Попытка ловли солнечных зайчиков

Вместо предисловия
Сказка о Солнечном человеке

Ходит по свету Солнечный человек. Люди ему радуются. Солнечный человек очень весёлый и добрый, и немного смешной. Он умеет петь и играть на самых разных инструментах. Он умеет придумывать всякие интересные вещи. И везде, где появляется Солнечный человек, становится немного теплее и светлее.

А потом Солнечный человек уходит – он никогда и ни с кем не остаётся надолго.

Большинство людей вскоре забывают Солнечного человека. Они погружаются в свою привычную жизнь, и лишь иногда вспоминают, как однажды на их пути встретилось что-то яркое и необычное.

Но остаются и другие люди. Они так хотят вернуть этот свет и связанное с ним ощущение счастья, что их жизнь неизбежно меняется. Кто-то начинает писать стихи или музыку, учится играть на разных музыкальных инструментах. Кто-то просто стремится стать хорошим и добрым человеком. Ведь солнечный свет рождается в душах людей по-разному.

Не все становятся яркими, не все становятся солнечными, и путь у каждого свой. Но встречают друг друга светлые люди и изменяют этот мир, и вот уже кому-то ещё стало светлее и теплее.

А только и было когда-то – шёл по земле человек, и за его спиной вставало солнце…

ДЕТСКИЕ ИСТОРИИ
Творческая личность

Рабочий день школьного психолога Ирины Ивановны переполнен самыми разными делами. То педсовет, то доверительные беседы с оболтусами, попутавшими берега и потерявшими границы. А еще ежедневная бюрократическая рутина. А еще уроки по безопасности жизнедеятельности в старших классах. Профильных специалистов в школе катастрофически не хватает, а обязательную программу никто не отменял, вот и крутятся все, как могут. Директор попросила, как тут откажешь?

Мама первоклассника Серёжи пришла сама. Просто спросила у секретаря, кто недавно тестировал 1 «Б», секретарь позвонила Ирине Ивановне. Ирина Ивановна маме Серёжи даже обрадовалась: в кои веки хоть кто-то из родителей проявил интерес к психологической службе школы. Мальчика Серёжу, светловолосого и кареглазого, Ирина Ивановна запомнила хорошо, но на всякий случай достала папку со своими записями.

– Ваш Серёжа – очень умный, способный, развитый мальчик, – начала она. – Он выполнил почти все мои задания правильно. Кроме одного. Потому что отвлёкся, не услышал условия, поторопился с ответом. Сразу хочу сказать, что вам очень повезло с учительницей. Софья Тимофеевна – прекрасный методист, она сможет многому научить Серёжу. Только надо тренировать внимание и контролировать поведение. Вы заметили, что он у вас какой-то слишком возбуждённый? Долго спокойно сидеть не может, сразу начинает ногой постукивать.

– Я хочу перевести ребенка в другой класс, – сказала Серёжина мама.

– Да вы что? – вскинулась Ирина Ивановна. – И куда же?

– В 1 «В», там есть свободное место.

– Куда? В 1 «В»? Вы хоть знаете, кто там учитель? – всё больше «закипала» Ирина Ивановна. – Да разве она может сравниться с Софьей Тимофеевной? Вы совершаете огромную ошибку.

Взгляд Серёжиной мамы наполнился неподдельным страданием, но она тихо и твёрдо повторила:

– Я хочу перевести Серёжу в другой класс. Его травят одноклассники. Они его бьют, унижают. Серёжа отказывается идти в школу и плачет по ночам.

– Вы его просто жалеете, – примирительно сказала Ирина Ивановна. – Это же мальчишки. У них всегда будут какие-то драки и ссоры. Вы думаете, в классе «В» ничего подобного не будет? Там тоже не всё хорошо. В общем, подумайте, поговорите с Софьей Тимофеевной. Пусть она примет меры.

На этом Ирина Ивановна дала понять, что разговор окончен.

Переводы учеников из класса в класс в пределах одной параллели всегда были большой проблемой. Каждому такому случаю, как правило, предшествовали долгий затяжной конфликт или громкий и безудержный скандал. И совсем не важно, кто с кем выяснял отношения: учитель и ученик, учитель и родитель или ученики друг с другом. Отголоски этого скандала кругами расходились по всей школе. Потом переход ученика из класса в класс становился свершившимся фактом, и причинами этого перехода начинали интересоваться те, кто до сего момента был не в теме. Скандал продолжали обсуждать во всех подробностях и на всех уровнях. История обрастала вымыслами и домыслами, школа несла репутационные потери, внутри педагогического коллектива нет-нет да и проскакивали искры. Директор смотрела укоризненно: «Мол, что же вы, Ирина Ивановна?..» В общем, чем меньше резких телодвижений на вверенном Ирине Ивановне пространстве, тем лучше.

Серёжина мама училась в те времена, когда перевод школьника из класса «А» в класс «Б» даже не обсуждался. Собирая свои вещи, она взяла в руки тонкую папочку, и вдруг спросила:

– А хотите я покажу вам Серёжины рисунки? Серёжа уже три года ходит в кружок рисования, преподаватель его хвалит.

– Конечно, хочу, – ответила Ирина Ивановна, нисколько не покривив душой. Эту часть своей работы психолог очень любила. Сколько семейных тайн выплыло на поверхность после тщательного анализа детских каракулей.

Мальчик Серёжа рисовать умел. Его рука ещё не приобрела необходимую твёрдость, и формы предметов и существ иногда вызывали улыбку. Но странным образом эти неправильные фигуры, созданные при помощи нескольких неровных мазков краски, издалека казались живыми, со своим собственным характером и биографией.

Мальчику Серёже хорошо давался цвет. Оттенки, которые он получал, смешивая стандартный набор красок, смотрелись свежо и интересно. Ирина Ивановна перебирала рисунки, Серёжина мама комментировала.

– А это Серёжа нарисовал во время каникул. Посмотрите внимательно – вы ничего не узнаёте? Это же наш школьный двор. Вот школьный стадион, вот дома вокруг, а это – наш красный клён.

На самом деле Серёжиной маме совсем не нравился этот рисунок. Она считала, что Серёжа рисовал его кое-как, не стараясь. Верхнюю половину листа сынок замазал некрасивым фиолетовым цветом, темным золотом из полузасохшей банки нарисовал поверх силуэты многоэтажек. Трава на школьном дворе была почему-то холодного бирюзового оттенка. Единственное, что удалось – это дерево, полыхающее огнём красных и жёлтых листьев. Не узнать его было невозможно. В первых числах осени, когда всё вокруг – и трава, и большинство деревьев – ещё оставались зелёными, старый клён на школьном дворе становился центром притяжения детей и взрослых из трёх соседствующих микрорайонов. Начиная с концов нижних веток, красный клён постепенно разгорался восхитительным алым цветом, кое-где разбавленным пятнами желто-золотого и желто-лимонного. Потом алый и золотой вытесняли все остальные цвета. На фоне еще зеленых берёз красный клён казался огромным костром. Дети и взрослые охапками собирали опавшие листья и уносили домой, чтобы поделиться этой красотой с родными и близкими.

– Школьный двор, говорите, – повторила Ирина Ивановна.

Серёжина мама отвлеклась от рисунка. Ирина Ивановна имела вид человека, обнаружившего в детской комнате ядовитую змею.

– Когда ребёнок помещает в середину рисунка ярко-красный предмет, это может быть признаком скрытой агрессии, – продолжила психолог. – Так что же у вас случилось?

– Да всё у нас уже случилось, – завелась Серёжина мама. – Вот, например, недавно Серёжа пришёл из школы особенно грязный и мятый. Я начала выяснять, в чем дело. «Мама, – сказал довольный сынок, – я сегодня был ёжиком». «Вы играли в театр?» – спрашиваю. «Нет, – говорит, – на меня напали, и я применил тактику бронекомочка. Я упал на пол, вот так сжался, они меня таскали-таскали по полу, а развернуть не смогли». Я похолодела: «Почему же ты не убежал?» А он отвечает: «У меня не было возможности».

Ирина Ивановна представила в этой ситуации своего маленького внука, и ей стало не по себе.

– А что же учительница?

– Учительница ничего не заметила.

– Почему вы хотите перевести Серёжу именно в 1 «В»? – спросила Ирина Ивановна.

– В 1 «В» у Серёжи учатся два друга и две подружки. Одна ещё с детского сада – Катя Шишкова. Она такая маленькая, тихая, мальчишки на нее внимания не обращали. А однажды Серёжа пришёл и сказал, что Катя в него влюбилась. И было видно, что ему это приятно.

– Девочки – это хорошо, – согласилась Ирина Ивановна. – Друзья-мальчишки могут найти себе других друзей, предать. А девочки дадут Серёже то, что ему сейчас так не хватает для поднятия самооценки – дружбу, принятие среди сверстников. В общем, идите обратно к секретарю и пишите заявление на перевод Серёжи в 1 «В».

– Я не знаю, что сказать Софье Тимофеевне. Она обидится.

– Софья Тимофеевна обидится в любом случае, что бы вы ни сказали, – отрезала Ирина Ивановна. – Но она – сильный человек. Она примет эту ситуацию. Вы – мать. В первую очередь вы должны думать о том, чтобы защитить своего ребенка, пока он сам не умеет это делать.

– Спасибо.

Серёжина мама, наконец, улыбнулась, и Ирина Ивановна поняла, в кого у Серёжи такие чудесные ямочки на щеках.

– Я могу оставить это у себя? – психолог показала на рисунок с красным деревом.

– Конечно!

Ирина Ивановна проводила Серёжину маму до двери, потом вернулась за стол и положила злополучный рисунок прямо перед собой. «Как они это делают?» – прилетела первая мысль. От картинки, нарисованной неопытной детской рукой, ощутимо веяло напряжением и угрозой. Ирина Ивановна повела плечами, прогоняя холодок между лопатками. Тревожный фиолетовый, неправильный зелёный, полыхающий огнём алый. Дома-многоэтажки, схематично нарисованные поверх фиолетового фона-неба, доходили до верхнего края листа, брали в кольцо. Не убежать. Тусклые бойницы окон смотрели слепо и безжизненно. Школьный двор, в реальности заставленный разными спортивными снарядами, превратился в ровную бирюзовую поверхность. Негде спрятаться. На контрасте с бирюзой жёлто-красное дерево в центре просто светилось. Чуть в стороне от дерева юный художник нарисовал маленькую фигурку в синей форменной курточке и синих форменных брюках. Больше на школьном дворе никого не было – ни людей, ни животных. Одинокая маленькая фигурка в окружении огромных домов. От вытянутых вверх рук нарисованного мальчика разлеталось облако жёлтых и красных сполохов. Наверное, это должно было означать радость первого листопада. Но мальчик посреди голубовато-зелёной травы казался скорее магом, творящим дикую и необузданную огненную стихию. И когда эта стихия наберёт силу, она снесёт всё, что окажется на её пути.

«Не о том мы детей тестируем, – подумала психологиня. – Другое дело, хотим ли мы всё это знать, и что мы будем с этим знанием делать».

Первоклассника Серёжу перевели из класса «Б» в класс «В» меньше чем за неделю. Положительные изменения не заставили себя ждать. Замечая Серёжу в компании таких же подвижных и жизнерадостных мальчишек и девчонок, Ирина Ивановна чувствовала себя стрелочником, вовремя отправившим аварийный состав на безопасный путь. Удовлетворение от хорошо проделанной работы согревало изнутри: «Кажется, пронесло…»

Маленькая балерина

Эта история произошла много лет назад. Довелось мне посетить вечер одноактных балетов в Нижегородском театре оперы и балета. В первом отделении показывали «Шопениану», во втором – «Кармен-сюиту». Очень удачная комбинация. Сначала восхищённым взорам публики предстают нереальные воздушные создания. Зритель успокаивается, расслабляется, настраивается на восприятие прекрасного. После антракта в зале становится жарко, страсти кипят, возбуждение нарастает. И по окончании спектакля артистов ждут уже не вялые хлопки, а бурные аплодисменты, переходящие в овации. Ещё надо сказать, что дело было зимой. Отопление в провинциальных театрах весьма условное. Зрители это знают и одеваются соответственно.

Итак, «Шопениана». Зал, на удивление, полон. По сцене порхают феи в пышных юбках и с маленькими прозрачными крылышками на спине. Феи порхают, порхают, образуют друг с другом живописные группы. Красивая, легкая музыка настраивает на лирический лад.

И тут из глубины зрительного зала по центральному проходу прямо к сцене выходит маленькая девочка двух или трёх лет. Девочка повязана крест-накрест большим серым пуховым платком, на ногах у девочки маленькие вышитые валеночки. Не отрывая глаз от волшебных созданий, девочка доходит до первых рядов и упирается в оркестровую яму. Дальше идти некуда.

На сцене танцует ослепительной красоты девушка. Девочка смотрит на неё без единого слова, и вдруг как заворожённая начинает повторять движения солистки. Такой себе маленький крепенький гриб-боровик, перевязанный мохнатым платком, ставит ноги в валенках в балетные позиции, поднимает руки, кружится и даже немного подпрыгивает.

– Ла-ла ла-ла-ла ла-ла-ла-ла, – выводят свою мелодию скрипки.

– Топ-топ топ-топ-топ, – вторят им маленькие валенки.

– Ла, ла-ла-ла-ла, – запевают флейты.

– Топ-топ топ-топ-топ, – подхватывают валенки, и вибрация пола амплитудой три-четыре балла слегка подбрасывает кресла в партере.

Озадаченный дирижёр в оркестровой яме пристально всматривается в лица своих музыкантов, пытаясь понять, откуда взялась ещё одна партия ударных, и кто из скрипок так безбожно фальшивит. Бедняге невдомёк, что визгливые ноты, не указанные в партитуре – это приглушённые всхлипы и сдавленные рыдания зрителей.

Возбуждение в зале постепенно передаётся артистам. Балетные па в валенках видят все.

Выскочив из задней кулисы, солистка в несколько больших прыжков пересекает сцену, допрыгивает до переднего края, принимает красивую позу, и вдруг как-то подозрительно качнувшись, буквально падает в ближайшую кулису. Группа танцовщиц, натянув на лица полуулыбки, пытается сохранить строй в хороводе. Только железная балетная выучка и дисциплина помогают им закончить свой номер вместо того, чтобы убежать прочь с диким хохотом.

Когда вся труппа скрылась за кулисами, в зале раздались аплодисменты. Воспользовавшись моментом, к сцене подбежала какая-то женщина, подхватила маленькую балерину на руки, и скрылась в подбалконном полумраке. Больше я их не видела, но вся эта история до сих пор необычайно ярко стоит у меня перед глазами.

Маленькая девочка, танцевавшая «Шопениану» в пуховом платке и в валенках, о чём ты мечтала, когда выросла? Сбылась ли твоя мечта?