Loe raamatut: «Белые лилии»

Font:

Моему сыну Дилану.
Не играй с судьбой.
Никогда не теряй надежды
и веры в семью.

Часть первая
Скайлар

Пролог

– О господи! Только не это! – бормочу я, ужасаясь противному привкусу во рту. Я в полумраке оглядываю незнакомую комнату в поисках ответов, как я сюда попала и что за парень лежит рядом со мной.

Я приподнимаю одеяло и изучаю его. Потом удовлетворенно приподнимаю брови: увиденное меня не разочаровало. Забавно, что выпитое вчера пиво не затуманило мой разум.

Крайне сексуальный, совершенно голый мужчина, храпящий у меня под боком, – воплощение сексуальной фантазии любой девушки. От одного взгляда на него у меня текут слюнки – и напоминают о неприятном запахе у меня изо рта. Я отыскиваю на полу рядом с кроватью свою сумочку – и две обертки от презервативов. Две! Я достаю из сумочки мятный леденец и продолжаю изучать Адониса.

Он, наверное, высокий. Ноги у него почти свисают с кровати. Бедра большие, мускулистые, как у велосипедиста, – это прибавляет ему очков. Кубики пресса упругие, как батут, – интересно, я на них попрыгала вчера ночью? У него очень мужественный вид, даже когда он спит. Придется проявить снисхождение к его волосам: уж слишком аппетитно выглядит все остальное. Но стрижка очень короткая. Под ежик. И волосы, кажется, рыжие. Я снова приподнимаю одеяло. Ага, так и есть, рыжие.

Пока я разглядываю нижнюю часть тела своего рыжего приятеля, у него снова встает. Да еще как! Я широко раскрываю глаза от удивления и вижу, что он… тоже оценивающе меня разглядывает. Я встречаю его взгляд и вижу в нем такое же неловкое чувство, что и у меня. Неловкость оттого, что мы друг друга не узнаем.

Он тихо фыркает и указывает на свою эрекцию.

– Не хочешь что-нибудь с этим сделать? – спрашивает он, и в его голосе проскальзывает бостонский акцент – для меня это как звук гвоздя по стеклу. Я прикладываю палец к его губам, чтобы он больше ничего не говорил и не спугнул тем самым мое возбуждение.

Секунду я смотрю на него и размышляю, не стоит ли мне уйти. Но, учитывая, что мы уже два раза трахались, я решаю, что мне стоит хотя бы вспомнить, как это было. Так что какого черта?!

– Сначала самое главное, – говорю я и тянусь к сумочке. Я протягиваю ему мятный леденец на случай, если у него во рту такой же привкус, как и у меня.

– Спасибо, – он берет леденец и закидывает его в рот.

Я натягиваю презерватив на его внушительный член и сажусь на него верхом. Это немножко больно, потому что я не вполне готова.

– Ты зря времени не теряешь, да, дорогая?

Дорогая? Боже, это еще хуже, чем его ужасный акцент «синих воротничков». Я смотрю на часы.

– Через час мне надо быть на работе, – объясняю я.

– Понятно. А где ты работаешь? – спрашивает он с невозмутимым видом, словно мы пьем чай, а его длинный член не находится сейчас у меня внутри.

– Давай просто продолжим… дорогой? – предлагаю я.

Он смеется и входит в меня глубже, крепко держа меня за бедра.

– Без проблем.

Спустя десять минут и один не слишком удовлетворительный оргазм я привожу себя в порядок в его ванной. Там до хрена всяких женских штучек. Я заглядываю в шкафчик под раковиной. Тампоны.

Я быстро одеваюсь и возвращаюсь в спальню за сумочкой.

– У тебя что, есть девушка, козел?! – спрашиваю я, глядя, как он прикуривает, и надеясь, что пепел упадет и прожжет его неверный член.

В ответ он только пожимает плечами и морщит нос.

Мудак.

Я неодобрительно качаю головой, затем надеваю туфли на каблуке и молча выхожу из спальни. Кажется, он бормочет какие-то слова благодарности, но я просто захлопываю дверь спальни.

По пути к выходу я замечаю разбросанные по полу игрушки. Я останавливаюсь и оглядываюсь по сторонам.

Вот же сукин сын!

В углу стоит детский манеж. За столом – стульчик для кормления. Возле шкафа – упаковка подгузников. А над камином висит большой портрет, изображающий чертову идеальную семью.

Какая же я шлюха!

Глава 1

– Ну а чего ты хотела, Скайлар? – отчитывает меня Бэйлор. – Если тусуешься в ночных клубах и пьешь, как матрос, то неудивительно, что потом просыпаешься неизвестно где. И виноват в этом не только тот парень.

– Пфф! – Я надуваю губки.

Потом делаю большой глоток клубничной «Маргариты», которую мне налила Бэйлор: у нас сегодня девичник. Бэйлор, может, и не пьет, потому что беременна, но коктейли у нее получаются все еще неплохие.

– Он женат! У него, блин, ребенок! Какое право он имеет кадрить кого-то в барах?

– Ну да, пожалуй, ты права, – соглашается Бэйлор, снова наполняя стаканы Дженне и Минди. – Но даже если бы это был не он, ты все равно подцепила бы какого-нибудь другого случайного парня, так что какая разница?

Бэйлор права. Чертовски права. Я мысленно прокручиваю в памяти несколько прошедших лет – и чуть не выплевываю обратно коктейль, вспомнив свою репутацию знатной распутницы. Обычно я расстаюсь с мужчинами так быстро, что они даже не успевают мне понравиться. А если у парня появляются ко мне чувства? Даже и не мечтайте. Чувства приводят к любви. Любовь приводит к разбитым сердцам. Разбитые сердца приводят к хреновой жизни. Я об этом знаю не понаслышке. Ну ладно, может, все в итоге кончилось и неплохо, но я никогда не забуду, как моя старшая сестра Бэйлор оказалась сломлена человеком, в которого влюбилась, когда ей было восемнадцать. Я на два года младше ее, но я еще тогда поклялась, что со мной такого не случится.

И вот я здесь: мне двадцать четыре года, и на изголовье моей кровати столько же зарубок, сколько на кошачьей когтеточке. Я пристыженно опускаю голову, а моя сестра и наши подруги пытаются меня утешить.

– Я ужасный человек, – вздыхаю я.

– Нет, это неправда! – возражает Дженна. – Просто ты иногда ошибаешься, милая.

В моей голове проносятся воспоминания обо всех постыдных ошибках, которые я сделала за последние годы.

– Нет, я все-таки ужасный человек, – повторяю я.

– Да ладно тебе, – говорит Минди. – Все не так уж плохо.

Я качаю головой, глядя на свою соседку по квартире. Наряду с моими сестрами Бэйлор и Пайпер, Минди – моя ближайшая подруга. Она также лучшая официантка в нью-йоркском ресторане «У Митчелла», которым владеют мои родители. Наша квартира находится всего в нескольких кварталах от ресторана, которым я управляю. Еще у нас – ну ладно, у меня – есть сигнал, который мы используем, когда нам нужно, чтобы вторая соседка какое-то время не возвращалась в вышеупомянутую квартиру. Когда мы приводим парня в наше крошечное жилище с тонкими стенами, мы оставляем в прихожей свет. И в этот самый момент до меня доходит, что Минди его ни разу не включала. Не то чтобы она никого к себе не приводила. Это иногда случается. Просто она, наверное, приглашает к себе парней, когда я на работе. Или они идут куда-нибудь еще. Она тактичная шлюха. А я – эгоистичная.

– Не так уж плохо?! – восклицаю я. – Ну конечно, все еще хуже. Я самовлюбленная шлюха и бесцеремонная алкоголичка. Я никогда не покупаю печенье у девочек-скаутов. Вешаю трубку, когда мне звонят из благотворительных организаций. И сплю с женатыми мужчинами, ради всего святого! Признайте уже, что я попаду прямиком в ад.

Дженна очень старается, чтобы это не прозвучало как нагоняй, но получается у нее не очень:

– Скайлар, ты так поступаешь каждый раз. Напиваешься, потом просыпаешься в постели у первого встречного, а потом рассказываешь нам, какой ты плохой человек. Если тебе все это так надоело – а я думаю, что выражу наше общее мнение, если скажу, что нам это ужасно надоело, – то сделай уже с этим что-нибудь.

Я перевожу взгляд с одной подруги на другую, а они следят за моей реакцией. Они все такие идеальные, что просто охренеть можно! Дженна – литературный агент и лучшая подруга Бэйлор – помолвлена с парнем, который тренирует бэттеров бейсбольной команды «Янкис»¹. Она помогает в благотворительной организации, основанной этой командой, которая собирает деньги на вакцинацию детей в Африке. Минди из богатой семьи, но она отказывается жить за счет своего отца, поэтому работает официанткой, пока учится в университете на физического терапевта. Ну и, разумеется, Бэйлор – известная писательница. Она наконец воссоединилась с любовью всей своей жизни, и они ждут второго ребенка. Даже моя младшая сестренка Пайпер воплощает свою мечту, путешествуя по миру со своей лучшей подругой.

У всех что-то происходит. А у меня что?

Мужчину… не хочу.

Детей… ненавижу.

Счастье… сильно переоценено.

Чувство собственного достоинства… отсутствует.

Самоуважение… уехало в отпуск вместе с чувством собственного достоинства.

Единственное, что у меня есть, – это моя работа. Мне нравится управлять нью-йоркским рестораном «У Митчелла». Мои родители практически полностью препоручили мне его. Да, они, конечно, отслеживают ситуацию и появляются хотя бы раз в неделю, чтобы убедиться, что я не облажаюсь и не разрушу их империю, но сейчас они больше заняты рестораном номер три на Лонг-Айленде. Моя работа – это моя жизнь. Моя жизнь – это моя работа. И мне это нравится. По крайней мере, нравилось, пока меня не настигло озарение десять минут назад. Но то было тогда, а это – сейчас. И сейчас я приказываю себе взяться за ум. Перевернуть страницу. Подвести черту. Сделать что-то со своей жизнью. Что-то значимое.

О боже! Я приняла экзистенциальную таблетку, и теперь она лезет из меня обратно – вместе с четвертой выпитой «Маргаритой».

– Ладно, допустим, я хочу измениться, – задумчиво произношу я. – Как я могла бы это сделать?

Мои подруги переглядываются между собой. Я знаю, что они сейчас думают. Я хочу послать их к черту, но они слишком хорошо меня знают. Они думают, что мое желание скоро улетучится. Я уверена, что десять раз в неделю заявляю, что хочу что-нибудь в себе изменить. Но они хорошо знают, что я говорю это неискренне. То есть говорила. До настоящего момента.

– Ну а что именно ты хочешь изменить? – спрашивает Минди. – Я имею в виду, что у тебя поле непаханое.

Остальные девушки смеются, а я дуюсь, хотя это правда. Минди примирительно накрывает мою руку ладонью.

– Скайлар, ты же знаешь, что я тебя люблю. Я буду во всем тебя поддерживать и помогать, чем только смогу.

Я смотрю на свою привлекательную «Маргариту».

– Мне надо перестать пить.

Все кивают в знак согласия.

– Мне надо перестать трахаться.

Еще более энергичные кивки.

– Мне надо что-то сделать со своей жизнью – что‐то очень значительное.

Тут они хмурят брови.

Пока они размышляют, я пью. Бэйлор скептически наблюдает за тем, как я опустошаю свой стакан.

– Я же не имела в виду, что мне надо бросить пить прямо в эту секунду! – огрызаюсь я. – Завтра. Я начну завтра. И я открыта для ваших предложений, – говорю я им.

Дженна поворачивается ко мне с дурашливой улыбкой.

– Ты могла бы стать монахиней. Это покрывает все пункты. Никакого секса, никакой выпивки. – Она задумчиво хмурит брови. – Подожди-ка, монахиням ведь нельзя пить, да? И что может быть значительнее, чем служить Самому Главному, а?

– Монахиней? – встревает Бэйлор. – Мы вообще-то о моей сестре говорим. Давайте будем реалистами.

Я показываю ей язык, как капризный пятилетний ребенок.

– Придумала! Ты могла бы вступить в Корпус мира², – предлагает Минди. – Они помогают людям по всему миру, и тебе пришлось бы ездить в очень удаленные места – где, наверное, нет красивых мужчин и алкоголя.

Я качаю головой:

– Нет. Я люблю свою работу. И не оставлю ресторан. Нужно придумать что-то другое.

– Ты могла бы растолстеть, – говорит Дженна. – Ну, чтобы отпугнуть мужчин.

Я закатываю глаза:

– Во-первых, есть парни, которым нравятся толстые девушки. А во‐вторых и в‐третьих, как это решит мою проблему с алкоголем и позволит мне стать благодетелем человечества?

– Да, пожалуй, ты права. – Дженна внимательно смотрит на меня, ожидая вдохновения.

Бэйлор гладит свой растущий беременный животик.

– Ты могла бы залететь, – дразнит меня она. – Это точно решит первые две проблемы. Мужчин редко привлекают беременные женщины – если только это не твой суперсексуальный муж.

Бэйлор вздыхает, и я точно знаю, что в мыслях она сейчас со своим мужчиной.

– Фу-у-у! Не заставляй меня представлять себе, как вы с Гэвином занимаетесь грязным сексом! – Я вздрагиваю от отвращения. – И ты можешь себе представить меня беременной? Боже, только не это! Я ненавижу детей!

– Ты же любишь Мэддокса. – Бэйлор с нежностью смотрит на меня.

– Конечно, люблю. Я же в любой момент могу вернуть его обратно, – объясняю я. – Залететь было бы почти хорошей идеей, если бы не означало, что я останусь с сопливым сорванцом и каким-нибудь безработным неудачником в качестве его папаши.

Минди распрямляет спину:

– Ты могла бы родить ребенка для кого-то другого.

– То есть отдать ребенка на усыновление? – спрашиваю я, в сомнении морща лоб.

– Нет, ты могла бы стать суррогатной матерью, – с воодушевлением говорит она, словно только что придумала самую гениальную из всех гениальных идей. – Ну ты знаешь, тебя оплодотворяют в какой-нибудь лаборатории, ты вынашиваешь чьего-то ребенка, а потом отдаешь его, как только он из тебя вылезет. Это было бы идеальным решением.

Минди поднимает вверх руку и начинает перечислять, загибая пальцы:

– Тебе нельзя пить. Ни один мужчина, будучи в здравом уме, не захочет секса с беременной незнакомкой. И вдобавок ко всему ты сделаешь для кого-то что‐то совершенно потрясающее.

– И ты сможешь при этом управлять рестораном, – добавляет Дженна.

– Правда?

Я перевожу взгляд с Дженны на Минди и обратно, они обе одобрительно кивают. Я размышляю о том, что они сказали.

– Да. Думаю, я бы смогла.

– Что?! – кричит Бэйлор, ее лицо исказилось от злости. – Скайлар, я же пошутила! Тебе нельзя беременеть!

Я бросаю на нее злобный взгляд.

– Ты же не монополизировала этот рынок, сестренка. У меня есть вполне пригодная матка, которая зарастет паутиной, если я не буду ее использовать.

Минди игнорирует неодобрительный взгляд Бэйлор.

– Суррогатные матери пользуются большим спросом. Многие женщины не могут родить сами. Они заплатят целое состояние, если ты подаришь им ребенка. Моя мама недавно рассказывала мне про одну знакомую пару, у которой не может быть детей, потому что у женщины был рак.

Я качаю головой:

– Я хочу это сделать не ради денег, Мин. Это противоречило бы моему желанию сделать что-нибудь важное.

– Есть небольшая проблема, девочки, – говорит Дженна, печатая что-то на телефоне. – Скайлар не может стать суррогатной матерью.

– Да? Почему? – спрашиваю я, разочарованная тем, что придется так быстро отказаться от этой идеи.

– Здесь написано, что, для того чтобы стать суррогатной матерью, нужно, чтобы у женщины уже были свои дети, – говорит она. – Думаю, они хотят быть уверены, что ты не передумаешь и не сбежишь с ребенком.

– Вполне разумно, – говорит Минди.

– Вот черт! – Я сутулю плечи. – Это было бы идеальным решением.

– Идеальным решением?! – Бэйлор изумленно смотрит на меня. – Скайлар Митчелл, ты хочешь сказать, что всерьез об этом задумалась? Это же просто смешно!

– Ну да! А почему бы и нет?

– Почему бы и нет?! – переспрашивает Бэйлор. – Потому что твое тело не будет тебе принадлежать целых девять месяцев. Потому что тебя будет тошнить, и у тебя разыграются гормоны и появятся растяжки. Потому что какая-то незнакомая женщина будет следить за каждым твоим шагом, чтобы убедиться, что ты не навредишь ее ребенку. Потому что ты влюбишься в младенца, как только он родится. Мне продолжать?

– То, что ты сказала про тошноту и растяжки, – это будет отпугивать мужчин. Незнакомая женщина, которая будет следить за мной, будет удерживать меня от выпивки и всяких глупостей. А влюбиться в ребенка – ты что, с ума сошла? Помнишь, как я возвращала тебе маленького Мэддокса каждый раз, когда он просто как‐то не так на меня смотрел?

Я хмурю брови.

– Это было бы идеальным выходом. Но если я не подхожу, то нет смысла цепляться за эту идею.

– Подожди, – говорит Минди, неготовая признать свое поражение. – Кто сказал, что тебе обязательно это делать официально через агентство? Почему бы просто не найти кого-то, кому нужна суррогатная мать, и не родить им ребенка? Многие так делают.

– Как? Печатают объявление в газете? – Я хихикаю над абсурдностью этой идеи: «Сдается матка напрокат».

Мы все смеемся. Ну то есть все, кроме Бэйлор – она выглядит рассерженной.

– Да заткнитесь вы уже наконец! – кричит она. – Перестаньте ее подбадривать. Это в самом деле очень плохая идея.

Дженна набрасывается на нее:

– Плохая идея? В каком мире мы бы жили, если бы такие люди, как Скайлар, не совершали таких самоотверженных поступков ради других?

Бэйлор закатывает глаза.

– В том же самом мире, в котором мы жили две секунды назад, – дуется она. – Скайлар не станет этого делать.

– Что, если бы у вас с Гэвином не могло быть детей? – спрашивает Минди у Бэйлор. – Что, если бы вы до смерти хотели их завести? Что, если бы у тебя не было сестры, которая могла бы одолжить тебе свою матку, и какая-то незнакомая женщина предложила выносить за тебя твоего ребенка? Ты правда собираешься сидеть здесь и лишать кого-то такой возможности?

Бэйлор накрывает мою руку ладонью.

– Скайлар, обещай мне, что, прежде чем во что-то ввязаться, хорошенько все обдумаешь, когда по твоим венам не будет течь «Маргарита».

– Так что, – я игнорирую сестру и поворачиваюсь к Минди, – объявление в газете?

– Думаю, можно, и так, – говорит она. – Но если ты настроена серьезно, я, наверное, могла бы свести тебя с той парой, про которую мне рассказывала мама.

– Они ищут не через агентство? – спрашиваю я.

– Нет. – Минди печально качает головой. – У женщины – кажется, ее зовут Эрин – был рак, так что ни одно агентство не хочет с ней связываться. Кажется, у них еще и плохая наследственность по медицинской части. Наверное, агентства не хотят рисковать, отдавая ребенка больной женщине, когда есть столько здоровых женщин, которые тоже хотят детей.

– Как это печально, – говорю я. – Значит, я могла бы подарить ребенка женщине, которая была больна и очень хочет ребенка, но больше никто не может ей его подарить?

– Угу. – Минди приподнимает стакан, словно произносит тост в мою честь. – Это, пожалуй, сразу откроет перед тобой врата на небеса.

Я чувствую, как мое лицо расплывается в улыбке. Я не чувствовала подобного с… хм… никогда не чувствовала. Я хочу это сделать. Я хочу дать кому-то то, чего им больше никто не может дать. Я смотрю на Минди.

– Давай попробуем. Позвони им.

Минди улыбается и хлопает меня по руке.

– Ты замечательный человек, Скайлар, – говорит она. – Но если ты не возражаешь, я дам тебе немного подумать.

– Подождите, вы же не серьезно?! – говорит Бэйлор.

– Мы серьезны, как инфаркт, сестренка.

Глава 2

Я ужасно волнуюсь. Что, если я им не понравлюсь? Что, если они, как степфордские жены³, захотят контролировать каждый кусочек еды, который попадает мне в рот, и заставят меня каждой день заниматься йогой и тому подобной фигней? Что, если они потребуют, чтобы я перестала пить кофе? Я уже отказалась от алкоголя, что у меня тогда останется? Что, если они не захотят, чтобы их ребенок рос в моей распутной утробе?

Я поклялась, что буду максимально честна с ними относительно своего прошлого, даже несмотря на риск быть ими отвергнутой. Это часть моего плана стать лучше.

Две недели. Бэйлор заставила меня подождать целых две недели: она думала, что я пойду на попятную. Но когда я не только не вышла из игры, но и тщательно изучила тему суррогатного материнства и его пользу для обеих сторон, она наконец изменила свою точку зрения и теперь тоже входит в команду поддержки Скайлар. А в не в команду какого-черта-ты-делаешь?

Я смотрю на часы примерно раз в минуту. Уже почти четыре. Пора бы им появиться. Нам пришлось назначить встречу на субботу, потому что они оба работают. Я даже не знаю, кем именно. Я ничего о них не знаю, кроме того, как их зовут. Гриффин и Эрин Пирс. И, если верить Минди, они тоже ничего обо мне не знают. Ее мама сказала, что будет лучше, если мы познакомимся лично, чем если кто-то другой все о нас расскажет.

Я оглядываю ресторан и пытаюсь угадать, как они выглядят. Вон парочка за поздним обедом. Или ранним ужином. Обоим лет по тридцать пять. Мужчина крепкий, как полицейский, или, может, пожарный. Женщина миниатюрная, она вполне могла бы быть, например, медсестрой. Да, пожарный и медсестра. Из них получатся хорошие родители, правда ведь? Женщина смотрит на меня, и я застываю на месте. О боже, неужели это они? Тут у меня из-за спины выходит Минди и несет им счет.

– Дыши, Скайлар, – произносит она, проходя мимо меня.

Мои сотрудники наверняка заметили, что я весь день как на иголках, но только Минди знает о том, что происходит.

Я подхожу к бару налить себе воды: от волнения у меня совсем пересохло во рту. Пока наш бармен Трент наливает мне стакан воды, я замечаю несколько компаний мужчин, которые неплохо проводят время в наш «счастливый час». Некоторые из них отрываются от разговора и разглядывают меня, пока я оглядываюсь по сторонам. Проходите мимо, мальчики. Эти ноги закрылись.

Вон женщина сидит одна за барной стойкой. Она пристально разглядывает присутствующих мужчин, вероятно, ищет себе пару на сегодняшний вечер. Шлюха.

«Пфф. Лицемерка», – упрекаю я себя.

Мой взгляд падает на мужчину, который сидит в одиночестве на высоком барном стуле. Он читает журнал и совершенно не замечает женщину, которая пытается обратить на себя его внимание. Он сногсшибателен. Мужчина может быть сногсшибательным? У него чрезвычайно темные волосы – черные как смоль. Они спадают до уровня воротника и загибаются на кончиках. Когда он читает, он убирает с глаз прядь волос. На нем джинсы, серая футболка и голубая рубашка. Рукава закатаны до локтя, и на внутренней стороне предплечья видна татуировка, которую я не могу как следует рассмотреть.

Он поднимает глаза и ловит мой взгляд. Я не могу отвести глаз, потому что его глаза… они просто невероятные. Его серые глаза – точно такого же цвета, как и его футболка, – гипнотизируют меня, а уголки его губ приподнимаются в улыбке, которая делает его лукавое лицо еще более притягательным. Его сильные челюсти покрыты щетиной – столь же темной, как и его грива. Интересно, он несколько дней не брился или у него столько тестостерона, что к пяти часам дня у него всегда отрастает такая щетина?

Бросив на меня быстрый взгляд, он столь же быстро возвращается к чтению журнала, лишь мельком взглянув на входную дверь. Я сижу у барной стойки и сожалею, что этот краткий миг закончился. Я уже почти хочу выкинуть из головы всю эту идею с суррогатным материнством и залезть на его сногсшибательные колени.

Возьми себя в руки, Скайлар. Я иду в туалет и умываюсь. Потом опираюсь на раковину и делаю несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться. Потом разглаживаю платье, провожу рукой по своему плоскому животу и размышляю, останутся ли от него через несколько месяцев лишь далекие воспоминания.

Я поправляю хвостик, размышляя, не распустить ли свои темно-русые волосы. Когда я убираю свои длинные волнистые волосы наверх, я выгляжу суровой, как заучка-библиотекарша. Но зато так их легче убирать под сеточку или под кепку, когда я работаю на кухне. В итоге я решаю оставить хвостик. Если им не понравится, как я выгляжу, ну и черт с ними. Буду вынашивать потомство кому-нибудь другому. Я смотрю в свои зеленые глаза и произношу про себя ободряющую речь, потом возвращаюсь в ресторан.

Минди хватает меня за руку и отводит в сторонку.

– Они пришли! – сообщает она.

У меня учащается сердцебиение, а глаза быстро и оценивающе осматривают пары, сидящие в главном зале.

– Они в баре. Он ужасно сексуальный. А она выглядит так, словно только что сошла с подиума на показе мод. Эта женщина очень милая: подошла ко мне и спросила, как ей найти самую потрясающую из всех девушек, когда-либо живших на земле.

Я делаю глубокий вдох и выпаливаю:

– Была не была!

– Давай. Ни пуха ни пера! – говорит она. – Подожди-ка, есть какое-нибудь специальное пожелание для людей в похожей ситуации?

– Как насчет «побыстрее тебе залететь»? – неловко смеюсь я и направляюсь к бару.

Как только я подхожу к стойке администратора, я сразу же замечаю женщину, про которую говорила Минди. За тем же столиком, за которым сидел великолепный тестостероновый мужчина. Она стоит и наклоняется через стол. Черт, у нее просто километровые ноги! Длинные светлые локоны свободными волнами спадают ей на спину. У нее идеальная фигура типа «песочные часы», тонкая талия, расширяющаяся в хорошо сложенные бедра, скрытые под дизайнерской юбкой-карандаш.

Я смотрю на свое не ахти какое платье, прикрывающее мои не ахти какие изгибы, – и внезапно осознаю, что завидую ей. Я завидую женщине, которая стала бесплодной, потому что рак отнял у нее возможность иметь детей.

Я качаю головой от своей бессердечности и потираю шею, чтобы избавиться от напряжения.

Поцеловав мужа, она выпрямляется и садится, а я останавливаюсь в изумлении, потому что ее поцелуй и в самом деле предназначался Великолепному Мистеру Тестостерон.

Черт возьми, это будущий отец ребенка?

На дрожащих ногах я подхожу к столику и представляюсь.

– Э-э-э, привет. Я Скайлар Митчелл, – произношу я, оставив всю свою уверенность где-то у стойки администратора.

– Ой, Скайлар! – Женщина встает и заключает меня в объятия, ее большая грудь сдавливает мою – существенно более скромную. – Мы так рады с тобой познакомиться. Я Эрин, а это Гриффин.

Я скрепя сердце хлопаю ее по спине. Я не испытываю большого энтузиазма к таким проявлениям симпатии. Я неловко оглядываю бар, а она продолжает душить меня в объятиях.

– М-м-м, я тоже рада с вами познакомиться, – произношу я, когда она наконец меня отпускает. – Принести вам что-нибудь выпить?

Эрин качает головой:

– Трент сейчас принесет нам воды. Спасибо!

Потом кивает на табурет рядом с собой:

– Садись.

Я смотрю, как она садится и скрещивает свои точеные ноги. Я сажусь, но промахиваюсь мимо табурета и соскальзываю вбок, но я не успеваю растянуться на полу, потому что Гриффин меня подхватывает.

– О боже, – произношу я, приглаживая платье и высвобождаясь из его сильных мускулистых рук. – Черт побери! Клянусь, что обычно я не такая неуклюжая. То есть я не буду все время падать с вашим ребенком и все такое. Я буду очень осторожна. И не буду чертыхаться. Не знаю, слышат ли они там внутри, но не буду… – Я замолкаю на середине предложения, осознав, что несу какую-то околесицу; они, наверное, уже решили, что я сумасшедшая. – Простите. Я лучше помолчу.

Из груди Эрин раздается глубокий, низкий смех.

– Все в порядке, Скайлар. Мы тоже очень волнуемся.

– Ох, это хорошо, – признаюсь я. – А то я думала, что я одна такая.

Гриффин протягивает мне руку.

– Спасибо, что согласилась с нами встретиться.

У него соблазнительно мягкий голос – как выдержанный виски. Я все еще ощущаю его сильный терпкий запах, который вызывает у меня неуместные мысли, например, предложить извлечь его сперму своим пульсирующим оргазмом.

Я кладу свою маленькую ладошку в его большую руку и пытаюсь не обращать внимания на искру, которая поднимается по моей руке, пробегает по груди – и попадает прямо внутрь. Я намеренно избегаю зрительного контакта, помня о взгляде, которым мы обменялись всего несколько минут назад.

Подождите-ка! Подождите секундочку, черт побери! Несколько минут назад мы обменялись многозначительным взглядом. А теперь он сидит тут и ждет, что я одолжу ему свою матку и буду выращивать в ней ребенка для его неверной лживой задницы?

Трент приносит нам воду.

Нервничающая Эрин делает большой глоток из своего стакана и обращается ко мне:

– Скайлар, мне нужно в туалетную комнату. Подскажи, пожалуйста, где она находится?

Я указываю ей на туалеты в задней части ресторана и наблюдаю, как Эрин грациозно выходит из-за столика. Потом перевожу взгляд на Гриффина. Я морщу губы. Мои брови ползут вверх, а руки скрещиваются на груди. Я готова в бараний рог свернуть его неверную сексуальную задницу.

Гриффин в недоумении оглядывается назад, потом снова смотрит на меня.

– Ты в порядке?

– В порядке ли я? – переспрашиваю я, пригвождая его к месту обвиняющим взглядом. – Пять минут назад ты трахал меня взглядом, а теперь хочешь, чтобы я одолжила вам свои женские прелести?

Он открывает рот от изумления.

– Тра… э-э-э… ничего подобного, – он потирает щетину на щеках. Затем издает низкий, хриплый нервный смешок. – Мисс Митчелл, позволю себе быть откровенным: когда я поприветствовал вас чуть раньше, я просто улыбнулся красивой женщине, которая, как я заметил, на меня смотрит. – Его стальные глаза выдерживают мой взгляд, а брови напряженно сходятся вместе. – Уверяю вас, я не намерен «трахать вас взглядом», как вы красноречиво выразились, а также не собираюсь трахать никаким другим образом никого, кто в настоящий момент не является моей женой. Я никогда этого не делал и никогда не сделаю.

Меня неожиданно охватывает волна стыда с легкой ноткой разочарования. Меня не так-то легко смутить. Я даже никогда не краснею. Как выясняется, за исключением тех случаев, когда Гриффин Пирс ставит меня на место.

Он прав. Как я могла найти такой скрытый смысл в простой улыбке? Наверное, это потому, что в тот момент я была прежней Скайлар, которая готова замутить с каждым счастливым обладателем накачанных мускулов и презерватива в кармане.

– Называй меня Скайлар. Подожди-ка, никогда? – Я скептически приподнимаю бровь, выражая сомнение в правдивости его слов. – То есть Эрин – единственная женщина, с которой ты был?

Гриффин кивает:

– Мы встречались со старших классов школы.

Ну разумеется. Черт, моя сестра, наверное, напишет про это книжку. Двое влюбляются друг в друга в старших классах, женятся, теряют возможность иметь детей из-за рака, находят женщину, которая вынашивает им ребенка, а потом живут долго и счастливо. Теперь мне все ясно.

Каблучки стучат по бетонному полу у меня за спиной.

– Грифф, ты ее не спугнул?

– Нет, милая.

Он встает и помогает ей сесть на стул. Наверное, он теперь считает, что эти стулья опасны.

Эрин садится и накрывает руку Гриффина ладонью.

– Хорошо, наверно, мы должны рассказать тебе о себе. – Она дарит мне лучезарную улыбку. – Нам обоим по двадцать семь лет. Мы выросли в Огайо, начали встречаться в последнем классе школы и потом вместе учились в Нью-Йоркском университете. Гриффин – независимый фотограф, он снимает все – от предметных фотографий до фотосессий для глянцевых журналов. Я учу второклашек в школе в Манхэттене. Я заболела раком, когда мне было восемнадцать, вскоре после того, как мы начали встречаться. Рак шейки матки, вторая стадия. Я прошла химио- и лучевую терапию, но они не дали результата, поэтому мне пришлось сделать гистероэктомию – удалить всю матку целиком.

1.Бэттер – игрок атакующей команды в бейсболе. «Нью-Йорк Янкис» (англ. New York Yankees) – профессональный бейсбольный клуб, базирующийся в Нью-Йорке. (Здесь и далее примеч. пер.)

2.Корпус мира (англ. Peace Corps) – независимое федеральное агентство правительства США.

3.«Степфордские жены» – фантастический роман Айры Левина, в котором женщины стремятся стать идеальными домохозяйками.