the Notebook. Найденная история

ОЛЬГА В. ЯРМАКОВА

THE NOTEBOOK: НАЙДЕННАЯ ИСТОРИЯ

(роман)

Привет! Это тетрадь наблюдений Лизы К. Т.

Если вы сейчас держите в руках этот дневник, то знайте, что я…

Ха! Не-не-не! Я вовсе не умерла и ничего со мной плохого не случилось. Всегда хотела написать эту фразочку – «если вы сейчас держите…». Всё просто, я снова потеряла свои записи, а ты, кто бы ни был, их благополучно нашёл.

Это уже четвёртый дневник, но, да и неудивительно, с моими-то постоянными похождениями нетрудно забыть или выронить записи. Что ж, добро пожаловать в мой мир, любопытный подбиратель чужих дневников. Может ты один из моих собратьев, тогда мне не о чем беспокоиться, и ты ничего нового для себя здесь не найдёшь.

Но, если ты из другой касты, то держись крепче, приятель, тебя ждёт нокаут и в лучшем случае ты выкинешь записи в урну, да пойдешь себе дальше, а вот в худшем…. Не буду обламывать кайф! Читай в любом случае, недаром же я столько чернил исписала. Приятного аппетита, любезный, нашедший мои наблюдения, и да пребудет твой разум в благополучии.

А ты когда-нибудь убегал от времени, или пытался обогнать ход его чопорных слуг-стрелок? Или неторопливо прогуливался в промежутке меж отсчётом секунд? Нет? А я это делаю каждый день, каждый час и даже сейчас, когда ты читаешь эти строки, я перешагиваю за черту времени.

Тебе приходилось спасаться от смерти, преодолевая все мыслимые и немыслимые рубежи истории человечества, совершив всего лишь одну оплошность, всего одно действо, за которое тебе не откупиться во веки?

А доводилось ли тебе наблюдать злодейства, от которых стынет кровь и рвётся наружу возмущение, и при этом ни пальцем не пошевелить ради торжества справедливости?

Нет? Значит, ты не я и тебе крайне повезло, счастливчик. Но если ты понимаешь, о чём речь, то сохрани мою тайну и огради себя от моих ошибок.

I

Ср. past

Феликс в курсе моих дел. Не всех, конечно. Впрочем, и я не всегда была в курсе всех его дел потому, как знаю его не так давно. А в целом и, в общем, никому не дано знать всего про своих знакомых и родных. Родители не узнают о старости детей, а дети о юности своих родителей. Это закон природы и ничего тут не попишешь, за исключением тех несчастных родителей, что обречены волею судеб пережить своих детей. Да, они могут знать и сказать о своих усопших чадах все от «А» до «Я», но это грустная история и не для моей писанины.

А мой милый друг многое мог бы рассказать обо мне, но, увы, он только может посмотреть в твою сторону своими рогульками и уйти медленно туда, куда зовут его дела.

Ах, да! Я же не познакомила тебя, незнакомец, с моим чудесным другом. Представляю твоему вниманию – мой верный напарник во всех моих похождениях, Феликс. Он улитка. Но не простая какая-нибудь кроха размером в несколько миллиметров, а Helix Pomatia – виноградная улитка. Это настоящий гигант, добрых пятнадцать сантиметров дружбы и молчаливого соучастия.

Наша встреча была знаменательна, думаю, именно так бы выразился какой-нибудь маститый писатель. Мы с ним повстречались одним тёплым августовским вечером на узкой одинокой тропинке. Я скорее почувствовала тогда, нежели заметила краем глаза, что под ноги мне со стороны травы выползает нечто живое и требующее внимания. Слева от меня на дорожку вылезла, растянувшись серым тельцем из-под круглой, витиеватой, песчаного цвета раковины, большая улитка. Ни секунды не раздумывая, я наклонилась и схватила этого мальца. Он естественным образом испугался от такой неслыханной наглости и втянулся в домик.

А я? В моей сумке-торбе всегда есть что-нибудь полезное на все случаи жизни. И нашлась там одна пустая пластиковая коробка, в которую и отправился мой новый друг, заодно получив тут же имя. Феликс. Почему именно это имя? Сама не знаю. Просто пришло в голову и всё тут.

А потом моему другу был приобретён просторный контейнер, в крышке которого были высверлены дырки для воздуха, и зажил в новом доме Феликс, будь здоров. Эта привереда ещё и не всё ел, что ему предлагалось в пищу! Помидоры и перец были отвергнуты и игнорировались, но зато огурцы и салат, так пришлись этой лакомке по душе, что уминал он их с завидной скоростью.

Но, всё это так, мелочи жизни, Феликс оказался на деле очень преданным, полезным и, в общем-то, единственным моим другом, с которым я могу говорить откровенно и обо всём. Это непередаваемое чувство, когда он сидит на плече, растопырив свои рогульки, холодный и влажный, и мы вместе идем, и ему всё равно куда, главное, что мы вместе, мы едины, мы одно целое.

Я снова веду себя, словно невоспитанный школяр, не представившись и завлекая тебя, мой загадочный друг, туда, о чём ты ещё понятия не имеешь.

Меня зовут кратко и очень просто, а именно, Лиза. Есть, конечно, и более длинный и пафосный, на мой взгляд, вариант данного имени, что-то типа Елизаветы, но это скучно. Ты должен согласиться со мной, я уверена в этом.

Мама зовет меня Лизи, или котёнком, из обоих вариантов удобоварим скорее второй, чем первый, хотя оба приторно-сладкие. Но мама – есть мама.

Папа чаще прибегает к обращению более строгому и ударному, Лизет, у меня это ассоциируется с портупеей, которая издает такой глухой хлопок в воздухе, когда ею резко вздергивают наотмашь в руке.

Моя милая и любимая старшая сестрёнка Лили. Лишь она чувствует, как мне иногда тяжело бывает жить с моей тайной, хотя ничегошеньки не знает, и зовёт меня не как все, а как тайный соучастник и самый близкий друг – Лиса.

Друзья обращаются ко мне в основном очень демократично и практично: ребята кличут Лиз, а девочки – Лизой.

Если интересен мой возраст, то мне двадцать шесть с хвостиком, а вот Феликсу сейчас, скорее всего четыре года, этот негодник не имел при себе паспорта, когда я его нашла, поэтому понабравшись описаний и комментарий из нашего всего, а именно интернета, навскидку прикинула, что он ещё хоть куда.

Внешне я проста и привычна для обывательского глаза, вполне могу сойти за твою соседку или подругу, если та любит спортивный стиль в одежде. На мне практически всегда джинсы, кофты, футболки или майки, кеды и моя сумка-торба, в которой есть всё и на все случаи жизни. Волосы песочного оттенка до плеч предпочитаю убирать в аккуратный хвостик, но иногда делаю исключение и даю волю прядкам, которые тут, же подначиваемые ветром лезут в лицо.

Живу с родителями, работаю в одном очень скучном офисе, который лишь служит ширмой моей настоящей жизни, которую ты частично узнаешь на этих страницах.

Увлекаюсь многим, даже слишком многим, считаю себя оттого «коллекционером». У меня, наверное, тысяча всяких дел и хобби, и люди – это моё самое большее из увлечений. Наблюдать за ними, их жизнью и оставаться в тени подчас сродни шпионажу, но безобидному и непостыдному.

P.S.: Свои записи я помечаю сокращенными заголовками, обозначающими условную дату. Я не пишу числа, месяца и тем более года, для меня это уже давно утратило всякое значение, а вот тебе, мой загадочный читатель, будет сначала не совсем понятно, но ты втянешься со временем в эти условности и тоже потеряешься во времени, как и я.

Чтобы тебе было не так сложно, поясняю – любой день недели я сохранила, но решила его писать сокращенно, ибо, такова моя прихоть. Рядышком обозначается тот временной отрезок, в который меня «занесло» по моей же воле.

Вот простой пример: Пон. past (понедельник прошлого), Пон. future (понедельник будущего). Чуть позже объясню, почему пропало настоящее. Я уверена, что ты разберёшься, и проблем в дальнейшем у тебя не будет.

Удачи и незабываемого путешествия, не заплутай во времени и пространстве моих страниц, незнакомец!

Чет. past

Человечество делится абсолютно на три неравные группы людей: первая группа, составляет основную активную массу, живущую в благостном и слепом неведении истинного мира; вторая группа творящая, и в целом, действующая, прозвана вершителями; а вот третья, которая с легкостью может раствориться в первой и второй группах, наоборот, ни во что не вмешивается, живёт по своим строго отведённым правилам, но неотрывно от общества в целом и в тоже время обособленно – наблюдающая. А люди, входящие в эту маленькую и серую на первый и ошибочный взгляд категорию, прозваны наблюдателями. И я с гордостью делюсь с вами моей маленькой тайной – я тоже наблюдатель, я одна из немногих. Я одна из тринадцати сотен.

Кем-то было в древности определено, что за порядком в мирах, помимо нашего земного мира, должны следить и нести службу вершители. И наделены они способностью преодолевать любое пространство и время, но лишь в строго подшефных им мирах, и только в определённый период жизни, когда будет востребована их сила. Их тоже тринадцать сотен, как и нас, наблюдателей. Иногда мне думается, что они наши близнецы, только более яркие что ли, лучезарные.

У наблюдателя строго отведённый кодекс правил, которым он должен следовать неукоснительно и безоговорочно. Ты не становишься наблюдателем по своей воле или прихоти, о нет, ты рождаешься таковым и это твой приговор на всю жизнь, нравится тебе это или нет. Были, конечно, такие, кто пытался изменить свою принадлежность и перейти на «другую сторону», как обычно называют всех, кто не наблюдатель, но, поверь, для этих несчастных бунтарей все заканчивалось плачевно. Потому что нельзя не сломав себя, изменить свою суть, своё нутро. А всё, что ломается, уже никогда, уж поверь мне по опыту, никогда не бывает целым.

Наблюдателям нельзя не во что вмешиваться, а это означает, что они могут быть в любой точке Земли, в любом временном отрезке, но, могут лишь смотреть, то есть наблюдать за любым событием и людьми в нём. Чувствуешь, незнакомец, всю немощь и инвалидность в таком могуществе? Я бы даже сказала, ущербность от осознания, что способен управлять временем, но при этом не можешь даже деревца тощего посадить, ведь даже это уже действие, которое может понести последствие во временном ручье. А наблюдателю строго настрого нельзя ни на что влиять!

Мне иногда смешно и грустно одновременно от осознания того, что одни люди способны жить в полной мере, наслаждаясь тем, что они могут делать и влиять на жизненные обстоятельства, но при этом вершить свои миссии они могут лишь в строго отведённом им отрезке жизни. А другие преспокойно гуляют по лабиринтам временной спирали, но при этом связаны по рукам и ногам запретом в самом элементарном действии.

Как же это жестоко и в тоже время забавно до нелепости. Кому-то очень было скучно, раз для забавы, – а для чего собственно надо было такое делать, – сотворен был эксперимент по разделению людей на столь зеркально противоположные группы. Ты хоть задумайся, ведь все, абсолютно все наблюдатели обречены на одиночество. Нет, общение не под запретом, иначе бы нас давно отгородили ото всего человечества и сочли ненормальными, но эта самая малость есть не что иное, как самая большая поблажка. Ведь и словом можно вершить дела и влиять на суть вещей. Потому наблюдатель больше слушатель, нежели говорун, ибо должен следить за каждым своим словом.

Есть, конечно, исключения из правил. Я знакома с одним очень интересным преподавателем математики в одном солидном университете, зовут его Кливленд Вайсман, и я ещё не раз буду о нём упоминать, так как частенько прихожу к нему на занятия, чтобы послушать его занимательные и довольно поучительные «лекции» в лекциях. Знаешь, а ведь он так много своего вкладывает в молодую поросль и ведь это же колоссальные знания! Но, есть исключения и в таких делах. Иногда можно косвенно, как это делает мистер Вайсман, свершать благие поступки, но так, чтобы они оставляли семена добра в душах воздействуемых и не вносили в будущее никаких особых неожиданных последствий.

И лишь, встретив подобного себе, а это большая редкость и подарок судьбы, мы можем наговориться вдоволь. Потому, как наедине наблюдатели обособлены от окружающего их мира и свободны от него на некоторое время.

Воск. past

Тебе никогда не казалось, что ночью время течёт по-другому, иначе так сказать? Может эта особенность касается только наблюдателей, а может это только моё видение, но я бессчётное множество раз замечала, как одно и то же расстояние днём и ночью преодолевается за разное время. То, что я проходила днем за десять минут, ночью преодолевала за пять, и так с любым расстоянием, независимо от места и расположения. Ночью, даже когда ступаешь по земле, то чувствуешь иначе свой шаг, он будто более пружинный и легкий и когда идёшь быстро, то всё проносится мимо вдвое быстрее.

У меня и отношение иное к времени, не такое, как у обычного человека. Для любого нормального индивида существует понятие трёх видов времени: прошлого, настоящего и будущего. Это естественно, логично и понятно. Но я отсекла из своего существования понятие – настоящее. И сейчас попробую донести свою точку зрения, как смогу, а ты, мой незнакомый друг, попытайся это переварить и не чертыхаться при этом.

Как ты запомнил, у наблюдателя есть весьма крутая возможность путешествовать во времени. Так вот, для меня давно стёрся тот маленький отрезок под названием «настоящее» потому, как даже будущее, которое я могу с лёгкостью только что посетить, во временной ленте тут же становится прошлым. В самом начале моих путешествий я еще мучилась и пыталась разграничивать и делить время на три рациональных отрезка, но когда ты только что был в далёком прошлом, а уже через мгновение шествуешь в отдалённом будущем, то твоё настоящее начинает терять определённый статус.

Знаешь, время лишь для обычных людей имеет значение и чего-то стоит, для людей моей категории оно потеряло свою истинную цену. Ну, в самом деле, когда можешь менять местоположение в любой точке времени, то даже настоящее уже видится под относительным углом и становится зыбким и недействительным. Хотя, опять же, для наблюдателя всё везде должно остаться константой в любой временной ленте, он же не меняет и не влияет на события. Но это лишь по сути, а так время в действительности лишь дверь для таких, как я и не более. Со временем воспринимаешь всё намного проще и циничнее, наверное, так. Забавно, даже здесь промелькнуло слово «время». Ну, никуда без него, никуда. Да.

Если вдуматься, то мы все живем в прошлом. Вот, сам подумай, ты прочитаешь эти слова, и они уже не в настоящем, а в прошлом. Секунда будущего в момент становится секундой прошлого. По сути, всё человечество живёт в двух временных отрезках, а настоящего не существует. Ведь если бы оно наступило, то время должно было бы остановиться, а это бы означало вселенскую катастрофу, ну или земную уж точно. Наше «настоящее» лишь условность для нашего спокойного разумного существования, на самом деле его не существует. Как это нелепо даже звучит – настоящее не существует.

Задумайся, ты моргнул и всё то, что ты только что видел до закрытия век, это ушло в прошлое тут же. Скользкий миг будущего ушёл в прошлое, но настоящего здесь нет, и не было. Будущее очень неясный размытый временной отрезок, и наступает он моментально, но по ошибке его воспринимают за настоящее время, вернее самый ближайший будущий фрагмент.

Есть такой интересный временной парадокс: в прошлом, куда я попадаю, для меня наступает будущее, которое в том периоде, где я проживаю по факту, стало прошлым, а вот в будущем произошедшие со мной события попадают в разряд прошедших и считаются по праву прошлым временным отрезком, но опять же в моем «прожиточном» мире они есть будущее.

Настоящее время существует лишь для вершителей, в тот момент, когда они осуществляют свои переходы сквозь миры и для наблюдателей, когда просто необходимо останавливать время, или «рвать стену», как мы профессионально это называем, чтобы перескакивать через пласты временной летописи Земли.

Посему в этом дневнике нет настоящего, а есть только прошлое и будущее, вот, почему в пометках-оглавлениях ты, незнакомец, будешь видеть только два времени, вместо трёх. Так честно и просто, даже, если ты в корне не согласен, но это мой мир и я его так вижу.

Воск. past

Проклятье! Снова начались кошмары. Давненько меня не затягивало в вязкую серую муть страха и холода. Давно я не выскакивала из пучины ревущего за спиной хаоса, вырываясь из цепких когтистых лап чудовищ. Но самое неприятное, что после ничего невозможно вспомнить, ни картин, ни голосов. Только липкое ощущение блекнущей жути в волосах. Пожалуй, и всё. Ах да, ещё этот пронзительный волчий вой в глубине сновидения. Его я услышала впервые. Надеюсь, в первый и последний раз.

Вт. past

Хочу поделиться одной историей, произошедшей со мной во второй половине XVII века. Не забыл, незнакомец, я же наблюдатель и путешественник во времени? Что-то странное происходит в последнее время, и корни его исходят, по-моему, именно с тех давних времён. Надеюсь, что это моя паранойя, ох, как же я надеюсь на это.

Не буду указывать точную дату и место, не к чему всё это тебе, в истории уж точно нигде мой визит не отразился, я досконально проверяла. Это случилось полгода назад, для меня естественно, в одном маленьком провинциальном городке, в котором я провела тогда несколько дней. Кстати, впредь я так далеко не «прыгала», уж больно велика опасность наследить, да и себя выдать.

Уж не помню, где я раздобыла то шикарное платье из парчи с рюшами, кружевом и прочими украшениями, но что-то меня тогда, глядя на этот наряд, натолкнуло на дикую мысль сгонять подальше в прошлое. До этого я заходила не дальше начала XX века. Это действительно была очень дикая и незрелая мысль, меня тогда уж точно бес повёл в тот город, потому, как и направление было выбрано вслепую, да и в целом не представляла я, куда попаду. Доверилась слепо интуиции.

Память тоже странная штука, как же она затирается быстро, обесцвечивается и выгорает, словно бумага с рисунком на солнце. Это я к чему? А к тому, что всех деталей досконально не могу вспомнить, может выборочно что-то запоминается, а может это побочное действие перемещений. Нам тоже не всё дано знать о наших способностях.

Удалось мне познакомиться с одной знатной особой, баронессой вроде, (имени уж убей, не помню) и выдать себя за не менее знатную даму, прибывшую издалека и следовавшую в крайне дальний город к супругу, это было придумано для безопасности и весьма удачно. Конечно, для пущей убедительности пришлось добавить, что на мой экипаж напали разбойники, благо в те времена ими кишели леса в той стороне, а посему чудом спасшись из лап этих «негодяев», я осталась без слуг, средства передвижения и драгоценностей. При мне осталась только моя торба, ибо её скромный вид не возбудил в головорезах алчного аппетита.

Эта самая баронесса приняла мою историю за чистую монету, какие же всё-таки люди раньше были доверчивые и в чём-то простые, а возможно и тому посодействовал мой «шикарный» по тем меркам наряд и ухоженный вид. И эта дама уговорила меня погостить в её доме несколько дней, дабы усладить её рассказами о других местах и людях, так как в их глуши редко что случалось. Как я позже узнала, не так уж и мало у них происходило.

Я, естественно, согласилась, жить-то мне было негде. Вначале я и не планировала там задерживаться более одного дня, помышляя прогуляться, осмотреться, да и всё. Но такой случай подворачивается редко и я рискнула.

Дом у баронессы оказался довольно большим, каменным и холодным. А на улице стояла поздняя осень, выпавший лёгкий снег растаял, наведя на дорогах размазню грязи. Хорошо, что камин был в той комнате, которую определили мне в опочивальни, сильной жары не было, но, по крайней мере, я не мёрзла. Супруг моей хозяйки был весьма успешным охотником – все коридоры и комнаты были увешаны его трофеями и оружием, что в вечернее и ночное время меня беспокоило и пугало. Особенно меня устрашало чучело несчастного волка с разверзнутой клыкастой пастью и поблескивавшими глазами-стекляшками. Он стоял в углу у окна немым истуканом и ночным сторожем моей спальни. В первую ночь, я даже не смогла уснуть, всё казалось, что он оживёт и кинется на меня, а затем перегрызёт мне глотку.

Кроме чучел животных стены дома украшали портреты весьма обширного семейства, и баронесса ознакомила меня лично с каждым персонажем её картинной галереи. Я была удостоена чести свести знакомство с юными отпрысками сего достойного дома. Две бледные и худосочные девицы четырнадцати и шестнадцати лет от роду подобострастно внимали каждому моему жесту и слову. Также я была представлена забавному шкодливому мальчугану-непоседе лет десяти, который едва обратив на меня внимание, тут же юркнул в дверной проём и был таков.

Через пару дней моего пребывания в доме гостеприимных хозяев был назначен званый ужин, на который была приглашена вся знать городка, и баронесса мне с гордостью объявила, что я буду самой почетной особой на этом приёме, чем меня немало смутила. Но отступать было уже поздно, и я продолжила свою игру дальше.

Весь день прислуга суетилась по дому, прибирая, выстилая ковры и хлопоча на кухне, где готовились яства. От служанки, приставленной мне в помощь, я узнала, что не все просто и тихо в сей местности. Полушёпотом и оглядкой на дверь, девушка доверительно мне поведала, что за последние полгода в городе и местной округе стали пропадать дети, причем исключительно девочки в возрасте от пяти до восьми лет. Никто найти детишек не мог, и потому их считали пропавшими навсегда, то есть умершими. Эта история поразила меня тогда той страшной тайной, что стояла за ней и которую я случайно приоткрыла после.

Не буду тебя, незнакомец, утомлять описанием самого приёма, вернее долгого и скучного ужина за длинным столом, поверх которого как в лучших домах, были выставлены многочисленные блюда со всевозможной едой и кубками с напитками. Меня представили каждому гостю, как редкий экспонат, случайно занесённый благим ветром по воле случая. А потом усадили рядом с хозяевами, что считалось почётным местом за столом. Помню, что было скучно, потому как в суть и колорит местных разговоров войти я никак не могла, да и особого желания не было, поэтому единственным развлечением в тот вечер для меня стала небольшая группа музыкантов, развлекавших гостей своими пасторальными мелодиями, примостившись в углу просторного зала.

Из гостей мне запомнился один молодой и статный вельможа. Да и не мог он не приглянуться, подобные люди обычно сразу в глаза бросаются своими манерами, жестами и поведением. Заметно было, что он весьма красив и успешен среди дамского общества, но при всём своем обаянии, манерности и вальяжности, было в нем нечто холодное и отталкивающее. А ещё очень странные глаза были у этого мужчины – серые, полупрозрачные с чуть растянутыми в вертикаль зрачками. Тогда я ещё подумала, что у него глаза, как у волка, что стоял в моей спальне.

Просидев пару часов, я уже собиралась под благовидным предлогом слинять с приёма, когда заметила, как одна девушка-служанка, хлопотавшая неподалеку, прихватила со стола пряник и ловко его припрятала в складках юбки. Девчушке внешне от силы можно было дать лет тринадцать, но за счет высокого не по годам роста, её видимо и взяли на эту работу. Поблагодарив гостеприимных хозяев за сытный и обильный ужин и сославшись на усталость, я покинула приёмный зал, но проходя мимо той девушки, попросила её проследовать за мной. Она послушно вышла из зала и вместе мы дошли до моей комнаты, где я ее и спросила, почему она украла пряник со стола.

Мария, так звали служанку, испугалась и стала умолять не выдавать её хозяйке. Оказалось, что у неё есть младшая сестрёнка Майя семи лет, которая ожидала её весь вечер на улице во внутреннем дворе господского дома. А старшая сестра, хотела порадовать малышку пряником, ведь больше некому было этого сделать – сёстры были круглыми сиротами. Я успокоила Марию и пообещала не раскрывать хозяйке пропажу пряника, но предостерегла девушку впредь так неосмотрительно орудовать на глазах у гостей. Ведь в другой раз так, как со мной, ей могло не повезти.

Кстати, я упоминала, что при мне всегда моя сумка-торба, так вот, я её и на ужин с собой брала, а баронессе наплела, что в моих краях это очень модно и последний шик. Из торбы я выудила несколько пряников, яблок и конфет-леденцов (конфеты были из моего времени, но без обёрток и завёрнутые в бумагу). Все эти вкусности я тишком свалила в сумку с праздничного стола, когда заметила, как девушка стащила пряник. У меня есть чутье на такие вещи – что и где может пригодиться и понадобиться.

Всю эту съедобную прелесть я отдала ошарашенной Марии для её маленькой сестры, затем отправила обратно счастливую и сверх нормы благодарную девушку прислуживать гостям, а сама решила найти Майю и познакомиться с ней лично. Все-таки мне казалось, что ребенку в холодное и тёмное вечернее время не место одному на улице.

На внутреннем дворике было промозгло, ветрено и темно, лишь в двух местах горело по два факела, предусмотрительно зажженные кем-то из слуг. С живой огненной сердцевиной эти светочи озаряли главный парадный вход в дом и выход над каменной аркой въездных ворот.

Девочку я не сразу заметила, малышка маленьким серым комочком ютилась у стенки арки и, заметив меня, а вернее мою фигуру, вышла на свет, видимо спутав меня с сестрой, потому как я услышала ее тонкий голосок, отчётливо произнёсший имя Марии.

Я уже хотела подойти к ней, но в тени, за спиной ребёнка что-то шевельнулось. Это была человеческая фигура. Если честно, я тогда испугалась в тот момент. Не за себя, а за Майю, за эту крошку, кутавшуюся в явно взрослую мужскую куртку, скорее всего отцовскую. А фигура медленно наплывала всё отчетливее, проступая в сереющей тени, и вот тут-то я увидела глаза, те самые, с которыми совсем недавно пересекался мой взгляд на ужине. Только теперь это был холодный звериный взгляд волка-охотника, глаза прямо-таки лучились синим огнём в темноте.

Ещё секунды две я колебалась, но всё-таки храбрость вернулась в мои голосовые связки и я призывно и настойчиво позвала малышку по имени. Она насторожилась, но сделала один неуверенный шаг в мою сторону. Тогда я вышла в свет факелов у парадного крыльца, чтобы ребенок мог меня хорошо видеть, и позвала вновь, упомянув имя старшей девочки. На этот раз она меня послушалась и доверчиво приблизилась.

Видел бы ты, мой неизвестный читатель, лик того, кого тьма укрывала до сей поры! Он явно желал схватить Майю, но в последний момент жертва ускользнула, и от досады и ярости он выступил на свет под аркой ворот и показал своё истинное лицо. Не думай, там не было жутких клыков, шерсти и подобных сказочных штучек из ужастиков. Достаточно было перекошенного лютой злобой лица и горящих в свете огня нечеловеческих глаз. Это длилось мгновение, а затем он также быстро ушёл в тень, но напоследок оставил мне свою улыбку, злорадную и будто обещавшую нечто нехорошее именно мне.

Я с облегчением вздохнула и, взяв девочку за руку, увела её в дом, проведя малышку на кухню. Там я строго настрого наказала Майе больше никуда не уходить и ждать сестру, у которой для неё были гостинцы. А Марию я перехватила в коридоре, когда она возвращалась на кухню и попросила впредь младшую сестрёнку не оставлять одну, если она не хочет остаться совсем одна на белом свете. Девушка испугалась моих резких слов, закачала головой и стремглав побежала на кухню, узнав, что там её ждет девочка. Уж не знаю, послушалась ли она меня и уберегла сестру от того монстра, на которого пали мои подозрения в похищении детей, мне это не ведомо.

Я вернулась домой тем же вечером, решив больше не рисковать. Я же наблюдатель и не имею права влиять на ход событий. Но наблюдать за тем, как совершается злодеяние – поверь, испытание ещё то! Я вмешалась в ход истории, хоть и ничтожно малой, но до сих пор не жалею об этом. И знаю, что расплата меня не минует, мне не отвертеться, только вот цена ещё не определена за этот «проступок». И я уже давно подозреваю, что та зловещая улыбка, подаренная мне Волком, а именно так я Его и зову с той поры, была тем дурным предвестником неминуемого наказания. Ибо Он меня преследует! Но об этом в другой раз и в урочный час.

Ср. future

А американцы то были правы! Действительно, произошёл апокалипсис, стёрший все цивилизации в пыль и омертвивший города, служившие когда-то пристанищем и ловушкой искателям лучшей доли. Теперь только ветер разгуливает по пустынным улицам и заросшим травой и кустарниками проспектам. Зомби? Нет! Эта сказка-страшилка для любителей чёрненького садизма над мозгом не нашла отражения в будущем. Люди выжили после многочисленных эпидемий и войн, катаклизмов природы. Не все, конечно, но никто из умерших, слава Создателю, не возвращался обратно с того света. Да и ни к чему это.

Нынешнее поколение тех, кто ещё помнит прошлое, считают, что ад наступил и лучшее уже позади. А вот молодая поросль, взросшая в нелёгких условиях выживания без электричества и газа, рада каждому дню и прославляет нового бога, дающего надежду и веру в светлое будущее. Ох, уж эти боги, пророки… они всегда были и будут. Человечество никогда не сможет жить самостоятельно, без привязки себя к чему-либо божественному, без хвалы и мольбы о помощи. Ибо когда совсем худо, у кого же ещё попросить поддержки, кого позвать в трудную минуту?

Натуральное хозяйство вновь ожило и набрало обороты по всем зелёным участкам планеты. Деньги потеряли своё значение ещё тогда, когда пали крупные державы, бывшие последним оплотом капиталистической экономики. На место бумажек, железа и драгоценных металлов пришёл натуральный обмен. Общество вновь вернулось к тому, с чего начинало. Да и слово «общество» здесь не уместно. Общины – теперь это самые передовые группы, которые чем-то напоминают древние поселения со своими правилами и уставами.

Когда я совершила свой первый скачок сюда, то была ошеломлена не то слово. Феликса ещё не было в моей жизни, и я тогда одна стояла среди степи, а передо мною всего в паре километров лежал сломленный людскими страстями город-исполин, когда-то слывший одним из самых процветающих столиц мира.

Хоть дороги уже, по сути, и не было, я добралась без проблем в этот город, благо обувка на мне та, что надо, мои любимые кеды. Красоты в этом мертвеце уже не было, он поблёк, выцвел и запаршивел. Даже жалко было его потрескавшиеся и усеянные трещинами дома, исписанные непристойностями и непонятными мне каракулями стены и окна. Стёкла сохранились в основном на верхних этажах высоток, да и то зубатыми осколками с толстым налетом чёрной копоти.

Одинокий двухэтажный дом привлёк моё внимание. Лишь стойка с раскрошившейся вывеской подсказывала, что здесь некогда был объект массовых людских посещений, то ли это был магазин, то ли музей, то ли ещё что. А выцветшая, сотворённая чьей-то рукой надпись на его стене пробрала меня до мурашек своей не вязавшейся с этой разрухой нежностью. Вот те слова, что прописались в моей памяти: