Нет ничего хуже, чем, когда твоё самое заветное желание сбывается у кого-то другого, особенно, если этот другой глубоко тебе неприятен.
В двадцать первом веке у меня детей не было. С мужем не получалось, а без мужа и подавно. И хотя все врачи в городе наперебой кричали, что я здорова, толку от этого не прибавлялось. Я всё равно винила себя, особенно после того, как у моего мужа родилась дочка от моей коллеги. И вот сейчас получилась такая же петрушка. У Бриджет вышло, а у меня снова – нет. И я не знала, что служило тому причиной. Может быть, бесплодной действительно была королева Маргарет, а может, несчастий её телу добавила я.
Живот Бриджет тем временем рос день ото дня. Леонард выделил ей штат прислуги: собственную прачку и двух горничных. Ей даже готовили отдельно. Ничего жирного, ничего солёного, и постоянно укутывали в тёплые шали. Я бы даже не удивилась, если бы ей дали парочку фрейлин. Две девушки рангом ниже, чем мои Анна и Сесилия, уже следовали за ней по пятам. В моих покоях Бриджет больше не показывалась, а по замку ходила, как королева. Ещё бы! Это ведь она носила наследника, а не я. И при встрече бросала на меня такие взгляды, от которых мне хотелось провалиться на месте. Растущего живота Бриджет я боялась больше, чем когда-то проверки из департамента и не представляла, что король сделает со мной, если она родит сына.
Как закончился тот рождественский вечер, я плохо помнила. Наверное, после публичного унижения я сидела, понурив голову. Танцевал король, разумеется, не со мной. Пока он решил меня не трогать, но по-прежнему посещал мои покои. Один-два раза в неделю. Наспех исполнял супружеский долг и уходил к себе. Рыцарь Филипп при этом всегда ждал его в одной из комнат, прилегающих к моей спальне. Как цепной пёс. Или как комнатная собачка.
Я терпела, потому что мне оставалось только терпеть. Терпеть и ждать. Об Элизабет я не вспоминала, менестрелей не приглашала, танцевать не училась. Страх и уныние разрывали меня пополам. Я не беременела… Месячные, как и в моём мире, были регулярными. Когда они пришли в январе, я, будто ошалелая, побежала к нужнику, но по понятным причинам не обнаружила там ни тампонов, ни прокладок. Тогда я разорвала на тряпки одну из простыней, а льняные бриджи застирала сама. В феврале ситуация повторилась, а в марте, поддавшись эмоциям, я выбросила одну из испачканных салфеток в камин и разрыдалась. Именно такой, зарёванной и отчаявшейся, около камина и в замаранной кровью сорочке меня и нашла Роза.
Служанка усадила меня на кровать, переодела в другую рубашку и помогла умыться водой из кувшина.
– Я могу помочь, – начала она и потупилась под моим взором.
– Как?
– Младшая сестра моей матери тоже долго не могла зачать. Лет пять, а может, и десять. Ей помогла одна, – Роза замялась, подыскивая нужное слово.
– Повитуха, – подсказала я.
– Не совсем, Она не только принимает детей, но и другие недуги лечит.
– Знахарка?
Роза обхватила себя руками и шаркнула ногой.
– Можно и так сказать.
Я усмехнулась. В тот день я находилась в таком отчаянии, что пошла бы прямиком даже к чёрту.
***
Приглашать знахарку во дворец было опасно, поэтому Роза переодела меня в платье служанки, завернула в длинный плащ и коридорами повела к одной из деревянных пристроек за замком, где располагались погреба с провизией. Там хранились в основном овощи, мясо и зерно держали отдельно.
Абигейл, как назвала её Роза, сидела на перевёрнутом ведре, но, увидев меня, легко поднялась на ноги. Выглядела она лет на шестьдесят, седая и морщинистая, но бойкая. Не горбатая, не хромая и чистая. С покатых плеч свисал дорогой плащ, спина была прямая, как шпала, фиалковые глаза смотрели зорко и чуть с хитрецой, будто видели то, что другие узреть и не мечтали.
– Ну, чавой пришла? – спросила она, прожигая меня взглядом.
– Это подруга моя. Мэгги, – проговорила Роза и чуть отступила назад. Было видно, что старухи она побаивается.
Абигейл улыбнулась. Все зубы у неё были на месте. Ровные и белые, точно у молодой и здоровой девушки.
– Та, что не может забрюхатить?
Она двинулась ко мне, растопырила полы плаща и приложила желтоватую ладонь к моему животу. От такой наглости я обомлела и уже хотела отругать её последними словами, но не смогла. По телу от руки старухи шло приятное тепло, как от электрической грелки. Странно даже, что при этом она не светилась.
– Небезнадёжная ты, – вынесла свой вердикт Абигейл, возвращаясь на прежнее место и продолжая сканировать меня взглядом. На душе от таких слов стало легче. Верить ей хотелось, да и чувствовала я себя после её «рентгена» намного лучше, чем до. Похоже, старуха эта была не только знахаркой… – Дам я тебе одну травку. Будешь заваривать и принимать на ночь. – Достав маленькую бутылочку с янтарной жидкостью, она сунула её мне и подмигнула. – Если муж здоровый, скоро будешь в тягости.
– Муж у неё здоровый, – пискнула Роза.
– А ты почём знаешь?
Девчонка покраснела. Я закатила глаза. Пришлось признаться.
– Другая от него забрюхатела.
Старуха опять рассмеялась и снова показала зубы.
– То, что другая забрюхатила, ещё не значит, что он здоров. Она могла и не от него.
Я пропустила это мимо ушей и, нашарив в кармане две серебряных монеты, расплатилась за снадобье. Монеты эти, кстати, обнаружились всё в той же шкатулке с драгоценностями буквально на днях. Оказывается, шкатулка имела двойное дно, но денег там было немного, поэтому тратить я их решила с осторожностью.
– Спасибо, – отозвалась Роза и уже повернулась к выходу, но Абигейл вдруг схватила меня за локоть.
– Ты иди, – обратилась она к Розе, а мне с твоей «подругой» с глазу на глаз потолковать надо.
Роза нахмурилась и вплотную прижалась ко мне, готовая, если что, кусаться и царапаться. Отпускать меня ей явно не хотелось. Абигейл пожала плечами. Во взгляде у неё сквозило что-то странное. Он и отталкивал, и притягивал одновременно. Я и сама была не прочь поболтать с ней наедине, но такой напор, признаться, мне не понравился. Неужто ей ещё денег захотелось?
– Иди, – наконец сказала я Розе. – Подожди меня на улице.
Роза посмотрела на Абигейл со злостью, но амбар всё же покинула. Мысленно я похвалила её за то, что она додумалась не делать книксен перед уходом.
– Ну, что ты хочешь? – спросила я, когда мы остались вдвоём.
Абигейл склонила голову набок и посмотрела на меня так, будто разглядывала диковинный музейный экспонат.
– Ты не та, за кого себя выдаёшь.
Для виду я рассмеялась и встала в такую же позу, в какой стояла она.
– Да неужели?
– Я сейчас не о том, что ты не служанка. Ко мне много знатных дам обращается. Кто сына после пяти девок просит, кто нежеланный приплод уничтожить собирается. У каждой своя причина, и все как на подбор сёстры или подруги своих служанок. Одеты в лохмотья. Без драгоценностей, простоволосые. Только я их за версту чую. По осанке вижу, по речи, по рукам. Я ещё вчера поняла, когда ты свою девчонку ко мне послала, что ты из благородных будешь и что сильная у тебя беда.
Внутри всё похолодело, и я уже пожалела, что выпроводила Розу. Неужели старуха что-то дурное затеяла?
– Но мне наплевать на это. Я немало герцогинь, переодетых нищенками, видела. Даже к одной принцессе меня возили. Но не здесь. Давно это было, ты ещё тогда и не родилась даже. Но, чтобы обычная горожанка выдавала себя за королеву, такого на моём веку не было.
Чувствуя, как намокают подмышки, я сжалась в комок. Ну, вот и всё… А ведь она меня раньше и не знала. Неужто и впрямь живая ведьма?
– Что тебе надо?
Абигейл рассмеялась в третий раз. Похоже, я её забавляла.
– А ты можешь что-то предложить?
От досады я прикусила губу.
– Меня отправили сюда из другого времени. – Крыть было нечем, поэтому пришлось честно сказать правду. – И я не горю желанием оставаться здесь. Я бы всё на свете отдала, лишь бы домой вернуться.
Старуха опять шагнула ко мне и на этот раз коснулась рукой моего лба. От ладони пошёл холод, словно в помещение забросили гигантских размеров айсберг.
– И правда не отсюда. Я враньё сразу чую. Есть на тебе проклятье и сильное.
– Можешь снять?
Абигейл покачала головой.
– Нет. И никто из тех, кого я знаю, не сможет.
Я поморщилась и обречённо повела плечами. По телу пошёл озноб.
– Что же тогда делать? Мне цыганка нашептала. Сказала, что сгорю за обман и колдовство.
– Цыганская магия – сильная, – задумалась Абигейл. – Я сама её боюсь, но попробую что-нибудь придумать. Может, оберег какой смастерю, чтобы зло отгонял, а вот, как вернуться назад, не подскажу.
– Значит, мне придётся навсегда тут остаться?
– А вот этого я не знаю. Не умею будущее видеть.
Я цокнула и решила испытать удачу ещё раз.
– Может, тогда с прошлым поможешь? Знаешь что-нибудь про леди Элизабет? Она была как-то связана с королём Леонардом, но я не могу узнать, как именно. Никто не говорит. Её имя во дворце под запретом.
Абигейл смерила меня долгим пронзительным взглядом.
– Никакой леди Элизабет я не знаю. Знаю только королеву Елизавету. Её королева Маргарет на тот свет свела.
Я спрятала бутылочку со снадобьем в карман платья и одёрнула полы плаща. Абигейл стояла напротив. Улыбка с её губ уже стёрлась, но хитрые глаза смеяться не перестали.
– В смысле свела на тот свет?
– А Леонарда твоего народ не жалует, – добавила она, словно и не слыша моего вопроса.
«Ну, понятное дело не жалует, – мысленно ответила я. – Если бы люди его любили, заговоры бы плести не стали».
– А за что конкретно не любят? – уже вслух поинтересовалась я.
– Да ясно за что. Жилы у народа вытягивает. Налогами задавил вконец. Подати разве только на воздух не ввёл. Чужеземным купцам разрешил цены дороже ставить, а сборы у них меньше, чем у наших. Люди с голоду пухнут. Уж несколько младенцев без кожи родилось.
Я промолчала. Абигейл, покашляв, продолжила:
– А королеву Маргарет и вовсе ненавидят и ведьмой почище меня считают. Говорят, околдовала она короля. И во всех бедах её винят.
– Неужели из-за того, что она была не из высшего дворянства?
Абигейл потрясла головой.
– Я тебе расскажу, а ты уж сама решай: где правда, а где выдумка. Народ разное болтает, а я во дворце не жила, поэтому только людскую молву повторить могу.
Я нахмурилась и махнула рукой.
– Ладно. Лучше так, чем ничего. Я о Елизавете знаю только, что она была женой брата Леонарда, а потом её из истории начисто вычеркнули.
– Так-то оно так да не совсем, – старуха почесала нос. – Королева Елизавета была в тягости, но через два месяца после смерти мужа споткнулась и упала. Мальчик мёртвым родился. Роды тяжёлыми были. Люди говорили, что кричала она так, что за стенами дворца слышали. Елизавета хоть и чужеземка была, но народ её любил. Её же с Поуиса* привезли. Как её за Джорджа выдали, мир между королевствами настал, набеги валлийцев прекратились, а еду, оставшуюся после свадьбы, она приказала бедным раздать.
– А после рождения мёртвого ребёнка её, выходит, на родину отослали?
Абигейл снова засмеялась, и я почувствовала себя полнейшей дурой.
– Через сорок дней после погребения младенца на ней твой Леонард женился. Отец с матерью у него уже в земле лежали, а двор и церковь противиться не стали. Чтобы мир с Поуисом сохранить.
– Ничего себе, – только и смогла вымолвить я.
– Ничего… Да только брак у них бездетный оказался. Видимо, те роды повлияли. Восемь лет они прожили, а королева ни разу беременна не была. И вот поехал твой Леонард как-то раз на охоту, да не в наш лес, а в Уилбриджский. На медведей. А в лесу, как назло, приключилась не то гроза, не то ураган, и остановился он в доме отца твоей Маргарет. А как вернулся, королеву Елизавету сразу в монастырь отправил, а та через две недели там померла. И слух пошёл, что её отравили.
– И в её смерти, конечно же, обвинили Маргарет?
– А как иначе? Настоятельницей-то в том монастыре была родная сестра её матери. Монастырю новые земли выделили, а король месяц выждал и на Маргарет женился. Думал, что молодая да крепкая в миг ему родит, а видишь, как вышло.
– Почему же имя Елизаветы во дворце произносить боятся? Неужели меня опасаются?
– Говорят, перед смертью старая королева прокляла короля и его невесту и разослала в несколько богатых домов письма, в коих клялась, что Джорджа Красивого специально оспой заразили, а её толкнули, чтобы младенца не было. И будто бы сделали это всё по указу короля Леонарда.
От услышанного мне стало не по себе. По спине побежали мурашки.
– Знать тогда на дыбы встала, вот головы и полетели у самых отчаянных да смелых, а их земли твоему отцу и братьям отошли. Повезло, что Поуис против нас не ополчился: он с Гвинедом разбирался, а потом Гвинед его поглотил. От Поуиса сейчас одно только название и осталось.
– Выходит, Елизавету за клевету на короля так наказать решили? Полным забвением.
– Может, за клевету. А может, и за правду. Кто ж этих королей-то разберёт? – Абигейл снова похихикала. – А может, чтобы тебя лишний раз не гневать?
Я полезла в карман и дала старухе золотой, но та отдала его обратно.
– За рассказы денег не беру. Возьму с тебя покровительством. Я проклятия не насылаю и лечу в основном травками и молитвами. Сила у меня светлая, но народ разный бывает. Могут и оговорить. Заступишься, ежели что? Сильные покровители никому не помешают.
Я похлопала её по руке.
– Заступлюсь. Если саму раньше на костёр не отправят.
***
От Абигейл я выходила в растерянности. Слова колдуньи меня испугали и заставили крепко задуматься. Отцу и братьям королевы Маргарет дали земли и, скорее всего, титулы с деньгами. Тогда для чего один из них стал зачинщиком заговора? Странно это как-то. Зачем кусать руку, которая тебя кормит? Он ведь должен был понимать, что подставляет всех: мать, отца, сестру, братьев… Или он Маргарет от участи Елизаветы уберечь хотел или… Я хлопнула себя по лбу. Уж не подставили ли его специально, чтобы досадить королеве и настроить короля против всей её семьи? А если подставили, тогда что стало с остальными «моими» родственниками?
Почту мне приносили дважды в неделю, но писала в основном Изабелла. Та самая фрейлина, что недавно родила. Я справлялась о её здоровье, здоровье малыша Бобби и супруга Рори. Мой почерк за счёт пера и чернил был совершенно другим, не таким, каким я привыкла его видеть на доске и в тетрадях учеников, и я надеялась, что он походил на почерк Маргарет. Писать пером было адски трудно. На одно письмо уходило больше часа. Чернила иногда растекались и макать перо в чернильницу казалось наискучнейшим из занятий, однако постепенно я привыкла. И сейчас начала задумываться о письмах от матери Маргарет. Она и правда мне не писала, или почту от неё перехватывали?
Если честно, поначалу такой расклад дел меня вполне устраивал. Отсутствие связи с родственниками облегчало жизнь. Причём сильно. Уж они-то бы меня, наверняка, тут же раскололи, а так нет родственников – нет дополнительных проблем. Но сейчас такое «отсутствие проблем» навело меня на нехорошие мысли.
– Ваше Величество! – Роза, как и обещала, ждала меня на улице. Нервная, взлохмаченная и озирающаяся по сторонам. Мне почему-то подумалось, что из неё вышел бы отличный оруженосец, родись она мужчиной. Добрая. Смелая. Преданная. Из всех моих дам и служанок Роза была самая верная. С Абигейл познакомила и воду с родников украдкой таскала. И не скажешь, что ей всего пятнадцать. Такими и в сорок немногие бывают. – Эта колдунья что-то сделала? На Вас лица нет.
Я успокоила её прижатым ко рту указательным пальцем и быстро пошла вперёд. Служанка засеменила рядом.
– Она сделала всё правильно и сказала то, что я давно должна была услышать.
– Но ведь общие вести хорошие. Вы не бесплодны?
– Нет.
– Значит остаётся только ждать?
– Мугу. – Поправив капюшон, я сняла с шеи золотой крестик и отдала служанке. – Возьми, ты здорово меня выручила. Даже не представляешь как.
Девчонка вытаращила глаза и, остановившись как вкопанная, принялась отнекиваться. Видно было, что не для вида.
– Возьми. – Я сунула цепочку ей в руку и загнула пальцы. – Носи либо продай и помоги семье.
– Ладно, – Роза улыбнулась и спрятала подарок в карман.
– Скажи, я когда-нибудь тебя била?
– Да Вы что?! – Она снова остановилась. – Нет, конечно. Вы со мной и не разговаривали раньше.
«Уже плюс», – мысленно подытожила я и решила пойти ва-банк.
– Я раньше вообще мало с кем разговаривала.
– Это точно. Даже с леди Бер и леди Маквил, бывало, за целый день словом не обмолвитесь, – призналась Роза, имея в виду Анну и Сесилию. – Только с леди Болвел говорили в основном. Молились да Евангелие читали.
Я улыбнулась. Теперь понятно, почему Изабелла – единственная, кто мне пишет.
– Думаешь, я изменилась?
– Ну, ещё бы не изменились! Сначала Вашего брата казнили, потом лошадь эта, затем леди Хэмптон.
Услышав неприятное имя, я вздрогнула. Теперь понятно, почему Леонард меня сразу в монастырь не сослал. Решил удостовериться в Бриджет, чтобы не совершить такую же ошибку, как с Маргарет когда-то. А точно ли она родит, а точно ли сына? А то вдруг не доносит. Свою мужскую гордость он уже защитил. Причём перед всем двором разом. Бог его благословил. Фаворитка понесла, а королева до сих пор с пустым чревом. Он – молодец, я – сухое деревце. Умно, нечего сказать. Если у кого и были мысли о его бесплодии, теперь пропали напрочь.
Про любовника вряд ли кто подумал, да и мне в версию Абигейл, сказать по правде, не особо верилось. Замужем Бриджет не была, король доверял ей безоговорочно и, похоже, познакомился задолго до того, как привёл в мои покои и сделал фрейлиной. Зуб даю, что она ему невинной досталась. Да и вид у неё уж больно довольный. Изменив, она бы поскромнее себя вела. Интересно, а до неё фаворитки беременели, или король раньше старался не грешить?..
С неба упало несколько капель дождя. Природа медленно стряхивала с себя зиму, и из земли начали проклёвываться первые светло-зелёные побеги. Поглядев на них, я посильнее натянула на голову капюшон и опять вспомнила Абигейл. Больше всего меня расстроили её слова о проклятии. Она не знала, как его снять, и не знала никого, кто бы мог помочь. Надежда на возвращение домой таяла, как воск, поэтому оставалось только одно – жить дальше. Жить дальше здесь и делать всё для того, чтобы эта жизнь была более-менее сносной.
***
Через два дня, когда закончились месячные, Леонард снова посетил меня. Бросил на кровать, задрал кверху сорочку и навалился всем телом. Сжав ладони в кулаки, я старалась не смотреть на него и думала об Элизабет. Что в словах Абигейл было правдой, а что выдумкой? Неужели он действительно убил собственного брата и дал кому-то задание устроить выкидыш невестке? Или смерти Джорджа и его сына оказались волей случая? А может, Элизабет после изгнания сбрендила и решила уйти «красиво». То есть потрепать напоследок нервы всем? Задать эти вопросы королю я не осмелилась, но всё же окликнула его у дверей и заставила задержаться. Мы по-прежнему почти не разговаривали, но мне до боли в печёнках нужно было исправить эту ситуацию.
– Я уже давно не получала писем от своей семьи. Они живы?
Король чуть приподнял левую бровь. Подозрительности в его взгляде стало ещё больше, чем раньше.
– Живы.
– Я хочу написать матери и справиться о её здоровье.
– Ты можешь писать кому угодно.
– Мои письма доставят?
– Если я решу, что они неопасны.
Я кивнула и сложила руки на животе.
– Люди в городе голодают. Я боюсь бунтов.
Леонард чуть улыбнулся, но его улыбка не показалась мне ни доброй, ни искренней.
– С каких пор ты начала увлекаться политикой?
– С тех пор, как узнала, что народ меня ненавидит.
– Не тебя первую, не тебя последнюю. Народу просто надо какого-то ненавидеть. Ненависть к одному врагу здорово объединяет.
Слышать такое было неприятно, но я постаралась не придавать значения последней колкости.
– Ты не можешь сократить налоги или хотя бы сравнять их для своих и чужеземцев?
– Нет.
– А раздать хлеб? Или…
– Послушай, Маргарита. – Леонард шагнул ближе и, схватив меня за рубашку, поставил на ноги. – Я готовлюсь к войне. А для войны нужны деньги. Много денег. И я не собираюсь идти на поводу у кучки бездельников. Хотят есть – пускай работают.
Я выдержала и его взгляд, и повышенный голос и расправила скомканную на груди сорочку.
– И ты думаешь, эта кучка бездельников пойдёт за тебя воевать?
Улыбка с его губ исчезла. В голубых глазах вспыхнул огонь. Я сама не ожидала от себя такой дерзости и, честно говоря, приготовилась к оплеухе.
– В мае состоится турнир. Энтони и Джозеф по-прежнему верны мне. Если твои мать и отец не выкинут какую-нибудь глупость, им я тоже позволю приехать. В этом году я хочу дать победителю что-то запоминающиеся. Особое. Не деньги и земли, а, – он как будто бы задумался, поводил взглядом по потолку, а после резко щёлкнул пальцами, – например, тебя. Всё равно ты никудышная жена и такая же никудышная королева.
Потом он расхохотался и вышел. Подождав с полминуты, я крепко выругалась, позвала в открытую дверь Розу и кинулась к шкатулке с драгоценностями. Возможно, жена я действительно никудышная, но королевой ещё могу стать достойной.
– Роза. – Я вложила ей на руку пару самых простых серёжек, что лежали на дне шкатулки. – Сходи завтра вместе со свояком на рынок. Найди ювелира или чужеземного купца. Спроси: сколько он сможет за них дать.
– Вы что, хотите сбежать?
– Нет, накормить нуждающихся.
_____________________________________________________
*Поуис – одно из реальных средневековых королевств Уэльса, занимавшее его восточную часть.
Tasuta katkend on lõppenud.