Loe raamatut: «На улицу опустилась осень…»

На улицу опустилась осень…

2010.

1. Он

На улицу опустилась осень, красно-жёлтое настроение поселялось в сердце каждого, кто выходил в прохладную сыроватую атмосферу улиц. При виде такой красоты приходит окончательное ощущение того, что осень наложила свой отпечаток абсолютно на всё и на всех.

Выйдя из подъезда своего дома, он согревал свои руки тёплым дыханием, и очень жалел, что не взял с собой перчаток, хотя понимал, что он ещё недалеко ушёл от дома и легко мог зайти за ними. В этот момент у него начался лёгкий приступ лени, который очень трудно преодолеть, решив за ними не возвращаться. «Ну и ладно, – подумал он, – куплю новые, раз решился, значит решился».

Стоя на крыльце, около подъезда, он был погружён в атмосферу раннего холодного утра; машин на дорогах почти не было, людей тоже. Чтобы окончательно погрузиться в унылое настроение воскресных улиц, он решил уйти от реальных звуков мира; надев наушники, он больше не слышал, что происходит вокруг, а слышал только то, что хотел слышать внутри себя. Включив акустическую песню какой-то зарубежной группы, он сделал первый шаг к неизвестности. Отойдя от дома и не решаясь оборачиваться, он думал, что его ждёт, ведь он оставлял за спиной всё, что было ему дорого: любимые дела, девушку, которая в данный момент спит в его кровати, и всё то, что раньше он очень любил.

Перед тем как окончательно пуститься в путь, он решил навестить несколько мест, которые он очень любил посещать в те моменты своей жизни, когда ему было не по себе. С большой спортивной сумкой наперевес, он направлялся туда, где всегда была особенная атмосфера для раздумий. Именно там и именно «ему», можно сказать, пришла эта безумная мысль. Дойдя до залива, он устремил взгляд голубых глаз в бесконечную даль водного пространства. Оглядевшись и убедившись, что вокруг никого нет, он сел на бревно, на котором сидел не раз, и, протянув руку к воде, как будто пытаясь погладить залив, как домашнее животное, и ощутив холодную влажность воды на пальцах, сказал:

– Ты как всегда такой же холодный, мой Друг....

Выключив плеер и вынув наушники из ушей (он всегда так делал, так как считал неуважительным то, что его слушают, а он нет), глубоко вздохнул и начал говорить воде залива, что наконец-то решился на безумный поступок, к которому так долго морально готовился, что теперь его ничего не держит здесь, что он хочет и может дышать полной и свободной грудью, и скорее всего это последний раз, когда приходит на это самое место и разговаривает с «ним», он долго благодарил «его» за ту поддержку и помощь, которую именно «он» ему давал, что «он» единственный, кто умеет слушать, и такого «слушателя» он вряд ли где-нибудь ещё найдёт.

Сказав всё это, он спросил:

– Ну и как «ты» на всё это смотришь?

Залив лишь прошуршал ему волнами в ответ.

– Да, «ты» прав, и «ты» правильно говоришь, что мне пора, до свидания и спасибо ещё раз за всё.

Дотронувшись на прощание до воды, он вновь включил плеер и отправился в следующее не менее значимое для него место.

Оно находилось неподалёку, это была ближайшая двенадцатиэтажка. Поднявшись на лифте на последний этаж, он вышел на лестницу и поднялся ещё на пол-этажа – туда, где оставшаяся часть лестницы была огорожена решёткой, для того чтобы посторонние и все кому ни попадя не ходили на крышу. Его никогда не могла остановить эта преграда; так как он обладал нормальным телосложением и ловкостью, ему с лёгкостью удавалось пробраться между решёток. Оставив сумку около клетки, он пробрался, как обычно, между прутьями и выполз на крышу. За сумку он не боялся, так как был уверен, что воскресным утром на последнем этаже в ближайшее время никто не появится и никому она не понадобится.

На крыше он почувствовал, что все-таки перчатки ему бы сейчас не помешали, и, подняв воротник куртки и сунув руки в карманы джинсов, он направился к некоему подобию скамейки, стоявшему неподалеку от края крыши. Когда он впервые сюда поднялся, скамья уже находилась на том месте, где и сейчас, это была не то чтобы скамейка, а просто доска, лежавшая и прибитая гвоздями на брусьях, такая самоделка, но его никогда не интересовало происхождение данного предмета, он с тех самых пор сидел на ней, когда приходил сюда. А приходил он и один, и с друзьями, или с подругами – не важно, – это было место для уединения и для того чтобы вместе с кем-то приятно провести время.

С крыши была видна намного большая часть залива, чем когда он был внизу. Усевшись на скамейку, он опять устремил свой взгляд вдаль тёмно-голубой водяной глади. Он смотрел на проплывающие мимо сухогрузы и паромы, на птиц, летающих над водой, и немногочисленных людей, которые идут по берегу залива. «Интересно… – подумал он, – А что этих людей заставило прийти в такую рань к заливу?» Но не найдя ответа и в принципе не ища его, он решил, что пробыл на этом месте достаточно времени и пора отправиться дальше.

Спустившись по лестнице, он увидел свою сумку, на которую, как он и предполагал, некому было покуситься в столь ранее утро. Накинув её на плечо и спустившись на лифте, он вышел на улицу и принял решение, что в оставшиеся два памятных для него места он не пойдёт, так как это напоминает уже какие-то поминки.

– Пусть они останутся в моей памяти такими, какими они были – прошептал он, закрыв глаза и глубоко вдыхая воздух носом.

Отряхнув куртку от паутины и пыли, которая налипла на неё на крыше и осмотревшись, нет ли на его одежде ещё какой-нибудь грязи, он решил начать своё движение в сторону дороги, которая находилась недалеко от двенадцатиэтажки.

Дойдя до дороги и двигаясь вдоль проезжей части, он решил открыть сумку, в которой лежали аккуратно сложенные вещи: несколько рубашек разного цвета, шорты, футболки, свитера и некоторые предметы личной гигиены. «Господи, как это всё сюда вместилось, да ещё и место осталось?» – удивился он, но не вещи были объектом поисков в его бездонной сумке, а приличный по толщине упакованный свёрток, лежавший на самом дне. Найдя то, что нужно, закрыв сумку и осознав, куда именно ему в данный момент надо направляться, он повернулся лицом к пустынной дороге и, перейдя её, отправился к почтовому отделению, которое находилось во дворе ближайшего дома.

Почтовое отделение было закрыто. «Я бы удивился, если бы оно было открыто в такую рань, да ещё и в воскресенье», – подумал он, улыбнувшись. Не осознавая, отчего появилась улыбка на его лице, да и не ища причины, потому что зачем вообще думать о том, почему ему захотелось улыбаться в такое непонятное хмурое утро, он разорвал упаковку и достал содержимое. Оно представляло собой больше десятка конвертов, так же бережно и хорошо заклеенных. Рассматривая конверты, он перебирал один за другим в поисках того, на котором был изображён морской парусник. Отыскав нужный, он обошёл здание почты и, найдя почтовый ящик, остановился на секунду и с улыбкой задумался. Это была лёгкая задумчивость, даже можно сказать, парение в облаках; просто перед глазами появилась на несколько секунд дымка, в которой он пребывал довольно часто в последнее время, но тут же очнувшись и потерев глаза пальцами, сказал:

– Ну вот и началось..... – с этими словами он бросил конверты в ящик, а конверт с парусником положил во внутренний карман куртки, произнеся: – Тебя я занесу по дороге.

Покончив с конвертами, он подышал тёплым влажным воздухом на руки, так как они уже не подавали признаков жизни и высохли от холода, такие, можно сказать, два живых трупа. «Надо скорее купить перчатки, а то я так без рук останусь», – думая об этом, он удалялся в неизвестность будущего, пока утренний туман не поглотил его полностью.

2. Джессика

Сознание возвращалось из глубин сна постепенно. Оно медленно всплывало, словно подводная лодка поднималась из недр океана. Чувствуя, что сон покинул разум, но оковы сняты не окончательно. Всё как будто наполнено чем-то тяжелым, и сил ещё не хватает, чтобы подняться. Джессика, не открывая глаз, решила полежать ещё, продлив себе удовольствие пребывания в тёплой темноте, для того чтобы окончательно снять с себя отпечатки сна.

Она лежала на боку, укутавшись в одеяло и уткнувшись носом в подушку. Её мысли были погружены во вчерашний вечер и сегодняшнюю ночь, которая только что закончилась, но она хотела, чтобы эта ночь была вечной. Как хорошо они провели время, какой прекрасный ужин он приготовил ей вчера. «Наверное, посуды осталось… – подумала она. – Но разве посуда может быть преградой, это всего лишь посуда, а удовольствие вечно…». Моментально откинув мысли о посуде, чтобы не разрушить то прекрасное, к чему она мысленно возвращалась всё это утро. Дальше воспоминания пошли о музыке, которая сопровождала весь вечер, она была настолько разнообразная, на столько расслабляющая и одновременно тонизирующая, самое главное – такая бесконечная, что поглощала, полностью и создавала атмосферу некого вакуума, в котором даже не обращаешь внимания, как бежит время, всё в нём кажется вечным, время останавливается, и вот они танцуют, он шепчет ей на ухо какие-то нежности, потом целует её в шею, поднимает голову, смотрит в глаза, улыбается и целует в губы; она не думает даже сопротивляться, а поддаётся, обнимает его шею – и вот она в его власти. Дальше всё в тумане. «Ночь, эта ночь просто неповторима,» – думает она, так и не открывая глаза. Тело налилось теплом от того, что в голове промелькнуло столько положительных эмоций за пару минут пребывания в недалёком прошлом, оно прогрелось, и оковы сна отпустили его.

Решив, что пора уже открыть глаза и начать проживать новый чудесный день, так как его ничто не может омрачить после вчерашнего, Джессика погрузилась в не менее тёплую атмосферу желтоватого цвета, которым была наполнена комната. Апельсиново-оранжевые занавески были закрыты, и сквозь них пытался пробиться серый свет бессолнечных улиц. Свечи, которыми была уставлена практически вся комната, до сих пор горели, их пламя было неподвижно и спокойно бросало тень на бежевые обои. Всё это сочетание и вызывало теплоту, поэтому девушка быстро поднялась и села на край кровати. Несмотря на то, что она была полностью обнажена, холодно ей не было. Оглядев ещё раз всю комнату, Джесси встала и, найдя свою любимую рубашку, которую она когда-то наглым образом забрала у него, присвоив статус «своей рубашки», надела на обнажённое тело. Рубашка была больше её обычных вещей на несколько размеров, рукава болтались, как у смирительной рубашки, и поэтому она их закатала до локтей, а то, что рубаха немного не доставала до колен, делало её похожей чуть ли не халат, но всё же это рубашка, её любимая, ему всё равно она не подходит, поэтому он с ней так легко расстался.

Открывать занавески очень не хотелось, поэтому она решила сначала погасить все свечи. Умиротворяя огонь в восковых колбах, фитили угасали, испуская дух лёгким дымком. В итоге, когда все свечи погасли, комната наполнилась небольшим туманом, который очень быстро рассеялся вместе с воспоминаниями о нём. Подойдя к занавескам и выглянув в окно, Джессика улыбнулась, увидев жёлто-красную мешанину листьев, которой была покрыта вся улица. Сомнений в её голове больше не возникало и, комната, потеряв свою теплоту, наполнилась дневным светом.

Настроение девушки улучшалось с каждой секундой. Подойдя к магнитофону, она стала переключать все радиостанции, чтобы найти ту, которая соответствовала бы её настроению, но, так и не отыскав подходящую, решила поставить что-нибудь из той музыки, которая была у него на компакт-дисках, так как свои диски она принести не додумалась. Выбрать было довольно сложно; перебирая диски, она понимала, что этих групп не знает и даже о них не слышала. Джесси вспомнила, что он очень любил слушать редкие группы, которые не так популярны, но считалось, что они очень хороши; он даже заказывал диски откуда-то из-за рубежа. Он никогда не навязывал ей свой музыкальный вкус, но, когда они ехали куда-то на машине, всегда слушал только то, что ему нравится, и Джессике тоже нравились некоторые песни, но названиями она никогда не интересовалась.

Прослушав несколько групп наугад, она наткнулась на песню, которая ей очень когда-то понравилась, но, как всегда, она тогда забыла спросить название песни и имена исполнителей. Комната наполнилась довольно бодрым гитарным сопровождением, под которое Джессике захотелось двигаться в ритме сальсы, хотя музыка сильно отличалась от той, под которую обычно исполняют этот танец.

Хорошенько потянувшись и потерев лицо руками, чтобы снять последние остатки сна, она тихонько открыла дверь и практически на цыпочках, как охотящаяся львица, держала свой путь к кухне. В то время когда Джессика лежала с закрытыми глазами и предавалась воспоминаниям, она чувствовала, что его рядом с ней уже нет, поэтому к ней пришла мысль, что, скорее всего он на кухне готовит что-нибудь вкусненькое на завтрак, обычно это какой-нибудь сэндвич с рыбой или омлет с сыром, но, что самое интересное, у него эти простейшие вещи получались настолько вкусными, что всегда хотелось добавки.

Джесси была уверена, что в данный момент он именно там, весь в мыслях нарезает помидоры и даже не заметит, как она тихонько подойдет сзади, обнимет и нежно поцелует в щёку, на что он, положив нож, повернётся в её сторону, улыбнётся и, поцеловав в носик и в лоб, скажет: «Милая, ты сегодня прямо светишься, иди, умывайся, всё практически готово». И она, повинуясь его словам, пойдёт в ванную, чтобы быстренько принять душ и вместе с ним насладиться завтраком. Тихими, неслышными шажками дойдя до кухни, она выглянула из-за двери, чтобы не спугнуть жертву, но, к её сожалению, того, кого она хотела поймать в свои объятья, там не было.

– Ну вот, – прищурившись, с лёгким недовольством прошептала она и, спокойно вошла в помещение, где всегда творились кулинарные приключения. На кухне ещё не выветрилась смесь запахов вчерашнего ужина; грязной посуды, о которой она так переживала, не наблюдалось, но и его тоже не было.

– Мэтью! – крикнула Джесси.

Никто не откликнулся. Вдруг из ниоткуда появился белый пушистый кот и запрыгнул на стул, стоящий около окна, посмотрел на только что проснувшуюся девушку и начал мяукать, показывая, что он проголодался и тоже не против позавтракать.

– Альби! – улыбнувшись, сказала девушка, взяла кота на руки и, поцеловав его, достала из шкафа сухой корм и насыпала в миску. – Куда делся твой хозяин? Где Мэтью? – спросила она у белого без единого пятнышка кота, но Альби был слишком увлечён поглощением завтрака, чтобы отвлекаться на её вопросы.

Джессика решила обойти оставшиеся комнаты, чтобы найти хозяина квартиры, но ни в кабинете, ни гостиной она так его и не нашла.

– Хм… Ну что же, уехал, наверное куда-нибудь по делам, вечером вернётся, и я ему тогда скажу, что некрасиво так бросать девушку, не накормив её завтраком, – с шутливой улыбкой произнесла Джессика.

Приняв душ, девушка обернулась полотенцем и вышла из ванной. Русые до плеч волосы были аккуратно причёсаны, но не до конца высушены, на плечах поблёскивали капли воды. На кухне, поставив чайник на газ и заварив свой любимый апельсиновый чай, она размышляла о том, что ей обязательно надо встретиться с лучшей подругой и поделиться своими положительными эмоциями. Налив чай в чашку и взяв её с собой, Джессика направилась в спальню, чтобы взять свой мобильный телефон и договориться с подругой о встрече. Она нашла нужный номер, нажала кнопку вызова и, недолго подождав, услышала на той стороне трубки:

– Алло, Джесс, привет!

– Оля, привет, чем занимаешься?

– Слушай, только недавно проснулась, дел никаких не намечала, ты хочешь мне что-нибудь предложить?

– Ты угадала! У меня такое сегодня хорошее настроение, давай встретимся в центре, где-нибудь посидим, поболтаем? – сказала Джессика, думая, где именно им встретиться.

– Так как планов нет, я сегодня полностью в твоём распоряжении. Во сколько встретимся?

– Представляешь, проснулась и даже не знаю, сколько сейчас времени. – Посмотрев на часы в мобильнике, она удивилась, что уже час дня. – Ничего себе я спать, – сказала она в трубку, – давай тогда, раз ты недавно проснулась, приводи себя в порядок, и часика в четыре встретимся.

– Это время мне вполне подходит, – пробормотала, зевая Оля. Джессика почувствовала, что в этот момент её подруга сильно потягивается. – Где встретимся?

– Как раз об этом думаю, может, в той чайной, куда мы случайно зашли на прошлой неделе, там вроде спокойно, и чай мне понравился. Как ты на это смотришь?

– Меня всё устраивает, – сказала Оля, – тогда в четыре в чайной и увидимся, не обижайся, если я опоздаю немного, ты же знаешь: я за временем не слежу, но постараюсь быть вовремя.

– Я тогда тоже немного припозднюсь, тебе назло, – улыбнувшись, сказала Джессика. – Всё, тогда увидимся там, как договорились. Пока!

– Всё до встречи. Увидимся!

В трубке послышались короткие гудки; Джессика отключила телефон и бросила его на кровать. Времени до встречи с подругой было достаточно, и она решила, что успеет ещё что-нибудь приготовить и перекусить. Но времени оказалось не так много, как ей казалось, вроде бы только что был час дня, но пока она готовила завтрак, а потом вроде бы немного посидела перед телевизором с Альби на руках и посмотрела какой-то боевик, который даже не помнила, как называется, так как начала смотреть не сначала фильма, но это настолько её увлекло, что она не заметила, как прошло то огромное количество времени, которое было у неё в запасе, «Хорошо, что не успела перетащить все свои вещи сюда», – в спешке подумала Джессика, с выбором вещей проблем не было.

Быстро одевшись в джинсы, сапоги, довольно лёгкую белую рубашку и абсолютно не тёплый бледно-синий свитер, накинув пальто и обвязавшись голубым платком, Джесси подбежала к окну и, посмотрев, что моросит лёгкий дождь, поняла, что без зонта ей не обойтись. Схватив его чёрный полуавтоматический зонт, она направилась к двери. Свой комплект ключей от квартиры Мэтью у неё уже был, он ей очень быстро его сделал, через полгода знакомства. У двери она услышала мяуканье кота, обернувшись, увидела смотрящего на неё Альби, почесав его за ухом и потрепав его мягкую мордочку, Джесси напоследок сказала:

– Альби, я скоро вернусь, и передай Мэтью, когда он вернётся, что я ненадолго и что он очень романтичный грубиян.

Закрывая дверь, она думала, что надо бы позвонить ему и сказать, что она ушла, но в ту же секунду вспомнила, что Мэтью не любит звонки во время работы или когда он в отъезде, и он не однократно ей об этом говорил, что сам позвонит, когда сможет, именно поэтому она и не стала звонить ему с утра в первую очередь. Он действительно всегда перезванивал и говорил, что он свободен, всё с ним в порядке, и он едет домой, поэтому она не особо волновалась.

Добравшись до чайной и посмотрев на часы, Джессика поняла, что, как и обещала, опоздала. Увидев через окно девушку с белыми, как снег, волосами, в радужном свитере и не менее радужным шарфом на шее, Джесси, сдерживая улыбку и сделав вид, что пришла вовремя, вошла в кафе и подошла к столику, где сидела её подруга.

– Ну вот, стоило мне прийти вовремя, так ты опаздываешь, да не просто опаздываешь, а на целых полчаса, – с насмешкой сказала девушка Джессике.

– От тебя заразилась, – встряхивая зонтик, с улыбкой сказала Джесси.

– Я обманула тебя, я пришла десять минут назад, – сказала Оля. – Я заказала чай, ты ещё что-нибудь будешь?

– Да. – Джессика повесила зонт на ручку стула и села напротив подруги. Подозвав официантку, она показала в меню на яблочный пирог.

– Ну, рассказывай, подруга, почему ты прямо светишься в столь пасмурный денёк.

Как только Джессика услышала такой вопрос, она сразу выплеснула на подругу все свои эмоции, которые поглотили обеих девушек. Оля увлечённо слушала свою лучшую подругу и делала лёгкие комментарии, насколько всё здорово Мэтью придумал и что она очень рада за Джесси. Подруги настолько увлеклись эмоциональным фоном событий, которые происходили в жизни одной из них, что не заметили, как официантка принесла им чай и яблочный пирог, который заказала Джессика.

Девушки так просидели часа три, а может, и четыре. После рассказа Джессики Оля рассказала, что у неё произошло с тех пор, когда они встречались в последний раз, как у них протекают отношения с её Оливером, что они только недавно начали встречаться, и всё тоже очень хорошо и радужно, но о себе Оля мало чего рассказала, из-за того что Джесс всё время хотела говорить только о своём возлюбленном Мэтью, и Оля понимающе позволяла перебивать себя.

– … но представляешь, Мэтью в своём репертуаре всё-таки. Просыпаюсь, а его нет дома, уехал по делам и ничего не сказал, – закончила Джессика.

– Ой, да не переживай, – с улыбкой сказала Оля, допивая последнюю чашку чая. – Сейчас вернёшься домой, а он сидит у телевизора и ждёт тебя.

– Да, точно, – посмотрев на часы в чайной, сказала Джессика, – ну, и засиделись мы с тобой, пора домой, а то, наверное, сидит себе, одиночеством наслаждается вместе с Альби. Надо его нарушить, срочно.

Девушки вышли из чайной и направились к остановке, чтобы поймать такси, но тут у Оли зазвонил мобильный телефон:

– Алло, Олли, солнышко, привет! – расплывшись в детской улыбке, ответила Оля. – Что делаю? Да только вот с подругой вышли из чайной…

Дальше Джессика разговор не слушала, она достала свой мобильный из кармана джинсов, ей очень хотелось позвонить Мэтью, но решила не делать этого, чтобы продлить то ожидание, когда она услышит и увидит его дома.

– Он заедет за мной сюда, – сказала Оля, – мы можем тебя подбросить до дома, если хочешь.

– Нет, спасибо, оставлю вас наедине. Надо будет нам вчетвером как-нибудь встретиться, повеселиться, заодно Оливер с Мэтью познакомится.

– Хорошая идея, – утвердительно сказала Оля.

Через минут пять подъехала серебристая иномарка, и из машины вышел мужчина лет тридцати, среднего роста, с лёгкой небритостью на щеках и чёрными кучерявыми волосами, одежда была обычной, ничем не выделяющейся: джинсы, кроссовки, серая толстовка. Увидев девушек, он улыбнулся и сказал:

– Джессика, привет! Я похищаю твою подругу, а то уже вечер воскресенья, а я целый день её не видел.

– Забери, конечно, а то она мне уже надоела, – поддержав шутку, ответила Джесси.

– Ах, вот вы как, сговорились! – так же шутливо вошла в разговор Оля.

С Оливером Джессика познакомилась в театре. Так как Оле очень сильно хотелось продемонстрировать Оливера Джесс, она позвала её вместе с ними в одно из первых свиданий на какой-то спектакль, поэтому они так легко и общались в такой шутливой форме. Оливер предложил подвести Джессику до дома, но так как она отказала подруге, она отказала и ему, сделав ставку на то, что хочет немного пройтись. Попрощавшись и сев в машину, Оливер и Оля уехали, их машина смешалась с другими, и вот уже нельзя было понять, какая именно из этих иномарок принадлежит ухажёру её подруги.

Улицы города сверкали огнями включённых фонарей, холодный серый гранит, которым были выложены тротуары, блестел вместе с ними. Простояв на остановке двадцать минут, Джессика почувствовала, что начинает замерзать, но вот, к её счастью, вдали появилась жёлтая машина с включённой лампочкой, на которой были нарисованы чёрные шашечки. Она помахала рукой, и машина остановилась перед ней.

– Удача, – прошептала она, увидев, что машина никого не везёт.

Сев в такси и сказав нужный адрес, Джессика полностью отключилась, она ни о чём не думала, а просто смотрела через окно машины на светящиеся улицы и желала скорее попасть домой, чтобы поцеловать человека, которому обязана таким прекрасным настроением. И вот через полчаса, расплатившись с таксистом, она уже стояла около подъезда дома и смотрела в сторону залива. Дул очень холодный ветер. Эта темнота поглотила её полностью, непонятно, что именно заставляло Джессику стоять и вглядываться туда, как будто она там искала что-то очень важное, но, ничего не разглядев, девушка решила быстро подняться домой и принять горячую ванну, так как ледяной ветер с этого маленького моря превращал в лёд все хорошие впечатления её дня.

Она открыла дверь квартиры и включила свет в прихожей, её уже встречал Альби в весьма недовольном настроении, что его не покормили в течение дня.

– Альби, что ты так кричишь? Мэтью что ещё не приезжал?

Сняв пальто и сапоги, Джессика подошла к небольшому журнальному столику, который так странно был устроен, что его можно увидеть и понять, что он вообще есть в квартире, только когда в неё входишь. В повседневной жизни Джессика всё время забывала о его существовании, даже когда Мэтью просил что-то принести, что лежит на этом столике. Она долго не могла понять, с какого столика он хочет, чтобы ему что-то принесли. На столике лежал конверт, на котором было написано синими и красиво-выведенными буквами «Джесси». Джессика зашла в спальню и села на кровать. Открыв конверт, вытащила его содержимое. Это были какие-то документы, которые она отложила в сторону, и письмо, адресованное ей. Джессика очень увлечённо читала письмо, которое ей написал Мэтью, но чем больше она продвигалась по тексту, тем больше в неё вселялся страх, страх от того, что она перестаёт понимать, что происходит.

Прочитав всё до конца и посмотрев на документы, она вскочила и подбежала к шкафу. Заглянув туда и отпрянув, схватившись за голову, она закричала:

– Нет, этого не может быть, так не бывает, да что же это такое!

На глазах показались слёзы, она не могла поверить, что такое возможно.

– Это что, шутка такая, как он посмел!

Вытащив мобильный телефон из джинсов, она начала судорожно набирать номер Мэтью. Послышались гудки, Джессика в душе молилась, чтобы он взял трубку, но тут из кабинета послышалась очень знакомая мелодия. Незамедлительно вбежав туда, Джессика обнаружила его мобильник лежавшим на кресле рядом со столом.

– И мобильник оставил? Как так, это не шутка?

Вернувшись в спальню, девушка перечитала письмо ещё раз, слёзы катились по щекам водопадом страданий, как будто делают операцию без наркоза, вырезают всё самое сокровенное из души. Дочитав всё до конца, в состоянии ненависти и обиды она швырнула письмо на пол, упала на кровать без сил что-либо делать ещё. На кухне в состоянии голодно одурманивания, жалобно, мяукал Альби, но девушка его не слышала. Она больше не слышала ничего, что происходит вокруг неё.

Письмо.

Дорогая Джесси, здравствуй!

Я пишу тебе это письмо для того, чтобы ты смогла понять все мои чувства и переживания, которые я хотел давно выразить, но ни как не решался об этом сказать, так как сказать намного труднее, а писать у меня получается лучше, чем говорить.

Сразу начну с самого главного. Моей давней идеей было бесконечное путешествие в неизвестность. Об этом я никому не говорил, так как считал, что меня никто не поймёт, да в принципе меня из близкого окружения никто и не понял бы, даже ты. Очень давно, когда мне было лет 25, я принял решение, что в не зависимости ни от чего в свои 35 я отправлюсь в своё путешествие. Оно ни на чём не основано, самая главная цель – это просто идти, идти пока держат ноги, идти куда-нибудь. Путешествовать, как турист я никогда не хотел, так как теряется вся прелесть мест, куда приезжаешь, ведь все страны и города – это не только красивые туристические места, там есть намного больше, и это всё скрыто от глаз обычного туриста. Меня, наверняка, ждут какие-нибудь опасности, именно поэтому я всё бросаю и ухожу, жизнь обывателя меня не устраивает, медленно угасать я тоже не хочу.

Ну вот, перейду к самым важным вещам, которые я решил выразить тебе, моя милая Джесси. Я сожалею, что между нами всё так получилось, и это полностью моя вина, отрицать я этого ни в коем случае не буду. Я оставил тебя, оставил, потому что понимал, что не могу тебе дать того, что ты давала мне, а именно ту душевную теплоту, которой ты обладаешь. Именно поэтому я устроил этот прощальный ужин, чтобы хоть в последний раз побыть тем человеком, который тебе действительно нужен, который подарит тебе такое же тепло и заботу, которым ты одаривала меня. Но больше, так как я себя слишком хорошо знаю, подарить такого не смогу. Я сильно раню тебя своим поступком, я знаю это, но всё равно делаю то, что задумал так давно. Ты очень сильная девушка, ты должна выдержать этот удар с моей стороны, меня тревожит только то, что ты только не успеешь поставить блок и сделать ответный удар. Но ты переживёшь этот момент.

Я постараюсь помочь тебе, хоть меня нет рядом, я всё же попробую. Для начала я оставляю тебе свою квартиру, в конверте ты найдёшь паспорт и свидетельство о том, что ты теперь стопроцентная владелица моей квартиры. Да, находиться тебе в ней будет довольно трудно, потому что многое будет напоминать обо мне, и возможно, сейчас ты думаешь о том, что после этого концерта тебе от меня ничего не надо, но когда ты немного успокоишься и всё взвесишь трезвым сознанием, ты поймёшь, что я был прав. Даже дам тебе совет: можешь всё там изменить, сделать всё, как нравится тебе, это тебя отвлечёт от разных плохих мыслей. Я отдаю её тебе, потому что знаю, как тебе тяжело пришлось в твоей жизни, я не позволю вернуться тебе в твою съёмную однушку, это с моей стороны несправедливо.

Дальше от меня последует одна очень странная просьба, которую ты, может, не очень поймёшь, но всё-таки я прошу тебя её выполнить. Скоро будет год, как мы встретились, буквально через неделю, так вот, я надеюсь, ты помнишь ту кофейную, где мы с тобой впервые познакомились, кофе там очень вкусный, ну что-то я отвлёкся, я прошу тебя только об одном: после того, как пройдёт дата нашей встречи, приходить туда каждый четверг вечером, ну может, часов в семь на пару часиков, неважно, что ты там будешь делать – читать книжку, пить кофе с пирожными – это абсолютно неважно. Это делается с расчётом на то, чтобы всё, что тебя окружало, перестало напоминать обо мне, чтобы всё стало повседневным и не напрягающим, даже эта кофейня. Я хочу, чтобы для тебя не было никаких барьеров в жизни, чтобы ты перескочила сложный и убивающий момент депрессии. Ходи туда примерно месяц, может, чуть по больше, я думаю, этого периода хватит, чтобы это место стало довольно привычным для тебя. Я надеюсь, ты меня поймёшь и сделаешь всё, как я написал. Это всё для тебя!!!

Всё, я написал и поведал тебе всё, что хотел, и это прощание. Мы больше не увидимся, я это знаю.

P. S.

И последняя просьба: не отдавай никому Альби, он очень привязался к тебе и полюбил тебя даже больше чем меня, присматривай за ним хорошенько.