«Джетс» отставали на три очка, а на часах оставалось немного. Обычно Уилл не особенно следил за спортом и вряд ли даже смотрел когда-нибудь матч с начала до конца.

Но в этот раз было иначе. Эта игра имела значение.

Дело в том, что Уилл знал сто восемь событий, которым предстояло произойти, – и одним из них был исход этой игры.

Бар был обычной местной забегаловкой, и в нем ничего примечательного не было – все как в любом баре мира: сядешь там пить – будешь пить не один (хотя бы формально). Уилл занял второе после лучшего место в баре – если определять престиж расстоянием от двери. Стоило кому-нибудь войти или выйти, как в дверь вихрем врывался не по сезону холодный ноябрь, проносился вдоль стойки, морща лужицы пролитого пива и кружа смятые салфетки.

А самое лучшее место в заведении – наиболее далекий от двери табурет – находился от Уилла слева. И на нем сидела по-настоящему красивая девушка с каштановыми, слегка вьющимися волосами. Кажется, они с барменом были в дружеских отношениях. Ей определенно наливали быстрее, чем Уиллу, и, кажется, два из трех стаканов за счет заведения. Впрочем, для этого могли быть какие угодно причины. Хватило бы даже ее роскошных волос.

Уилл уловил ее имя – Виктория – и подумал, не заговорить ли с ней. На самом деле он думал об этом уже почти три часа.

Загудел телефон. Уилл глянул на экран – Хорхе. Это означало выступление, и хорошее. Может, на вечеринке в крутом заведении за приличные деньги. Даже худшие из подработок Хорхе оказывались очень хороши, а случались и вообще восхитительные. Он нанимал Уилла на показы нижнего белья, на вечеринки после концертов, на которых было полно народа из тусовки, на серьезные студийные сессии и даже, бывало, на туры открывающих концерты групп. Любая возможная карьера басиста в Нью-Йорке была прямо или косвенно связана с Хорхе Кабрерой.

Уилл провел рукой по экрану, сбрасывая вызов, а бармен в этот момент как раз дошел до него вдоль стойки.

– Еще одну? – спросил он, показывая на пустую пивную бутылку Уилла.

– Да, – ответил Уилл. – Того же самого. – И вдруг, под влиянием импульса, повернулся влево и улыбнулся Виктории: – Позволите вас угостить?

Уголком глаза Уилл заметил, что бармен чуть приостановился, доставая бутылки из холодильника. Значит, они не просто друзья, получается. Ну и что?

Виктория обернулась к Уиллу.

– Спасибо, – сказала она дружелюбно, хотя особой теплоты в голосе не слышалось. – Но я знакома с барменом и пью бесплатно.

– Да, конечно, – ответил Уилл, – вы извините, я просто вслух подумал… оплаченное же лучше бесплатного?

Виктория слегка наклонила голову набок:

– Не за что извиняться. Спасибо.

Она обозначила конец разговора, повернувшись к телевизору, увлеченная разговором не больше, чем если бы он предложил поменяться местами.

Бармен вернулся, подвинул к Уиллу картонный кружок и поставил на него бутылку чуть резче, может быть, чем было необходимо.

«Рэйдерз» сделали тачдаун и добыли дополнительное очко, увеличив разрыв до десяти. Присутствующие в баре застонали, и Виктория тоже.

На стойке перед Уиллом лежал черный блокнот на пружине, обложка в складках, как у старого кожаного бумажника. Нижний край блокнота когда-то был залит кофе и смотрелся как пораженный грибком. Уилл провел большим пальцем по углу блокнота, перелистнул страницы, глядя на стену за стойкой, на свои многочисленные отражения в бутылках, выстроившихся вдоль длинной полки. Сжал блокнот в ладони.

Уилл подумал о том, что он знает, и о том, что можно с этим сделать.

Выстрелы в магазине «Лаки корнер». Два подряд, пауза, еще три один за другим. Долгий перерыв. Задержанное дыхание. Внутри принимаются решения. Еще выстрелы. Шум, много шума. Пятно на витрине, изнутри. В середине темное, по краям оттененное красным, не очень плотное, солнце просвечивает.

Уилл поиграл кружком от недопитого пива, подумал, сколько он уже выпил сегодня. Подумал о хороших решениях, о плохих решениях и о том, как их трудно отличить друг от друга.

Повернулся к Виктории.

– За «Джетс» болеете?

– Ага, – ответила она, не отрываясь от телевизора.

– Хотите знать, кто сейчас выиграет? – спросил Уилл.

– Кажется, я и так знаю, – ответила она.

– Вас может ждать сюрприз, – сказал он. – «Джетс» выиграет с перевесом в четыре очка.

Виктория фыркнула – у нее это получилось даже мило.

– Два тачдауна за две последние минуты? Послушайте, не надо таких заходов. Все-таки стоило попросить Сэма, чтобы он вас осадил.

– Подождем и увидим, – ответил Уилл.

– Почему вы так уверены? Вы что, оракул?

Уилл помедлил.

– Угадали, – ответил он.

Наконец-то Виктория повернулась к нему и произнесла:

– Ну-ну. Знаете, сколько раз я за последние пару месяцев это слышала? Только вы не вовремя сказали. Вам полагается предсказывать, что мы завтра проснемся в одной постели.

Уилл усмехнулся:

– Про это я не знаю. А эту игру выиграют «Джетс».

– С перевесом в четыре, – добавила Виктория.

– Именно так.

– Если это случится, я вся ваша. Можете везти меня домой и делать со мной что хотите.

Уилл вытаращил глаза:

– Ух ты!

– Дышать не забывайте.

На втором дауне, когда мячом владели «Джетс», один из принимающих Нью-Йорка поймал пас с тридцати ярдов и сделал пробег до самой концевой зоны. Бар взорвался.

Уилл покосился на Викторию. Она уставилась на него.

– Что я говорил? – сказал Уилл.

– Да, – согласилась Виктория. – Но им еще пахать и пахать, а времени почти нет.

– Угу.

«Джетс» забили дополнительные очки, и «Рэйдерс» снова завладели мячом.

Темное пятно, красное на краях, где потоньше.

Уилл встал, подбирая блокнот, засунул его под мышку.

– Куда это вы? – спросила Виктория.

– На секунду, не волнуйтесь. Мы же поспорили, помните?

– Еще бы.

Уилл быстро ушел в глубину бара, зашел в мужской туалет и запер дверь. Положил руки на холодный фаянс раковины и глянул в заляпанное зеркало.

На него смотрело размытое, совершенно обыкновенное отражение. Под тридцать, нелюдим, перебивается случайными заработками. Но, конечно, обложка – еще не книга. Вот уже какое-то время он – не совсем обыкновенный.

Взрыв восторга в баре. Телевизора он не видел, но знал, что случилось. «Джетс» форсировали фамбл и сделали еще один тачдаун. Бар сходил с ума, а одна красавица всерьез подумала, что встретила сегодня оракула. Он может получить ее или любую другую женщину в этом баре. Да весь бар его, если он захочет. И обойдется это ему в десять слов на человека.

Уилл закрыл глаза, скатал блокнот в цилиндр и сжал двумя руками. Костяшки его побелели.

Хорошие решения и плохие решения.

– Черт побери! – сказал он.

Тут он сообразил, что оставил пальто на спинке стула. Дурак.

Он вышел крадучись из туалета, рискнул глянуть в бар. Виктория сидела у телевизора и захлопала, когда «Джетс» добыли дополнительное очко. Они смогли. С перевесом в четыре.

Задняя дверь бара была возле кухни. Уилл вышел, вдохнул, чувствуя, как воздух впивается в легкие, и ушел в ночь не оглядываясь.

Глава 2

Ли Шор рассматривала стоявший перед ней салат. Она себе позволила некоторые излишества. Крутоны, сыр, нарезанная ломтями жареная курица, хорошая заправка (назвали бы ее пудингом, и дело с концом). Почти пятнадцать баксов – вот цена моральной поддержки в салат-баре. Съела она, быть может, вилки две.

Ли воткнула вилку в салат и вытерла руки бумажной салфеткой. Смяла ее и бросила на поднос. Рефлекторно взяла телефон. На экран выскочила ветка «Реддит» с закрепленной наверху единственной записью. Два коротких предложения:

ЗАВТРА – УЖЕ СЕГОДНЯ.

СЛУЧИТСЯ ВОТ ЧТО.

Ниже был список: двадцать кратких описаний событий, всего несколько предложений. При каждом дата с интервалом примерно в полгода. Этот список был повсюду в Сети – каждый агрегатор новостей поддерживал собственную копию, каждая со своими ветками тысяч комментариев, но именно в этом посте на «Реддите» он появился впервые по ссылке на анонимный Pastebin.

Сайт. С большой буквы. Все понимают, о чем идет речь.

Ли пролистала список до конца. Ничего за последние пять минут не изменилось. Письмо, которого она ждала, не пришло.

Она подняла взгляд от телефона. Из десяти посетителей кафе примерно восемь смотрели в телефоны. Как минимум у двух на экранах прямо в этот момент был Сайт.

Ли решила проверить почту. Ничего. Во всяком случае, не то письмо, которого она ждет.

Она поколебалась, хмурясь, потом открыла документ – статью. Свою статью – примерно три тысячи слов, симпатично дополненных картинками, ссылками… всем, чего ждут разборчивые читатели Urbanity.com.

Статья была о Сайте. Ли могла выбрать любую тему. Она, например, провела отличное исследование культуры легализованного употребления травки в Колорадо. Но Сайт… эта тема завораживала. С самого его появления создалось ощущение, что только он теперь и важен. Единственная загадка, достойная затраченных на решение усилий.

Как-то она стояла в очереди в «Старбаксе», и телефон вдруг загудел текстовым сообщением – Кимми Тонг, ее подруга, послала ссылку. Ли щелкнула, недоумевая, почему Кимми решила, что это стоит ее времени. Сделала заказ, потом погуглила, ожидая свой латте, соображая, что же такое этот Сайт, и просто… таращась на него. Читая и перечитывая снова. Не слыша, как бариста назвал ее имя, пока он чуть не прокричал его ей в лицо с максимально возможной рассерженной интонацией.

Сайт появился внезапно, будто НЛО над Вашингтоном. За один день – теперь казалось, что за час – он вытеснил все прочие темы разговоров.

Двадцать событий, каждое с датой. Первые два уже произошли к тому времени, как Сайт стал вирусным, но остальным еще предстояло случиться. С тех пор прошли еще четыре даты из списка, и в каждую произошло соответствующее событие с Сайта – именно так, как оно было описано. Или, точнее, предсказано – неизвестным человеком, существом, суперкомпьютером или пришельцем, ставшим известным как Оракул. Имя собственное, как и Сайт.

Ли продолжала читать текст своей статьи, последний раз высматривая ляпы и опечатки. Она решила написать про Оракула именно потому, что о нем и так уже были написаны горы. Это был стратегический ход: если у нее получится найти новые аспекты, новые интерпретации (а она теперь думала, что получилось), то эффект будет куда сильнее, чем от статьи о менее известном предмете.

По крайней мере таков был замысел.

В настоящее время темой Ли на Urbanity.com была «городская культура» – эвфемизм для кликбейт-списка нью-йоркских клубов и мероприятий, скандалов знаменитостей и лучших бубликов в Бруклине. На Urbanity можно было найти настоящие репортажи – не так чтобы много, умеренно, – в других рубриках, и статья про Оракула была чем-то вроде тестового задания на допуск и к этой стороне работы.

Ли снова переключилась на почту – все еще пусто. Она досадливо поморщилась, нажала пару кнопок – и статья ушла в Сеть, став доступной любому из миллионов читателей сайта. Жребий был брошен.

Она встала, сгрузила свой поднос в мусорный ящик, испытывая угрызения совести от такого расточительства. И вернулась пешком через два квартала к себе в офис, чувствуя, как урчит в животе.

Urbanity занимал шестой этаж ничем не примечательного здания на углу Пятидесятой улицы и Третьей авеню. Улей ячеек с немногими застекленными офисами и конференц-залами по краям.

Ли села за свой стол, глянула в зеркальце, висевшее на стене ячейки. Чем ближе к тридцати, тем сложнее становились взаимоотношения с зеркалом. Каждый взгляд сопровождался легкой задержкой дыхания. Она не знала, что увидит – может быть, лицо матери: белые нити в волосах, морщины, веером расходящиеся вокруг глаз по темной коже.

Зачем ты это сделала? – спросила она себя.

У нее была работа в Нью-Йорке, писательский труд, дающий средства к существованию, работа по дипломной специальности журналиста – более или менее. Можно было оплачивать счета, почти не жонглируя ими и почти не прося помощи из дома. У доброй половины ее друзей и близко такого не было.

Так зачем ты это сделала? – повторила она вопрос к себе.

Над стенкой ячейки появилась голова – Эдди, один из фотографов компании. Приближающийся к среднему возрасту, не придающий этому значения и отлично знающий свое дело. Эдди снимал кое-какие фотографии для статьи про Сайт и помог ее сверстать.

Он улыбался.

– Видел, ты статью выложила, Ли. Молодец. Я же тебе говорил, хорошая штука. Что-нибудь говорили насчет перевести тебя в службу новостей или это одноразовая была вещь? В любом случае они никогда не брали статью от людей из других отделов – сколько я здесь работаю. Гордись, что получила зеленый свет.

Ли посмотрела на него, ничего не сказав. У него глаза чуть сузились.

– Не получила, – заключил Эдди.

Фундаментальным убеждением Ли Шор было вот что (это она осознала много лет назад, но не могла, видимо, изменить): какие бы ни были возможности, как бы ни было жаль долговременных отношений и счастливого состояния, которого это убеждение ее лишало, ничто не могло интересовать ее меньше, чем то, что у нее уже есть. И ничто не могло интересовать больше того, что, по словам других, ей не получить.

– Устала я ждать, Эдди. Я им послала статью неделю назад – и они даже не ответили. Ты ведь знаешь, что я могу? Ты так сам говорил. Мне надо было им что-то показать. Я почти два года просила сменить мне задания, а они только меня посылали по всяким дурацким клубам. Когда эта статья дойдет до рекламодателей, она сама за себя скажет. Конечно, небольшой риск здесь может быть. Но…

Эдди шумно вздохнул – скорее даже крякнул.

– Ты ведь знаешь, что этим сайтом владеет транснациональный развлекательный конгломерат? И нельзя просто так… постить что хочешь. Это не твоя страничка в «Тумблере». За такие вещи на людей даже подавали в суд, Ли, а уж уволить – как нечего делать.

Эдди отвернулся.

– Посмотрю твою проклятую статью и Бога буду молить, чтобы ты там меня не благодарила.

Ли хотела было сказать, что удалит статью с сайта Urbanity. Но что с этого толку? Она уже там. Жребий брошен.

Первым предсказанием, исполнившимся уже после того, как за ними стали следить, было рождение 8 октября в Северной городской больнице в Хьюстоне четырнадцати младенцев – шести мальчиков, восьми девочек. Сбылось совершенно точно, хотя последний младенец родился за две минуты до полуночи, а мать появилась в больнице за полчаса до этого. Она даже не была местной – проезжала мимо с мужем.

Такое организовать непросто, но скептики в блогах и на форумах предложили тысячи объяснений того, как это могло быть сделано. Наиболее популярной была гипотеза, что Сайт ведет ЦРУ, и оно стимулировало роды у нужного числа женщин в секретной лаборатории рядом с больницей, выстроило их, как племенных кобыл, чтобы все было по плану, и последнюю отправили в больницу как раз перед полуночью.

И плевать, что ЦРУ работает лишь за пределами Соединенных Штатов, что стимуляция родов – это не такой процесс, который можно подгадать с точностью до секунды, и зачем бы женщинам на это соглашаться, и так далее, так далее, так далее.

Следующее предсказание относилось к дате через две недели после этих рождений:

РАЗГЕРМЕТИЗАЦИЯ КАБИНЫ САМОЛЕТА КОМПАНИИ «ПАСИФИК ЭЙРЛАЙНЗ», СЛЕДУЮЩЕГО РЕЙСОМ 256, ПРИ ЗАХОДЕ НА ПОСАДКУ В КУАЛА-ЛУМПУРЕ. ПОСАДКА НОРМАЛЬНАЯ, РАНЕНИЯ У СЕМНАДЦАТИ ПАССАЖИРОВ. СМЕРТЕЛЬНЫХ СЛУЧАЕВ НЕТ.

И снова Сайт угадал стопроцентно. Птица попала в иллюминатор, стекло, не прошедшее должной профилактики, треснуло, что привело к утечке воздуха. Ранено было в точности семнадцать человек, ни больше ни меньше. Хотя, как говорили, это могло быть фальшивой новостью, но тут теориям заговора верили намного меньше, потому что событие было даже заснято.

Команда предприимчивых индонезийцев привезла к аэропорту камеру и засняла посадку рейса 256. Через пару часов клип оказался в Сети, и отчетливо была видна стая птиц, влетающих в кадр. Большинство из них успели в последний момент свернуть, некоторые не сумели. Проще было решить, что Сайт настоящий, чем поверить, будто ЦРУ развило умение управлять птицами и как-то сумело поставить в самолет некую аппаратуру, чтобы ранены были ровно семнадцать человек.

Кто-то, значит, умеет предсказывать будущее. Оракул.

Основные религиозные объединения либо отвергали Сайт, либо намеренно о нем молчали. Некоторые признали его. Политики и ученые мужи включили Сайт в свои речи, даже не запнувшись. Оракулу направляли приглашения на самые эксклюзивные мероприятия, предложения с различными сексуальными оттенками, выгоднейшие работы. Насколько было известно, предложения оставались без ответа.

На основании предсказаний возникали фавориты моды. Излюбленным напитком детей и взрослых стало шоколадное молоко после такого текста:

24 АПРЕЛЯ МИССИС ЛУИЗА АЛЬВАРЕС ИЗ ЭЛЬ-ПАСО, ТЕХАС, КУПИТ КВАРТУ ШОКОЛАДНОГО МОЛОКА, КОТОРОГО НЕ ПРОБОВАЛА УЖЕ ДВАДЦАТЬ ЛЕТ, ЧТОБЫ ПРОВЕРИТЬ, ТАК ЛИ ОНО ЕЙ НРАВИТСЯ, КАК В ДЕТСТВЕ.

Бармены по всей стране быстро научились смешивать «Затемнение»: шоколадное молоко, амаретто и водка.

И раз уж Оракул не раскрывал тайну своей личности, публика довольствовалась названными в предсказаниях именами. Луизу Альварес сделали представителем «Хершис», и ей страшно нравилось быть в свете рампы, пока какой-то фанатик не попытался убить ее на пресс-конференции. Несостоявшийся убийца раскрыл свой мотив: сделать все, чтобы предсказание Оракула не исполнилось. Спасти мир от пагубного влияния лжепророка.

После этого Луизу взяли под плотную охрану, ее появления на публике резко сократились. Компания «Хершис» не хотела лишить ее возможности купить это молоко, когда настанет великий день.

«Анонимус» и многие дружественные ему хакерские объединения считали, что Сайт создан с использованием простых существующих средств анонимизации, практически гарантирующих, что только Оракул будет знать, кто такой Оракул, и только он сможет выдавать новые предсказания. Их вердикт был таков: тот, кто организовал Оракулу доступ, в тонкостях знает все нюансы современной науки о безопасности данных. Кроме этого, сказать им было по существу нечего.

Мировые рынки испытали серию головокружительных взлетов и падений. Исход следующих президентских выборов вдруг оказался под сомнением, поскольку Дэниел Грин, занимавший этот пост в данный момент, прохлопал первые немногие возможности прокомментировать, что значит для страны появление Сайта.

Реальных ответов не было – по крайней мере пока. Была лишь надежда, что в какой-то момент во всем этом появится смысл. Ясно, что все идет по какому-то плану, но что это за план, кто его составил, где, когда и как… а главное – зачем, – не знал никто. Пока не знал.

Ли откинулась на спинку кресла, читая последние строки собственной статьи. Она была даже лучше, чем ей помнилось. Не идеально, но уж точно не хуже большинства статей, выходящих из отдела новостей Urbanity. Зря Эдди напрягается.

Звоночек – на рабочий аккаунт пришло письмо. Ли вытащила его на экран.

От кого: jreimer@urbanity.com.

Прошу подняться ко мне.

Реймер

Ли секунд десять пялилась в монитор. Потом медленно протянула руку, щелкнула мышкой, свернув окно почтового приложения и открыв спрятанное за ним окно браузера. Где был, конечно же, Сайт.

Рука рефлекторно двинулась, Ли нажала «обновить», хотя внутренне съежилась в этот момент. Сайт не менялся никогда.

И все же изменения были.

Внизу страницы, под последним предсказанием, появились новые слова:

ЭТО НЕ ВСЕ, ЧТО Я ЗНАЮ.

И ниже – адрес электронной почты.

Глава 3

СКАЖИТЕ, ПОЖАЛУЙСТА, КОГДА ВЕРНЕТСЯ МОЙ ПАПА?

БОГ ТЕБЯ ПОКАРАЕТ, ДЕМОН. ТАК СКАЗАЛ ПРЕПОДОБНЫЙ БРЭНСОН.

COMBIEN D’ANNÈES JUSQU’À CE QUE LA FRANCE GAGNE LA COUPE DU MONDE?^[1]

Уилл положил листок в стопку у стенки. Стопок таких было в его квартире три, каждая высотой четыре фута, тысячи страниц. И каждая страница была плотно покрыта мелким шрифтом текста с обеих сторон. Почти все – вопросы для Оракула. Поскольку адрес оказался на Сайте, приходили миллионы писем – и их содержание сводилось к трем вопросам:

Получу ли я то, что хочу?

Когда я получу то, что хочу?

Почему я не могу получить то, что хочу?

Первые тысяч сто были распечатаны и сейчас лежали штабелями между ящиками с инструментами Уилла – басы и гитары стояли на страже вопросов, как часовые.

– Брось их читать, Уилл, – послышался голос за спиной.

– Знаю, – ответил Уилл. – Это нелегко.

Он распахнул шкаф, вытащил видавшую виды фендеровскую бас-гитару, забросил лямку на шею и повернулся лицом к комнате. Не очень много там было что рассматривать: заваленный мусором журнальный столик (столешница будто спирографом разрисована – кольца от донышек стаканов и длинные перевитые царапины), торчащий среди прочей отданной даром меблировки гостиной. Все остальное в квартире было забито аппаратурой. Инструменты, пюпитры, аккуратно свернутые бухты кабеля, педали эффектов, небольшой набор цифровой аппаратуры… кладовка, а не жилье.

В единственном кресле сидел Хамза Шейх. Сияющие глаза, коротко стриженные волосы, ослепительно-белые зубы.

– Эти все вопросы больше ничего не значат, – сказал он. – Все, что нам было нужно, мы из них вытащили. Это теперь просто шум.

– Для людей, которые их посылали, они наверняка значат много, – возразил Уилл.

– Ты можешь ответить хоть на какие-то?

– Нет.

– Тогда не вини себя. На эти вопросы никогда ответов не было. Не стоит себя грызть только потому, что люди хотят что-то знать.

– Да тут логикой не поможешь, – ответил Уилл. – Я… ну плохо мне от этого. Что мы людям даем надежду на что-то, чего никогда не исполним.

Хамза снова посмотрел на лэптоп, открытый на журнальном столике, рядом с разлохмаченными пачками бумаг, папками, заполненными информацией о людях, с которыми они собирались говорить, таблицами.

– Давай лучше соберись, – сказал он, внося обновленные цифры в какую-то экранную таблицу. – Сегодня самый важный день нашей жизни. Если у нас получится, сможешь помочь кому хочешь. Ни в чем себе не отказывай, брат.

Уилл начал басовую партию на висящем на шее инструменте – повторяющаяся мелодия из четырех нот.

– Я этот мотив знаю, – сказал Хамза, не поднимая глаз от клавиатуры. – Как называется?

– Это «O’Jays», – сказал Уилл. – «For the Love of Money».

– Ага, моя любимая, – отозвался Хамза. – Иди сюда, уже почти время.

Уилл подошел к дивану и сел, сняв бас с шеи и прислонив к подушкам. Шевельнув стопку бумаги на журнальном столике, достал свой лэптоп, – почти такой же потертый, как сам столик, – и блокнот Оракула.

Открыв компьютер, он взял блокнот и поднял его вверх, показывая Хамзе, – как бродячий проповедник, воздевающий Библию перед публикой.

– Перед тем как мы это сделаем, – сказал он, – давай все проговорим еще раз. Последний раз.

Он опустил блокнот, сворачивая его в руке.

– Ты думаешь, это… в этом все дело? В этом причина, почему мне посланы были эти предсказания? Всего лишь – деньги?

Хамза убрал руки с клавиатуры и тяжело вздохнул:

– Ладно, Уилл. Последний раз. – Он поднял взгляд, глядя прямо на Уилла: – Нам предоставляется возможность, которой я в жизни своей вообразить не мог. Настолько огромная, что я бросил работу, чтобы тебе помочь. Работу в инвестиционном банке, которая мне в неудачные годы давала бонус в четверть миллиона чистыми. Такая грандиозная, что я соврал жене, почему я это сделал. Я оставляю в стороне тот факт, что мы с тобой уже больше десяти лет лучшие друзья и что я ожидал большего доверия, чем ты сейчас проявляешь.

– Хамза, не надо, это не… – начал Уилл, но Хамза поднял руку, и Уилл замолчал, не договорив.

– Равным образом я не говорю о том, что тебе это нужно намного больше, чем мне. Я не буду говорить об этом, потому что со стороны твоего лучшего друга это было бы грубо. Тем не менее…

Хамза потянулся за блокнотом, Уилл его отдернул. Наступила пауза – оба они обдумывали этот рефлекторный жест. Хамза медленно опустил руку, не сводя взгляда с Уилла.

– Послушай, – сказал он тихо. – Ты получил предсказания. Ты мне настолько верил, что рассказал о них. Мы долго говорили, пока решили, что делать. И к этому мы пришли, и оно нашу жизнь изменит навсегда. Навсегда. Ты не получил инструкций, – продолжал Хамза. – Ты не получил правил. Если ты найдешь на тротуаре двадцатку, это значит, что она попала к тебе с какой-то целью? Ты будешь обязан поступить с ней так-то и так-то, а не как-то иначе? Ни хрена. Она твоя, и ты можешь сделать с ней все что хочешь.

– Ты всегда переводишь на финансы, – сказал Уилл.

– А это неплохо. На самом деле это даже хо… – Хамза замолчал, мотнул головой. Он хлопнул по крышке лэптопа, и снова качнулся журнальный столик. – Знаешь что? – сказал он, вставая. – Забудь. Давай завалим Сайт. Давай… ах ты ж…

Уилл смотрел, как Хамза ходит туда-сюда по комнате. Места ему было маловато – между входом в кухню размером с телефонную будку и дверью ванной – шага четыре в каждую сторону.

– Ты сдрейфил сейчас, когда осталось… – Он достал телефон, посмотрел время и показал его Уиллу: – … семь минут, и все, для чего мы работали, свалится прямо к нам в руки? – Хамза сунул телефон в карман. – Ты был человеком – извини меня – без будущего. И когда тебе это будущее дали, буквально в руки, ты просто испугался. В смысле… ну, да, это ошарашивает, не спорю, но значит ли это, что надо просто так сидеть? Будто ничего и нет? Делая вид, что ты не знаешь того, что знаешь… в смысле, какого хрена?

Уилл смотрел, как друг мечется по комнате.

– Ты тоже нервничаешь, как я? – спросил он.

Хамза остановился, потом плюхнулся обратно в кресло, потирая лицо ладонью.

– Пф-ф-ф.

– Ты не был возле «Лаки корнер», – сказал Уилл. – Это случилось до того, как я тебе сказал, что Оракул – я. Ты не понимаешь, насколько неправильно все это может быть. А я знаю. Как только ты выпустишь эту информацию в мир, как только спустишь с цепи… тебе останется лишь сидеть тут и смотреть, что будет, и знать, что это сделал ты. Все, что произойдет, будет твоей виной.

Хамза вздохнул:

– Знаю, брат. Сейчас еще не поздно все прекратить. Минут через двадцать такого варианта не останется. К тебе пришли предсказания, не ко мне. Я не буду настаивать: хочешь прекратить – прекратим. И даже не парься. У меня другая работа есть. А у тебя… – он обвел рукой обшарпанную, тесную квартиру Уилла, – у тебя есть вот это все.

Уилл положил на блокнот ладонь, чувствуя под рукой картонную обложку. От нее не ощущалось тепла, не ощущалось жизни, но по-своему она была живая.

Он просидел, задумавшись, довольно долго. Пытался все продумать, как пытался уже тысячу раз до того, и снова оказалось, что все это просто не охватить.

Прервав собственные размышления, Уилл заговорил – и ему самому было любопытно услышать, что он скажет.

– Да, давай, – сказал он. – Скажи еще раз, с кем я буду говорить.

– Ага, – ответил Хамза, открывая лэптоп. – Это хедж-фонд. Старрер, Верн, Бигби и Гринборо. Активы стоимостью около тридцати пяти миллиардов долларов, инвестируют в самые различные концерны – от фармы и сельского хозяйства до нанотеха. Это значит, Уилл, что хотя мы не знаем, о чем тебя спросит СВБГ, но знаем, что это будет касаться одного очень общего вопроса.

– Денег, – отозвался Уилл.

– Именно. И ребята они крутые. Они на тебя наверняка наедут – так они действуют. Но помни, что сделать они тебе ничего не могут. Будут тебе грозить судом, но не бери в голову. Они понятия не имеют, ни кто ты, ни где ты. Говорить они будут с Оракулом. Об Уилле Дандо они не слышали и не услышат. – Хамза нахмурился. – При условии, что Флоридские Леди не облажались с защитой чат-программы, которую для нас ставили.

– Не облажались, – ответил Уилл. – Они свое дело знают. А кроме того, учитывая, сколько эти хеджевые парни заплатили за разговор со мной, последнее, чего они хотели бы – нас расколоть и меня отпугнуть.

– Верно, верно, – ответил Хамза, поднимая руку в знак согласия.

Уилл раскрыл лэптоп. Чат уже был запущен. Ничего такого хитрого, просто неотслеживаемая связь, чисто текстовая, работающая на браузере Тор через канал-анонимайзер.

– О’кей, все готово, – сказал Уилл, – но у них еще есть несколько минут. Можешь проверить деньги. На всякий случай – вдруг они сдали назад? Хотя вряд ли.

Хамза что-то быстро печатал на своем лэптопе.

– Мы сами чуть это не сделали только что, – буркнул он.

Усмехнувшись, он повернул компьютер экраном к Уиллу, показывая выписку со счета в банке на Каймановых островах.

СЧЕТ № 52IJ8549UIP000-LF8

Условно депонировано: $10 000 000.00

– Лежат, – сказал Уилл. – Господи боже мой.

– Лежат, – отозвался Хамза. – Банк передаст их нам примерно через три минуты.

– Если что-нибудь не обломается.

– Ничего не обломается. Как только деньги уйдут с условного депонента, они наши, что бы дальше ни было.

Уилл улыбнулся:

– Вот так просто?

Компьютер Уилла издал звонок, и его улыбка погасла.

– Черт, они, – сказал он.

– О’кей, о’кей, – ответил Хамза. – Готов?

Уилл посмотрел на экран, щелкнул суставами пальцев и положил руки на клавиши.

– Готов.

На экране появились слова:

СВБГ: Это Оракул?

Оракул: Да.

СВБГ: Нам потребуются доказательства, чтобы одобрить перевод средств с депонента.

Оракул: Нет. Вы переводите средства сейчас же, или мы уходим. У вас тридцать секунд.

Он посмотрел на Хамзу:

– Поставил им ультиматум. Тридцать секунд. Дай мне знать.

Хамза смотрел на экран, грызя ноготь. Тикали секунды. Уилл потянулся пальцем к клавишам, поколебался – убрал руку. Если не получится… он не мог себе представить, что снова наберется дерзости так сделать. Что бы Хамза ни говорил.

– Заплатили, – ответил Хамза. – Перевод завершен.

Все тело Уилла гудело, как струна. Его доля – пять миллионов, что бы там дальше ни было.

– Ладно, – сказал он, кладя руки на клавиши. – Пора их заработать.

Первым заговорил банк:

СВБГ: Вы получили от нас десять миллионов долларов. Если наш десятиминутный таймер запущен, то да будет вам известно, что в случае отсутствия от вас ответа мы прибегнем к силе закона.

– Кретины, – сказал Уилл.

– Что они делают?

Хамза начал вставать, чтобы посмотреть. Уилл махнул ему рукой, чтобы сидел на месте.

– Грозят меня засудить. Я буду оглашать вопросы, когда они их будут задавать.

1. Через сколько лет Франция выиграет Кубок мира? (фр.) – Здесь и далее примеч. пер.

12 3 4 5 Järgmine

Год Оракула

Часть IОсень

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Selle raamatu lugejad loevad ka

Часть I
Осень