Loe raamatut: «Сорцерий. Книга II. Свет во Тьме», lehekülg 2
Глава 2
Ведьма скоро добралась до расположившегося в поле многочисленного войска, что прибыло в королевство Аструм из родного королевства Дирилис. Воины снаряжали магией кристаллов тяжелые острые мечи и послушные стрелы; подготавливаясь к сражению, укладывали волшебные камни в специальные отверстия в оружии. Ведьма отметила, что воинов чересчур много, эльфов значительно меньше и Лунный Лес может лишиться покровителей на раз. Сам вызов войны, брошенный почтенными эльфами, казался нелепым и глупым, но почему-то никто об этом не беспокоился.
В толпе Виктория разглядела знакомое лицо арвейнидда, любезно развернувшего ее на приеме у короля, и притаилась. Его звали Арес. Он родился в семье известных бравых воинов, искусных магов, преданно служивших королевству Дирилис. Заведомо решив, что сын должен превзойти родителей в искусстве войны, они подарили ему имя греческого бога, что происходило из мира людей. Хоть Сорцерий и Калпсиз разделила война, прежде миры оказали друг на друга колоссальное влияние и оставили видимый отпечаток. Арес вырос смелым, решительным и сильным, оправдав все ожидания. Виктория предпочла избежать возможного конфликта, решила не показываться арвейнидду на глаза и затерялась за деревьями леса. Она знала, Арес достаточно внимательный и умный, чтобы заметить, что некто сел им на хвост. Виктория обратилась к самой природе и попросила защиты: ветви деревьев укрывали листвой каждый шаг, птицы отводили внимание арвейнидда на себя.
Завершив объединение войск и обсуждение тактики боя, воины выстроились в строй и направились к королевству Иджис. Ведьма шла рядом с ними, продолжая скрываться. Она провела в тревоге весь путь, подмечая подозрительные косые взгляды Ареса, направленные в глухую чащу. Он будто чувствовал присутствие постороннего, но никак не мог в том удостовериться. Если бы арвейнидд имел возможность говорить с природой, то непременно обнаружил преследователя, но подобная магия давалась лишь ведьмам.
На рассвете объявленного дня цветущую равнину, находящуюся на границе двух королевств, переполнили серебрящиеся в лучах утреннего солнца знамена доспехов. Враждебно настроенные воины выстроились стеной друг на друга. Неравные силы стали очевидны каждому, численный перевес находился на стороне королевства Аструм.
– Не нужно войны! – прокричав, выбежала Виктория и заняла место на равнине между войсками. – Зачем нам сражаться друг с другом? Мы все живем в одном мире, мы все чьи-то дети, мы все любим кого-то, всех нас ждут дома… Зачем эти кровопролития?
– Откуда ты только взялась?! – раздраженно гаркнул Арес. – Уйди прочь, девчонка!
– Что заставило вас ополчиться на своих соседей? – обратилась ведьма к эльфам. – У вашего народа учились чести…
Договорить Виктория не успела – серебряная стрела, выпущенная из эльфийского войска, оборвала речь. Ведьма упала на зеленую траву, переполненную утренней свежестью. Из груди торчало мощное древко стрелы, в один миг заставившее испустить дух. Взгляд обратился к чистому небу, зрачки сильно расширились, но Виктория видела, как пробежав мимо ее неподвижного тела, в бой с воплями бросились воины королевства Дирилис. Вспышки магии, лязг металла, громкие суровые крики – битва закипела за какое-то крохотное мгновение и ее смерть послужила началом. Ведьма пришла пресечь кровопролития, не дать войне начаться, пришла ради мира и пала со стрелой в сердце, не успев достучаться ни до единой души. Слова – они никому не нужны, нужны действия.
Ветер играл с раскинувшимися на траве светлыми кудрями, солнце щекотало лицо нежным теплом. Зрачки сузились, Виктория моргнула и в растерянности приподнялась с земли. К собственному удивлению, она вовсе не умирала. Ведьма села и разорвала рубашку на груди, под которой скрывался обычный, купленный на ярмарке, амулет триединства. Наконечник стрелы попал точно в центр между аккуратными тонкими переплетенными линиями и, действительно, проник в самое сердце. Виктория обхватила руками древко и, набравшись смелости, прочувствовав неприятное саднящее соприкосновение плоти с инородным предметом, извлекла стрелу. Она недоверчиво ощупала грудь, на которой не осталось и следа от проникновения. Похоже, амулет сохранил ведьме жизнь, защитил. Серебряный наконечник эльфийской стрелы покрывала густая кровь. В ней таилось нечто загадочное и неизвестное, будто зовущее, не позволяющее отвести взгляда. Но почему кровь покрывала только наконечник? Почему густая как смола осины? Ведьма стерла ее пальцем, собрав в одну крупную каплю. Казалось, к загадочному сгустку крови в руках прикоснулся луч солнца и в тот же миг обратил его в камень, похожий на гранат. Виктория оторопела. Кровавый Кристалл из собственного сердца, порожденный случайным обстоятельством – более чем любопытно! Ведьма спрятала его в холщовый мешочек. Познавать тайну Кровавого Кристалла сейчас – не самый подходящий момент.
Виктория встала на ноги, огляделась и поспешила к эпицентру сражения. Никто не обратил на нее внимания, все увлеченно боролись друг с другом, безжалостно убивая противника. Чем ближе она подходила, тем больше невинных жертв замечала на мягкой траве, что полегли в никому не нужной войне. Ведьма остановилась над телом павшего воина королевства Дирилис. Решив, что добьется большего, если перестанет быть для всех «девчонкой», она сняла с него замызганные кровью доспехи и надела на себя. Закрытый шлем скрыл лицо. Каждый палец Виктории венчало кольцо, а то и два. Волшебные кристаллы, заключенные в оправу золотых вензелей, помогали ведьме в колдовстве. Чтобы скрыть их и очевидную женственность рук, Виктория натянула грубые кожаные перчатки.
– Какая глупость! – буркнула под нос ведьма, рассматривая меч павшего воина.
Вставленные в рукоять кристаллы стояли в хаотичном порядке, без всякого смысла. Но Виктория знала, если выстроить их правильно, камни начнут взаимодействовать и это наделит оружие настоящей силой. Торопливо подковырнув, ведьма поменяла кристаллы местами. Острием попавшегося под руку кинжала, найденного на траве, она наспех выцарапала между ними связующие силу символы. Рукоять меча загудела от мощной вибрации, лезвие заиграло новыми красками. Ведьма спрятала кинжал в сапог. Она закрыла глаза, взывая к природе, и, замахнувшись, нанесла удар мечом по плодородной почве. Задрожав, словно выплевывая к небу куски земли, равнина разделилась на две части глубоким рвом, разняв войска. Ошарашенные воины замерли в тревоге и не сразу поняли, что именно произошло. Рядовой воин, прибывший из королевства Дирилис, проявил вдруг небывалую силу? Все взоры обратились к ведьме.
Виктория одним взмахом руки очистила от травы у ног землю. На появившемся участке она начертила острием символ, который открыла для себя когда-то давно, и погрузила меч в грунт по самую рукоять. Из задрожавшей земли, пробравшись под широкой равниной, вырвались эластичные корни деревьев, всплесками разбросав почву по разные стороны. Они обвили каждого воина, без исключения. Казалось, у корней нет конца, нет предела. Подобно утренней росе оружие воинов валялось теперь по всей раздробленной равнине и украдкой поблескивало в траве. Крики наполнили умиротворенную прежде местность: одни требовали отпустить, другие чертыхались, третьи оказались более разумны и в попытке освободиться твердили заклинания, хоть и тщетно – природа преданно слушалась ведьм.
Взгромоздив меч на плечо, Виктория внимательно разглядывала пленников, медленно вышагивая между ними. Без кристаллов, без дополнительных атрибутов все они столь ничтожны, ничего не могут. Воинов обучали одинаковым заклинаниям, которые по тем или иным соображениям, лучше всего подходили для того или иного боя. Им не давали возможности проявить себя, ограничивали. Может среди этих воинов находился сильный волшебник, настоящий туан, и даже не знал об этом. Строить армию нужно из магов, способных и голыми руками призвать некую силу, защитить королевство, но обучение строго контролировалось Великим Советом по всему Сорцерию. Хранители пытались исключить возможность превосходства одних магов над другими, дабы пресечь завоевание земель вследствие различного соотношения сил. Но мир все больше полнился самоучками и пусть, если бы они действительно не начинали со временем ощущать то самое превосходство. К несчастью, самодовольство скоро пожирало разум, восхищения со стороны подначивали и вот уже прилежный любознательный чародей превращался в завоевателя, жаждущего подчинения слабых и признания особого уровня своей Силы. Потом он и верных последователей обучал своим знаниям, укреплял силу и вместе они вставали на ступень выше. Совет, в составе которого пребывали уникальные туаны, конечно осаждал подобных выскочек, усмирял, наводил порядок в королевствах. Но ведь помимо самоучек «оступившихся» есть самоучки «вдохновившиеся», и именно за счет сил и умений последних стали решаться все проблемы с восстаниями и завоеваниями. Совету их рвение играло на руку, отбрасывая нужду вступаться самим: героям посмертный почет, хранителям – благодарность и неотягощенная жизнь. Виктория относилась как раз к таким самоучкам, «вдохновившимся», но отличалась категоричным отказом от кровопролития. В отличие от остальных она не рвалась убивать во имя Добра и потому не вызывала интереса у Совета. Придумывать заклинания и разносить зелья по Сорцерию участия «великих» не требовало.
Виктория оказалась на войне неожиданно даже для самой себя и, признаться, попросту не знала, как действовать дальше, как убедить всех, что им не нужно сражаться. Одно она усвоила наверняка – разговорами делу не поможешь. Неуверенность сбивала шаг, путные мысли сбегали под тяжелыми взорами воинов. Виктория остановилась, разглядывая окровавленное лезвие тяжелого меча, что валялся под ногами. Войну не затевают от скуки, у всего есть причины – их и надо искать. Она вознамерилась узнать, отчего мирный прежде народ решил напасть на соседнее королевство. Ведьма направилась к эльфам, стала обходить каждого, заглядывать в глаза. Она обнаружила пустоту – в одинаковых остекленевших взглядах эльфов не нашлось отражений ни агрессии, ни души. Войско оказалось околдовано: воины не понимали и не знали, что некто смог всех оболванить, превратить в безвольные игрушки и теперь их руками творил войну. Эльфы слепо подчинялись неизвестному, которого среди них не нашлось. Но чтобы контролировать процесс, отдавать приказы и направлять воинов этот некто должен скрываться где-то поблизости.
Ведьма суетливо закрутила головой, пытаясь разглядеть и заметить что-нибудь необычное. Бесшумно прокравшись через войско эльфов и выскочив из-за спины, на Викторию набросились несколько триногов. Это удивительно хотя бы потому, что это животное всегда избегает света. Крепкие лапы триногов прижали ведьму к земле. Чудовища устрашающе расправляли крылья, горланя мерзким победоносным кличем, и то и дело пытались оторвать от Виктории кусочек плоти, клацая огромными клювами. Ведьма видела лишенный охотничьего азарта взгляд триногов и понимала, что даже ими управляет этот некто. Она прикоснулась к амулету триединства на шее. В ладони будто столкнулись две крохотные звезды: за всплеском энергии последовала обволакивающая волна, озарила равнину слепящей вспышкой света, отбросила прочь и отпугнула триногов. Несчастные животные по природе своей должны были сбежать, но снова бросились к ведьме. Виктория поднялась и сделала выпад вперед – незримая стена энергии смела чудовищ в сторону. Ведьма приложила руки к земле, и почва заглотила триногов, оставив лишь торчащие головы. Виктория вовсе не собиралась бросать на солнце неприспособленных к свету, пусть и малоприятных, триногов, но найти зачинщика войны, бессовестного кукловода, важнее.
Виктория подняла «исправленный» меч. Острие мягко вошло в землю, и она положила ладони на массивную гарду. Обращаясь за помощью к природе, ведьма закрыла глаза и выровняла дыхание. Она услышала слабый гул, сквозь подошвы сапог почувствовала неуловимую вибрацию, такую же, как в мече, что держала в руках. Совсем близко. Она уже знала, где скрывается враг, открыла глаза и сделала пару шагов навстречу притягивающей ее силе. Виктория остановилась напротив Тризона, арвейнидда королевства Аструм. Мужчина прожил уже две трети жизни и не давал повода думать о себе дурно. Любой мог сказать, что он верный и честный. Да и к чему стареющему волшебнику затевать вдруг двойную игру? Виктория разглядывала его заново. Сама мысль о том, что преданный арвейнидд вдруг превратился в предателя, не укладывалась в голове. Не хотела ведьма признавать, что светлое сердце может стать черным. Даже коротко стриженые пепельные волосы Тризона стояли ровными послушными кольями и побуждали испытывать к нему уважение, напоминая о каждом дне, что он прожил в деяниях во благо королевства Аструм. Покрытое морщинами лицо не подернуло возмущение от происходящего вокруг. Опутавший корень не беспокоил Тризона, тусклые желтые глаза выглядывали из-под тяжелых век и шептали о надоевшем ожидании. Как бы ни хотела Виктория откреститься от правды, но искомая вибрация, искомая сила – исходили от почтенного арвейнидда. Она взмахнула рукой, корень послушно отпустил пленника. Как только ноги Тризона коснулись земли, он выставил перед собой сжатый все это время кулак, в котором скрывал Кристалл. В ту же секунду вырвавшийся яркий голубой свет, сформировавшийся в луч, одним мощным потоком отбросил ведьму на большое расстояние. Доспех защитил от возможных ран, но сотрясание всех костей при падении и жгучее трение о землю в процессе скольжения тела по инерции пришлось ощутить в полной мере. Ведьма и простонать не успела, как Тризон устремился к мечу, что она обронила. Позабыв о боли, что разливалась сейчас по всему телу, Виктория подскочила и ринулась на перехват. «Правильное» оружие не должно попасть в плохие руки! Подобно гепарду ведьма летела вперед и вместо того, чтобы схватить меч, напрыгнула на арвейнидда, как на добычу, повалив на землю. Молниеносно она ввела пальцы в почву, и послушные корни полностью обхватили Тризона, надежно прижав к земле. Слегка придушив его все тем же корнем, Виктория заставила арвейнидда королевства Аструм разжать кулак и отдать Кристалл, что он скрывал. Ведьма, конечно, блефовала, играла с Тризоном, и, знай он, кто она и как ценит каждую жизнь, мог бы переиграть на раз.
Виктория поднялась. Она впервые разглядывала столь необычный кристалл, состоящий из множества разноцветных осколков. Сила, которая от него исходила, ощущалась огромной и упоительной. И эта сила находилась в руках не у того волшебника.
– Я с тобой поквитаюсь, солдатик! – брюзжал Тризон и широкие ноздри раздувались от злости. – Узнаю, кто ты, и поквитаюсь!
Ведьма вздохнула, принимая тяжелую для себя и веры в чистоту души истину. Она вытащила из сапога кинжал, стянула с руки перчатку, надрезала ладонь, склонилась и кровью нарисовала на лбу Тризона символ Забвения. Временного, конечно, но достаточного, чтобы довести арвейнидда до темницы без лишних сопротивлений. Это заклинание, как и множество других, Виктория придумала сама.
Оставалось очистить разум порабощенных эльфов. Ведьме прежде не доводилось делать подобного, но она знала, что для очищения сознания нужна вода. Виктория села на траву скрестив ноги, вытащила из меча кристаллы и закопала их в землю. Покачиваясь из стороны в сторону, она долго твердила наспех придуманное заклинание, пока, наконец, из-под земли не вырвались бешеные фонтаны и не оросили всех вокруг. К эльфам вернулось сознание, их взгляды обрели жизнь. Виктория освободила арвейниддов королевства Иджис и королевства Дирилис, чтобы они смогли объясниться. Статный эльф с копной серебряных волос, поднятых в высоком хвосте, протянул руку к Аресу:
– Никто из нас не желал войны. Я не смог уберечь своих верных воинов от злого заклятия, потому как не искал в Тризоне врага. Смею ли я просить понимания и прощения?
– Всем известно как чтит ценность жизни эльфийский народ. Никто не посмеет таить на вас злобу. Мы, как прежде, друзья. – За рукопожатием последовало легкое, но значимое объятие.
Виктория отпустила пленников, корни вернулись под землю. Воины примирились.
– Не думал, что среди нас есть такие умелые волшебники, – Арес схватил ведьму под руку, где не оказалось крепких мужских мышц, и сжал пальцы так сильно, что ей стало больно. – Как твое имя, воин?
Виктории совсем не хотелось отвечать, да и показывать лицо кому-либо. Кто из этих гордых мужчин признает женщину победителем? Они воины, они другие.
– Твои хилые плечи подсказывают мне, что ты не только никогда не состоял в рядах королевских войск, но и по жизни сопляк! – Арес потянул руку к шлему на голове ведьмы. Виктория испугалась, надежно вцепилась в забрало шлема и вырвалась из грубой ладони. – Думаешь, эти ужасные штаны прошлого века не врезались мне в память, Тугенд?
Слова разоблачения хлестнули подобно свистящей розге и, вздрогнув всем телом, ведьма вжала голову в плечи. Она быстрым шагом, вприпрыжку, удалилась от Ареса, потирая руку от жгучей хватки. Виктория молча подхватила с земли предателя и повела к лесу, куда неспешно двигались воины королевства Аструм и королевства Дирилис. Ведьма боялась встретиться с Аресом взглядом, боялась, что арвейнидд подойдет, затопчет радость победы и обвинит в самодурстве. Однако он не пытался говорить с ней или о ней и, более того, сохранил тайну. Оттого ли, что войну остановила девчонка, но признать победителя он не готов, или оттого, что вдруг снискал уважение к ведьме – не знал, пожалуй, даже сам Арес.
Глава 3
По установленным законам Сорцерия каждое королевство содержало в тюрьмах исключительно тех нарушителей, кто являлся непосредственно их жителем, несло ответственность за приговор и его исполнение. Потому, следуя правилам, Виктория привела одурманенного Тризона в королевство Аструм. Ее сокрытой личности не позволили посетить подземелье, но король пригласил неизвестного воина во дворец, что выстроили из неотесанного желтого камня много лет назад. Уж и не счесть, как давно, но намного ранее, чем появилось королевство Дирилис. Оттого планировка и убранства дворца отличались от большинства построек современности. На высоких потолках залов не всегда удавалось разглядеть детали раскинувшихся на них росписей. Вытянутые витражные окна сохранили изображения вымерших волшебных животных, некоторые из которых достигали исполинских размеров. Все они выглядели устрашающе, только опасности не представляли. Особенно дружелюбные грифоны, что могли бы существовать и по сей день, но которых в страхе перебили демоны Калпсиза. На светлых стенах и колоннах, стремящихся в самую высь, размещались множество фресок, отображавших события минувших столетий и портреты изничтоженных рас. Среди них находились ангелы: внешне хевуны, только с крыльями, а внутри бесконечный Свет и Любовь. Завоеватели убивали и разрушали, но ангелы продолжали взывать к добру, просили остановиться и протягивали милосердные руки даже недостойным спасения. Они не верили в войну и война их уничтожила. Стены полнились и образами перевертышей, оборотней, в чьих жилах текла зеленая кровь. Они не владели иными навыками волшебства кроме преображения, рождались исключительно при полной луне и обретали душу животного, которым мог оказаться как заяц, так и медведь. Когда люди пришли в Сорцерий с войной, то смогли обнажить их истинные сущности и сгубили беззащитных перевертышей. От них остались лишь немногие чародеи-полукровки, дети оборотней и волшебников, сумевшие защитить себя. Впоследствии они перебрались в холодные горы и образовали мелкое суверенное Агатовое Королевство, не подчиняющееся власти Великого Совета и избегающее взаимодействия с остальным миром.
Фрески с ангелами и перевертышами объединяла общая легенда, которая имеет два различных исхода. Считается, девушка-сова по имени Хельга, что была крупнее и крепче ныне известных птиц, пыталась уберечь младенцев ангелов от гибели. И одни утверждали, что ей это удалось: сова успела отнести в горы укрытые облаками нескольких детей, невзирая на то, что крылья ее трижды пронзали стрелы; и живут ангелы там по сей день, не спускаясь на бренную жестокую землю. Другие уверенно заявляли, что демоны Калпсиза подстрелили несчастную птицу, и не успела она никого спасти, пала вниз и разбилась с первым же младенцем. Что есть правда теперь уж никто не знал и веровал каждый в свою истину. Ныне портрет Хельги мог повстречаться в любом доме. Ее изображали простой, с мягкими чертами лица и чистым, открытым, по-детски наивным янтарным взглядом, направленным в глубины души смотрящего. Даже нарисованные слегка приоткрытые губы девушки, казалось, шептали о робкой надежде. Длинные каштановые волосы раскидисто лежали на узких плечах, левой рукой, прижимая к груди, она держала младенца ангела, а правой, обращенной в крыло, укрывала его за крупными маховыми перьями от приближающихся стрел. Девушка-сова стала символом добродетели. Поговаривают, именем Хельги назван некий тайный орден, чья цель защита и спасение отверженных и нуждающихся в помощи чародеев.
Король Аструма оказался добродушным крупным мужчиной. Его воздушная борода, желтая с золотистым оттенком, ненавязчиво украшенная жемчужными бусинами, струилась змеей до самого пола и являлась символом мудрости. Будучи узкой, борода не могла скрыть низкого, круглого точно шар, живота. Как и отсутствующие на голове волосы, что демонстрировало неровную острую макушку. Пышные щеки короля всегда горели ярким румянцем, а у глаз располагались глубокие морщины. На широком носу красовались аккуратные очки с прямоугольными стеклами, но казалось, он смотрел поверх их. Может король и не нуждался в оптическом приборе для улучшения зрения, но нельзя отрицать, что очки добавляли ему харизмы.
Правитель сильно огорчился, узнав, что в его королевстве нашелся предатель. Ни кто-нибудь, а правая рука, арвейнидд, которому он доверял. Очевидно, Тризон хотел захватить Лунный Лес, устранив его обитателей. Земли эльфов – святыня, таящая особое волшебство. Волшебство, которое беззаветно оберегают со времен зарождения, и его таинственность отчаянно манит черные сердца, жаждущие обрести не только величие, но и молодость.
С воином, завершившим войну без кровопролитий, король Аструма пожелал познакомиться лично. Виктория согласилась его посетить, но ни шлем, ни доспехи она не снимала и молчала как рыба. Вдумчиво восседая на троне, правитель долго рассматривал ведьму. В образе, за которым скрывалась ведьма, король увидел мальчишку: юного, неуверенного в себе и обиженного не собратом, но жизнью. Доспех, что должен прикрывать широкую грудь воина, сидел на ней просто нелепо – тощие руки и ноги ведьмы торчали из него как ветки из тела снеговика.
– Я – Финехас, король Аструма. Для меня честь познакомиться с волшебником, сохранившим тысячи жизней – это удивительно. Судя по рассказам воинов, вы пользовались магией с умом и никто не пострадал. Смею ли я спросить, откуда у вас такие познания?
Виктория молча склонила голову, разговаривать она не собиралась вовсе.
– Говорят, вы даже напавших на ведьму триногов, и тех не убили, – вставил слово принц, сын короля, стоявший подле массивного трона. Будучи значительно выше отца, мужчина казался худым, но крепким. На вытянутом лице, увенчанном ямочкой на подбородке, сильно выделялся длинный острый нос. Тонкие губы принца, казалось, поджимались в извечных сомнениях, однако мощные скулы преображали его в сильного и уверенного мужчину.
– Знания, сила и благородство – достойно уважения!
– Если вы способны повторить это снова и снова, вы сможете усмирить Тьму, что поразила чистые сердца жителей Сорцерия. Вы сможете все исправить, вернуть былой мир. И мы готовы помочь вам в этом. Мы хотим предложить помощь и поддержку.
Пожалуй, это лучшие слова из возможных. Слова, которые Виктория и не рассчитывала услышать. Она оживилась, встрепенулась, но побоявшись, что ее отправят «плести косички», молча кивнула головой. Финехас поспешил подойти и протянул ладонь для рукопожатия. Ведьма напряглась: снять перчатку значит разоблачить себя, оставить – проявить неуважение. Король улыбнулся и обхватил перчатку обеими руками, выражая объединение. Ведьма искренне радовалась тому, как все обернулось. Она наконец-то встретила единомышленников. Теперь, она начнет действовать по-настоящему и, однажды, Сорцерий просветлеет. Надежда новыми красками взыграла в ее отчаявшемся сердце.
Обговорив дальнейшие действия, с которыми Виктория соглашалась посредством простых кивков, король и принц попрощались с воином. Из дворца ведьма проследовала к лесу. Убедившись, что свидетелей нет, она отыскала верного друга – единорога, и покинула королевство Аструм с чистой улыбкой. Виктория вернулась домой, где ждала Софи. Подруга отпустила тревоги и наполнилась радостью: все, чего она хотела – видеть ведьму живой, здоровой и невредимой. Целую бескрайнюю ночь Софи расспрашивала Викторию о случившемся, внимательно слушала и звонко ахала то от ужаса, то от удивления. Ведьма сделала первый шаг к своей цели – мирному урегулированию конфликтов. Она доказала самой себе, что может и будет вершить задуманное. Ведь если тропы нет, нужно сделать шаг и проложить свой путь, идти вперед не страшась неизвестности, стремиться к мечте во чтобы то ни стало.
– Когда ты приберешься? – раздался грозный женский голос с порога.
Виктория подскочила с ненадежной деревянной табуретки, опрокинув ее на пол. Софи от неожиданности поперхнулась чаем, поставила маленькую чашку на заваленный посторонним хламом стол и вопросительно уставилась на подругу. Конечно, этот голос Виктория всегда узнает. От редких непредсказуемых визитов бабушки, единственной родственницы, она всегда вздрагивала. Геката – ведьма, но не рядовая, а хранительница Кристалла Силы Ведьм. Этой чести она удостоилась давно, за умения, честность и рассудительность. Она также являлась одной из тех, кто обрушил на Сорцерий Каменный Дождь – ошибка ценой в миллион жизней. Ошибка, которую она никогда себе не простит. Горький опыт заставил принять простейшую истину – легких путей, как и легких побед, не бывает.
Независимо от оплошностей, бабушка оставалась для Виктории примером. Правда, она никогда не занималась обучением внучки, как и воспитанием. Геката могла бы обучать ее как будущую протеже, однако, считала, что в своем рвении Виктория познает достаточно и без ее участия. Это не единственная причина, Геката также считала, что у каждого чародея что-то должно остаться неразглашенным, козырем в рукаве. Истинной причины этому она не называла, может, боялась, что внучка превзойдет ее. Виктория же решила, что это бесконечный стимул к изучению, совершенствованию и созданию нового.
Хранители Кристаллов Силы проживали, как правило, далеко от семьи и родных королевств, дабы непредвзято оберегать отведенную часть Сорцерия. Из представленного в покровительство королевства Вангшенг Геката приходила редко, но и тогда любовью не баловала. Только наставления, придирки к образу жизни и слабый интерес к текущим событиям. Не смотря на своеобразную холодность в отношении, Виктория очень любила Гекату, и знала, что бабушка тоже любит ее, но по-своему, строго. Так даже лучше – закаляло характер.
Хотя Геката и звалась бабушкой, ее внешний вид не говорил об этом. Она выглядела как женщина средних лет, несмотря на то, что густых коричных волос коснулась седина. Это являлось особенностью долголетия жителей волшебного мира, и не имело отношения к чему-то необычному.
Геката прошла на кухню, где шумом выдала свое нахождение внучка. Беспорядок, в котором жила Виктория, жутко раздражал ее. Ведь нет ничего проще, чем попросить метлу прибраться в доме, а пауков – уйти в чулан, но отчего-то юная ведьма этим не озадачивалась. Геката знала, что Софи с удовольствием бы привела в порядок этот «свинарник», и почему внучка не позволяла другим навести чистоту – оставалось загадкой. Виктория каждый раз обещала заняться уборкой, но все эти слова, раз за разом, оказывались пустыми. В том, что для всех казалось хаосом, Виктория видела особое распределение.
– Доспехи армии Дирилис? – Геката заметила кое-как валяющиеся на сундуке вещи. – Значит, слухи о воине из королевства Дирилис, что спас жителей Лунного Леса, о тебе?
– О ней, – закивала головой Софи.
– Я слышала, тебя убили: эльф выпустил стрелу, ты пала на равнине и твое тело растерзали триноги…
– Даже так? – удивилась Виктория. – Нет, только стрела вошла в сердце.
– И ты, как я вижу, жива. Почему?
У Софи от их спокойствия дух перехватило. Бабушка так обсуждала смерть внучки, будто это обычное дело. И с порога уверенно, точно знала, что Виктория жива, хотя слышала обратное. Да, наверняка у Гекаты имеется некий предмет, который непременно сообщит о смерти родного человека, но Софи, лишенная понимания, далекая от необыкновенных чудес, преисполнилась возмущением.
– В этом я еще не разобралась. Серебряная стрела эльфа, которую, не сомневаюсь, заряжали Лунным Светом или обмакнули в Священные Воды Луны, прошла через самый центр ведьмовского амулета триединства. А кровь с наконечника, стоило мне смахнуть ее, превратилась в Кристалл, – Виктория принялась искать камешек, чтобы продемонстрировать бабушке.
– Из самого сердца? – Геката внимательно разглядывала предмет. – Кровь очень важна, по ней передается сила поколений. Кровь, ставшая кристаллом – очень интересно… с наконечника эльфийской стрелы, что прошел амулет… и ты почему-то жива… – Хранительница столкнулась с подобным впервые и как ни старалась выглядеть умнее, незнание проступило на лице. – Это дар самой богини Селены! В этом Кристалле должна быть Сила!
– Какая?
– С этим ты уже сама разберись!
– Как всегда, – буркнула под нос Виктория. – Есть еще кристалл. Я таких прежде не видела. Забрала у того волшебника, что затеял войну, – она протянула камень, состоявший из множества разноцветных осколков.
– Радужный Кристалл – сильное оружие. Мы, хранители, лично выдавали их тем, кто заслуживает доверия, в помощь для защиты королевств.
– А вы уверены, что арвейнидд королевства Аструм, Тризон, заслуживал доверия прежде?
– Если мы даровали ему Силу, значит, заслуживал. В каждое сердце может пробраться Тьма! Соблазн обладать большим волшебством велик, устоять может не каждый. Что же, – она протянула Кристалл обратно, – оставь себе, пока Совет не решит, кому его следует передать.
