Loe raamatut: «Вечера в книжном Морисаки», lehekülg 3

Большинство из тех имен, что здесь представлены, уже давно покинули этот мир. Подумав об этом, я снова была тронута.

– И правда, как же здорово, когда воспоминания о тебе остаются в такой форме. Я не только о писателях, но и о других деятелях искусств. Благодаря этому мы можем многое узнать о почивших людях.

Я несколько раз кивнула в знак согласия с дядей.

– Да, так и есть.

Незаметно день подошел к концу: за окном было темно. Пора было закрывать магазин. Пока дядя говорил о том о сем, я полностью погрузилась в историю.

«Но все не так уж и плохо», – решила я, размышляя о жизни Ода Сакуноскэ.

* * *

Кстати, думаю, что дядя в таких подробностях знает о жизни писателей, потому что хотел чему-то научиться у них, понять свою жизнь.

Он рассказывал, что в молодости постоянно думал о своем существовании и сильно страдал.

Поэтому дядя в двадцать лет зарабатывал чем придется, а однажды повесил на спину рюкзак и несколько месяцев колесил по миру. Когда деньги заканчивались, возвращался назад и снова повторял то же самое. То есть он находился в поисках себя. Мне неловко, когда я так говорю, но я, которая всегда боюсь что-либо предпринимать, восхищаюсь дядей, который бесстрашно действует.

Ранее я приходила к нему домой в Кунитати, и он показывал фотографии. На них он был двадцатилетним юношей, который только что отправился в путешествие. Я еще тогда не родилась, поэтому ни разу его таким не видела.

Еще была фотография сильно загорелого мужчины с темной бородой в Непале или Индии (дядя уже сам точно не помнил). Его темные глаза смотрели прямо в камеру.

– Ой, как будто другой человек! – разглядывая фотографию, невольно воскликнула я. Этот мужчина и правда сильно отличался от нынешнего дяди.

– Я тут еще молодой. Это было почти тридцать лет назад.

– Дело не только во внешности, вы тут такой забавный, – сказала я, глядя на фото. Дядя на ней смотрел прямо на меня. Не понимаю, как жизнь могла сделать из этого молодого человека вот такого дядю, который поднимает шум, если не может найти дзабутон.

– Ну, в то время я о многом переживал. Если не путешествовал, то читал книги, – почесывая косматую шевелюру, усмехнулся он как будто самому себе из прошлого.

– Всегда смеюсь, когда смотрю на это фото, – хихикала вместе с ним сидящая рядом тетя Момоко.

За все время своих долгих странствий он сделал только это фото.

– Это было мое первое путешествие, поэтому я снялся впопыхах, а в следующие разы уже не брал с собой фотоаппарат, – признался дядя.

– Что? Какая досада!

– Ну, ничего страшного, осталась же хотя бы одна фотография.

– Хм, вот оно как. Вы примерно в это время познакомились с тетей Момоко в Париже?

– Гораздо позже. Тогда он не был таким жутким. Глаза были добрее. Если бы Сатору был таким, я бы ни за что к нему не подошла.

– Так, значит, вот такой я – жуткий?

– Ощущение, что такой и убить мог.

Они оба рассмеялись. Тетя ухватила дядю за щеку, а он хохотал (у тети была привычка неосознанно щипать близкого человека за щеку). Очень странная парочка.

– Но мы тогда не сошлись характерами с отцом и постоянно спорили. А он на самом деле просто переживал за меня.

– Ты совсем не похож на отца.

– Да, абсолютно.

Дедушка был очень грозным. Он был молчалив, никогда не шутил, и между бровей у него была глубокая морщина из-за хмурого взгляда. Жить в строгости – это красиво. Было время, когда я так думала. По словам мамы, его первая жена заболела и скоропостижно скончалась, поэтому мою бабушку он взял в жены, когда ему было около пятидесяти лет. Обычно с возрастом начинаешь баловать маленьких детей, но дедушка был совсем не таким, он растил и маму, и дядю в строгости. Дедушка придерживался своих принципов и в отношении управления лавкой, не допуская ни малейших поблажек, иногда даже выгонял посетителей, которые над ним посмеивались.

– Но теперь это ваш магазин.

– Да, это удивительно. Он, наверное, сердится там, – пошутил дядя.

– Наверняка бы разозлился. Он вечно громко кричал: «Ты совсем не понимаешь сути букинистической лавки!», чем вгонял людей вокруг в замешательство, – припомнила тетя Момоко, и они снова рассмеялись.

Но беспокоиться было не о чем. Дядя и дедушка действительно были не похожи характерами, но у них была одна общая важная черта. Это совершенно точно.

Я снова взглянула на фотографию, что лежала на столе. Дядя на ней еще обо мне не знает. В его глазах читаются и ярость, и растерянность, и какая-то печаль.

Мысленно я обратилась к тому дяде на фотографии: «Все хорошо, ты еще встретишь много хороших людей, и эта печаль пропадет. Да, ты будешь страдать болями в пояснице и геморроем, но ты станешь хозяином магазина и будешь жить, окруженный любовью. Поэтому не волнуйся!»

Глава 4

«Субоуру» – это кофейня, расположенная в трех минутах ходьбы от книжной лавки Морисаки.

Она существует уже пятьдесят лет, поэтому все в округе о ней знают. Многие литераторы, некогда жившие в Дзимботё, тоже посещали ее.

Душа успокаивалась, когда ты находился внутри кирпичных стен с приглушенным светом, наслаждаясь глубоким ароматом кофе. Там постоянно слышались беседы посетителей, но при этом было совсем не шумно, скорее сочетание спокойной фортепианной музыки и людских голосов ласкало слух. С тех пор как дядя привел меня сюда в конце августа три года назад, я искренне полюбила и местную атмосферу, и кофе и до сих пор являюсь постоянным посетителем.

Хозяином «Субоуру» был угрюмый мужчина лет пятидесяти с тонкими чертами лица. С первого взгляда он мог показаться немного пугающим, но на самом деле он приветливый и легкий в общении человек. Когда он смеется, то в уголках глаз появляются добродушные морщинки. Всегда, стоит только открыть дверь, он приветствует посетителя, стоя за кассой и заваривая кофе.

И конечно, в этот вечер хозяин тепло поприветствовал меня:

– Здравствуй, Такако, проходи.

– Добрый вечер! Сегодня, как всегда, много народу, – осмотрев зал, поздоровалась я с хозяином. В кофейне было гораздо больше людей, чем обычно.

– Хвала небесам. Сейчас начинается самый сезон. – Он озорно мне улыбнулся, протирая стакан.

– Потому что с наступлением холодов всегда очень хочется выпить теплого кофе.

– Верно.

На самом деле здесь нет отбоя от посетителей и весной, и летом. И все же особенно приятно пить вкусный кофе в холодное время года. Наверное, все посетители придерживаются этого мнения.

– Ну, сегодня ожидают тебя?

– Да.

– Хорошо-хорошо. Ну, приятного отдыха.

Я улыбнулась и слегка кивнула ему. Официантка тут же подошла и проводила меня до столика у окна, который только что освободился.

По правде говоря, эта кофейня служила местом встречи с моим парнем Вадой. Он работал неподалеку, поэтому нам было в самый раз.

Если Вада задерживался на работе, то я ожидала его, почитывая книгу и попивая кофе. И сегодня я тоже достала из сумки интересную книгу и начала читать. Посижу спокойно, пока он не придет. Какая же роскошь: читать книгу в любимом месте, пока ждешь любимого человека.

И спустя полчаса, пока я читала, раздался стук в окно. Стоящий снаружи Вада заметил мой взгляд и слегка помахал мне. Я махнула в ответ, и он направился к входу.

– Спасибо, что подождала, – прерывисто дыша, будто торопился, сказал Вада и сел напротив.

На работе, в издательстве, которое специализируется на учебных материалах, у них свободная форма, поэтому и сегодня он был в повседневной одежде. Обычно Вада носил пиджак и узкие или свободные брюки. Он из тех людей, для которых выбор одежды – пустая трата времени, но такой образ очень ему шел. Сегодня он надел стильный черный пиджак и серые штаны и выглядел превосходно.

– Ничего, я недавно пришла, – с улыбкой ответила я, закрывая книгу.

– Ну, тогда хорошо.

Вада посмотрел на меня, тепло улыбаясь и ничего не говоря. Он так внимательно смотрел, что мне стало неловко, пока я не заметила, что его взгляд обращен не на меня, а на книгу в моей руке.

– О, собрание сочинений Инагаки Тарухо! – восхищенно отметил Вада.

– Ну, э-э-э, да, да…

Он совсем не обратил внимания на то, что не таких слов я ожидала спустя неделю с нашей последней встречи.

– «Тысяча секундных историй» хороши.

– Ага. – Так как Вада выглядел радостным, я тоже сразу подхватила его настроение и кивнула. – Самое подходящее, что можно почитать в таком месте. Коротко и интересно. С кофе вообще замечательно.

– Да-да, – одобрительно заметил Вада. – По таким названиям, как «Рассказ о том, как я уронил сам себя» и «Рассказ о том, как друг превратился в луну», сразу понятно, что это что-то смешное.

– Да, смешно. Именно поэтому я читаю этот сборник уже в пятый раз.

Вада тоже очень любил книги. Особенно он был без ума от романов про старую Японию и довольно хорошо разбирался в книгах, в отличие от меня, которая только окуналась в этот мир. И, как и все книголюбы, он интересовался предпочтениями других, поэтому и хотел знать, что читаю я. Если эта книга ему тоже нравилась, то он вот так же улыбался, но если книга ему не нравилась или он не читал ее, то он сразу грустнел, как ребенок, которому дали невкусный рис. И из-за искренности такого выражения я начинала чувствовать себя жутким предателем, и на душе становилось невыносимо тяжело. Но меня немного и веселила такая его реакция. Сегодня был тот день, когда я «угадала», и грустного Вады не было.

– Кстати, и тогда, когда мы с тобой тут впервые встретились, ты тоже читала Инагаки Тарухо.

– Ой, неужели? Думаю, я точно читала…

– Да, точно. Я хорошо это запомнил.

Я почему-то смутилась от того, с какой уверенностью говорил об этом Вада, и усмехнулась.

Однажды вечером год назад, благодаря тому, что мы встретились здесь и пили вместе кофе, мы с Вадой сблизились. Он был давним покупателем в лавке Морисаки, поэтому я знала его в лицо, но впервые заговорила с ним только здесь, и, если подумать, меня потихоньку стало тянуть к нему. С тех пор мы долго общались как друзья, а летом начали встречаться официально, и вот теперь он три месяца как мой возлюбленный.

Я, конечно, пыталась называть его по имени – Акира, – но с первой встречи я привыкла называть его Вада, поэтому продолжала обращаться к нему так и сейчас.

На самом деле все произошло благодаря расчету хозяина кофейни. Поэтому я в большом долгу перед ним.

Вада невероятно воспитанный и вежливый человек, который не любит находиться в центре внимания. Например, в больших компаниях он сидит чуть поодаль, слушает всех с улыбкой, а потом выражает свою позицию. Вот такой Вада человек. Но у него были свои странности, и иногда он мог внезапно стать очень серьезным и сказать что-то вроде: «Сегодня я хочу съесть жареного кальмара. Еще с утра это решил. Поэтому ни на что другое я не соглашусь». Иногда его сложно было понять. Я очень любила эту его загадочную сторону.

График выходных у нас отличался: в конце месяца он был очень занят на работе и практически не отдыхал. Из-за этого мы в основном ненадолго встречались по вечерам.

То, что наши выходные не совпадают, сейчас осложняет нам жизнь. Мы оба очень ответственные люди и не можем выполнять свою работу как попало, поэтому неизбежно, что время наших встреч ограничено. Я терпеть этого не могу, но стараюсь принять.

В любом случае мы встретились спустя неделю, и в тот момент, когда, попивая кофе, подумывали вслух пойти куда-нибудь поесть, из кухни вдруг показался Такано.

В «Субоуру» он ответственный за кухню. Высокий и худощавый, из-за его неуверенной манеры говорить он казался ненадежным парнем. Он работает здесь, потому что в будущем хочет открыть свою кофейню.

– Давно не виделись, Такано.

– Здравствуйте, Такако и… Вада?

Такано довольно скромный, поэтому, похоже, пока еще не привык к Ваде.

– Да, здравствуй. Тебя вроде Такано зовут? – ответил ему Вада с добродушной улыбкой. После этого Такано как будто успокоился. Независимо от того, с кем разговаривал Вада, в его присутствии всем становилось комфортно.

Даже обменявшись приветствиями, Такано все равно продолжал расхаживать вокруг нас, точно гиена, которая охотится за добычей льва. Мне стало неуютно, и я спросила:

– Что-то случилось?

– А, нет… В следующий раз, – процедил Такано.

В ту же минуту его окликнул суровый голос хозяина кофейни:

– Эй, Такано!

Услышав это, он спешно вернулся на кухню.

– Что это было? – кивнула я в сторону Такано, наблюдая, как скоро исчезает его фигура в кухне. – Он сегодня какой-то подозрительный.

Вада тоже наклонил голову набок.

– Да, но он не в первый раз так себя ведет.

– Ну, тогда все в порядке.

Мы сошлись на том, что простим это Такано, и ушли из кофейни.

* * *

Мы немного побродили по еще открытому Сансэйдо, поели в любимой столовой Вады неподалеку и прогулялись по району. Завтра нам обоим на работу. Вдобавок ко всему у меня рано утром собрание, поэтому пора было возвращаться домой. Вада проводил меня до станции.

Вада жил в пятнадцати минутах ходьбы от района с книжными магазинами. Я уже несколько раз была у него, но когда он пригласил меня впервые, то была поражена.

– У меня не прибрано, – несколько раз предупреждал меня по дороге Вада, но там и правда был бардак.

Во-первых, стоило туда зайти, как в глаза сразу бросалась разбросанная одежда и пустые контейнеры от еды из супермаркета на полу. Многочисленные книги расставлены не на полках, а лежат на диване или на столе. Но сильнее всего меня впечатлила кухня: в раковине грудой лежали грязные тарелки и сковорода, все в чудовищном состоянии. Там не то что ступить было негде, даже присесть невозможно. В полуоткрытом шкафу кучей сложены огромные картонные коробки. Он разрешил посмотреть, что там, и я увидела множество старых книг. И похоже, довольно ценных, но они хранились в таком беспорядке, что разобраться в них было невозможно. Если все настолько плохо, то лучше было бы отнести это все в лавку Морисаки.

– Прости, пожалуйста. Я хотел сделать уборку… Но на этой неделе я был немного занят, поэтому времени оставалось мало.

Пока я не пришла сюда, то очень нервничала, но, увидев такую картину, сразу выдохнула. Я долго смеялась. У меня было ощущение, что я увидела еще одну его сторону в необычной форме.

– Ну, так и живут холостяки, – заметила я, и взволнованный Вада немного успокоился.

Я, конечно, удивилась, но, видимо, такой беспорядок был обычным делом. Однако, наверное, стоило немного навести порядок, если в гости впервые приходит возлюбленная…

– А что делала твоя бывшая девушка? – беззаботно спросила я, на что Вада, горько усмехнувшись, ответил:

– О, она всегда делала уборку. Очень любила чистоту…

«Похоже, это было лишним», – сокрушалась я. И мне стало противно от собственной дотошности.

Раньше Вада несколько раз приходил с ней в лавку Морисаки. Девушка была высокая и очень красивая. В то время они были просто знакомыми мне лицами, поэтому я беспечно наблюдала за ними, как за гармоничной парой красивых людей. Но в нынешней обстановке это заставило меня захотеть сложить все книги в коробки из шкафа. Внутри зажглась глупая ревность, и я решила навести в этой квартире такой порядок, чтобы не проиграть на ее фоне. И, ни капли не смущаясь Вады, в тот же день я превратилась в дьявольскую машину по уборке.

В итоге в ту ночь я осталась у него.

* * *

Когда Вада крепко обнимает меня, я понимаю, что во мне есть что-то вроде зернышка. И возникает ощущение, что до него дотронулись. Наверное, у меня впервые в жизни такое чувство. Но, с другой стороны, меня волновало, интересно ли Ваде с такой заурядной девушкой, как я. В этом районе я повстречалась с очаровательными людьми, включая дядю (господин Сабу тоже довольно обаятелен), но при этом поняла, насколько скучна и невежественна. Может быть, поэтому у меня и возникали такие мысли.

Я хотела всегда быть вместе с ним, хотела, чтобы у нас было что-то общее. Но я не знала, думает ли Вада так же. В любви я ничего не понимала и созрела поздно. Из-за этого я раньше встречалась с тем, с кем, как я только думала, буду вместе навсегда, но меня ждало ужасное разочарование. Конечно, Вада на все сто процентов не такой человек, но я не до конца понимала, насколько важна для него.

Он не из тех, кто выставляет свои чувства напоказ. Поэтому иногда я очень волновалась, о чем он думает. Что ему нужно от партнера? Любит ли он меня так же, как бывшую девушку, или нет? Ведь я не такая красивая, как она… Все эти вопросы постоянно крутились в голове.