Кто убил Златовласку?

© Оксана Харламова, 2019

ISBN 978-5-4496-3526-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ПРОЛОГ

Когда человек счастлив, ему кажется, что свою жизнь легко контролировать. Конечно, мы ведь сами хозяева своей судьбы. Сами строим ее так, чтобы нам было удобно и комфортно существовать. Если ты не слабак. Все складывается, как ты планируешь, в разумных, конечно пределах, даже если это получается не сразу. Возможно для кого-то проходят дни, а может быть даже долгие годы, прежде чем наступает уверенность в том, что теперь-то уж точно все идет правильно, что именно сейчас ничто не может нарушить устроенный порядок вещей и образ жизни.

«А потом? Потом – ситуация. Ты сидишь и сам себе задаешь вопросы, зачем было все это строить, если так легко разрушить? И главное – как дальше жить? Как жить, если ничего нельзя изменить?».

В дорогой иномарке, припаркованной недалеко от обшарпанных корпусов городской больницы, сидели двое. Супруги Назимовы.

Он вцепился в руль обеими руками так, словно автомобиль мчался на бешеной скорости. Как будто еще мгновение и машина с грохотом улетит в кювет. Он держал руль, как спасательный круг. Как будто сейчас, в это мгновение решится вся его дальнейшая судьба.

Борис долго смотрел прямо перед собой, ему казалось, что машина действительно мчалась на огромной скорости по автостраде. Он не мог повернуть голову и посмотреть на соседнее сиденье. Там, где сидела его супруга Светлана. «Как же дальше-то жить?», – чуть было не произнес он вслух. Мельком взглянул на жену и еле сдержал почти слетевшие с губ слова.

Ему, внешне совершенно уверенному в себе, интеллигентному мужчине, на самом деле было невыносимо страшно. Совершенно невыносимо страшно даже посмотреть в сторону Светланы – той хрупкой, стройной женщины, которая прожила с ним два десятка лет, которая знает его как свои пять пальцев. Он боялся посмотреть в сторону Светланы. А в висках бесконечное количество раз стучала фраза – как же дальше жить?

На улице в эти дни стояла поздняя осень. Последние деньки перед предстоящей долгой зимой. Скоро выпадет снег и не останется на улице и следа от опавшей листвы.

В это время дня парк на территории больницы был почти совсем пуст. Кое-где, вдали можно было увидеть прогуливающихся больных, спешащих из корпуса в корпус медицинских работников.

Серое небо сгустилось. Казалось, вот-вот грянет буря. Но как бывает перед бурей – стояло угнетающее затишье. Почти вся листва с деревьев облетела. С одной из веток каштана оторвался один из последних полузасохших листиков и медленно, лавируя из стороны в сторону, опустился на тротуар. Почему Борис смотрел именно на этот листик?

Вдали дворник сметал остатки лета в небольшие холмики-кучки. Они повсюду дымились.

Назимовы так и сидели молча. Не разговаривали, не смотрели друг на друга, из машины при этом не выходили. Но было пора. Надо было выходить и идти туда. В это страшное место.

Светлана долго смотрела в одну точку. Там, впереди находилась детская площадка. Неуклюже стояли покореженные, заржавевшие детские качели. Ни детей, ни людей на площадке не было.

Борис Назимов первым нарушил гробовое молчание. Как-то невольно это вышло, как будто произнес вслух то, о чем думал, а точнее, что чувствовал.

– Я… боюсь.

Он медленно повернул голову и посмотрел на жену. Вот и Светлана отвела взгляд от детских качелей и тоже повернулась. Они встретились взглядами.

Борис заметил, что у супруги легкий макияж немного размазан. Глаза покраснели от слез. Губы припухли. Но он видел и кожей чувствовал, как Светлана старается сдержать слезы. Однако предательская слезинка все равно стекла по щеке.

Назимова, плотно сжав губы, на мгновение закрыла глаза, как будто про себя читала какую-то молитву, потом резко открыла дверь машины и вышла.

Борис поспешил вслед за супругой.

Часть 1

Пара удалилась от машины в сторону больничных корпусов. Слышно было лишь, как пиликнула сигнализация на их автомобиле. Кутаясь в плащ, Назимова шла немного поодаль от супруга. Ну вот и она, точка Икс. Светлана и Борис подошли к двери с надписью МОРГ.

Назимов открыл дверь, пропуская вперед жену. Она остановилась на долю секунды, затем несмело проскользнула внутрь, бросив подавленный взгляд на мужа.

Назимовы прошли вдоль полутемного полуподвального коридора. Это был больничный корпус не самой лучшей поликлиники города. В корпусе морга – старая кафельная плитка на стенах, кое-где плиток не хватало, и пустующие места были закрашены обычной краской. На полу – продавленный и местами оборванный старый линолеум. Из под линолеума проглядывал серый бетонный пол.

Кое-где по сторонам коридора стояли пустые медицинские каталки. Несколько разодранных, не новых кресел. Где-то вдали санитары прокатили каталку с телом, накрытым вместе с лицом. Свет люминесцентных ламп давал серо-синий оттенок всему. Одна из ламп гудела и ритмично моргала.

Навстречу к Назимовым из-за угла вышел полицейский. Неуклюже смотрелся на его форме, накинутый на плечи белый халат. Мужчина кивнул в знак приветствия Назимовым. Он шел быстро и Назимовым пришлось тоже убыстриться за ним, чтобы услышать, о чем он говорит.

– Выловили в пруду, – говорил полицейский. – Пару дней назад. По приметам подходит под вашу дочь. Но тело очень сильно повреждено… Так что…

Все втроем они вошли в помещение, где на столах лежали трупы, накрытые белыми тканями. К одному из трупов полицейский подвел Назимовых. Он протянул руку к краю простыни, чтобы откинуть часть и показать лицо, но рука его невольно дрогнула.

– В крайнем случае, можем провести экспертизу ДНК, – сказал он.

В углу помещения за небольшим столиком, на котором валялся потертый журнал и горела настольная лампа, сидел дежурный санитар. Он что-то записывал. Увидев посетителей, санитар встал и подошел к ним, как бы присоединившись к общему делу. Санитар по-деловому, привычным жестом откинул простынь с обезображенного вспухшего трупа девушки. Лица девушки было не разобрать.

Женщина вскрикнула от неожиданности. Сильно пошатнувшись, она уткнулась лицом в плечо супруга, и как будто с облегчением начала громко плакать. Назимов тоже вздохнул и погладил жену по голове, стараясь успокоить. Сам, не отрываясь, внимательно, смотрел на труп. Светлые, вперемешку с речной тиной, волосы на голове девушки, растрепались и свисали со стола. Полицейский кивком головы спросил у него «Она?». Назимов отрицательно покачал головой.

В этот день дождя не было. Наоборот стоял теплый,

яркий осенний день. Казалось, что лето на один денек решило вернуться в город.

– Какое синее небо, – думал Юра Спицын, глядя в сторону горизонта, там, где дорога сливалась с облаками.

Юра третий год работал таксистом. Всякий раз, проезжая здесь в аэропорт за клиентами, он глядел в точку, где соединялись небо и дорога.

Но сегодня настроение у него было не самое лучшее. А точнее сказать – худшее из худших. Таня, подруга, с которой Юрка живет, точнее, теперь уже, наверное, прожил целых два года, сообщила такое, что словами не передать. В итоге и поссорились. Да еще как поссорились. Самому теперь и стыдно, и обидно, и как дальше быть, не понятно.

– Вот тебе и теплая осень – бабье лето. Все красиво. – Думал таксист вслух, – Только вот смысл в этой красоте? Хотели вместе в отпуск съездить, а теперь что получается, ничего не будет?

Юрка и не заметил, как доехал до аэропорта. Нужно было найти клиентов. Пришлось сосредоточиться на работе, в пригородном аэропорту полно людей, какие из них его, было не понятно. На тротуарах тут и там стояли люди с чемоданами, подъезжали автобусы и маршрутные такси, из которых одни выходили, другие тут же норовили влезть внутрь. Все нервничали, ругались. «Вот вроде бы только что из отпуска, а уже собачатся», – думал Юра, глядя на них. Его автомобиль медленно, на аварийке, двигался вдоль терминала. Но клиентов пока видно не было.

Машин тоже было хоть отбавляй – одни привозили, другие забирали пассажиров. Таксистов полно, как собак нерезаных. Где тут своих клиентов найдешь?

Юрке было 35 лет, но сам он был с детства худеньким и каким-то болезненным на вид, так что выглядел намного младше своих лет. Для себя он давно понял, что главное не внешность, а способность к выживанию. Да и детдомовская закалка была на всю жизнь. Юра бегающим взглядом осматривал людей, стоящих на тротуаре, пытаясь узнать в них своих клиентов. На нем был удобный растянутый вязаный бесформенный свитер и простые джинсы. Волосы взъерошены, взгляд юркий, но уставший. Юра периодически зевал – плохо спал и действительно очень устал.

Наконец-то он увидел, как ему машет рукой загорелый мужчина в шортах и майке. Явно только что с пляжа. «Небось еще утром в море купались, – подумал Юрка». Рядом с ним стояла нарядная, такая же загорелая, женщина и маленький мальчик лет трех с игрушечной машинкой в руках. Все трое радостные, счастливые, улыбающиеся. Точно, семья приехала с отдыха. Полная противоположность Юре. Они – отдохнувшие, загорелые и счастливые, он – бледный, уставший и …несчастный.

Юра не ошибся. Это были его клиенты. Он поздоровался кивком головы и вышел наружу. дальше все по отработанной до автоматизма схеме – помог загрузить чемоданы в багажник. Потом подождал пару минут пока все пассажиры сядут в машину. Ребенка – в детское кресло, пристегнуть обязательно, с другой стороны на заднем сидении устроилась мама малыша. Отец семейства – на переднем. Наконец, такси тронулось с места в сторону города.

Машина быстро мчала по автомобильной трассе. В зеркало заднего вида Юра наблюдал, как женщина пыталась развлечь ребенка. У мальчика в руках была игрушечная машинка. Он «ездил» по ближайшим поверхностям, а мама ставила ему рукой преграды. Так и ехали.

Внезапно такси подрезала другая машина. Юра резко затормозил. Мальчик в кресле дернулся вперед и, если бы не кресло, травма была бы точно. Мать ударилась о впередистоящее кресло. Отец семейства удержался от удара, уперевшись рукой в приборную панель авто. Тоже спас ремень безопасности. Но ситуация была критическая. В панике заплакал испуганный ребенок.

– Вот уроды… Че делают, а!, – вскрикнул в сердцах папаша.

Юра, пытаясь сохранить спокойствие, продолжил движение, но увеличил скорость. Ему удалось обогнать подрезавший его автомобиль и перекрыть ему своей машиной движение.

В иномарке сидел молодой парень в спортивном костюме.

Он вынужден был остановиться. Едва парень успел приоткрыть дверь, чтобы выйти, как Юра уже выскочил ему навстречу. Он не дал ему выйти, резким движением захлопнул дверь машины и несколько раз профессиональным, поставленным ударом, дал в челюсть нарушителю. Молча, без разговоров. Потом подумает, что в очередной раз не смог сдержать свой гнев. Но это будет потом, а в тот момент Юра об этом не думал. Он, запыхавшись, вернулся за руль своего такси, объехал тачку с побитым водителем, утирающим разбитое лицо от крови.

Следующие полчаса все ехали молча. Даже ребенок притих. В машине стояла гробовая тишина. Женщина на заднем сидении периодически неодобрительно покачивала головой, толи осуждая Юру, толи нарушителя, который подрезал их такси. Даже по мобильному говорить не хотелось. Когда позвонил диспетчер из таксопарка, Спицын не стал разговаривать. Ответил лишь раздраженно.

– Угу… Да… Мы же закрыли тему, – и повесил трубку.

Но вот автомобиль влился в плотный поток машин. Вблизи города началась пробка. Время, как будто остановилось. Кое-где автомобилисты раздраженно сигналили. В левом ряду пыталась пробраться сквозь пробку карета скорой помощи, но машинам в пробке некуда было съезжать, чтобы ее пропустить. Слышно было только, как мальчик, проснувшись, снова играл со своей машинкой «пиу-пиу-пиу, ууууу».

«Вот и у меня мог бы быть такой же сынишка.. Эх, Таня, Таня… Что же ты наделала», – подумал Юра.

В какой-то момент мальчик притих. Потом поманил к себе маму.

– Маам, я..

– Что, милый?

Мальчик прошептал маме что-то на ухо. Юра сразу понял, о чем сейчас пойдет речь. Да, в принципе, действительно пора. Давно ехали-то.

– Может, на пару минут остановимся где-нибудь. Нам бы пописать..

– Прямо сейчас не получится, – вздохнул Юра, – чуть позже, ладно? Я там одно место знаю, уже останавливался как-то.. Вооон, высокая сосна, видите? Примерно там где-то.

Мама показала пальцем мальчику на высокую сосну на обочине дороги. Немного погодя водитель остановился примерно там, близ густого лесочка.

Женщина отстегнула ребенка из детского кресла и повела его к обочине, чтобы мальчик пописал. Юра ждал, смотрел на сосну, о чем-то думал. Да уж. Взгрустнулось.

Папашка тем временем тоже выбрался из машины.

– Ноги размять. Да и отлить надо. Неизвестно, когда домой приедем.

Отец семейства приседая и растягивая колени, как в гимнастике, направился в сторону леса, куда смотрел Юра. Юра вышел вслед за ним и пошел, зачем-то оборачиваясь по сторонам. Мужчины встали недалеко друг от друга.

В дружном журчании, Юра услышал голос папашки:

– Прикольно.

– Что?

– Прикольно, говорю. В лесу и вдруг – манекен. Вон, смотри, туфель с камнями сверкает. Нога одна торчит у него и ру… твою дивизию мать!!!!

Совсем недалеко от сосны, в листве слегка закопан лежал совсем не манекен. Это был женский труп. Тело лежало в положении, похожем на манекен без одной ноги.

Уже через несколько часов то же самое место уже было переполнено людьми. Только теперь часть территории была оцеплена лентой. У дороги стояли несколько полицейских машин с мигающими сигналами без звука, карета скорой помощи. Зеваки, снимающие происходящее на телефоны. Всем было интересно, что происходит.

Туда-сюда сновали полицейские с папками, а внутри леска, в небольшом овраге труп осматривали криминалисты. Рядом с одним из них стоял чемодан с различными приборами. Кто-то из специалистов отдела фотографировал.

Вот подъехала еще одна полицейская машина, из нее выгрузился полицейский кинолог с овчаркой в наморднике.

Юра и Отец семейства заканчивали давать показания следователю Светлаевой. Молодая девушка, явно выпускница юридического института или даже практикантка старательно вносила пометки в свой блокнот.

Напоследок спросила:

– Так… Ну.. координаты свои вы оставили. Мы вам позвоним, если что..

Пассажир такси, который первым увидел труп в лесу, с неохотой ответил:

– Да уж лучше не надо. Мы тут вообще ни при чем.

В этот момент к обочине дороги подъехал служебный автомобиль «ТЕЛЕВИДЕНИЕ». Из него выгрузились оператор с камерой и репортер. Репортер пронырливым взглядом осмотрелся по сторонам. На лице читался вопрос, к кому бы обратиться за разъяснениями. Подошел с вопросом к одному из полицейских, затем направился в сторону леса.

Пока Юра наблюдал за репортером, не заметил, как к следователю и к нему в сопровождении другого полицейского подбежал вприпрыжку тот самый водила, которому несколькими часами ранее Юра надавал по лицу. Так ведь за дело! Тот его подрезал.

Но у парнишки были свои представления о ситуации на дороге:

– Вот. Это он меня побил. Они оба – тут он показал еще и на пассажиров такси, – всё видели!

Сам тем временем уже начал терять интерес к своей истории и рассматривал, что там в лесу, где работали криминалисты.

Молодой папаша только развел руками:

– Да… ё- мое.

Но тут подошла его супруга. Резким решительным голосом ответила, чтобы слышали все:

– Мы ничего не видели! Мы уезжаем. У нас ребенок, ему все это вот зачем?!

Так же стремительно женщина вернулась к машине. Пристегнула ребенка. Пассажир уселся на переднее сиденье. Юра молча завел движок и машина тронулась. Пробка уже рассосалась. Ехали молча. Пристегнутый в кресле малыш проспал всю дорогу.

*

Кабинет стоматолога был совсем небольшим. В нем едва помещалась установка и кресло для пациентов. По периметру помещения стояла рабочая мебель – шкафы с медикаментами, этажерка с медицинскими принадлежностями. Все стерильно, чисто.

В стоматологическом кресле находилась молодая женщина. Это Таня – бывшая девушка Юры. Таня – блондинка, волосы средней длины, среднего роста, женственная фигура, но одежда скорее посредственная – туфли без каблука, волосы в пучок, не накрашена. Таня всегда одевалась так как ей удобно, а не так, как того требовала современная мода. Если удобно, когда волосы в пучок, так и будет, считала она. Никогда особо даже косметикой не баловалась, и так блондинка. Постоянно чувствовала внимание со стороны мужчин. Сейчас, в кресле, она выглядела даже немного смешной – на груди у Тани белая салфетка, на ногах – бахилы. Она лежала с открытым ртом, а врач внимательно осматривала зубы, затем что-то подшлифовывала бормашиной и еще раз осмотрела танин зуб.

– Ну вот. Сейчас должно быть получше. – сказала она и положила на зубы кусочек красящей бумажки. – Прикусите еще разок.

– Как прикус по ощущениям?

Таня честно ответила:

– пока не сказать, что идеально. Заморозка еще действует, видно. Надо привыкнуть. Все равно чувствуется, что коронка.

– Ну, это Вам так кажется. Внешне никаких отличий вообще. Зубы все одного цвета, включая этот. Да и по форме они идеальные, – улыбнулась врач.

Таня встала с кресла. Начала собирать свои вещи. Надо было идти на выход.

Пришлось немного подождать, пока врач заполнит медицинскую карту.

– Ну вот. Все пометки сделала. Сдайте карту в регистратуру, пожалуйста.

– Будем надеяться, что не отвалится. Спасибо.

– Можете не сомневаться. Клиенты остаются довольны, а вы подальше держитесь от своего бывшего – с улыбкой ответила врач.

Таня направилась к двери. Только открыла дверь, и тут же резко отшатнулась, пришлось сделать шаг назад. В оцепенении стояла какое-то время, не зная, как быть дальше.

Стоматолог, кажется, поняла в чем тут дело. Она встала со своего места, тоже выглянула в коридор.

Посреди коридора стоял Юра. Как обычно, в своем растянутом свитере, не выспавшийся, а казалось со стороны, будто он с

похмелья.

Стоматолог посмотрела на Таню, мол, все понятно с вами. Сочувственно покачала головой, затем вышла в коридор, плотно прикрыв за собой дверь. Врач подошла к Юре и проговорила вполголоса.

– Молодой человек, вам нечего здесь делать. Вы свое уже сделали. Уходите.

Однако Юра уходить не собирался. Он не сдвинулся с места.

– Я не уйду. Мне надо поговорить.

Врач вновь покачала головой, на этот раз неодобрительно, и ушла куда-то вдоль коридора. Через минуту вернулась в сопровождении охранника. Юра неохотно развернулся, пришлось идти к выходу.

Спицын понимал, что в отношениях с Татьяной он был далеко не прав. Но сейчас нужно было окончательно разъяснить отношения. На звонки она давно не отвечала. А поговорить очень хотелось. Юра сам себе обещал держать себя в руках. Ну вот тогда да, вспылил. Но неужели никак нельзя исправить ситуацию?

От своей идеи поговорить он все равно не хотел отказываться. Решил сидеть до тех пор, пока Таня не выйдет из поликлиники. Хотя был уже поздний вечер. Устал после работы. Этот труп, полиция. Столько всего произошло за день. Юра действительно очень устал.

Вот он – главный вход в стоматологическую поликлинику. «Лишь бы не уснуть», – думал Юра, уперевшись в руль.

Но вот Таня в сопровождении охранника вышла и села в свой старенький Додж. Охранник вернулся назад. Юра тоже завел движок. Мало ли тут машин на автопарковке. Все куда-то едут или откуда-то приезжают.

Таня начала выруливать на дорогу, и ее машина медленно стала отдаляться. Юра повел свое такси следом за ней.

Таня какое-то время не замечала преследования. И вообще, после ссоры с Юрой, она предпочитала не думать о своем будущем вместе с ним. Она ехала, а мысли наскакивали одна на другую: это просто невозможно. Нет, она, конечно, понимала, что детдомовский парень – это сложный выбор. Но ей-то казалось, что она знает его, как свои пять пальцев. Слова плохого о нем никогда не сказала. Да и друзья у него хорошие. Тоже всегда о нем хорошо отзывались. Прожили достаточно долго, чтобы понять, что между ней и Юрой отношения, действительно серьезные. И вот так вот, вдруг, человек открывается перед тобой совершенно в другом свете. Мало того, что поссорились, так он еще ударил. Да так ударил, что зуб сломал. Крови было. Ужас.

Как с таким человеком семью заводить, детей рожать? А если с детьми потом будет руки распускать? Куда деваться? Нет, если уж расставаться, то именно сейчас. Никакие другие варианты здесь просто не рассматриваются.

Таня приближалась к светофору, когда заметила, что машина такси едет постоянно за ее машиной. Сразу догадалась, что это Спицын. Опять преследует. Опять сейчас устроит разборки, а то и драться полезет. Таня заволновалась. Хотела прибавить газку, но на красный ехать не рискнула. Пришлось остановиться на светофоре.

Краем глаза заметила, что в соседнем ряду остановилась машина Юры.

На мгновение повернула голову и заметила, что он кричит ей через закрытое окно, показывая жестами, мол, «Остановись, надо поговорить». Таня отрицательно покачала головой, она и правда, испугалась. Как только загорелся зеленый, обе машины сорвались с места. Юра не отставал.

«А ведь на улице поздно. Никто не поможет, если что случится, – думала Таня». Ее автомобиль уже подъехал к дому, где она теперь жила. К родителям, конечно же. Таня остановилась на парковке. Заглушила движок. Выходить было страшно.

Звонить отцу, чтобы встретил, тоже не хотелось. Они точно подерутся. Ну вот. Юркино такси тоже рядом остановилось. Он первым вышел из своей машины и уже шел навстречу. Таня, попытавшаяся было сначала выйти и убежать, закрылась в машине, сидела, заблокировав все двери. А Юра не уходил. Он прекрасно видел, что ей страшно.

Спицын стоял возле ее машины уже 10 минут, смотрел в глаза, хотя Таня пыталась не встречаться с ним взглядами. Руки у него в карманах. Он ждал. Потом достал мобильный телефон. Таня услышала, как зазвонил ее телефон, который лежал на пассажирском кресле. Потом она робко протянула руку и взяла трубку. Сразу услышала знакомы и родной до боли голос:

– Выйди, че ты концерт устроила.

Таня посмотрела на Юру и отрицательно покачала головой. А он не унимался:

– Поговорить надо.

Таня все еще напуганным голосом ответила несмело.

– Один раз уже поговорили. Спасибо. Уходи.

Потом какое-то время молчала в трубку и снова повторила:

– Уходи. Нам не о чем говорить.

Юра не собирался никуда уходить.

– Прости. Я не хотел тебя обидеть.

– Обидеть? Это теперь так называется? Да ты мне зуб вообще-то сломал!

– Я себя не контролировал. Ну потерял контроль. Ну извини. Ты сама виновата, зачем аборт было делать? Со мной нельзя было посоветоваться? Я что против ребенка?! Когда такое было, скажи!

Таня внезапно поняла, что бояться не надо. Ее даже разозлило его вот это вот «Ну извини…». Она выскочила из машины, пошла быстро к дому. Юра попытался ее остановить, схватил рукой за предплечье. Получилось как-то неловко, даже грубо.

Таня сверкнула на него взглядом. Юрка сразу убрал руки, даже поднял их вверх, типа, не бойся, не трону.

Таня внезапно заплакала.

– Исчезни из моей жизни. Сколько можно.

Слезы ручьем потекли из глаз, девушка пошла быстро к подъезду.

Юра так и остался стоять с поднятыми руками, в одной руке – телефон. Стоял и смотрел вслед, ее силуэт становился все меньше и меньше. Таня постепенно растворялась в темноте. Тут Юрка понял, что она не повесила трубку и было слышно, как она всхлипывает и прерывисто дышит. Уже у самого подъезда, где освещение, Таня обернулась и прошептала громким шепотом.

– Еще раз появишься, напишу на тебя заявление в полицию, что преследуешь.

Юра лишь увидел, как дверь ее подъезда захлопнулась. Вот и поговорили. А он так надеялся помириться, поговорить по-человечески. Ну неужели нельзя ничего исправить? Он стоял в оцепенении посреди пустого двора.

*

В управлении Следственного комитета небольшой кабинет с серыми стенами – пара шкафов и два стола, стоящих буквой Г. на каждом столе по компьютеру не самой современной модели, на окнах вертикальные жалюзи. В углу пристроился небольшой сейф с открытой дверцей, там папки с делами и другие документы. На сейфе огромный цветок китайской розы и графин с водой. Рядом на тумбочке вот-вот закипит чайник, здесь же наготове лежит пачка пакетированного чая, распакованная коробочка кускового сахара и пара чашек.

Когда Наташа Светлаева впервые вошла в этот кабинет, она даже немного разочаровалась. Слишком уж как-то все простенько и уныло. Но вот уже почти год, как она работает, пока, правда, в должности молодого специалиста, но кабинет становится все роднее и роднее. Наташа сидела за столом и периодически поглядывала на своего коллегу Алексея Каримова. «Да, – думала Наташа, – я молодая симпатичная девушка, с красивым маникюром, волосы в пучок, неяркий макияж, все, как я когда-то мечтала, насмотревшись сериалов. Теперь я выпускница юридического института и хотя только осваиваю азы профессии, чувствую у меня еще все впереди. Главное, себя зарекомендовать. Надо искать, рыть, и мне это нравится. Я бы даже сказала, что очень нравится!». Светлаева с довольной улыбкой на лице уткнулась в компьютер.

Алексей Каримов в свои 40 лет никаких иллюзий по поводу работы и профессии не испытывал. Он давно все изучил, узнал, имел огромный опыт и большое количество сильно запутанных, но раскрытых им, Каримовым, преступлений. Часто казалось, что врожденное чувство юмора, помогало справиться со стрессами на работе. Иначе, если обо всем этом думать постоянно и всерьез, то можно сойти с ума. А в профессии следака – это недопустимо. Нет, ну бывали, конечно, случаи. Где-то там, с кем-то там. Но в его окружении таких людей не было.

Сейчас он думал, как раз о новом деле, которое предстояло раскрутить. Девушка с отрубленной ногой. Да уж. Или отрезанной. Это еще криминалисты выяснят, каким образом она осталась без ноги. Но история очень странная будет. Это точно. Было бы за что зацепиться. Каримов смотрел в окно, отвалившись в кресле, с чашкой чая в руках.

Наташа, конечно, на опросе чуть было сознание не потеряла. Но держалась. Молодец. Старается моя молодая коллега. «Моя», еще раз повторил про себя Каримов.

Спросил шутя.

– Думаешь ритуальное убийство?

Наташа как всегда поняла его стёб, но очень серьезно ответила.

– Американских детективов насмотрелся? в каком ритуале человеку ногу отрезают?

– Ну… не знаю… может быть какая-нибудь Ахиллесова пята понадобилась.

– Хорошо, конечно, что ты мифологией интересуешься. Но там же пята. Если это было ее единственное уязвимое место, зачем тогда ногу по самое «не хочу» отрезали. И потом, умерла она из-за того, что ей шею свернули. Про это, что в мифологии говорится?

Алексей в задумчивости пожал плечами, но попытался продолжить размышления, теперь уже вслух.

– Может тогда серийник какой завелся? Или умалишенный. Да психов-то полно. Вот, особенно в полнолуние.

На этот раз Наташа не отреагировала на фразу Каримова, она сосредоточенно пролистывала картотеку потеряшек – одно фото за другим.

– Кто же ты, Златовласка???

Каримов посмотрел на Светлаеву с удивлением. Мол, как ты ее интересно назвала.

Наташа все же отвлеклась от компьютера. Глаза немного устали.

– Мне вот один священник недавно звонил, спрашивал. Говорит, отпевал безногого дедушку. А его сын, ну, дедка умершего, рассказал, что полгода назад у деда ампутировали ногу выше колена. Чет там случилось, гангрена или что, не помню. Короче! И врачи… тадам… выдали отрезанную ногу родным на захоронение. Вот и представь, ногу полгода назад похоронили, когда дед еще был жив.

– Ну… даже, если он после захоронения отрезанной ноги, прыгал, как сайгак, одной-то ногой он уже в могиле был, – рассмеялся Каримов, ему история показалась очень забавной.

Светлаева продолжала.

– Вот тебе смешно, а сын спрашивал священника, не надо ли было ногу выкопать и в гроб уложить, а то нехорошо левая нога отдельно и правее правой захоронена. Они еще переживали, что, как бы совершили зловещий колдовской обряд, похоронив ногу. Не является ли, типа, такая выдача в больницах ног каким-нибудь нарушением санпина или УК.

За разговором, Светлаева и Каримов с папками в руках встали с мест и направились к выходу. Вышли вдвоем из кабинета и пошли по коридору.

Каримов уточнил:

– Санпина?

– Ну да. Это нормы и правила санитарии.

– А-а-а. И что ты ему ответила?

– Да ничего. Где-то отдают для захоронения, где-то, если отказываются люди забирать, отправляют на кремацию. Короче, все законно. Но это и не наш случай. Это я так, к слову вспомнила. Про ногу. Мне почему-то кажется, что отрезанную ногу мы не найдем.

Светлаева и Каримов вышли на лестницу, надо было спуститься вниз. Им навстречу поднимался руководитель следственно-оперативной группы. Шеф, короче говоря.

– Привет. Ну, что там у вас?

Каримов отрапортовал:

– Здрасьти, Иван Гаврилович, работаем по трупу девушки. Нашли в лесу. Без ноги.

– А-аа. Да, точно! Мне уже доложили. Телевизионщики уже все пронюхали. Видели в новостях? Так что теперь не отстанут. Личность установили?

Каримов и Светлаева покачали головами.

– Ройте. Завтра с версиями жду у себя.

Светлаева и Каримов направились в криминалистическую лабораторию. Кабинет был занятный для обывателя – обставлен черепами с пометками, в стеклянных банках виднелись помутневшие от зелёной жидкости кисти рук, остальная часть стены занята различным оборудованием. Возле стола с пробирками стоял в белом халате медик-криминалист Кирюша. Так его ласково все называли в СК. На самом деле, парень хоть и был молод, на самом деле, считался отличным криминалистом, этакий молодой ботан в очках.

Каримов, как всегда размышлял вслух.

– Дааа. Ни следов на месте преступления, ни отпечатков пальцев.

На столе у медика-криминалиста лежали вещи девушки – одежда и одна туфля – красивая, на каблуке, яркая, с какими-то камнями.

Кирюша ответил.

– Отпечатки есть. Но только ее.

Светлаева тоже задала вопрос.

– А кровь на одежде?

Медик отрицательно покачал головой.

Наташа продолжала.

– При ней никаких вещей не было. Ни сумки, ни кошелька. Такое ощущение, что ее туда привезли живой. За что или зачем тогда ее убили именно там? Про это

(Наташ кивнула на место, где должна быть вторая нога)

я вообще молчу.

Каримов продолжил задавать вопросы.

– Изнасилование?

Кирюша снова покачал отрицательно головой.

– Только шея свернута и нога отрезана. А так-то все целое.

Кирюша подумал о чем-то и еще добавил.

– Есть еще слабо заметный след на теле косой. Полоса. Заметно как бы стягивание.

Светлаева заинтересовалась.

– Мы не заметили сразу. Думаешь, привязывали к чему-то?

– Возможно. Ройте. Попробуйте поискать вторую туфлю.

Попробуйте установить историю вещей. Туфли новые и платье не заношенное, надо по магазинам и торговым маркам посмотреть. Вдруг кто ее вспомнит. Вдруг недавно покупала это все.