Трепетный зов высоты

Далекая и яркая звезда – символ мечты. Когда начинаешь внимательно вглядываться в темное небо, где звезды своими иглами разрывают ночную мглу, так хочется найти свою, единственную и необыкновенную Звезду. Именно она должна стать путеводной, привнести в жизнь счастье и помочь поверить в чудеса. Осталось только найти ее. И ты найдешь, если будешь чист сердцем. Она тебе подмигнет и улыбнется. «Да, это именно ОНА», – скажешь ты себе. Но сможешь ли ты удержать ее? Поверишь ли ты в свою удачу? Это будет зависеть только от тебя.

Предисловие.

Миллионы лет назад на планете Радага¹ были могущественные государства, в которых жили люди-амфибии, люди-насекомые, чернокожие и светлокожие гоминиды². Они были сильными и выносливыми. Многие из них были магами и оборотнями и могли становиться невидимыми. На планете не было войн, и все население жило в мире и согласии.

Но это «золотое время» было остановлено столкновением с маленькой блуждающей планетой, рожденной в Черной галактике Антимира. Ее населяли плотные и эфирные змеи и драконоподобные сущности тьмы.

От столкновения планет из морских глубин началось чудовищное извержение огнедышащей лавы. Вместе с расплавленным потоком выделялось огромное количество ядовитых веществ, которые моментально уничтожали все живое на больших территориях, в воде и на суше. На окрасившемся ярко-красным заревом небе висели гигантские облака дыма.

Оставшиеся в живых «радагийцы» вступили в борьбу с «аспидами»³, и Радага стала представлять собой арену непрерывных битв между коренными жителями и пришельцами из Космоса, которые порабощали все больше и больше населения.

Сложность борьбы заключалась в том, что эфирные сущности не только боролись физически с «радагийцами», они сеяли мрачные, тревожные мысли в их мозгах, призраки мертвых преследовали многих, вызывая душевные муки.

Змеи прекрасно себя чувствовали в захваченном ими мире, и как существа исключительно ползающие, они изменили древнее название планеты, назвав ее Терра⁴, по аналогии с местом, где они привыкли находиться.

Люди-амфибии не могли плавать в загрязненных токсичных водах мирового океана; люди-насекомые не в состоянии были быстро передвигаться на большие расстояния, спасаясь от огня и преследования пришельцев. Они все вымерли. Остались лишь цветные и светлокожие гоминиды, многие из которых были одурманены бесплотными, воздушными существами…

ххх

Крупный, с крепким телом и широкой грудью догон⁵ пустым и равнодушным взглядом посмотрел на экран «ПСиНки» (Позиционный Системный Наблюдатель). Это была последняя вахта Масса в Космосе, по возвращению на Сириус он начнет спокойную офисную службу в Информационном Бюро.

Межзвездный модуль немного тряхануло от стыковки с транспортной капсулой. Масс схватился крепкими руками за стол, и его мясистые губы разъехались в радостной улыбке, оголяя длинные острые клыки.

В рубку вошел молодой дозорный, прибывший сменить информационного наблюдателя. Он был сухощав, но из-за вырисовывающихся на руках мышцах, он не казался слабым. В отличие от своего старшего товарища, выглядевшего заросшим, словно запущенный сад, молодой догон явно следил за своей внешностью. Его блестящие, гладко зачёсанные волосы были собраны в хвост, а от тела исходил приятный аромат сандала и ванили.

Оглядев вновь прибывшего Масс недоверчиво покачал головой и, пробубнив себе под нос что-то о неподготовленных щенках, снова посмотрел на экран. Вдруг, его мохнатые брови взметнули кверху, и широкий лоб прорезала глубокая горизонтальная складка. Догон согнул мощную спину и, пристально смотря на экран, начал щелкать кнопками. Его брови повисли над проницательными, умными глазами и он, вместо приветствия, зычно рявкнул:

– Нарушен космический информационный энергообмен. Надо развернуть «корыто» к Радаге. Встанем на луч, посмотрим, что там. Надеюсь, проблема не в трансформаторах. В каюте повисла тишина, нарушаемая щелчками переключателей камер наблюдения. Молодой КИН⁶ с любопытством смотрел за четкими и отработанными движениями Масса, который вдруг резко выпрямился и озадаченно произнес:

– Мы потеряли связь с членами Конгломерата. На Радаге исчез цветовой спектр видимого излучения. Там либо катаклизм, либо…, – он, недоговорив, глубоко вздохнул.

Ему надо было с кем-то посоветоваться. Масс посмотрел на сменщика и поинтересовался его именем.

– Кайра. Я только что окончил академию. Это моя первая вахта.

«Да. Советчик из этого кутенка никакой. Вон даже лоб гладок, без морщин, словно не думает вообще», – мысленно рассуждал Масс, поглаживая бородатый подбородок.

– Радага не в Союзе, какое нам дело до них, – продолжал юнец, накручивая на тонкие пальцы хвост на затылке.

– Это да. Они придерживаются нейтралитета, как и положено месту, которое всех информационно объединяет. Но если их захватили, где гарантия, что тем, кто это сделал, нет дела до нас. Так что, давай Кайра, покажи, чему вас там учат в современной академии. Надо поставить судно на контактный луч «Радага – Сириус», – командным голосом произнес Масс и отошел от пульта, уступая место молодому догону.

Кайра уверенно подошел к системе управления, нажал кнопку на своем ручном браслете, и тут же на экране загорелась надпись: «Привет, Кайра!». Выпускник академии улыбнулся, хитро подмигнул Массу, который тупо не понимающе наблюдал за происходящим, и приказал системе поставить корабль на заданный вектор. Судно медленно поплыло в сторону контактного луча и развернулось так, что в нос ему шел энергетический поток с Радаги, а на корме он разделялся на два серебристых ручейка. Один, идущий на базу «Сторожевых псов» на Сириусе, а другой – в главный штаб Конгломерата⁷ на Бетельгейзе на поясе Ориона.

Вдруг, космический корабль качнуло, потом затрясло, и в него словно ударила волна, да с такой силой, что Кайра и здоровый Масс оказались на полу. От стыковой капсулы исходили потоки огромной энергии. Присутствовало очень четкое осязаемое ощущение, что они оказались в новом пространстве. А потом…все исчезло. Пришло чувство опустошения и слабости.

Молодой догон с трудом поднялся и, подойдя к старшему товарищу, подставил ему плечо, помогая встать на ноги.

– Что это было? – в голосе Кайры звучали нотки волнения и где-то немного даже страха.

– Могу предположить, что на луче открылся портал, а мы влезли в него. И если я прав, то в нашей капсуле кто-то есть. Кто-то с Радаги.

Кайра оторопел, кожа на его лице побледнела и покрылась потом, в животе неприятно запорхали бабочки, и он потер руки, чтобы не выдать дрожь.

– Что? Струхнул? – скрывая волнение, усмехнулся Масс и до боли закусил нижнюю губу.

– В файле-агитке⁸ ничего не было сказано про порталы, – с дрожью в голосе начал Кайра, – мы должны только отслеживать информацию и следить за регулярностью ее поступления. При необходимости производить мелкий ремонт, – он словно вспоминал свои обязанности из подписанного контракта.

– Слушай, щенок, – зло оскалился Масс, – каждый житель Созвездия Большого Пса прирожденный охотник или сторож. Хотя нет, я не прав, есть декоративные штучки, вроде тебя. В любом случае капсула с неизвестным заблокирована из соображения безопасности. Сейчас я ее отстыкую и сопровожу до Сириуса, а там пусть решают, что делать.

– Не надо обвинять меня в трусости, – гордо с поднятой головой уверенно произнес Кайра, – просто я не ожидал, что в первое же дежурство столкнусь с нестандартной ситуацией. И чтобы тебе доказать, что я настоящий «сторожевой пес», я сам сопровожу капсулу до штаба и вернусь с людьми из «Артели». Портальные игры это уже их дело.

XIV века до нашей эры. Где-то в Космической империи.

Горная узкая дорога шла через ущелье. Она была словно тонкая световая ленточка, проявляющаяся на фоне могущественных гор. Чем выше ОН поднимался, тем больше понимал, что горы имеют не острую, а округлую, даже овальную форму. Из-за многолетних сосен и елей, растущих на склонах, создавалось впечатление, что это огромная мохнатая спина какого-то зеленого монстра. Идя по дороге, ЕМУ казалось, что эти «спины» практически соединяются впереди него. А дальше – возвышаются огромные снежные пики, похожие на застывшие необычные фигуры в белых шапках. ОН остановился, втягивая свежий, немного разряженный горный воздух. Подняв голову к небу, ОН увидел величественно парящего орла. Взмах мощными крыльями, и снова долгое парение. Вдруг, орел, увидя добычу, завис в воздухе и камнем начал падать вниз. Схватив змею мощными когтями, он начал набирать высоту, но огромная гадюка извивалась, словно на угольной жаровне, изо всех сил стараясь ужалить орла. Она скручивалась в кольцо и снова вытягивалась и, наконец, ее раздвоенный язык дотянулся до крыла…

Орел терял высоту, он знал, что ему конец, но когти продолжали крепко сжимать убийцу. Упав на землю, он из последних сил ударил змею клювом и, зажав крепкими, мускулистыми челюстями ее чешуйчатое, холодное тело, закрыл глаза…

… Проснувшись от кошмарного сна Тавор резко оторвал тело от кровати. Он испытывал просто невероятный страх, его охватила внутренняя дрожь и казалось, что сердце остановилось, на лбу появилась испарина. Он глубоко вздохнул носом и шумно, медленно стал выпускать воздух через рот.

– Звездное поднебесье! – выругался вслух Тавор, – сколько это может продолжаться?!

Этот сон снился ему с завидным постоянством, и ничто не помогало успокоить голову.

Тавор встал и, подойдя к зеркалу, уставился на отражение. На него смотрели большие глубоко посаженные глаза с опущенными вниз внешними уголками. Он сдвинул густые, низко расположенные над глазами брови, отчего крупный заострённый нос почти достал рот с тонкими губами, которые сложились в трубочку словно для поцелуя. Повертев челюстью в разные стороны, мужчина скорчил еще несколько рож и широко улыбнулся. Потом глубоко вздохнув, он нехотя пошел в душ. Скинув неглиже, он шагнул в душевую зону и щелкнул пальцами. Из встроенной в потолке решётки потекла теплая приятная вода, заиграла расслабляющая музыка, и загорелись встроенные в стену светодиоды.

«Что ж за день?! Не задался с самого начала», – мелькнула мысль в голове. Тавор двинул кулаком в стену, свет погас, музыка замолкла, а из подвешенной трубы потекла прохладная водяная струя. Касаясь мощной шеи она, разделяясь на мелкие струйки, скатывалась по широким плечам. Мужчина поднял руки к голове, взъерошил свои короткие, густые и жесткие черные волосы, потом непроизвольно развернул плечи и скривился от боли в лопатке. Он хотел присвистнуть, чтобы запустить гидромассажёр высокого давления, но решив, что день не его, он по старинке нажал кнопку. Сотни водных иголок стали атаковать его поврежденное «крыло» – лопатку и плечо. Боль была приятной, вернее она оказалась не такой сильной, как он ожидал.

Закончив небольшую экзекуцию над своим телом, Тавор, обернув полотенце вокруг узких бедер, пошел в комнату, где его ожидала свежесваренная кисловато-горькая, вяжущая коричневая жидкость. Он вдохнул неповторимый, многогранный запах напитка. Его чуткий нос также уловил в этом аромате запах морских водорослей, затхлый, землистый запах компоста и даже запах гнилой капусты, но без этих составляющих не было бы полноты этого потрясающего, восхитительно аромата напитка, называемого галактическими корсами⁹– кофе. Напитка, запрещённого в Конгломерате из-за своей вредности, напитка, якобы имеющего способность длительное время бессимптомно негативно влиять на организм. Но Тавора, с детства отличающегося своенравным, строптивым и непокорным нравом, это мало волновало. И многим было не понятно, как такой самовольный тип может служить в «Артели», военно-разведывательной организации.

Насладившись контрабандным напитком и, дав указания на день своему роботу-ассистенту, ройам¹⁰ Тавор спустился в подземный гараж и запрыгнул в свой старенький торий-мобил¹¹. Несмотря на то, что машина была оснащена двадцатью четырьмя узкими колесами, расположенными в четыре ряда по шесть штук, и кузов был сделан из специального волокнистого материала, что позволяло авто принимать ту форму, какая заблагорассудится его хозяину, торий-мобил не был приспособлен ни летать, ни нырять под воду, как все нормальные одноколёсники на гироскопах или магнит-кары. Тавор любил свою «древность» за то, что любые царапины и вмятины на ней из-за специального покрытия «заживали» сами собой, в буквальном смысле, как на собаке.

Он ехал в штаб, получить новое задание. Он не был там со смерти своего лучшего друга – Тайпана. При мысли о нем, Тавор почувствовал физический дискомфорт и, предательски подползающее, нервозное состояние. Чтобы снять внутреннее напряжение, он включил музыку, но заигравший глупый модный мотивчик еще больше выводил его из равновесия. Ему нравились композиции, отличающиеся бешеной энергетикой, для которых был характерен ритм и большая плотность звука. В основном эти песни были написаны парнями из «Клики недовольных», запретной организации в Конгломерате. Наверное, поэтому в их песнях слышалась непримиримость и бунтарский дух.

Торий-мобил припарковался у здания штаба «Артели», и Тавор направился к начальству.

– Я не спец по Терре и ментальные змеи не мой профиль, – зло буркнул Тавор, услыша куда ему придется отправиться.

– Слушай, ройам, ты из «трехэтажки»¹², плюс у тебя высокий спектр излучения и вибрации к седьмому уровню подходят, а про опыт со змеями…, – джен¹³ замолчал и, махнув рукой, добавил, – кто б говорил. Я видел твой файл. Ты ж их нутром чуешь, знаешь их, как себя самого.

Тавор исподлобья смотрел на начальство. Уголки рта слегка были опущены, а брови нахмурены, что придавало его облику некоторую мрачность и даже где-то брезгливость.

– На Терре опять проблема со «станциями». Ты же понимаешь, что это означает. Нет связи с астральными и ментальными мирами, с ангелами-хранителями, с учителями из тонкого мира. Нет связи между членами Империи.

Джен не мог просто приказать. Все служившие в «Артели» являлись свободными от каких-либо обязательств и могли уйти со службы в любой момент. Ибо свободная воля и желание души по законам Конгломерата были превыше приказов, которых в трехэтажном измерении просто не существовало.

– Ну а я что могу сделать, если проблема со связью? Почему «Артель» этим должна заниматься? Это дело КИНов из «Сторожевых псов».

Тавор не любил копаться в мозгах собеседников, поэтому разговаривая, он старался не смотреть джену в глаза. Но любопытство взяло свое. Хватило одного быстрого взгляда, чтобы понять: проблема, вернее диверсии на станциях связаны со змеями. Он шумно выдохнул:

– Согласен.

Пухлые губы джена расползлись в улыбке, и Тавора чуть не свалила мощная положительная вибрация, отскочившая от довольного командира, который радостно выпалил:

– Догон Азавак будет тебя информационно поддерживать. Он зависнет на луче, а ты через портал на Терру. Последние материалы по планете посмотри в «Снежинке»¹⁴. И с отправлением не тяни, сдается мне, там все гораздо серьезнее, чем мы думаем.

Попрощавшись с дженом, Тавор зашел в Сервис хранения галактической информации. Его встретила красивая девушка с большими выразительными миндалевидными глазами. В ее взгляде было что–то кошачье и казалось, что она смотрит в самое нутро собеседника. Увидев Тавора, ее крупный рот с четко очерченным контуром губ сложился во что-то наподобие улыбки и хрипловатым, грудным голосом она произнесла:

– И какие сейчас ты будешь искать причины, объясняющие твое отсутствие?

Тавор дотронулся до своей бледной щетинистой щеки, словно вместо этого вопроса он получил пощечину. Ему хотелось что-то буркнуть в ответ, но он был слишком умен, чтобы создавать себе проблемы.

– Слушай, ЛевИна, а зачем мне изворачиваться, если есть правда. Я был занят на службе, – высокомерно ответил он.

Женщина пригладила свои длинные, непослушные, вьющиеся рыжие волосы, чем–то напоминающие львиную гриву и, подходя к мужчине, нежно промурлыкала:

– Тавор, никому не понятно, что между нами. Мы же хотели пойти в Партеногенарий.¹⁵

– Что не понятно? Как и положено квиритам¹⁶ Конгломерата, у нас отношения, основанные на межпланетном кодексе. И потом, мы не хотели пойти, мы лишь обсуждали возможность, предложенную «Системой».

– Посмотри на свой браслет, – нервно повысив голос, вскрикнула девушка, – у тебя самое время к деторождению, еще немного, и ты будешь уже не годным для этого.

Тавор криво усмехнулся, явно что-то вспомнив и, игриво заиграв глазами, проговорил:

– Ну есть и другие способы.

Красивое изумрудное лицо Левины искривилось, она высунула язык и, почувствовав брезгливость, и неприязнь, непроизвольно отрыгнула.

Мужчина весело рассмеялся, а молодая женщина лишь презрительно процедила:

– Я терпима к твоему доисторическому торий-мобилу, я даже принимаю твое нежелание жить в столице, потому что ты предпочитаешь глушь и одиночество. Но разговор о первобытном скрещивании…, – она вся съежилась и ее передернуло, – это слишком даже для тебя. Я не понимаю, как можно одновременно иметь такие высокие вибрации и пренебрежительно относиться к нормам нравственности и благопристойности.

– Вибрации от Божественной Пустоты, управляющей Вселенной, а законы и нормы выработаны телесными правителями, и это не факт, что они правильные, – голос Тавора моментально стал серьезным и деловым.

В бюро повисла тишина.

– Ты что наслушался речей бунтарей из «Клики недовольных»? – широко раскрыв глаза, еле слышно растягивая слова пробормотала Левина.

Тавор пристально смотрел на девушку, словно стараясь добраться взглядом до ее нутра. Его взору предстала не внешняя оболочка, а бестелесная форма со сдвинутыми энергетическими каналами. Из-за зарождающегося страха вместо яркого красного свечения, которое и так было слабым у Левины, появилось огромное темное пятно, блокирующее продвижение энергии. В этот момент браслет на руке девушки запищал, сообщая о нарушениях в ее организме. Она посмотрела на индикатор и считала с него:

– Учащение сердцебиения, расширение сосудов в головном мозге, сужение сосудов слизистых оболочек. Таблетка номер 5.

Мужчина попытался взять девушку за руки, чтобы внушить ей чувство спокойствия и уравновешенности, но она, брезгливо одернув их, поспешила к «аптечке».

– Я лечу на Терру. Мне нужна информация по планете. Когда вернусь не знаю, – голос Тавора был успокаивающим, его сочный баритон словно обволакивал голову Левины (во всяком случае, ей так показалось, или это ужу начала действовать пилюля). – Но обещаю, я все хорошенько обдумаю. Ты же знаешь, я никогда не спешу с принятием решения. Кстати, вместе с материалами по Терре скинь мне законодательство и инструкции по партеногенезу, искусственной матке и клонированию.

Левина резко повернулась, ее лицо сияло, словно озаренное внутренним светом, румянец смущения покрыл ее щечки.

Тавор, идя к выходу, не оборачиваясь, крикнул:

– На радостях не забудь об информации по Терре. Мне нужно знать все от захвата планеты до сегодняшнего дня.

– Так ты куда? – удивленная легкая хрипотца вырвалась из груди Левины. – Давай закачаю сведения напрямую тебе в мозг.

Дойдя до двери, Тавор остановился, обернулся и, загадочно улыбнувшись, подмигнул и громко прошептал:

– Дома посмотрю. Всю информацию, Левина, всю, и об отношениях между особями тоже.

И он залился смехом, напоминающим орлиный клекот.

ххх

«Итак, Терра, – размышлял Тавор, гоня кар к космопорту, – хорошо хоть с Азаваком, он самый толерантный догон в Конгломерате и один из лучших у «Псов». Слетаю на Змееносец, потом свяжусь с ним, обсудим детали. Ему уж точно есть что рассказать про планету, особенно того, чего нет в «Снежинке».

Кар проносился по зеленым улицам небольшого Бетельгейзе, и Тавор мысленно сравнивал его с ненавистной ему столицей, где запрещено было использовать личный транспорт – только скоростной общественный и тот был перенесен под землю, наверху оставались сады, парки, прогулочные дорожки и игровые площадки. Чтобы защитить столицу от внешних явлений, снаружи она была обнесена стеной, а сверху – от зноя – укрыта зонтами – «подсолнухами». Здесь же на Бетельгейзе по старинке стояли «зеленые» крыши в качестве термоакустической защиты, прозрачная пленка на основе органических фотоэлектрических элементов, как теплоколлектор и световые купола для максимального использования естественного освещения.

Тавор решил слетать на Змееносец по нескольким причинам. Во-первых, это было место, где он провел свое детство и юность до момента поступления в академию «Артели», а во-вторых, ему нужен был совет старого друга, знающего о ментальных змеях все.

Он конечно же мог воспользоваться порталом, это было бы быстрее, но Тавор ненавидел эти прыжки. Ненавидел это состояние, когда тело сжимается и кажется, что внутренним органам нет места, и они с силой давят на стенки, словно желая вырваться наружу. Из-за повышенного давления сдавливался спинной и головной мозг, снижалась острота зрения, порой до полной слепоты. Он не переносил этот ужасающий контраст между жаром на лице и холодеющими конечностями.

Совсем другое дело космолет – никакого накопления инертных газов в организме, никакого дискомфорта, а наоборот, милые крюдессы¹⁷, готовые выполнить любое твое желание. Лишь одно раздражало в космолете – пассажиры. Но из двух зол, как говорится, выбирают наименьшее: чем сжатие мозга, лучше уж распухшая голова от мыслей окружающих, тем более, что Тавор знал, как этого избежать, просто уснуть.

Змееносец делил созвездие Змеи на две части. На его территории проживали различные рары¹⁸: из разных частей Змеи, из созвездия Орла, находящегося по соседству и с Геркулеса.

Тавор любил бывать на Змееносце: величественные горы, сменяющие бескрайние степи, делали это место таким притягательным для него. Здесь присутствовало обилие света и тепла. Но самым милым его сердцу был Рас Альхаге, с его высокими вершинами, бурными реками и самыми глубокими ущельями. Вершины каменных уступов почти полностью закрывали небо, а кое-где и вовсе скрывали его. Даже солнечным летним днем тут было темно и зябко.

Взяв беспилотник Тавор быстро добрался до нужной ему пещеры, под названием «Сандрильона». Он долго стоял у входа, морально готовясь сделать шаг. Он физически ощущал, как повышается содержание адреналина в крови, как из печени и селезёнки она оттекает в сосуды тела, пополняя объём циркулирующей в них крови.

Впереди был мрак, подземный мрак. Даже самая черная космическая дыра все-таки носила на себе след света, а здесь была в полном смысле полнейшая темень, ноль света. Тавора всегда преследовало чувство непреодолимой угрозы, исходящей от пещер. Это чувство не комфорта было вызвано страхом удушья и страхом ограничения пространства. Казалось, он знал «Сандрильону» как свои пальцы, каждый поворот, каждый зал, камеру, тупик и все равно, неприятное чувство охватывало его каждый раз перед входом.

Тавор зажег фонарь и вступил в темноту. Внутри было холодно, местами мокро. Поскользнувшись, мужчина про себя выругался и, стараясь держать баланс, продолжил свой путь. Он долго шел по лабиринту ходов, пока вдалеке перед его глазами не блеснула яркая точка. Через узкую прорезь он протиснулся в огромный пещерный зал. От круглого дна, заваленного глыбами, вверх поднимались отвесные стены, на огромной высоте сходящиеся в купол. Каменный свод зала был испещрен множеством тектонических трещин и отвальных отверстий. Через эти жерла в пещеру поступал воздух, вода и немного света.

Тавор негромко свистнул. На стене пещеры показалась огромная тень.

– Зачем пришел? – голос был тихий и мелодичный, немного завораживающий.

– За мудростью.

Из-за огромного камня показалась голова. Черные с проседью волосы, словно посыпанные смесью из соли и перца, были красиво собраны на затылке в виде раковины. На Тавора смотрели небольшие, темные, почти черные глаза с желтоватой радужной оболочкой.

– Все нас ненавидят и боятся, а как появляются проблемы, вспоминают за нашу мудрость.

Вслед за головой из-за камня вылезло удлиненное, если так можно выразиться, стройное тело и хвост. Несмотря на то, что кожа была покрыта небольшими блестящими чешуйками, поблескивающими в отсвете фонаря, она была гладкая. Существо, верхняя часть тела которого была женской, а нижняя – змеиной, подползла к мужчине. Волнистые движения были плавные, немного эротичные, казалось она танцует румбу.

– Ханна, ты знаешь, что это не про меня. Я всегда восторгался твоей уникальностью, выдержкой и терпением, – говоря это, улыбаясь, он, нарушая один из законов Конгломерата, обнял худые плечи старой знакомой.

Тавор не собирался льстить и задабривать змею, он знал, что это совершенно бесполезное занятие, потому что у Ханны вообще не было чувств, и налаживать эмоциональное общение было бы глупым содроганием воздуха.

Пожалуй, Ханна была одной из немногих в Империи, кто находился в половинчатом состоянии тела. Обычно, любой гражданин выглядел как Хомо¹⁹ из семейства гоминид, но при определенных обстоятельствах или по желанию, его тело переходило в то состояние, которое было присуще его собратьям по планете, откуда он родом: в образ ползающего, прыгающего, летающего или плавающего существа.

Джен был прав, говоря, что Тавор знает змей, как самого себя. Время, проведенное среди змеевидных на Рас Альхаге в созвездии Змееносца, сформировало его мировоззрение, закалило его характер. Именно у них он научился всегда поступать обдуманно, не делать никаких лишних движений, не наказывать без надобности. Так же как и змеи, Тавор любил одиночество и старался быть безэмоциональным.

– За мудростью говоришь? – немного с сарказмом спросила Ханна. – Я тебе уже однажды сказала, что такое мудрость: умей контролировать свои чувства и поступай, как велит разум. Вот и вся мудрость.

На мужчину смотрели подслеповатые глаза с неподвижными, абсолютно не моргающими веками.

– Я должен лететь на Терру, – скрестив руки на груди громко выпалил Тавор, – пришел посоветоваться, – и он исподлобья посмотрел на змею.

– Метеорская хрычовка! – выругалась она и сморщила нос, – как же ты, Тавор, воняешь страхом.

Ханна всегда говорила то что думает, не заботясь о том, как это воспримет собеседник.

– Поэтому и пришел, – без обиды оправдывался Тавор.

– Ты же боишься не змей на Терре, ведь так?

Мужчина молча кивнул, а потом немного подумав, тихо произнес:

– Из-за смешения крови террян и аспидов сейчас трудно отличить кто есть кто.

– После захвата планеты многие радагийцы перешли на сторону пришельцев. Возможно, из-за страха смерти, возможно, от того, что не надо думать о чистоте своих вибраций. Аспиды клонировали многих жителей. Сейчас новый радагиец, то есть террянин, имеет только оригинальную оболочку, а внутренний мир одурманен. Никто больше не думает о духе. Это больше не «мир причин», это «мир последствий». Забывая о внутреннем, не заботишься уже и о внешнем, о природе. Всё используется только для низменных потребностей и основанных на них страстях. Так что, ты не ошибешься, на Терре практически не осталось никого с высокими вибрациями.

– А маги? Служители в башнях? – удивился Тавор.

– Многие с сомнительной репутацией, многие жадные до денег, корыстолюбивые, карьеристы, лживые и распутные. А что хотеть от одноэтажного мира, где все крутиться вокруг физических потребностей, – усмехнулась Ханна, – впрочем, естественно, есть особи, которые думают о вечном, но их голос очень тих в этом террариуме низменных страстей.

– И как же спасти планету?

Змея засмеялась, вернее, этот смех больше походил на тоненькое, тягучее шипение, чем на веселый хохот. И если бы не выразительные движения мышц лица, губ, глаз, показывающие доброжелательность, можно было бы принять это звук за агрессию.

– Эта не твоя забота, мальчик, – успокоившись, сказала Ханна, но после этого, опять хихикнула. – Очистить планету от паразитов можно только увеличением чистоты своих вибраций. Но терряне должны пройти этот путь сами. Твоя задача прекратить вредительство на башнях, чтобы Конгломерат мог наблюдать за ними, и вмешаться только в случае глобальной катастрофы, грозящей всем галактикам.

Тавор молча закивал головой, показывая, что понимает, о чем говорит Змея. А потом пожав плечами удивленно выпалил:

– Но как так вышло? Аспиды такие же змеи, как и ты, как большинство здесь и на созвездии. Но вы не такие.

– Тебя преследует прошлое, – лишь вздохнув промолвила Ханна и украдкой утерла скатившуюся слезу.

Но зоркий глас Тавора уловил это движение: «Эмоции?! У Змеи?!». Он попытался поймать ее энергетическое поле, но неожиданный звук, идущий из ближайшей залы с потрясающей акустикой, отвлек его от этого. Это было пение. Песня была тягучая, немного печальная. И голос ее исполнявший – проникновенный и мелодичный. Тавор поймал себя на мысли, что не может сконцентрироваться и растворяется в этом чарующем, немного колдовском пении. Не сказав ни слова, он пошел на манящие звуки, Ханна неслышно «протанцевала» за ним.

Посередине залы стояла женская особь человеческого рода и, словно находясь в каком-то трансе, она, закрыв глаза, раскачивалась и одновременно пела. Тавор отметил про себя, что кости этой особи выдержаны в пропорции, близкой к золотому сечению, что делало тело идеальным. У нее были мягкие черты лица: не высокий, но выпуклый лоб, нос уточкой и пухлые, нечетко очерченные губы, причём верхняя губа была больше нижний, что создавало впечатление, что у девушки «перевернутый» рот. Разглядывая певунью, он невольно остановил свой взгляд на точках перегиба²⁰ ее фигуры.

Словно почувствовав чье-то присутствие, девушка открыла глаза и, заметя посторонних, замолчала. Большие, очень выразительные глаза, в которых словно была отражена «нептунианская» мистика, без страха смотрели на потревоживших ее.

Ханна подползла к девушке и, погладив ее шелковистые темные волосы, улыбаясь, представила:

– Стэя²¹, это Тавор. Тавор – Стэя.

Лучезарная улыбка коснулась пухлых губ девушки, и мужчина увидел, как вибрации гармонии и спокойствия устремились вверх, отчего поле вокруг Стэи стало переливаться различными цветами.

– А я тебя знаю.

Она моргнула пушистыми ресницами, и ее кроткий взор немного смутил Тавора, вопросительно посмотревшего на змею.

– Я хотела сказать, я много слышала о тебе, – поправила себя Стэя, – Ханна любит рассказывать о Таворе с созвездия Орла. Полагаю, ты и есть этот Тавор.

Мужчина не мог произнести ни слова, от девушки исходила какая-то завораживающая магия. Он никогда не испытывал ничего подобного. Широко расставив ноги, он рефлекторно втянул живот и напряг мышцы. Ему ужасно захотелось сорвать с руки его браслет, который начал сдавливать запястье, словно тисками, пульсируя и подавая знаки о повышении давления, с рекомендацией взять таблетку номер 1.