженное испугом, казалось удивительно некрасивым после завораживающей переливчатости светящейся субстанции. Она непроизвольно отодвинулась.

– Приди в себя! – почти грубо приказала ей Фаирата, задернув штору. Золотое сияние исчезло, и тут же мягко, успокаивающе засветились стены.

Вита машинально взяла чашку из рук Фаираты, глотнула остывшего кофе. Соа… Воплощение добра и света, так же как Флиф – олицетворение мрака и зла…

Флиф! Она вспомнила о Флифе и о шабаше. Короткий взгляд на наручные часы:

– Ох, – вырвалось у нее. – Мы опоздали.

– Нет, – спокойно ответила колдунья. – Айфарет расположен в другом часовом поясе. Да и, кстати, на другой широте, – напомнила она, скептически оглядывая полярное облачение Виты. – Я бы посоветовала тебе переодеться.

Ливийская пустыня, всплыло в памяти. Вита нерешительно взглянула на свои ватные штаны и теплую куртку и развела руками.

– Придется мне опять воспользоваться твоим гардеробом.

4. Шабаш в Айфарете

– Пора, – сказала наконец Фаирата и поднялась из-за стола.

– Как мы попадем в Айфарет? – спросила Вита. – Ты опять нас телепортируешь?

– Дипломированная невежда! – Фаирата сердито сверкнула глазами. – Как ты любишь приклеивать научные термины к тому, чего не понимаешь!

– Так же, как ты преклоняешься перед тем, чего не понимаешь, – парировала Вита и встала. – Что ж, поехали, как бы там оно ни называлось.

Фаирата взяла ее за руку. Пространство вокруг заколебалось и растаяло, и вновь Вита ощутила, как уходит опора из-под ног и перехватывает дыхание. На сей раз испуга не было вовсе. Несколько мгновений, и снова появился свет. Свет гигантского костра в темноте ночного неба. Сперва смазанный, он постепенно сфокусировался в языки огня. Вита почувствовала под ногами теплый песок.

Они стояли всего в паре метров от ревущего костра. Вита оглянулась и похолодела: что, если бы Фая опять промахнулась?

Рядом с ними вдруг оказалась Бэла. Ее белые одеяния развевались на ветру, на них плясали кроваво-красные отблески.

– Разрешите представить почтенному собранию новоприбывших, – произнесла она своим голосом, подобным бархату, и он неожиданно перекрыл рев пламени, свист ветра и гомон толпы. – Фаирата Хешшкора Огненный Локон, – при этих словах Фая коротко поклонилась, отпустив Витину руку, и отошла на несколько шагов. – И Виталия, – представила Бэла Виту.