Loe raamatut: «Сердце чудовища», lehekülg 8
Валентин хотел было поспорить, но не стал. И не только потому, что это занятие представлялось ему совершенно бессмысленным. А потому, что Змей был прав. Самая главная мечта, что грела душу Валентина, принадлежала Змею. Ибо более всего на свете желал Валентин Стронгхолд унестись в замок демонической истины. Он и сам знал, что его личность лишь обнимает неизбывную глубину и сложность чудовищного духа. Ради чего же следует встать и пойти играть роль начальника Центра обеспечения здоровья? Он не знал. Но почему-то встал и пошел. И даже Змей не ведал, что за сила каждое утро запирала его невероятную мощь на замок и позволяла этому поддельному человеку заниматься своими нелепыми делами.
В то же время Змей не сильно расстроился очередной победе Валентина в их извечном противостоянии. Монстра несказанно радовал хрустальный мост, неведомым образом соединивший их сознания пару дней назад. Значит, ждать осталось недолго…
Не успел Валентин дойти до резиденции Центра обеспечения здоровья, как увидел бегущего к нему на всех парах Марка Угнессона.
– Шеф, у нас ЧП!
– Да сколько можно?! Что случилось?
– Брендон Чейн. Он…
– Да, чтоб его! Что он еще удумал?! – взорвался Валентин.
Марк на миг замолк.
– Эээ, погиб…
– Причина смерти? – деловым голосом уточнил Валентин, даже не ожидая почему-то ненасильственной или банальной причины типа падения с лестницы.
– Говорят, что его разорвал на куски какой-то зверь. Переломал все кости и выпил кровь. Жуткое зрелище!..
Валентину показалось, будто на него вылили таз ледяной воды. Только не в эту ночь! Только не тогда, когда он потерял контроль!
– Зверь? – переспросил Валентин, наблюдая растерянное лицо Марка.
– Надо думать, один из тех монстров, которых никогда не видели те наши сотрудники, что изучают их в теории не одну сотню лет, – здоровяк пожал плечами. – Меня просили тебе передать, что мисс Бэсфорд собирает экстренное совещание.
– Во сколько? – Валентин автоматически посмотрел на наручные часы.
– Немедленно.
Древнейший зал торжественных церемоний, используемый администрацией для всех более или менее крупных собраний, располагался на самом верхнем этаже центрального корпуса. Он был построен в незапамятные времена и, как величайшая историческая ценность, сознательно не реконструировался. Когда-то этот зал был исполнен чистого и священного света, исходящего от особого белоснежного мрамора и сверкающих серебром статуй. Воздвигнутый в честь забытых ныне богов, он был погружен в атмосферу трепета и божественного страха, которые пробуждались у всякого входящего в эту обитель духовного. Он представлял собою огромное помещение с потолком, теряющимся, казалось, где-то в небесах, мощными рядами колонн, барельефами могучих святых и попираемых ими отвратительных монстров, разноцветными горящими витражами и гулким важным эхом, заставляющим почтительно смолкнуть.
Но со временем отделочные материалы поблекли, а сияние вставок из драгоценных камней потускнело. Денег на уникальные реставрационные работы достать было неоткуда. А потому во избежание повреждения драгоценного убранства было принято решение оставить все, как есть.
Белый, слепящий глаза мрамор вобрал в себя серую мглу, серебро и платина скульптур и барельефов подернулись зеленоватым налетом. Поэтому современный посетитель этого храма, давно утратившего свой статус, попадал в сумрачный, бесконечно угрюмый и холодный зал. Пересекая высоченную арку, выполняющую роль прохода, он обнаруживал взирающих со стен постаревших святых и ставших совсем уж кошмарными чудовищ. Их фигуры были наполовину утоплены в мраморной кладке и казались заложниками давно минувшего прошлого. От былого величия осталось только могучее и громкое эхо, словно отзвук былых чудесных эпох.
Валентин всегда чувствовал непонятную грусть и меланхолию, когда делал первые шаги по мраморному полу. Но непременно, стоило ему осмотреться, как сладкая и ликующая надежда залетала в его сердце. В такие моменты Валентин предавался с наслаждением и детской какой-то радостью совершенно нелепым фантазиям о судьбе монстров, изображенных древними скульпторами и художниками. Валентин не сомневался, что святые давно почили, но хотел верить, что чудища продолжают свое существование. И мечтал он о том, чтобы злоба и дьявольская одержимость оставили этих пришельцев, рожденных в неизреченной глубине иного мира, как пропал блеск с поверхности их изображений. Тогда могли они найти свой настоящий дом. Тот самый, который искал сам Валентин. То место, где природа этих ужасных существ будет вызывать восторг и восхищение, где их поймут и полюбят.
Огромные, протянутые от пола до потолка, оконные проемы наполняли туманный и мрачный зал отблеском дневного света. Священный алтарь был переделан в сцену с трибуной. Почти все пространство занимали длинные ряды одинаковых сидений. Торжественный зал мог вместить почти всех студентов и преподавателей, настолько он был велик.
Валентин шел к первым рядам, которые уже были частично заняты. Преподавательский и ученый состав института равномерно, но интенсивно гудел, подтверждая слова Марка. Голос Карлы будет, естественно, усилен микрофоном, так что ее будет слышно из самого дальнего уголка. Поэтому Валентин с радостью разместился бы где-нибудь поодаль, благо свободных мест было в избытке. Но это расценивалось как неуважение. Валентин дошел до самого дальнего от трибуны ряда, из числа занятых сотрудниками, и аккуратно присел в уголке на скрипнувшее потертое сиденье.
Валентин понял, что пока он шел к центральному зданию и спешно поднимался по лестнице до древнего зала, то не позволял сбивчивой речи Марка миновать некий фильтр своего рассудка. Будто бы он, как и все эти напуганные и ошеломленные сотрудники, имел моральное право воспринять ужасную информацию об убийстве, как о чем-то постороннем, ни имеющим к нему никакого отношения. И только оглядевшись по сторонам и увидев реакции всех этих людей, до него наконец дошел истинный смысл произошедшего. Этой ночью Валентин умудрился полностью уйти в забытье. И этой же самой ночью неизвестное существо разорвало на кусочки лучшего хирурга институтской больницы Брендона Чейна. Того самого, кто грозился прооперировать Майкла и тем самым будил в Валентине беспомощный гнев. Разумеется, ни один обычный хищник не мог натворить того, что поведал Марк. Было ли это лишь совпадением? Не подводила ли Валентина темная сторона его памяти? Не скрывала ли нечто жуткое и омерзительное?
Из напряженных раздумий его вывело резкое наступление тишины. Все разом смолкли и затаили дыхание. Ректору института Карле Бэсфорд не пришлось прикладывать ни малейших усилий для наведения порядка. Новость, ради которой было созвано экстренное совещание, была настолько резонансной, что сотрудники закрыли рты и во все глаза уставились на ректора.
Валентин тоже на миг поднял взгляд на Карлу, но увидев на ее отчаянно стареющем, но красивом и ухоженном лице печать искренней скорби об убитом враче, сразу виновато направил взгляд в спину сидящего впереди сотрудника.
– Господа, я хочу извиниться, что отвлекла вас от важных дел и прервала занятия, но, к моему сожалению, ситуация того требует. Вы все знаете, что я не люблю пространные беседы и долгие разговоры. Потому постараюсь ясно и без двусмысленных формулировок обрисовать те проблемы, с которыми мы столкнулись.
Она выдержала паузу и продолжила.
– Сегодня ночью был убит молодой человек, блестящий хирург Брендон Чейн. По уже подтвердившимся данным полицейских экспертов он погиб от ран, несовместимых с жизнью, и полной потери крови. Если озвучивать детали, то какая-то сила буквально разорвала все ткани организма и переломала кости. Более того почти все его мышцы исчезли…
Зал ахнул. Было видно, что на лица сотрудников легла реальная обеспокоенность, а где-то – самый настоящий страх.
– Почему я привожу все эти подробности? – продолжала твердым голосом Карла, – Потому что мы должны понимать, с чем имеем дело.
Поднялась рука.
– Да, мистер Дункан? – нахмурилась Карла.
– Позвольте уточнить, Ваше Ректорство, где его нашли? – вопрос был задан хорошо поставленным голосом. Валентин тоже хотел спросить про это, но поостерегся.
Карла грустно усмехнулась.
– Надеюсь, в вас говорит не только интерес журналиста, – произнесла она. – Тело бедного мальчика обнаружили на западной границе институтского городка. В общем-то совсем рядом… Брендон не заблудился в лесу, а просто решил вечером пройти через парк профессора Кантериуса…
Зал даже не смог найти в себе моральных сил, чтобы ахнуть. Все словно оцепенели. Валентин нисколько не боялся таинственных призраков, но сам сидел, окаменев. Сложно было вообразить себе более подходящий его демоническому обличию способ убийства. Совесть начала с безумной силой терзать человеческие камеры его сердца. Неужели, этот инцидент выпал из его памяти? Неужели Змей, обезумев от ночных происшествий и подчиняясь подавленной ярости Валентина, додумался напасть и раздавить тело Брендона Чейна?
Валентин попытался напрячь разум. Сразу в его голову пришел вопрос, ответ на который мог спасти его душу от немыслимых нравственных мучений. Как-никак Змей мог совершить это отвратительное преступление только после всех ночных дел, то есть почти под утро. Валентин нервически сжимал-разжимал кулак. Он хотел поднять руку и задать один лишь вопрос: известно ли, когда, в какие часы, было совершено нападение? Но не покажется ли этот вопрос излишне подозрительным? Валентин никак не мог отважиться нарушить звенящую тишину.
– Я понимаю, что все мы несказанно опечалены и напуганы случившимся, – произнесла Карла. – Но надо жить дальше, и я вынуждена поведать вам детали того, как мы будем это делать.
По залу прошелся шепоток.
– Учитывая способ убийства и его чрезвычайную близость к стенам института, в округе вводится чрезвычайное положение. Я в свою очередь в соответствии с указанием властей ввожу на территории института комендантский час. Мы еще обсудим все его последствия и подробно разработаем план действий. Сейчас же я хочу познакомить вас с двумя замечательными сотрудниками полиции. Они направлены к нам для расследования из особого отдела окружного управления. Настоятельно призываю вас оказывать этим славным господам все возможное содействие. Предоставляю им слово и советую отнестись максимально внимательно к той информации, которую они вам доведут. Напоминаю, от вас зависят не только ваши жизни, но и жизни ваших подчиненных и тех студентов, за которых вы отвечаете!
Карла сдержанно кивнула кому-то в первом ряду и, фальшиво улыбнувшись, жестом пригласила за трибуну.
Пока двое полицейских поднимались на сцену, бывшую когда-то алтарным возвышением, сотни голов внимательно провожали их взглядом. Кто-то выворачивал шею в совсем уж неприличном выражении любопытства.
Валентин подумал, что мрачность зала торжественных собраний в кои то веки идеально подходила к ситуации. Из всех углов на полицейских с ухмылкой смотрели кошмарные морды монстров, пораженные зеленой ржавчиной и темным налетом.
Выглядели окружные сыщики довольно забавно. Один был необычайно толстым и коренастым. Второй – высоким и долговязым. Рассогласование их телосложений только усиливало контраст. Полный был одет в черные брюки, выглядевшие заношенными, и простую рубашку. Его живот был настолько огромен, что пришлось надеть подтяжки, чтобы хоть как-то удержать штаны в районе навеки потерянной талии. Толстыми, как сардельки, пальцами он зажал платочек, которым вытирал выступающий на мягком лице пот, совершая круговые движения – от второго подбородка до коротких черных волос и обратно. Валентин смог разглядеть немного взволнованное большим скоплением народа выражение добродушного лица. Худощавый тоже был одет максимально незатейливо – в такого же вида брюки и бесформенный свитер. Он не потел, но тоже держался напряженно и был гораздо моложе. По их возрастной разнице младший вполне мог приходиться толстому усачу сыном.
Они не пошли за трибуну, а сели за столик, расположенный рядом. Валентин прищурился, силясь разобрать детали их облика. Его мало волновали цена костюма или какая-то наспех наброшенная эмоция. Он надеялся увидеть, что на самом деле представляют собою эти сыщики. И действительно, толстый имел выражение лица повидавшего всякое бывалого сыщика, а худой – чуть деревенское с хитрецой. Но когда полицейские устроились, разложив перед собой какие-то бумаги, они быстрым профессиональным взглядом окинули зал. По крайней мере из цепких черных глаз толстого сквозили недюжинный ум и потрясающая внимательность. Худой смотрел на зал отрешенно. Чутье Валентина подсказало ему, что эти господа хорошо умеют замечать невидимое другим.
– Здравствуйте, господа, – начал толстяк сочным басом, параллельно вытирая густые усы от скатывающегося на них пота. – Меня зовут Михаэль Куртгард, а моего коллегу Андрэус Увартис. Мы сотрудники отдела по расследованию убийств, совершенных особо опасным способом, окружного полицейского управления округа Спирос. Жаль, что честь познакомиться с вами создал столь трагичный случай, но такова наша профессия…
Валентин понял, что говорить сегодня будет лишь опытный. В тишине зала четко поставленный голос Михаэля гулко гремел, отражаясь от стен. Все взгляды были приклеены к нему и изредка падали на чинно сидящего молодого коллегу.
– Нам поручено проведение проверки по факту гибели Брендона Чейна. Для этого мы будем вынуждены опросить тех, кто имел к мистеру Чейну какое-то отношение или видел незадолго до смерти…
Поднялась рука.
– Да? – пробасил Михаэль.
– Дункан. Репортер "Вестника институтских будней". Правильно ли мы понимаем, что магистра Чейна растерзал какой-то хищник? Зачем тогда вводить чрезвычайное положение? И о каком расследовании может идти речь, если убийца – не человек? У зверя же не может быть умысла, а значит нет и состава преступления!
По залу пронесся одобрительный шепот. Замечания Дункана были не лишены здравого смысла.
– Кому-то это может показаться странным, но такой способ убийства не отменяет причастности к нему обычного человека. Даже если непосредственный исполнитель зверь, или лучше сказать – чудище. Надеюсь, в этом институте никому не придет в голову утверждать, что подобные существа представляют собою лишь народный вымысел.
– Но постойте… – начал Дункан.
Михаэль жестом заставил его умолкнуть.
– Ваши вопросы чрезвычайно уместны. Но они вынуждают меня давать ответы, которые я пока не могу озвучить во всеуслышание, ибо это помешает расследованию. Скажу лишь, что в округе Спирос бывает всякое. И порою здешняя агрессивная… фауна используется отдельными личностями для скверных целей.
– То есть какой-то человек…
– Успокойтесь, Дункан! – повысила голос Карла.
Но журналист смело закончил фразу:
– … Какой-то человек, имея претензии к молодому врачу, приказал своему ручному монстру убить его?!
Ни один мускул не дрогнул на лице Михаэля.
– Возможно и такое, – с расстановкой поделился он.
Зал снова затрепетал.
– Я не хочу, чтобы вы начали видеть в друг в друге или студентах кровожадного маньяка, – добавил Михаэль. – Он может жить где угодно в округе. Далеко не факт, что он является сотрудником института. Как, впрочем, и сама гипотеза, озвученная представителем прессы, очень маловероятна. Но теоретически это возможно. Нам сложно сказать, связано ли это убийство с многочисленными так и не расследованными происшествиями, имеющими место на территории округа, вроде пожирания скота, пропажи людей и распугивании крестьянских барышень. Поэтому вам следует просто-напросто соблюдать меры предосторожности в общении по крайней мере с незнакомыми людьми. Ну, а мы обещаем сделать все возможное, чтобы поймать эту тварь и не допустить повторения трагедии. И еще раз хочу подчеркнуть: будьте бдительны!
Валентин обозрел несколько рядов сидящих перед ним людей. Восприняли ли они серьезно слова сыщика? Наверное, кто-то внутренне усмехнулся над гротескным образом кровожадного кукольника, натравляющего натасканное чудовище на неугодных людей. Однако эта версия всего на полшага отстояла от реального положения дел.
Михаэль закончил и повернул голову к Карле. Та кивнула и снова встала за трибуну.
– Теперь мы все вместе займемся разработкой плана мероприятий. Я попрошу ученый совет разработать рекомендации по безопасному поведению студентов и проследить за тем, чтобы эта информация была доведена до каждого. Биологический факультет подготовить всестороннее исследование о природе животных подобной разрушительной силы и способах их выявления и противодействия. И сотрудничайте с господами полицейскими. Валентин!
Валентин вздрогнул и на негнущихся ногах медленно встал.
– Да, Ваше Ректорство?
"Знаю, что не сознаешься, но… это ты этот чертов ужасный монстр?!" – прозвучал голос Карлы в голове Валентина.
– Я понимаю, что защита от этого зверя требует огнестрельного оружия, свободное ношение которого на территории институтского городка запрещено. Но, учитывая, что ваш Центр отвечает за физическую подготовку сотрудников, прошу вооружить студентов хотя бы навыками обычной самозащиты. При прочих равных условиях это может помочь…
– Разумеется.
Валентин также медленно опустился на свое место, почувствовав, что ему придется взять пример с Михаэля и, вооружившись платочком, вытереть обильно выступивший пот.
Карла Бэсфорд поправила строгую прическу и, тяжело вздохнув, произнесла:
– А теперь приступим к деталям. И хочу, чтобы все сразу вошли в рабочее настроение. Никто не уйдет отсюда, пока мы не сможем дать гарантию, что ни один из студентов и сотрудников не совершит той роковой ошибки, которой можно было избежать.
Полицейские серьезно покивали.
Неожиданно в зале поднялась рука.
– Хм, да, мистер Дункан, что еще? – недовольно спросила Карла институтского журналиста.
– Могу ли я уточнить, в какое время было совершено убийство? Думаю, что если сотрудники и студенты будут знать наиболее опасные часы, то такая осведомленность может спасти жизни.
Карла перевела взгляд на полицейских. Валентин замер.
– Все ночные часы одинаково опасны, – сухо заметил Михаэль. – Но что касается конкретно этого убийства, то не вижу особого смысла скрывать что-либо. Брендон Чейн погиб под утро, между четырьмя и шестью часами.
Седьмая глава. Тайна трещит по швам
Следующей ночью Валентин как никогда контролировал свою темную половину. Вчерашнее веселье уравновесилось заметным ослаблением чудовищных импульсов и запредельных фантазий о замке демонической истины и его туманных величественных залах, наполненных неземным благоуханием. Валентин сурово пресек все потуги Змея встретиться с Альсентой. Он улетел с материка и провел ночь на дальних островах. Чтобы утихомирить протестующего монстра и заставить его забыть о разлуке с черноволосой хулиганкой, Валентин устроил феерические игры с местными туземцами, которые, должно быть, решили, что к ним спустился злой бог, чтобы уничтожить их за грехи. Это развлечение немного успокоило Змея.
Под самое утро Валентин направил Змея к месту гибели Брендона в надежде, что сможет что-нибудь вспомнить. Но забрызганное кусочками плоти место страшной расправы не пробудило память. Да и Змей, видимо, не горел желанием ослаблять муки совести Валентина. Он согласился лишь на то, чтобы пару раз крутануться в воздухе и втянуть в легкие несколько кубов воздуха. Но аромат крови Брендона настолько вскружил чудищу голову, что надежда Валентин разобрать чей-то посторонний запах сошла на нет. Неужели Змей действительно разодрал Чейна на куски? Эта мысль не только причиняла Валентину нравственные страдания, но и внушала опасения, что такой поступок может явиться поворотной точкой, с которой начнется владычество Змея над человеческой частью их причудливого дуэта.
Валентин сидел в общей комнате и безрезультатно пытался сосредоточиться на чтении новых публикаций. Одна статься была довольно занимательной, но Валентин никак не мог вникнуть в ее смысл из-за беспокоящих его мыслей касательно мисс Браун, убийства и полицейского расследования. В обычные дни его воля представляла собой идеальный инструмент, некий клей, который удерживал его двуединую природу в одной личности. Но стоило серьезным происшествиям замаячить на горизонте, как разум Валентина терял последние остатки самоконтроля и бунтовал против изнурительного чтения. Спустя годы после гибели его старого "я" и рождения из пепла прежней жизни ужасного монстра, обремененного досадной толикой человеческих воспоминаний и принципов, неподвижная интеллектуальная работа снова превратилась в испытание.
В попытках отвлечься он уже успел побывать на спортивном поле, где под началом Глории группа студентов отрабатывала приемы древнего боевого искусства тэй-го. Так как Глория владела этой наукой телесного совершенства лишь в теории, учась по потертым иллюстрациям старинного трактата, движения студентов выглядели пока слабовато и явно не могли испугать неизвестное чудовище. Разве что рассмешить.
Зато Валентин успел сполна насладиться замечательной погодой. Утро выдалось теплым и солнечным. Всю ночь мощный непрекращающийся ливень стоял стеной. Это грандиозное купание природы завершилось лишь незадолго да восхода солнца. Туманная дымка, нависшая над влажной травой, блестела в солнечных лучах.
Утренние часы были такими чудесными и светлыми, что казался совершенно невероятным режим чрезвычайного положения, страшной тенью легший на институт. Но вместо повальной депрессии в институте воцарились сплоченность и эмоциональный подъем. Валентин не мог однозначно ответить на вопрос, кто был виноват в этом радушии. Возможно, секрет заключался в организаторских усилиях Карлы, которая всеми занятиями по отработке действий в экстренных ситуациях просто лишила студентов времени на какую бы то ни было рефлексию. А может, несмотря на трагичность оборванной жизни Брендона остальные наполнились эгоистическим, но довольно понятным чувством, которое можно выразить коротким девизом: "Но мы-то живы! Ура!". Ленивые студенты простодушно радовались отмене солидной части скучных лекций и семинаров, замененных на веселые совместные встречи и пространные беседы на тему о кровожадных чудовищах и их свойствах. Редкий преподаватель остался в эти дни таким же строгим, как до произошедшего.
Самого Валентина обнадеживало лишь то обстоятельство, что смерть Брендона наверняка внесла коррективы в планы Брюса Страйта провести немедленную операцию по удалению вируса Кагона из гиппокампа Майкла. Впрочем, Валентин просто не мог позволить себе воспринимать чью-либо смерть радостно, потому старался вообще выбросить Майкла из головы. Хотя бы временно. К тому же доктор Грэндс сказал, что тот идет на поправку.
Весь вчерашний вечер и даже утренние часы пришлось потратить на исполнение решений, утвержденных руководством института на вчерашнем совещании. Тяжелый разговор с Карлой и полицейскими продлился три часа. За это время было получено столько указаний для Центра обеспечения здоровья, что Валентин только и успевал раздавать ребятам поручения и контролировать их исполнение. Надо было составить тонну справок, инструкций и форм ежедневных отчетов. Следовало признать, что Карла была отменным организатором. Она сделала все, чтобы запустить машину, призванную оградить всех сотрудников и студентов от возможного соприкосновения с неустановленным зверем.
Проблема Валентина заключалась в том простом факте, что он почти ни на кого не мог опереться в деле подготовки документов. Марк был мастером практической работы, который моментально терялся при одном виде официальной бумаги. Доктор Грэндс был гением, управлять которым было совершенно невозможно. Он делал лишь то, что было ему интересно. Можно было не сомневаться, что Льюис честно постарается исполнить задание шефа. Но у Валентина не возникало сомнений, что результат усилий философа-теоретика окажется лежащим за гранью здравого смысла, добра и зла, и вообще всего. По-хорошему он мог положиться только на Глорию. С ней-то он и писал все эти справки и ведомости, которые в кратчайшие сроки должны быть заполнены подписями проинструктированных студентов.
Но к половине четвертого Валентин обнаружил, что свою часть работы он кое-как выполнил. Данное обстоятельство пришлось очень кстати, ибо кроме плана ректора у него имелся и свой негласный план действий, который также требовал немедленного исполнения.
Валентин твердо решил во избежание возможных проблем на период расследования, сколько бы оно не продлилось, прикрыть их с Уолтером лавочку по продаже спортивных препаратов. Это может вызвать ненужный интерес полиции и поставить под угрозу изобретение новых лекарств, а также само функционирование лаборатории. Валентин за обедом настоятельно попросил Уолтера заморозить производство и временно свернуть часть исследований его официально несуществующей лаборатории. Но ему слабо верилось, что доктор послушался совета. Потому он окинул благодарным взором Глорию, согнувшую спину над отчетами, и приготовился было направиться в особняк "доктора Зависимость", как в кабинет громко и настойчиво постучали. С такими интенсивностью и бесцеремонностью мог барабанить в дверь только тот, кто по долгу службы привык заходить, не спрашивая разрешения. И действительно, не успел Валентин открыть рот, как дверь распахнулась, ожидаемо дав узреть давешних сыщиков
– Добрый день, мистер Стронгхолд, не так ли? – обратился к нему долговязый Андрэус.
– Да, это я, – встал Валентин, погружаясь в дурные предчувствия.
– Нам нужно с вами поговорить, – отдуваясь, произнес Михаэль.
Было похоже, что он не на шутку утомился, путешествуя по протяженных институтским владениям. Глория с любопытством вперилась в непрошенных гостей.
– Пожалуйста. Буду рад ответить на все ваши вопросы, – продемонстрировал широкую улыбку Валентин. – Присаживайтесь.
– Нам нужно поговорить с вами наедине, – тоном, не терпящим возражений, добавил Андрэус.
– Что вам надо от шефа? – зло прошипела Глория, вставая и грозно хмуря широкие брови. – Он – святой человек!
– Все в порядке, Глория, – ласково пробормотал Валентин. – Эти люди здесь для того, чтобы защитить нас и найти ту тварь, что так жестоко обошлась с магистром Чейном.
Глория продолжала недоверчиво разглядывать сыщиков, которых подобная реакция ничуть не смутила.
– Думаю, мы можем побеседовать в моем кабинете, – Валентин вдруг вспомнил, что у него есть собственный кабинет, в котором он почти не бывал. – Прошу вас следовать за мной. Это недалеко, – добавил он на всякий случай, поглядывая на продолжающего тяжело и шумно дышать Михаэля.
Сыщики лишь покивали, храня безмолвие.
Меньше чем через минуту Валентин услужливо распахнул перед полицейскими дверь кабинета, рядом с которой висела табличка: "Руководитель Центра обеспечения здоровья Валентин Стронгхолд".
Иногда Валентин забывал о существовании этого помещения, предпочитая проводить рабочее время в общей комнате. Хотя вопрос предпочтений или возможности контроля подчиненных были далеко не самыми главными причинами, заставившими его отказаться от отдельного кабинета, где он мог бы уединиться и гораздо успешнее читать и продумывать в тишине новые идеи. Секрет заключался в том простом факте, что Валентин физически не мог позволить себе подолгу оставаться в одиночестве. Ему требовалось постоянно слышать человеческую речь, видеть лица подчиненных и обсуждать их проблемы. В отсутствии этих образов человека его разум начинал потихоньку погружаться в бездну чудовищных импульсов и иррациональных дум о других мирах и состояниях. Его облик начинал таять и рассыпаться, стремясь превратиться в могучего монстра. Валентин забывал человеческую речь, и дух его отходил от мира, устремляясь к мечтам о замке демонической истины. Пять лет назад ему потребовалось около полугода, чтобы научиться удерживать человеческий облик в дневное время и говорить, чувствовать и думать, как обычный человек. Войдя в пыльное и заброшенное помещение, Валентин снова с горечью подумал, что он в гораздо большей степени чудовище, чем человек.
– У вас тут конверт на полу валяется, – ткнул пальцем Андрэус.
Валентин обеспокоенно поднял белый конверт, снабженный печатью медицинского факультета, гадая, не наведет ли это обстоятельство полицейских на какие-нибудь неправильные мысли. Чтобы не создать у них впечатления, что он что-то скрывает, Валентин разорвал его и обнаружил внутри документ, озаглавленный: "Описание операции по хирургическому устранению вируса Кагона из ткани лимбической системы головного мозга. Брендон Чейн."
Имя Брендона, как и вся надпись, были исполнены большими буквами. Взоры сыщиков сразу впились в нее.
– А, это письмо по поводу проведения одной операции… – поспешил объясниться Валентин.
Данное признание заставило сыщиков многозначительно переглянуться. Валентин посмотрел, как они неспешно рассаживаются в кресла, стоящие возле стола, и приказал себе успокоиться. Не хватало из-за дурацкого волнения сболтнуть какую-нибудь глупость и самому сообщить ничего не подозревающим полицейским свою тайну. Валентин сел за стол и вопросительно посмотрел на господ Куртгарда и Увартиса.
– Магистр Стронгхолд, вы были знакомы с господином Чейном? – задал первый вопрос Андрэус.
– Да. Наш корпус реабилитации осуществляет тесное сотрудничество с медиками.
– Ясно. И как вы можете охарактеризовать ваши с мистером Чейном отношения?
Допрос вел Андрэус. Михаэль молча гипнотизировал Валентина тяжелым и неподвижным взглядом.
– Ну, наши отношения лежали в поле исключительно профессиональных интересов. Мы не были друзьями.
Андрэус кивнул.
– Опрашивая сотрудников медицинского факультета, и не только их, мы столкнулись с мнением о том, что вы с мистером Чейном часто конфликтовали. Как, впрочем, и с его руководителем – деканом Страйтом. Это правда?
– Нет, конечно нет! Слово "конфликт" тут не уместно. У нас существовали разногласия по поводу рабочих вопросов. Вот и все.
– Та операция, описание которой находится в этом конверте, является таким вопросом?
– Ну… да, наверное. И не только она…
– Когда вы в последний раз общались с магистром Чейном?
– Позавчера.
– Что конкретно вы обсуждали?
– Как раз эту операцию.
– Кто может подтвердить факт этого разговора?
– Мы разговаривали в общей комнате. Там присутствовал мой подчиненный, руководитель корпуса внедрения здорового образа жизни Льюис Гольструм.
– Хорошо. – Андрэус сделал пометку в блокноте. – Декан Страйт утверждает, что мистер Чейн после вашей беседы поведал ему ее детали. Он говорит, что она происходила на повышенных тонах. Это так? Отвечая на этот вопрос, вы должны понимать, что мы допросим и мистера Гольструма, предупредив его об уголовной ответственности за дачу ложных показаний.
