Raamatu kestus 4 lehekülge
1951 aasta
Вышивание
Raamatust
«В сумеречном вечернем воздухе на террасе часто-часто сверкали иголки, и казалось, это кружится рой серебристых мошек. Губы трех женщин беззвучно шевелились. Их тела откидывались назад, потом едва заметно наклонялись вперед, так что качалки мерно покачивались, тихо скрипя. Все три смотрели на свои руки так пристально, словно вдруг увидели там собственное тревожно бьющееся сердце…»
Žanrid ja sildid
Обычно рукоделие в произведениях идёт фоном, чтобы подчеркнуть томность героини или её домовитость. Но чтобы так, наотмашь, в центр повествования в качестве метафоры – с таким я впервые сталкиваюсь. Разве что у Диккенса были вязальщицы судеб в «Двух городах», но там это не центральные персонажи.
Общее впечатление от рассказа – слишком грубые стежки, нет тонкости дизайна и плавности перехода оттенков. Ну и слишком уж топорное сравнение. Даже удивительно получить такое от Мастера.
- А может быть,-заговорила первая женщина,- душа человека обитает в его руках? Ведь все, что мы делаем с миром, мы делаем руками.
- Иногда думается, в руках все спасенье,-сказала она, и остальные кивнули, так что кресла вновь закачались.
- А может быть,-заговорила первая женщина,- душа человека обитает в его руках? Ведь все, что мы делаем с миром, мы делаем руками. Порой мне кажется, что наши руки не делают и половины того, что следовало бы, а головы и вовсе не работают.
- Иногда думается, в руках все спасение, - сказала она, и остальные
кивнули, так что кресла вновь закачались.
- А может быть, - заговорила первая женщина, - душа человека обитает
в его руках? Ведь все, что мы делаем с миром, мы делаем руками. Порой мне
кажется, что наши руки не делают и половины того, что следовало бы, а
головы и вовсе не работают.
Они с новым вниманием посмотрели на то, чем были заняты руки.
- Да, - согласилась третья женщина, - когда вспоминаешь свою жизнь,
то видишь в первую очередь руки и то, что они сделали, а потом уже лица.
Да, когда вспоминаешь свою жизнь, то видишь в первую очередь руки и то, что они сделали, а потом уже лица. Они посчитали в уме, сколько крышек поднято, сколько дверей отворено и затворено, сколько цветов собрано, сколько обедов приготовлено торопливыми или медлительными - в соответствии с характером и привычкой - руками. Оглядываясь на прошлое, они видели словно воплощенную мечту чародея: вихрь рук, распахивающиеся двери, поворачивающиеся краны, летающие веники, ожившие розги. И единственным звуком был шелест порхающих розовых рук, все остальное было как немой сон.
Когда вспоминаешь свою жизнь, то видишь в первую очередь руки и то, что они сделали, а потом уже лица.
Ülevaated, 1 ülevaade1