Тайна ледяной пещеры. Хранитель солнц

Часть 1. Вадим

Смерч подхватил Вадима, закружил так, что у того к горлу мгновенно подкатила тошнота, долго мчался через перелески и овраги, и, наконец, отпустил своего пленника с такой небрежностью, что у юноши дыхание перехватило от удара о землю, и некоторое время он лежал, разевая рот, как выброшенная на сушу рыба, пытаясь вдохнуть.

Наконец втянул в себя влажный прохладный воздух, задышал судорожно, наполняя кислородом сжавшиеся лёгкие, и, окончательно придя в себя, медленно сел. Огляделся, пытаясь понять, куда же он попал.

Прямо перед ним неспешно несла воды широкая река. Вода в ней тоже была с бурым оттенком, но намного светлее, чем та, возле которой он провёл свой первый день на этой планете.

Наверное, здесь все реки такие? Или эта тоже волшебная? Нет, вряд ли. Она, скорее всего, обычная, поэтому и светлее той, магической.

За его спиной стройными рядами стояли высокие деревья.

Лес?

Прямо над головой хрипло каркнула какая-то птица, и он, вздрогнув от неожиданности, поднял голову и проводил взглядом местную разновидность вороны с орлиным размахом крыльев.

Интересно, куда его занесло?

Встал, покряхтывая от боли в отбитой спине.

Через реку он вряд ли переберётся. Да и зачем? На другой стороне – точно такой же лес. По лесу можно и на этой стороне прогуляться. Какая разница, куда идти, если он не представляет, где очутился? Сейчас первостепенная задача – отыскать аборигенов и узнать, в какой стороне находятся горы. Ребята наверняка к ним пойдут. Там и встретятся.

Что ж, первоначальный план готов. А сейчас нужно найти место для ночлега.

Пройдя вдоль леса, у излучины реки увидел дерево, склонившее ветви к воде, поставил вокруг него магическую защиту, забрался в этот природный шалаш и сел, навалившись на шершавый ствол. Думал, не уснёт, так кипела от мыслей голова, столько предположений и планов в ней роилось. Но усталость от тяжёлого дня взяла своё, и он сам не заметил, как задремал.

Проснулся от того, что рядом зачирикала какая-то звонкоголосая птица, а прорвавшийся сквозь ветви дерева солнечный зайчик пробежал по лицу и начал играть с ресницами. Выбрался из своего укрытия, обследовал берег, но звериных следов на песке не обнаружил.

Надо же, какой спокойный лес. Поди, и защиту он зря ставил? Не от кого защищаться было?

Подошёл к реке, умылся. Набрав в пригоршни воды, продезинфицировал её заклинанием и как следует напился: фляжки у него не было, а когда он ещё до пригодного для питья ручья доберётся – неизвестно.

Есть хотелось неимоверно, поэтому напился так, что в животе булькать начало, решив хотя бы водой наполнить желудок. И направился вдоль леса, выискивая подходящую тропинку или хотя бы более-менее свободное от деревьев пространство, чтобы не продираться по бурелому и через густую молодую поросль.

Наконец, нашёл проход и углубился в лес, настороженно оглядываясь, готовый в любой момент дать отпор любому, кто попытается на него напасть.

Но врагов поблизости не наблюдалось, зато нашёлся куст с орехами, и Вадим, забыв об осторожности и о том, что на чужой планете любое растение может оказаться несъедобным для пришельца из другого мира, с полчаса щёлкал скорлупой, выедая из неё вкусные сердцевинки.

Наконец неохотно оторвался от неожиданного подарка судьбы, набил орехами карманы, и пошёл дальше.

После сытного завтрака жизнь показалась не такой уж и ужасной. Да и прогулка по лесу перестала казаться неприятной.

То, что с ребятами разлучили – плохо, конечно. Но он их отыщет. Обязательно отыщет. Или они его найдут. Так что всё нормально будет.

Высокие деревья прикрывали его от палящего жара двух солнц, уже высоко поднявшихся на небосклон и в то же время пропускали сквозь листву весёлых солнечных зайчиков, шелестели кронами от лёгкого тёплого ветерка, прятали среди ветвей голосистых птиц. Утоптанных тропинок так и не встретилось, но и без них шагать было легко: в заросшую невысокой травой землю ноги не проваливались, бурелом поперёк дороги не лежал, и даже молодая поросль росла так, что тоненькие деревца идти не мешали. И Вадим постепенно успокоился, задумался о том, как он станет искать ребят, и потерял бдительность. Поэтому он не сразу заметил, как потемнел лес и вытянулась вверх трава, начав путаться под ногами, как смолкли птичьи трели, как исчезли собирающие нектар пчёлы. И лишь споткнувшись о лежавшее поперёк дороги дерево, испуганно дёрнулся и, наконец, огляделся.

Увиденное ему очень не понравилось.

Ему повезло, что дерево рухнуло именно там, где он шёл. Или это он пошёл там, где оно лежало? Неважно. Главное, он успел затормозить в нескольких шагах от перегородившей дорогу гигантской паутины. Нити толщиной с его палец чуть заметно покачивались между двумя деревьями, находившимися метрах в трёх друг от друга.

Если такова паутина, то каков же паук? Вовремя он остановился. Вляпался бы с разгона в это плетение… Да что там – вляпался! Просто бы к такой ниточке прикоснулся, и уже вряд ли бы выбрался, таким толстым слоем клейкой массы она покрыта. Вон, каплями свисает, тянет паутину к земле, но даже оторваться от неё не может.

Вадим попятился, настороженно озираясь, высматривая, нет ли поблизости хозяина этой ловушки. Но кругом царила тишина, такая глубокая и мрачная, что юноша мысленно выругал себя: внимательнее нужно быть на чужой планете. Не задумался бы, не размечтался о будущем, раньше бы почувствовал опасность. Такой тишины в нормальном лесу не бывает, там всегда полно звуков: листва шелестит, птицы поют, комары зудят. Давно нужно было насторожиться. И вообще, в лесу, а тем более – лесу инопланетном, постоянно нужно ухо востро держать. А он что-то слишком расслабился.

Развернулся и осторожно, стараясь не шуметь, пошёл обратно. И остановился, услышав странный шипящий звук и непонятное щёлканье.

Огляделся, потом поднял голову и увидел спускающегося на паутинке с дерева громадного паука.

По виду паук напоминал тарантула, только увеличенного раз в двадцать. Выпуклое брюшко с торчащими на нём острыми волосками быстро приближалось, и Вадим едва успел отпрыгнуть. Ещё бы пара секунд, и паук приземлился бы ему прямо на голову, а теперь он завис в нескольких сантиметрах от земли, мрачно рассматривая юношу четырьмя парами круглых глаз.

Вадим попятился. В руке автоматически появился огненный шар, и паук, увидев огонь, зашипел зло, но почему-то не испугался и не попытался сбежать, а опустился на траву, и весь как-то подобрался, напружинился, и Вадим понял, что он сейчас прыгнет.

Рванулся в сторону, едва увернувшись от острых когтей, которыми заканчивались членистые лапы, кинул в паука огненный шар. Шар врезался в лапу, но не взорвался, а отскочил от неё, словно мячик от стены и поджёг растущий на дереве мох. Огонь лишь опалил густые жёсткие волоски. Паук дёрнулся, зашипел, но не отступил. Скорее, в ярость пришёл от того, что жертва сопротивляться начала. И Вадим понял, что сражаться придётся всерьёз. Ударил паука «воздушным кулаком» – заклинанием спрессованного воздуха, но тот лишь чуть покачнулся и отступил на шаг. Остальные заклинания тоже не нанесли чудовищу особого вреда.

Бронированный он, что ли? Или щит на нём магический?

От пущенных очередью огненных шаров только кусты загорелись, да паутина вспыхнула и мгновенно в пепел превратилась, хлопьями осев на траву. Но на гибель паутины её хозяин и внимания не обратил. А вот упрямство сопротивляющейся добычи его явно злило. И, кажется, он решил, что пришла пора крайних мер. Присел, оттолкнулся всеми лапами, подпрыгнул чуть не на полтора метра вверх и всем весом рухнул на то место, где секунду назад стоял противник.

Вадим еле успел отскочить за ствол дерева. Почувствовал резкую боль в левой руке: задел всё же паук его когтем. Голова внезапно закружилась, ноги подогнулись и он, падая, увидел, как встаёт на задние лапы мохнатое чудовище, собираясь заключить его в свои объятия. Подумал: «Как глупо…» Но что именно глупо, додумать уже не успел. Сознание отключилось, и он погрузился в мрачную темноту.

***

Умопомрачительный запах жареного мяса щекотал ноздри, и Вадим медленно приподнял тяжёлые веки.

Где он?

Он лежал на боку, навалившись спиной на что-то мягкое. Подушки? Он не видел, и повернуться, чтобы посмотреть, сил не хватало. Слабость была такая, что он киселём растёкся по кровати. Во рту стоял мерзкий привкус застоявшейся крови, к горлу подкатывала тошнота, голова кружилась, но он был жив, и это радовало.

Но как? Почему? Он же помнил своё сражение с пауком и вставшее на задние лапы членистоногое чудовище. Он уже давно должен был перевариться в брюхе этого монстра. Или валяться, растерзанный на части, на поляне в лесу. А он лежит на кровати в каком-то доме и слушает бурчание взбунтовавшегося от голода желудка.

– Дедушка, он очнулся! – раздался радостный девичий голос, и Вадим, с трудом переведя взгляд, увидел худенькую девочку, стоявшую у кровати. Светлые волосы, заплетённые в две косички, остренькое личико, носик, покрытый веснушками. Девочке на вид было лет двенадцать, не больше.

– Где я? – просипел он, с трудом концентрируя взгляд на этом маленьком чуде. Чудо улыбнулось и произнесло:

– У нас.

Очень информативный ответ, ничего не скажешь.

– У нас ты, – подтвердил другой голос, низкий и хриплый, и в поле зрения юноши появился старый дедок, тоже щуплый, невысокий, с небольшой бородкой из тех, что на Земле называют «козлиными». – В нашей избушке.

– А паук?

– Паука мы завалили, – жизнерадостно ответил дед. – Теперь мяса на несколько месяцев хватит.

Тошнота подкатила к горлу так резко, что удержать её Вадим не успел. Запах сразу перестал казаться умопомрачительным.

– Эх, как тебя корёжит, – покачал головой дед и вытащил из-под подбородка юноши испачканную тряпку. Девочка сразу постелила чистую, сняв её со спинки кровати. – Ну, ничего. Раз очнулся, значит, жить будешь. Сейчас мы тебя бульончиком напоим. Мясо тебе есть ещё рановато, а вот бульончик – в самый раз.

– Из паука? – прохрипел Вадим.

– Из паука, – всё так же жизнерадостно согласился дед. – У него очень вкусное мясо, но вот добыть его сложно. Так что это – деликатес, который в городе за большие деньги продают. А нам вот совершенно задаром досталось. Повезло, понимаешь.

На сей раз с тошнотой справиться удалось. Вадим вспомнил мохнатого монстра, с которым так долго сражался, сглотнул и выдавил:

– А как же вы его завалили? Я не сумел.

– Ты просто не знал, куда стрелять нужно, – утешил его дед. – У него очень мягкое, незащищённое брюхо. В него бить надо. Мы вовремя подоспели. Он как раз на задние лапы встал, чтобы на тебя кинуться, брюхо открыл, мы и воспользовались моментом.

– А со мной что?

– У этого паука на лапах когти ядовитые, – перестал улыбаться дед. – Он свою добычу, в паутине запутавшуюся, так и убивает. Когтем по ней чиркнет, жертва сразу сознание теряет, затихает, и он спокойно обедает. Обычно после этого яда не выживают. Мы тебя, честно говоря, принесли, чтобы похоронить по-человечески. А ты, гляди, выжил. Как это тебе удалось?

Хотел бы он это знать. Может, сыграло роль, что он – не местный и поэтому его организм сумел справиться с ядом? А может, помогло, что он из волшебной реки воды напился? Вдруг она и обеззараживающими свойствами обладает, яды выводит?

Но дед ответа и не ждал. Понимал, что вряд ли парнишка его знает. Продолжил деловито:

– Много еды тебе пока не дам. Пару глотков, не больше. Только силы поддержать. Тебе сейчас воды нужно больше пить, да спать, сил набираться.

Приподнял Вадима, подложил под голову ещё одну подушку, чтобы есть было удобнее. Девочка принесла миску с едва плещущейся на донышке жидкостью, зачерпнула её небольшой деревянной ложкой и поднесла ко рту своего подопечного.

От аромата приправленного травами бульона рот наполнился слюной, а желудок снова забурчал.

Главное, не вспоминать, из кого сварен этот обед. Представить, что это, например, свинья. Чем свинья лучше паука? Почему её есть можно, а паука нельзя? Кто это сказал?

Юноша задышал торопливо, вновь справляясь с тошнотой, открыл рот. Терпеливо дожидавшаяся этого момента девочка аккуратно влила бульон, зачерпнула следующую порцию.

Бульон оказался неожиданно вкусным. Настолько вкусным, что Вадим сразу забыл, из кого он был приготовлен и, проглотив, сам потянулся за добавкой. И разочарованно прикрыл глаза, когда девочка, скормив ему ещё пару ложек ароматной жидкости, строго сказала:

– Пока всё. Вечером дам побольше.

Желудок недовольно буркнул, но сильно ругаться не стал. И, уже уплывая в сон, Вадим почувствовал, как маленькие ручки заботливо укрывают его одеялом и поправляют под головой подушку.

В следующий раз он проснулся от того, что яркое солнце, залившее комнату, пригрело его так, что ему стало жарко. Одеяло сразу показалось слишком тёплым и тяжёлым, и он, коротко застонав, стал выпутываться из своего кокона.

Тело не слушалось, руки ослабели настолько, что он с трудом пальцами шевелил, но он упорно стаскивал с себя одеяло, пока, наконец, весь взмокнув от вложенных усилий, от него не освободился. И только тогда, почувствовав на коже прохладу лёгкого ветерка, задувающего в открытое окно, понял, что он полностью раздет. Даже плавок на нём нет. А если его девочка увидит?

– И чего тебе не лежится? – услышал он укоризненный голос и, вспыхнув до корней волос, начал вновь возиться с одеялом, теперь уже пытаясь укрыться. – Попросить не мог? Я и вышла-то всего на пять минут, мог бы и подождать. Сейчас тебя умою и завтракать будем.

– Завтракать? – не придумал лучшего вопроса Вадим. От неловкости даже сил добавилось, сумел он натянуть одеяло.

Но старания его пропали втуне. Девочка поставила на табуретку у кровати таз с водой, намочила тряпочку и одним движением стащила с него ненадёжное укрытие.

– Ты чего делаешь?! – вскинулся он, но девочка с недоумением посмотрела на него и пояснила:

– Так умыться же надо. Дедушка сказал, что тебя трижды в день обтирать нужно, чтобы яд с потом выходил, а обратно уже не всасывался. Я так и делаю.

– Ты?!

– А кто ещё? – удивилась девочка. – У дедушки своих дел много и в огороде, и по хозяйству. А я по дому хлопочу, да теперь ещё и за тобой приглядываю.

Говоря это, она уверенным движением, показавшим, что делает это не в первый раз, уложила юношу на бок и начала ловко обтирать его влажной тряпкой, постоянно споласкивая её в тазу. Вадим закрыл глаза, чтобы не видеть своего позора. Да, если она уже не первый раз это делает, бессмысленно дёргаться. Но до чего же неловко! Неужели дед не понимает, что не дело юной девушке ухаживать за обнажённым парнем? Или у них здесь другие порядки?

– Давно я тут лежу? – выдавил он и закусил губу, потому что девочка, протерев ему спину, начала вытирать грудь и живот.

– Да уж пятый день, – ответила она, не прекращая своего занятия.

Четыре дня, по три раза… Да, дёргаться бессмысленно.

– Как тебя зовут? – ему было всё равно, о чём спрашивать, лишь бы отвлечься от чудовищной неловкости. Щёки пылали так, что, казалось, сейчас подушка задымится. А по телу бежали мурашки то ли от прохладной воды, то ли от мягких прикосновений.

– Антания, – ответила девочка. – А дедушка Аней называет.

– Аня, – повторил Вадим. – Красивое имя.

– А тебя как зовут?

– Вадим.

– Красивое имя, – вернула комплимент девочка и, бросив тряпку в таз, укрыла юношу одеялом. – Пока не раскидывайся, обсохни немного.

Могла бы и не предупреждать. Сейчас с Вадима одеяло и тягач бы не стащил, так он в него вцепился.

Антания загремела посудой, готовя завтрак, и по комнате разнёсся аромат свежеприготовленной пищи.

– Сегодня дедушка разрешил тебе побольше съесть. Но кашу пока не дам, бульон пей.

Аня подоткнула под голову подопечного вторую подушку, присела на край кровати, держа в руках миску.

– Я сам, – потянулся к миске Вадим, но девочка качнула головой:

– Ты сам ещё не сможешь. Ложку не удержишь.

И Вадим понял, что она права. И покорно открыл рот, чувствуя себя маленьким ребёнком, которого кормит любящая, но строгая мама.

А, поев, мгновенно провалился в сон и проспал до следующего утра. И в этот раз ему даже что-то снилось. Правда, проснувшись, он свой сон вспомнить не сумел.

***

Дни шли за днями. Поправлялся Вадим медленно, тяжело. Периодически возвращалась тошнота, порой к вечеру поднималась температура. Первое время тело не слушалось настолько, что даже повернуться со спины на бок не удавалось. Ложку поднять сумел лишь через пару дней, до этого пальцы её удержать не могли.

Но больше всего угнетала невозможность самостоятельно сходить в туалет. Ладно бы за ним дед ухаживал, а то, что просить об этом каждый раз Аню приходилось, просто морально убивало. Да и трёхразовая пытка обтираниями радости не добавляла.

Однажды попробовал поговорить об этом с дедом, но тот не понял его переживаний.

– Ты не смотри, что Аня ещё такая юная, – ответил он Вадиму. – Её вся округа знает. Она у нас целительница. Где кто заболеет, сразу к ней бегут. Талант у неё лет в пять проснулся. Ты и жив-то лишь её стараниями остался. Она сразу тебя травами отпаивать начала, сердце твоё силой своей поддерживала, когда оно биться переставало. Ей не привыкать за больными ухаживать. Таких вытягивала, от которых и более опытные лекари отказывались. Я, хоть и травник, и многому её научил, сейчас сам к ней прислушиваюсь. И ты слушайся. Раз уж не умер, теперь она тебя на ноги поставит.

– Сердце биться переставало? – переспросил Вадим.

– Ты три раза умирал, – кивнул дед. – Я бы тебя не вытянул, а она – смогла. Так что не переживай. Делай, что она скажет, и всё у тебя наладится.

После этого разговора Вадим другими глазами посмотрел на свою спасительницу. Если сейчас, в столь юном возрасте, она смогла вытащить его с того света, какой же мощной целительницей она станет, когда ещё подучится и попрактикуется? Сила ведь, если ею пользоваться постоянно, всю жизнь растёт.

Как же ему повезло, что именно в тот злосчастный день Антания с дедом забрались далеко в лес в поисках редкого растения, понадобившегося целительнице для очередного отвара. Если бы не они, он бы погиб. И никто никогда не узнал бы, где и как это произошло.

Вадим заново привыкал жить. Каждое новое достижение воспринимал, как подарок судьбы. Чувствовал себя постигающим мир ребёнком: первый раз взял ложку и сумел донести её до рта; первый раз самостоятельно сел на кровати; первый раз встал и несколько секунд постоял на подламывающихся ногах; сделал первый шаг, держась за руку Ани.

По несколько раз в день делал упражнения для мышц, которые показала ему девочка. Совсем простые, не сравнить с теми, которые выполняли они на тренировках в школе. Но даже обычные махи руками сейчас приходилось выполнять через боль и напряжение.

И тем не менее радовался каждому прожитому дню, каждому маленькому успеху. И мучила только мысль о друзьях: где они, куда раскидал их смерч, идут ли они к горам? А может, они уже сразились с Синим драконом? Тогда кто победил? Живы ли они или пали в битве с этим ужасным чудовищем?

После этих мыслей с яростью начинал снова заниматься, с каждым разом увеличивая количество повторений, усложняя упражнения. Ему нужно быстрее восстановиться, чтобы найти друзей. Вдруг им нужны его способности? Вдруг только из-за того, что его не окажется рядом и не сможет он поддержать их своей силой, кто-то погибнет?

Дед одобрительно хмыкал, видя, как настойчиво занимается их пациент. Аня качала головой и мерила ему пульс после каждой тренировки, но молчала, не запрещала. Только потребовала, чтобы пил он укрепляющий отвар, жутко горький и противно воняющий. Но Вадим покорно глотал его, даже не морщась, так хотел поскорее вернуться в строй. И с радостью замечал, как с каждым днём всё быстрее возвращаются силы.

И вдруг однажды после обеда вновь почувствовал дурноту. Голова закружилась, к горлу подступила тошнота.

– Что-то мне нехорошо, – выдавил он, вставая из-за стола. – Пойду полежу.

И нетвёрдым шагом, покачиваясь, пошёл к кровати, спиной чувствуя внимательные взгляды деда и Ани.

Рухнул на кровать, закрыл глаза.

Что опять случилось? Неужели болезнь вернулась?

Голова кружилась так, что он вцепился в матрас, боясь, что упадёт на пол. Вся съеденная еда комом лежала в желудке, стремясь выбраться обратно тем же путём, каким туда попала, и приходилось постоянно сглатывать, чтобы не дать ей это сделать. В горле пересохло, а во рту снова появился противный вкус застоявшейся крови.

Да что с ним такое?!

Все симптомы отравления паучьим ядом налицо. Но как он мог им отравиться? Неужели яд не полностью вышел из организма, и теперь подобные приступы будут повторяться постоянно?

Радовало одно: сознания он не терял. Хотя, может, и лучше было бы, если бы потерял, настолько отвратительными были ощущения.

Сколько он так лежал, он не знал. Но постепенно тошнота улеглась, головокружение прекратилось, зато накатила слабость, и он погрузился в тяжёлый сон.

Проснулся от прозвучавшего над ухом вопроса:

– Ужинать будешь, или уже до утра проспишь?

Открыл глаза и понял, что совершенно здоров. Ничего не болело, слабость ушла, тошнота тоже прошла. Зато аппетит проснулся.

Кивнул:

– Буду.

Встал и пошёл умываться.

– Как себя чувствуешь? – поинтересовался дед, когда Вадим сел за стол и накинулся на картошку с мясом. Есть ему почему-то хотелось так, словно он дня два не ел, а не несколько часов.

– Нормально, – отозвался он, засовывая в рот кусок хлеба. – Я долго спал?

– Больше суток, – ответил дед, и Вадим замер, не донеся до рта ложку.

С трудом, едва не подавившись, проглотил хлеб, глотнул воды из кружки и недоверчиво спросил:

– Как – больше суток?

– Организм с ядом боролся, за сутки управился, – улыбнулся дед.

– С каким ядом? – опешил Вадим.

– Ядом паука, – пояснила Аня.

– А откуда он взялся?

– Я тебе его в суп подлил, – прозвучало это так, словно дед хвастался тем, что пытался отравить своего гостя.

– Что?!

– Видишь ли, от яда этого паука обычно никто не выживает, – не торопясь начал объяснять дед. – Но ходит легенда, что те, кому это удавалось, становились невосприимчивы к ядам. А их слюна делалась лечебной. Вот я и решил проверить, правда ли это.

– И вы меня отравили? – задохнулся от возмущения Вадим. – А если бы я умер?

– Не умер бы, – качнул головой дед. – Аня за этим следила. Ты в этот раз даже не бредил. И не рвало тебя, как раньше. И сердце нормально билось, спокойно. И даже температура не поднималась. Точнее, поднялась, но совсем чуть-чуть. Ты просто спал. А проснулся здоровым, словно и не было ничего. Так что не легенда это вовсе, а самая что ни на есть правда. Теперь тебе никакие яды не страшны.

Вадим открыл рот, чтобы высказать этим чёртовым экспериментаторам всё, что он думал по поводу их опытов, посидел с открытым ртом, потом его закрыл и потянулся за кружкой. Жадно выпил налитый Аней отвар, даже не почувствовав его вкуса, и мрачно проговорил:

– Ну вы и…

Снова замолчал, не находя слов для выражения своих чувств.

– Чего ты кипятишься? – примирительно сказал дед. – Всё же хорошо закончилось. И ты теперь знаешь, что тебя невозможно отравить. Осталось только слюну на лечебные свойства проверить. Говорят, с её помощью раны хорошо затягиваются.

Слюна. Ага. Теперь, значит, кого-нибудь ранят, а он на рану поплюёт, и она заживёт?

Представил, как предлагает он Вите на него плюнуть, хмыкнул насмешливо: да уж, Витька такому предложению очень обрадуется.

Злость прошла, интерес остался.

Дед прав, умереть бы Аня ему не дала, зато теперь он знает, что стал невосприимчив к ядам. А если ещё и слюна окажется лечебной, то можно только порадоваться, что его паук поцарапал. Иметь всегда при себе антисептик – для боевого мага это большая удача. Мало ли где он оказаться может. Вдруг его ранят в безмагичной зоне, где колдовать нельзя и вылечиться магией не получится. А тут поплевал на рану – и здоров. Красота!

– На ком экспериментировать станем? – деловито спросил он, оглядывая присутствующих.

– На мне, конечно, – хмыкнул дед. – Аню я к подобным опытом не допущу.

И, не откладывая, взял нож и чиркнул себя по запястью, держа руку над опустевшей после ужина миской, куда сразу закапала сбегающая из раны кровь.

– Ну, давай, лечи, – поторопил он замешкавшегося Вадима.

Вадим подошёл к деду и растеряно взглянул на рану.

– Что, прямо на неё плевать?

– А куда ещё? – удивился подопытный. – Вряд ли мне поможет, если ты на пол поплюёшь.

Ну, да, конечно. Куда ж ещё?

Вадим, мысленно морщась, набрал в рот слюны, склонился над дедом и решительно плюнул в самый центр раны. Дед невозмутимо размазал плевок по всему порезу, и все с интересом уставились на его руку.

Кровь зашипела, пошла пузырями, словно её подогрели на сильном огне, и мгновенно свернулась. А порез на глазах стянулся, оставив после себя лишь тоненький набухший шрам.

Надо же. Получилось!

Вадим изумлённо посмотрел на широко улыбающегося деда, качнул головой, всё ещё не веря в свою новую способность. Может, дед сам себя вылечил? Он же целитель, как и Аня. Уж такой-то тоненький шрам он бы сумел зарастить.

– Действует, – довольно проговорил дед. – Видишь, как хорошо получилось? Не врут легенды. Не врут.

Легенды? Раз дед легенду о пауке знает, может, и о Синем драконе ему что-нибудь известно?

– А какие вы ещё легенды знаете? Расскажите. Я люблю легенды слушать, – Вадим снова уселся на стул.

– О, милок, легенд я знаю – не сосчитать. Долго перечислять можно.

Дед задумался на мгновение и продолжил:

– Вот, например, легенда о двух солнцах. Почему они по небосклону друг за другом ходят. Её ты, наверное, знаешь. Её все знают.

– Знаю, конечно, – поспешно подтвердил Вадим. – Но вы всё равно расскажите. С удовольствием ещё раз послушаю.

Дед кивнул и не торопясь заговорил:

– Жили когда-то два брата, Кархеван и Кархорин. Дружно жили, весело, до той поры, пока не полюбили оба одну и ту же девушку. Спросили её, кому же она отдаст своё сердце. Но девушка не смогла сделать выбор, оба парня ей нравились. Тогда Кархеван бросил вызов Кархорину. Начали они сражаться. День сражались, два, а на третий день Кархеван побеждать начал. Понял Кархорин, что подходит последний его час. Не захотел он погибать из-за девушки, бросил меч и кинулся бежать. Разозлился Кархеван, что не закончилась битва, и помчался вдогонку. Следившие за поединком боги, увидев, как, забыв о родственных узах, брат преследует брата, рассердились и превратили их в два солнца. А не сумевшую сделать выбор девушку, из-за которой поссорились братья, сделали Луной. Так теперь и бегают братья вокруг Кахверенги, один – чуть впереди, другой – отставая. И каждое утро стремятся они поскорее подняться на небосклон, чтобы успеть увидеть, как уходит с него их любимая. А девушка каждый вечер старается взойти пораньше, чтобы помахать на прощанье убегающим за горизонт своим бывшим женихам.

Дед помолчал, а Антания вытерла набежавшие на глаза слёзы и всхлипнула:

– Жалко их, бестолковых.

– Именно – бестолковых, – сурово нахмурился дед. – Семейные узы превыше всего ценить нужно. Девушек много, а брат был один. Разве можно брату на брата руку поднимать?

– Нельзя, – согласился Вадим и попросил: – А ещё что-нибудь расскажите. Может, у вас легенды о драконах существуют? В нашем мире о них любят рассказывать.

И осёкся. Взглянул испуганно на старика, желая сквозь землю провалиться от собственной несдержанности. Надо же, столько дней удавалось ему хранить свою тайну, а тут так опростоволосился!

Но дед, вроде, и не удивился его словам. Хмыкнул только насмешливо:

– В вашем мире, говоришь? В каком это – вашем?

И, видя, как замялся и покраснел юноша, успокоительно сказал:

– Да не бойся, парень. Давно уж мы знаем, что не здешний ты. Ещё когда ты бредил, поняли. Много ты тогда наговорил всякого. И по-нашему, и на неизвестном нам языке. Я в молодости часто путешествовал, со многими народами познакомился. Нет у нас таких слов, которые ты в бреду говорил. Не наш язык. Не всё мы поняли из твоего бреда, конечно, но о главном догадались. Спрашивать не стали, подумали: захочешь – сам расскажешь. А сейчас, раз уж сам проговорился, раскрой тайну своего появления. Что за мир у вас? Откуда ты взялся, такой непохожий?

– Правда, что ли, непохожий? – буркнул Вадим.

– Одет ты не по-нашенски, – кивнул целитель. – Слова иногда употребляешь непонятные, сам этого не замечая. Да и кровь у тебя другая. Аня, когда у тебя яд вытягивала, это заметила.

Надо же. Значит, они давно уже всё знают. А он-то старался, тайну хранил, боялся лишний раз рот открыть, чтобы себя не выдать.

Вздохнул:

– Вы правы, дедушка, не из этого я мира. Попал сюда по воле наших богов, чтобы спасти ваш мир от гибели.

– От гибели? – нахмурился дед. – А вот с этого места поподробнее.

Вадим снова вздохнул и начал свой рассказ.

Когда он закончил, все долго молчали. Дед хмурился, о чём-то напряжённо думая. Антания с любопытством поглядывала на иномирца, но молчала, не желая прерывать размышления деда, хоть и видел Вадим, что вопросов у неё осталось много.

– Синий дракон, говоришь? – наконец, прервал молчание дед. – У нас есть несколько легенд о Синем драконе. Не знаю только, помогут ли они тебе разобраться, зачем ты здесь оказался.

– Расскажите, дедушка, – попросил Вадим.

– Расскажу, – кивнул тот. – Слушай.

Налил себе в кружку воды, глотнул, готовясь к долгому повествованию, и заговорил:

– Когда-то, в давние-предавние времена, когда не существовало ещё на Кахверенге людей, появился на ней Синий дракон. Как уж он здесь оказался, мне не ведомо. Может, тоже, как и ты, через портал попал. А может, просто прилетел с какой-нибудь звезды. Понравилась ему наша планета, и поселился он на ней. От его жаркого дыхания появились на ней пустыни, от слюны – моря и реки, от тени его крыльев – снежные страны, а там, где вставала его нога – горы и холмы. Но скоро стало ему скучно жить одному, и он, немного поколдовав, разбросал свои чешуйки, от которых и произошли первые люди, обладающие силой дракона. Те, которые появились на берегу моря, стали повелевать водой. Те, что выросли у жерла вулканов, стали повелителями огня. Люди, появившиеся в низинах, начали повелевать землёй, а оказавшиеся на вершинах гор – воздухом. Со временем они стали нашими богами и сотворили ещё множество себе подобных людей. Не таких сильных магически, как они, произошедшие от самого дракона, но для жизни их магии хватало.

Синий дракон к этому времени уже отошёл от дел, предоставив возможность суд творить да за порядком следить богам. Но всегда был готов прийти на помощь людям, если они его об этом просили.