Loe raamatut: «Отблески снов. Сборник»

Font:

ISBN 978-5-4485-0640-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Муза

В старом театре, пустом и забытом
Пылью покрыта дощатая сцена
В платье из бархата, молью побитом
Ветхая муза играет Шопена
Только поэт её слыша, грустит
Что захоронен давно и забыт

Он увидал её здесь, на подмостках
Как зачарованный, взглядом впивался
Стал он нелеп, словно кукла из воска
И очень скоро ей в чуствах признался
Но оказалась она холодна
И захотела остаться одна

Ей было странно так и непонятно
Что за стихия в сумбурных порывах
Чувством играть стало слишком приятно
Чтобы вести его к краю обрыва
Эта история вечно жива
Боль и надежды, сердца и слова

Солнечным утром поэта не стало
Как он страдал, видно, знают лишь боги
Новость услышав, она зарыдала
И подкосились красивые ноги
Он, перед тем, как себя погубить
В вечности ждать обещал и любить

В старом театре, пустом и забытом
Слушал поэт как играет актриса
И за ноктюрном, печально извитым
Я опускаю за ними кулисы
Что же нам ждать от других и себя
Если страдаем мы, даже любя?

Чума

Я с болью и примесью в ней изумленья
Смотрю на гротескный развратнейший пир
В котором без тени стыда и стесненья
По пояс погряз одичавший наш мир

С рождения взяты в крысиные гонки
Что выстроены на грехах и костях
И даже когда ещё носим пелёнки
Мы где-то в аду, но пока что в гостях

И всех уже рвёт этим радужным фаршем
Фальшивое счастье затмило нам страх
По собственной совести топчущим маршем
Друг друга безлико втоптали мы в прах

Давайте побольше спесивых улыбок
И модного хлама, и глупых одежд
Никто никому не прощает ошибок
Никто не прощает добра и надежд

И нету прощенья тому, кто отвержен
Вся спесь Вавилона клокочет в груди
О, мир! Человек! Ты сегодня повержен
Пентаклем, сияющим нам впереди

И горе тому, кто не знает об этом
Кто радостно следует толпам вослед
Он будет сожжён ослепляющим светом
Воспетых пороков и мнимых побед

Плебей не воспитан уроками Рима
Весь этот разврат – он и есть та чума
Которая медленно, необратимо
Но так безнадёжно всех сводит с ума

Я с болью и примесью в ней изумленья
Смотрю на безвыходный сладостный плен
Лишь тот, кто отверг его без примиренья
Не сможет согнуть перед чёртом колен