Loe raamatut: «Истоки европейской лирики. Альба», lehekülg 2

Я благодарен за награду / Per grazir la bona estrena

 
– I —
Я благодарен за награду,
Что получаю от любви;
Спешу признаться за усладу,
Слагая по ночам стихи.
Ловлю вечернюю прохладу
И птичек звонкий пересвист…
Пишу до позднего заката
Для ночки новой – новый стих.
О, Боже! Ночь, ей равных нет.
Одно спасение – Рассвет!
 
 
– II —
 
 
Свидетели – евангелисты.
Клянусь развратностью, Париж,
Флоран, Тристан и Амадис —
Не знаю, как я только выжил.
Когда я слышу «Отче наш»,
Всем сердцем я парю в раю…
Не то, чтобы на небесах,
А выше чуть – как на духу.
О, Боже! Ночь, ей равных нет.
Одно спасение – Рассвет!
 
 
– III —
 
 
Что на земле, что в океане —
Ничто не победит Любовь.
Вы рассудите здраво сами —
Не разорвать её оков.
Она коснётся, обжигая,
И не даёт ни есть, ни спать…
Хоть в Антиохию сбегаешь,
Да возвращаешься опять.
О, Боже! Ночь, ей равных нет.
Одно спасение – Рассвет!
 
 
– IV —
 
 
Я в диких схватках победитель —
В трофеях тигры и медведь,
Стен неприступных сокрушитель,
А как с тобой – могу краснеть.
Но выход есть из положенья:
Я не хочу тебя чернить,
И не без доли сожаленья
Прошу покорнейше забыть.
О, Боже! Ночь, ей равных нет.
Одно спасение – Рассвет!
 

Авторский перевод «Per grazir la bona estrena», Uc de la Bacalaria, 13th century.

Авторское эхо на Альбу «Я благодарен за награду»

 
– I —
Ценю вечернюю прохладу,
А лучше дождик на всю ночь.
И ничего душе не надо…
И в ступе воду не толочь.
Ночные песни и погони,
Ножами острые клыки,
Кровавой струйкой на газоне
Позорно метились враги.
О, Боже! Ночь… покоя нет.
Одно спасение – Рассвет!
– II —
 
 
Свидетели – со всей округи…
Да что там – Лондон и Париж,
Флоран, Тристан и Амадис —
Не знаю, как я только выжил…
А нынче слышу «Отче наш»,
И так легко мне – как в раю.
Не то, чтобы на небесах…
А был бы рад – как на духу.
О, Боже! Ночь… покоя нет.
Одно спасение – Рассвет!
– III —
И на земле, и в океане —
Царит владычицей Любовь.
Вы рассудите здраво сами —
Не разорвать её оков.
Она коснётся, обжигая —
Не даст ни есть, ни пить, ни спать…
Хоть от себя сто раз сбегаешь,
Да возвращаешься опять.
О, Боже! Ночь… покоя нет.
Одно спасение – Рассвет!
 
 
– IV —
Когда-то я был победитель —
За всеми разом мог глядеть.
Сил неуёмных расточитель…
Усы торчком – не покраснеть.
Но выход есть из положенья:
Напившись на ночь молоком,
Найти в забвении спасенье,
Свернувшись шерстяным клубком.
О, Боже! Ночь… покоя нет.
Одно спасение – Рассвет!
 

Абрамцево, среда, 11 августа 2021 г.

Оригинальный текст Альбы «Per grazir la bona estrena»

 
– I —
 
 
Per grazir la bona estrena
d’amor que·m ten en capdelh,
e per aleviar ma pena
vuelh far alb’ ab son novelh.
la nuech vey clara e serena
et aug lo chan d’un auzelh,
en que mos mals se refrena,
don quier lo jorn et apelh.
Dieus! qual enueg
mi fay la nueg!
per qu’ieu dezir l’alba.
 
 
– II —
 
 
Qu’ie·us jur pels sans evangelis
que anc Andrieus de Paris,
Floris, Tristans ni Amelis
no fo vas amor tant fis.
depus mon cor li doneris
us pater noster non dis,
ans qu’ieu disses: Qui es in coelis,
fon ab lieys mos esperis.
Dieus! qual enueg
mi fay la nueg!
per qu’ieu dezir l’alba.
 
 
– III —
 
 
En mar, en plan ni en roca
non puesc ad amor gandir,
mais non creyrai gent badoca
que·m fasson de lieys partir;
qu’ayssi·m punh al cor e·m toca
e·m tolh maniar e dormir
que, s’ieu era en Antioca,
yeu volri’ ab lieys morir.
Dieus! qual enueg
mi fay la nueg!
per qu’ieu dezir l’alba.
 
 
– IV —
 
 
Amors, yeu saupra gent tendre
e penre ors o laupart
o per far fort castelh rendre,
mas vas vos non truep nulh’ art;
ni no·m play ab vos contendre,
qu’ayssi quo·n ai maior part,
suy plus volpilhs al defendre
e·n ay mil tans de regart.
Dieus! qual enueg
mi fay la nueg!
per qu’ieu dezir l’alba.
 

Альба – песня не только рыцаря, но и дамского угодника

Эта Альба написана трубадуром, от которого не осталось даже полного имени: Ук из местечка Бакалария где-то в центре Франции, где и сегодня не встретить частого гостя. Их было два брата: Ук и Гелем. Оба жонглёры, оба хороши собой и оба невыносимые домоседы. Собственно говоря, это и помешало их славе. От братьев осталось шесть песен на двоих. Но провидению было угодно запомнить их имена. Их Альба является первой датируемой Альбой из всех известных после анонимных.

На первый взгляд кажется, что это и не Альба вовсе. Но это всё же Альба. Традиционно в зарубежных академических изданиях приводится первая строфа текста, тогда она роднит её с анонимными монострофными Альбами. Первая строфа звучит вполне романтично и полна грусти. Именно её приписывают перу Ука, определяя её как первую из известных эротических Альб. Три другие строфы чаще приписываются перу его брата Гелема. И они меняют полностью представление об этой рассветной песне. Она звучит иронично, хотя ирония направлена, скорее, на незадачливого воздыхателя, а мнение о даме сердца – самое что ни есть высокое.

В этой Альбе стражем является сам автор. И сам с собой он ведёт спор. Но, в отличие от других рассветных песен, он счастлив встретить рассвет. Это имело свои последствия, и вскоре появились религиозные рассветные песни-гимны. «Восстань во славе!» – одна из двух религиозных Альб, дошедших до наших дней.

Альба Ука и Гелема «Я благодарен за награду» – чуть ли не единственное свидетельство, что ранние трубадуры были отнюдь не только светлыми рыцарями, но и дамскими угодниками. Впрочем, как могло быть иначе в таких Богом забытых местах?

Вполне возможно, что эта Альба принадлежит перу неизвестного странствующего рыцаря, задержавшегося на постой в этой деревеньке ради внимания понравившейся дамы. Братья не покидали пределов селения и вряд ли сами могли так владеть словом и грамматикой языка.

Авторский отклик посвящён старенькому коту Филе, который был некогда первым парнем на селе Абрамцево, что близ Сергиева Посада, а сейчас… время берёт своё. Он неизменно появляется каждое утро у дверей и ждёт, что его погладят и дадут утренний пакетик. Другие три хвоста не возражают. Филя не задерживается надолго. Он и сам понимает, что давно чужой на этом белом свете. И только нам с хвостами он нужен. Он часть села Абрамцево.

В блаженной неге / Ab plazen

 
– I —
 
 
В блаженной неге
От любви
И её боли
Страдаю я
Без сна в ночи
В хмельной истоме.
Кручусь-верчусь
Волчком на ложе,
Неуютно…
И жду, когда,
В конце концов,
Наступит утро.
 
 
– II —
 
 
Бушует шторм,
И день, и ночь
Боль атакует.
Не рвётся радость
На простор —
Печаль ликует.
Измучен я,
Но примириться
С этим трудно…
И жду, когда,
В конце концов,
Наступит утро.
 
 
– III —
 
 
Как это грустно —
До рассвета
Безутешно
Нести дозор
Без удовольствия
Потешный…
В тоске болотной
Напролёт ночь
Беспробудно,
И жду, когда,
В конце концов,
Настанет утро.
 
 
– IV —
 
 
И вот опять
Ночь на порог
Идёт, не зная,
Как без любимой
От любви
Я изнываю…
А радость с ней
Больней потерь —
Проходит бурно…
Как тут не ждать,
Когда настанет
Снова утро.
 

Авторский перевод «Ab plazen», Guiraut Riquier, 1257.

Авторское эхо на Альбу «В блаженной неге»

 
– I —
Я не могу
Ни есть, ни спать —
С меня довольно!
Я не хочу
В капкан попасть
К ней добровольно!
Она свела
Меня с ума
Под звуки лютни…
И жду, когда,
В конце концов,
Наступит утро!
– II —
 
 
Ну сколько можно —
До, ре, ми… —
Тянуть резину?
Пора клубком
Свернуться мне
Давно в корзине.
Не осуждайте,
Я в сердцах
И не прилюдно…
Напрасно ждал,
В конце концов…
Что? Может утром?
– III —
 
 
Вот вам смешно,
А мне, признаться,
Не до смеха:
Всю ночь романсы,
Хвост трубой,
А сам в доспехах.
А это очень —
Согласитесь,
Дамы, – трудно:
Ждать, не надеясь,
Что случится
Вскоре утром.
– IV —
 
 
День летний, жаркий
Надо мной…
Я безмятежно
Впрок отсыпаюсь до росы
Хмельной вечерней.
А ночь придёт,
Само собой,
Я беспробудно
В любви герой —
Коль не усну
В тоске под утро.
 

Абрамцево, пятница, 13 августа 2021 г.

Оригинальный текст Альбы «Ab plazen»

 
– I —
Ab plazen
Pessamen
Amoros
Ai cozen
Mal talen
Cossiros,
Tant quel ser no puesc durmir,
Ans torney e vuelf e vir
E dezir
Vezer l’alba.
– II —
 
 
Per trebalh
Que m’assalh
Ser e jorn,
Joys me falh,
Don nualh
Ab cor morn,
El ser dobla·m mo martir,
Que’en elh tenc tot mon albir,
E dezir
Vezer l’alba.
– III —
 
 
Mals sabers
Es, loncs sers
Pervuelhar
Ses plazers,
E jasers
Ses pauzar
E ben amars ses jauzir;
Per quel ser velhan sospir,
E dezir
Vezer l’alba.
– IV —
 
 
A mon dan
Per semblan
Fa gran nueg,
Quar afan
N’ai trap gran
Et enueg,
Quar leis, qu’ieu am, non remir,
Ans pes, co m’en puesc aizir,
E dezir
Vezer l’alba.
 

Последний из трубадуров: закат придворной поэзии с рассветной песней

Это последняя из всех датируемых рассветных песен Альба. От наших дней её отделяют долгих 764 года истории.

Эта ироничная рассветная песня была написана рыцарем, чья воинская слава мало знала себе равных, а литературное наследие превосходило всё, что потом напишут Шекспир и Лопе де Вега. Более десяти тысяч стихов в общей сложности, писал Гиро Рикье (Guiraut Riquier, годы творчества 1254—1292), преимущественно на окситанском и на немецком языках, о чём имеется свежая запись в большой французской энциклопедии (Charles Camproux, «Guiraut Riquier», Encyclopædia Universalis [en ligne], consulté le 13 août 2021. URL: https://www.universalis.fr/encyclopedie/guiraut-riquier/).

Гиро Рикье (1230—1292) был выходцем из народа и начинал свою жизнь как уличный жонглёр – исполнитель чужих песен, но вскоре воспринял суть стихосложения и начал зарабатывать на жизнь уже профессиональным поэтом у виконта Нарбонны Амальрика IV в своём же городе. Получив некоторую популярность, он отправляется в Каталонию, затем ко двору Альфонсо X Кастильского. Около 1279 года он, зрелый воин, служит при дворе графа Анри де Родеза, в одном из последних окситанских центров (с гасконскими дворами Астарака и Комминга). Основным его занятием была воинская служба, но простое происхождение и тщеславие толкали его вступить в когорту трубадуров, и он культивировал в себе их идеалы. Но после крайне неудачного Альбигойского крестового похода, в котором Гиро Риьке был одним из немногих выживших, рыцарская цивилизация радости жизни во всей Европе начинает стремительно угасать. Вдохновение светской любви и вольности заменяются усилением религиозного влияния и буржуазной размеренностью. Сам Гиро эволюционирует в сторону религиозной поэзии. Прекрасно чувствуя, что времена меняются, он меланхолично пишет: «Я слишком поздно пришел в число последних» (Mas trop suy vengutz als derriers). Его называют последним из трубадуров, точнее, он последний придворный поэт Окситании. Если он так и не смог спасти придворную поэзию, то это произошло не из-за отсутствия у него таланта. Изменилось время. Наступала эпоха раннего Ренессанса – того самого рассвета, которого так долго ждала истомлённая душа Гиро Рикье. Именно он провозгласил Ренессанс в своей Альбе, всю желчь иронии направив на себя, оставляя в прошлом все эти милые стишки.

Анонимный автор, XIII век, старый французский

«Est il jors? – Nenil ancores;

Vos lou hasteis trop :

Bien m’avroit navreit a mort

Ke si tost l’amoinroit ores.

Je ne m’an we1 mie aleir,

Car m’amiete m’acolle.

Faixons mesdixans crever,

E gixons un poc ancores:

Deus! keil parleir d’amours fait ores!»

Авторский перевод

– Настало утро?

– Нет, отрада, нет.

Несправедливо было бы, жестоко

Так рано возвестить для нас рассвет —

Он где-то ждёт в стране, от нас далёкой.

Я не уйду, не разомкну объятий,

Пусть даже день застигнет нас врасплох…

Глаза мы спрячем от него в шелка и пряди,

Чтоб разлучить безжалостно не мог.

Опасности забудем ненадолго,

Тревожных стражей в беззаботность отзови

На радость, пересудам, кривотолкам,

Дань отдавая таинствам любви.

Анонимный автор, XIII век, старый французский

«L’abe c’apiert au jor,

Ki la nuit depairt,

Mi fait soffrir grant dollor,

Can cilz de moi se depairt

Cui je tant amaixe.

Pleiist ore a saint Jaike

Ke nuns ne nos puist veoir ne reprandre

Et la nuit durast trante,

S’avroit chascuns son desir!

Ne puet estre ke partir

Vos coviene, amins, de moi;

Et sachids en bone foi,

Me malz nos fait, Dex li dont pix,

Ki moi et vous depairt, dous amins!»

Авторский перевод

Предвестник дня… торопится Рассвет

Рассеять ночь… Печаль моя темнеет:

Любви обитель вскоре опустеет

На неизвестно сколько долгих лет.

Была бы рада тридцати ночам,

Когда бы это было Божьей волей,

Собрать в один подарок звёздный нам —

С Венерой благосклонной на престоле.

Я не могу поверить: ты уйдёшь…

Ты должен – почему? – со мной расстаться,

Спасаться безутешным и скитаться,

Пока предательски не встретишь чей-то нож.

Всё это против естества – пусть Божья воля!

Я не согласна. Я её оспорю!

Все эти милые нежности остались далеко позади. На теле саднили глубокие раны, душа старела, служба всё больше превращалась в тягость, а призвание и талант тянулись к перу и бумаге.

Гиро Рикье не обошёл ни один литературный жанр того времени. Он писал пасторали (шесть из них дошли до наших дней); он ввёл многоролевые персонажи, когда одна и та же женщина, например, играла разные роли: и молодой девушки, и замужняя дамы, и многодетной матроны; осуществлялась игра в своего рода романе, полном изящества и близком к драматическим композициям. Сказывались народные корни Гиро. Он оставил после себя восемьдесят девять пьес, которые бесспорно приписываются его перу, а с числом сомнительных в авторстве их более ста. Несмотря на то, что он имел скромное происхождение, литературные, исторические, философские и богословские знания Гиро были развиты необычайно благодаря его восприимчивости и близости к высшему свету. Его стиль всегда ясен и естественен, ироничен и возвышен, по-рыцарски элегантен и без искусственных словесных красивостей. Наверное, поэтому его Альба наполнена чувством самоиронии и прощанием с эпохой, последним рыцарем которой был именно он – Гиро Рикье.

И если кто-то из вас, друзья, задумается однажды над прототипом рыцаря печального образа, то далеко ходить не надо. Вы уже с ним познакомились.

P.S. Мы знаем, как и кем завершилась эпоха трубадуров. Рассказ был бы неполным, если не открыть – а с кого всё началось? И у этого начала есть своё имя. Но это совсем другая история, и все мы – вольно или невольно – являемся её частью.

Альба – прародительница театральных жанров

Это последняя серия переводов рассветных песен анонимных авторов. Открывает её кобла «Drutz qui vol dreitament amar». Кобла – это самодостаточное стихотворение, представленное одной строфой, являющейся неотъемлемой частью большого произведения. Кобла выполняет роль эпиграфа в современном понимании. Можно только сожалеть, что от целого произведения до наших дней дошёл лишь эпиграф, и можно радоваться, что это Альба – Рассвет. Эта Альба не совсем обычная: она написана так, словно должна стать напутствием всей поэзии трубадуров; она закладывает канон куртуазности. Можно всё… говорить обо всём нельзя. Статья прямого действия, которая сформировала мировоззрение и этический базис мужского поведения в высшем обществе. Это то, что мы сегодня называем благородством. И сразу видим, когда его в помине нет.

«Entre moi et mon amin» – это особая, чувственная Альба. Её можно было бы назвать и самой первой, чтобы передать суть этого жанра. Она музыкальна, в ней просматривается женская природа, жажда любви и безграничная вера в благородное сердце избранника.

Эта Альба отступает от традиционных канонов рассветных песен. В ней нет традиционного стража, который бодрствует и охраняет безмятежный покой влюблённых. Роль его играет женский персонаж, а мужской остаётся в тени. Ему отведена всего одна строка. Фактически это монолог влюблённой дамы. Она уверена в себе, в ней присутствует характер, но она смягчает его своей нежностью к возлюбленному.

«Ab la gensor que sia» – а здесь начинается реальная жизнь и пьеса. Преображаются и дама, и кавалер. Впрочем, в тексте перевода всё сказано. Кобла – рассеянная строфа – начинает своё представление.

«Eras diray ço que us dey dir» – эта Альба представляет собой диалог стражника. Он сам по себе интересен. Удивительно, но все анонимные рассветные песни, что были представлены вниманию читателей, выстраиваются в некий театральный сюжет, если их разместить вместе. И не важна последовательность, важно выбрать правильную коблу. Можно от возвышенного перейти к иронии или трагедии, если прочитать со всей серьёзностью, которой, конечно же, трубадуры были лишены. Например, в этой Альбе можно прочитать черты Фальстафа – беспечного, глуповатого резонёра с претензией на особое мнение, достойное слуха королей. Чем не театральный персонаж?

Кто искренне влюблён / Drutz que vol dreitamen amar

 
Кто искренне влюблён, тот бережлив;
Проявит хитрость, избежит злословья,
Учтивости подаст пример в алькове
И скроется, честь дамы сохранив.
Кто искренне влюблён, тот бережлив.
 
 
Кто искренне влюблён – слуга Рассвета:
В ночи появится, а с утренним лучом,
С росой рассеется, как не было, тайком,
Не оставляя повода к наветам.
Кто искренне влюблён – слуга Рассвета.
 

Авторский перевод «Drutz que vol dreitamen amar» – Cobla esparsa, Anonymous, 12—13th centuries.

Оригинальный текст Альбы «Drutz que vol dreitamen amar»

Drutz qui vol dreitament amar

Deu regnar ab cortesia

E’s deu de lausengier gardar

Ab sen et ab maystria

Que son joi saubutz non sia,

E’s deu enan lo jorn levar,

Cum al venir ni a l’anar

No’l ve on can ve ni vai.

Que de fin amador s’eschai

Que’s leu enan l’alba.

Источник: Eos: An enquiry into the theme of lovers’ meetings and partings at dawn in poetry, Arthur T. Hatto (Ed.), Walter de Gruyter GmbH & Co KG, 1965, p. 377.

Войди, любимый, мы наедине / Entre moi et mon amin

 
– Войди, любимый, мы наедине
В саду, что гуще сада Вифлеема,
Мы с лунной ночью в праве наравне,
Пока рассвета не наступит время.
 
 
– Любимая, нам надо уходить…
 
 
– Нет-нет, – ему я мягко возразила, —
День далеко, а я недолюбила…
Рассвет коварный нас не разлучит.
Он лжёт, он далеко за горизонтом…
 
 
Любовь поможет в самом невозможном.
Приблизился ко мне… глаза в глаза…
Я в лунном свете от него не отвернулась.
Он целовал черты любимые лица,
А я к нему во сне послушно льнула…
 
 
Когда бы ночь была в сто раз длиннее,
Мы были бы счастливее стократ
И не корили бы рассвет в сердцах,
Что ночь Любви стократ нежнее…
 

Авторский перевод «Entre moi et mon amin», Anonymous, 13th century, Old French.

Оригинальный текст Альбы «Entre moi et mon amin»

 
Entre moi et mon amin,
en un boix k’est le Betune,
alainmes juwant mairdi
toute lai nuit a la lune,
tant k’il ajornait
et ke I’alowe chantait
ke dit: «amins, alons an»,
et il respont doucement:
«ll n’est mie jours,
saverouze au cors gent,
si m’ait amors,
I’alowette nos mant».
Adont ce trait pres de mi,
et je fu pas anfruine;
bien trois fois me baixait il,
ainsi fix je lui plus d’une,
k’ainz ne m’anoiait.
adonc vocexiens nous lai
ke celle nuit durest sant,
mais ke plus n’alest dixant:
«ll n’est mie jours,
saverouze au cors gent,
si m’ait amors,
I’alowette nos mant».
 

Источник: Eos: An enquiry into the theme of lovers’ meetings and partings at dawn in poetry, Arthur T. Hatto (Ed.), Walter de Gruyter GmbH & Co KG, 1965, p. 370.

С любимой женщиной / Ab la gensor que sia

 
– С любимой женщиной, которой равных нет,
Я ложе разделял в истомной неге;
Смеялся и шутил… пылал в ответ,
Пока сном не забылся на рассвете.
 
 
Пока я спал, она любовь дарила —
Три долгих поцелуя жгли уста…
Я не забуду эту нежность никогда —
Любовь до смерти вместе быть приговорила…
 
 
Ну, стражник! Доберусь я до тебя!
И не видать тебе в моих руках спасенья!
Ни золотом, ни серебром отмщенье
Не отведёшь за ранний выход дня.
 
 
– О, Боже, стражник! Мы рассвет проспали;
Быть может, кто-то сглазил за грехи…
Вы с вечера так сладко почивали,
Что я боялась потревожить Вас в ночи.
 
 
А вот сейчас боюсь за Вас, любовь:
Едва пробьёт луч света толщу облаков,
Бегите, сэр Стефаний, со всех ног
В рассвет холодный через мой порог!
Ревнивец мой, моя любовь, такой:
Едва прознает – сам не справится с собой.
 

Авторский перевод «Ab la gensor que sia», Anonymous, 12th century, Provencal.

Оригинальный текст Альбы «Ab la gensor que sia»

 
Ab la genser que sia
et ab la mielhs aibida
mi colguey l’autre dia:
tan solamen
joguan rizen,
m’adormi tro al dia.
 
 
Mentre qu’ieu mi jazia
e·n sobinas mi adormia,
un dous baizar mi tendia
tan plazenmen
qu’enquer lo·m sen
e faray a ma vida.
 
 
«Gaita, Dieus ti maldia,
lo filh Sancta Maria,
quar tant cochas lo dia;
gran paor ay
e gran esmay
que non i perda m’amia.
 
 
Gaita, s’ieu ti tenia,
de mas mas t’auciria;
ja res pro no·t tenria,
aur ni argen
ni hom viven
ni res que el mon sia».
 
 
«Amicx N’Esteves, via!
Qu’ieu remanh vostr’amia,
que si·l gilos venia,
gran paor ai
e gran esmay
que·ns fezes vilania».
 

Источник: Rialto: Repertorio informatizzato dell’antica letteratura trobadorica e occitana.

Песнь стражника, не спавшего в ночи / Eras diray ço que us dey dir

 
Я расскажу, всё расскажу, как на духу,
Не побоюсь поймать за правду оплеуху,
А мог благоразумно промолчать.
Но я достоинство того, кто был здесь ночью, —
Свидетель Бог, – не разметал в дозоре в клочья…
Успел опасность песней передать:
Пропел про ясный день…
Давно явился —
Пора блаженству
Тоже на покой,
Дабы двум рыцарям
Напрасно не сцепиться,
Оставив даму
Раннею вдовой.
Но я, конечно,
Знал, что надо делать,
Чтобы не дать свершиться злу;
«Настал рассвет!» —
Проснулся и пою.
 
 
Вы, рыцари, кто слышит эту песню,
Свидетели мои – всё в службе честно…
Хотя нас часто упрекает люд во лжи.
Я пропою, а Вы вставайте быстро,
Погони избегая тот же час,
Не дожидаясь стрел над ухом свиста.
Прошёл сигнал —
Пора бежать
К оруженосцу.
Он не прикончит
Наповал
И на морозце.
А кованый замок
И прут железный,
Как ни был бы высок,
Не остановят страсть
Любви телесной…
Пока не пропою я кавалеру:
Пришла пора господствовать рассвету.
 
 
Для всех я говорю, а мой обидчик
Проворней мог бы быть, попрытче,
И не винить меня за то, что сам так долго
Не мог расстаться с той, где в ход идут уловки.
Но говорить ему об этом бесполезно…
Я для него не верный друг – пустое место.
Но я не прав —
Винить его…
Во всеоружье
Его унёс конь вороной
Тропой пастушьей.
Мне тяжело;
Не торопился он
Прощаться.
Досматривал
Блаженный сон,
Боясь дождаться…
«Мы победили!» – горн трубил,
Вослед – «Победа!»
А конь бежал галопом дальше от рассвета.
 

Авторский перевод «Eras diray ço que us dey dir», Anonymous, 13th century, Provencal.