Loe raamatut: «Землетрясение в Ташкенте», lehekülg 10

Тут то он мне про свой дальневосточный клад, что в чемодане обитал, и поведал. Я же, враз вспомнил пейзаж отцовского тёзки. Решили подкрепиться подножным кормом, как говорится не отходя от кассы. Из столового серебра, только загребущие немытые пальцы. Стали шарить по двору в поисках хоть какого то предмета, напоминающего очертания тарелки. Икра у него была упакована в полиэтиленовые мешки и потреблять её от туда не было ни какой возможности. Максимум подходящей была, лишь, полкановская чашка, но испытывать терпение мохнатого цербера, ни кто не решался.

Начали перечислять, что из скарба могло бы сойти за дворцовую посуду и почти сразу отмели тапочки и нижнее бельё, а вот тазики для бритья, благо ещё брились по– старинке, взбивая в них мыльную пену, оказались в самый раз. Рыбины кеты были больше похожи на акульи тушки, чем на привычную селёдку, нарезать их было нечем, а портить внешний вид продукта надкусывая со спины не хотелось. Разодрали пакет с икрой. Насыпали в тазики, откупорили „Левитана“ и приняли по несколько булек „лысого“ за знакомство из горла. Закусывали, держа тазики с икрой на манер азиатской пиалы, поправляя в рот густой продукт указательными пальцами свободной руки. Возникшая на голодный желудок дружба, располагала к откровенной беседе. Тут я и доложился, что мне уже часа три, как 20 стукнуло. Повод, как говорится без вопросов, булькнули ещё и ещё. Закуска, хоть сплошной деликатес, но потреблять его у нас принято с хлебом и маслом, а в чистом виде уже после первого тазика не лезет. К тому же солнце светит нещадно, икра браконьерская, крепкого посолу. Жажда мучает как в пустыне, а водопровод издевается по прежнему, извергая ругательсва с неимоверным количеством шипящих. Прям Польша какая то. Попробовали „молодильных“ яблочек, что кучно росли на яблонях. Оказалась дикая кислятина, ещё больше пить хочется.

Заглянули за дом, а там в кладовой куры кудахчут. Петух, словно китайский мандарин среди этого царства расхаживает, решая по ходу самую насущную гаремную задачку. Видим по среди этой куриной эротики, лоханка с водой стоит, уже наполовину употреблённая и с большим осадком грязи. У кур, вероятно банный день был или бег от петуха с препятствиями, причём притормаживали он, согласно известной куриной мудрости (не быстро ли я бегу) исключительно в этой водной преграде. Но пить хотелось настолько, что пренебрегая санитарией, поволокли лоханку к выходу.Тут шпоровитый половой гигант крылья распушил и с криком, достойным торговок тюлькой на одесском привозе налетел и расклевался как орёл. Не знаю, что уж подумалось гребешковому красавцу, наверное сейчас чашку с водой утащат, завтра любимую наседку уведут, а там глядишь и самого в суп захарчуют, но пока, этого ещё не произошло он яростно отстаивал свои территориальные права больно истязая через брюки кожу на наших ногах. Но что такое петушиные амбиции, когда два молодых мужика, насмотревшись с близкого расстояния на пейзажно– этикеточную живопись, усугублённую икорной солью лошадиного помола уже предвкушают живительный нектар куриной автопоилки. Мы прошли к выходу, а князь и гордость курятника, для порядку, поклёкотав ещё немного по-орлиному ретировался вглубь своих владений с чувством исполненного долга, по ходу рассуждая: характер показал, куры не тронуты, да и сам ещё не ощипан. Жить можно. Утолив жажду амброзией, оставшейся от куриных водных процедур, мы устоились на крыльце и тут же уснули. Проспали до вечера, несмотря на неудобства наличествующегосервиса. Проснулся, от горячего и частого собачьего дыхания возле самого носа. По реакции вскочил, смотрю стоит перед нами квадратного вида мужик, держит на коротком поводке дворового полкана и смотрит на нас внимательным прокурорским взглядом. Представившийся ему натюморт впечатлял выразительностью поз и пейзажа. Возле крыльца вляются 2 тазика из-под мыла, густо, как пчёлы на медовой рамке, усыпанные навозными мухами неимоверных размеров, пустой бутылёк с художественной этикеткой между ними приютился и куриная лоханка у сотоварища моего, перевёрнутая под ухом лежит заместо подушки. Сами мы расстёгнутые до пупа, с „кровоточащими“ от икры пальцами и небритыми рожами являли нойский вид только не у подножия, а у вершины Арарата. Кто такие? Львиным рыком изрёк мужик. Судя по тому как жался к его ноге Полкан, было понятно, что это и был хозяин. Токнул в бок напарника, докладаюсь, что так мол и так, Фридин брат я, на отдых пожаловал и вопрос моего тут нахождения, ранее согласован с евойной супружницей, коли чего не так понял и пальцем в напарника тычет. Приятель твой что ли? Да говорю, сегодня, тут на вашей фазенде познакомились. Родственник он ваш. Что то не припомню такой родни, изрёк Валерий, и тоже, легонько пнул лежащего на крыльце морячка. Тот очухался, вскочил. Валерий опешил:картина не ждали.