Loe raamatut: «Голодная тундра», lehekülg 4

– Что это? – Володя смотрел на сооружение как на божество и сейчас как никогда со своей светлой нечесаной бородой и низким лбом был похож на неандертальца перед автомобилем двадцатого века.

– Эта штука, – Тимофей достал папиросу и голосом учителя математики, разъясняющего простое уравнение, стал объяснять, – свалилась откуда-то небес. Тарелка.

– Че? – Володя нахмурился и глянул на него, проверяя, не смеется ли тот.

– НЛО. Летающая тарелка.

– Че?

– Да дрын в очо! – психанул Тимофей. – Не понимаешь, что ли? Эта штука с неба свалилась, из космоса! От нее до сих пор радиацией прет.

– Господи боже! – Володя перекрестился, хотя я предполагал, что он в бога не верит.

Впрочем, я и сам был не прочь перекреститься и уже поднял руку для крестного знамения. Черти побери! Передо мной был самый настоящий корабль пришельцев! Огромный, просто гигантский. Меня с ним можно было сравнить, как муравья все с той же банкой из-под сельди тихоокеанской жирной нормального посола. У меня тогда было непередаваемое чувство. Как будто я стоял перед дверью в волшебный мир. И Тимофей это подтверждал таким спокойным тоном, будто летающие тарелки к нам сыплются каждый день да не по разу.

– А как же она упала с неба, – вдруг заговорил Володя, – он уже начинал очухиваться от блаженного трепета, – если вон скалы целые?

Вот ведь удивительное существо человек! Только минуту назад он потерял дар речи, убитый фантастическим зрелищем, а сейчас задает вопрос, до которого я даже не додумался, хотя был не так поражен, как он.

– Точно, – только и смог выдавить я.

– Ну тормоза… Геологи сраные! – усмехнулся Тимофей. Покуривая, он рассматривал корабль, как музейный экспонат. – Может, он упал миллиарды лет назад, когда на Земле не было ничего живого, и она была сплошным вулканом. Упал, погрузился в магму, а потом его вместе с этим батолитом подняло вверх, на поверхность коры. Затем начались процессы эрозии, застывшие скалы разрушались.

И вот он обнажился… И ведь его никто до сих пор не обнаружил и не обнаружит. Вот смотрите, – он указал рукой вверх, – над ним еще сотни тонн породы, и с самолета или вертолета его не зафиксировать.

– А как же он не расплавился, если попал в магму? – попытался задать умный вопрос я. Ничего умного в тот момент в голову не приходило.

– Эх, студент… Ты думаешь, если эти лунатики придумали штуковину, которая могла летать черт-те где, то они не могли придумать, как сделать ее покрепче.

– А откуда берется золото? – Мой голос сорвался на фальцет, как будто меня только что оскопили.

– …А вот это я не знаю. Может, лунатики везли его в корабле и пока того тискало в недрах матушки-земли, он треснул где-нибудь… Или потом треснул и золото поперло из него… Или они люк открыли, да выбросили его, или благотворительностью решили заняться, или еще что… Да откуда я знаю?! Я же не специалист по гоминоидам… Смотри, студент, запоминай. Больше ты его никогда не увидишь и не услышишь о нем. Засекретят, оцепят и скажут, никогда и ничего здесь не было.

И тут появился этот звук. Казалось, его изрыгают сами скалы и эта пещера-грот, над которой застыл скованный камнем космический корабль. Волосы на загривке у меня встали дыбом.

РРРРРРРООООООООООУУУУУУУ!!!

Даже чудилось, что воет каждый камушек и их вой передается мне через ноги, отчего те вибрируют.

– Идем-ка отсюда! – Тимофей выплюнул папиросу и повторил то, что делал сегодня весь день – подбросил на плече карабин.

Что-то упало в ручей, громко плеснув, там, в пещере.

– Ох, мать.., – Володя сбросил с плеча свой карабин и, взяв наперевес, попятился назад.

Я же просто поступил по-овечьи – развернулся спиной к этой инопланетной банке и, брякая радиометром на шее, дал деру. Казалось, у меня выросли крылья, а ниже спины появился двигатель от космического челнока «Буран».

РРРРРРРОООООООООООУУУУУУУУУ!!

Выли скалы, ревели глыбы, за мной вслед с матюгами и проклятьями бежал Володя. Тимофей бежал молча, но не отставал от нас ни на шаг. Самое удивительное – он на бегу достал из пачки новую папиросу.

Я с разбегу запрыгнул в пену. Радиометр глухо ударился об ее железный борт. Пистолет звякнул о днище. Что-то в нем задребезжало. Володя уже был в тракторе и круто выворачивал его. На меня сверху, едва не вызвав инфаркт, свалился Тимофей. Его лицо было красным, дыхание тяжелым, но в глазах не было ни чуточки страха. В них горел азарт. Я знал – ему нравилась опасность. Мужики сказывали, что он раньше в одиночку хаживал на медведя с одним ножом в руке.

Звенья гусениц загрохотали пулеметной очередью по железу пены, корежа ее нос. Было такое ощущение, что нас закрыли в металлическую бочку, и кто-то принялся колотить по ней кувалдой. Трактор развернулся к тундре и помчался прочь от скал. Скрежетало днище, воняло горелым камнем. Володя не оборачивался, и если бы трос, за который к трактору была прикреплена пена, оборвался, ему было бы все равно.

Тимофей отдышался и закурил. Я незаметно расстегнул кобуру и обхватил рукоять нагана так, как будто это был пулемет М-60, а я был не практикант, а Джон Рэмбо. Хотя и Джон был бы бесполезен со своим пулеметом. По кому стрелять – по скалам, воющим демоническим голосом?

Скрежет пропал – мы ехали по кочке. Скалы нехотя отступили от нас. Отворачивали от нас свои суровые лица, будто бы в нас разочаровались. Мы неслись возле ручья, где брали пробы.

Володя резко затормозил и пена не в первый раз глухо поцеловала трактор. Я опять рухнул на днище, больно ударившись грудью о радиометр. Тимофей, заорав матом, выплюнул смятую папиросу. Открылась дверца и Володя высунул свое бледное лицо. Он посмотрел на нас, а затем молча указал рукой вперед. Там было что-то такое, что напугало его. Тимофей кивнул головой, как бы спрашивая, что там. Володя что-то сказал, но за рычанием работающего двигателя ничего не было слышно.

Тимофей вылез из пены, снял с плеча карабин и пошел вперед. Я тоже вылез и вынул наган, не отделавшись до конца от синдрома Рэмбо. Володя выпрыгнул из трактора.

Я ожидал там увидеть какое-то чудовище или скопище инопланетян из этой чертовой банки из-под сельди. Но я увидел нечто похуже. Это была первая наша жертва тундре.

Сперва ничего я не заметил. Но чем дальше мы шли, тем лучше становились видны некоторые детали. Я заметил разломанный лоток. Лоток Эйвена. Недалеко от него лежал скребок. Они были забрызганы кровью. Она еще толком не успела засохнуть. Кочка вокруг тоже была забрызгана красными каплями. Мне сразу же вспомнился провалившийся трясину медведь. Эйвен, провалился в трясину?..

– Что ты увидел? – опросил Тимофей.

От его громкого неожиданного вопроса я так вздрогнул, что у меня чуть ли не отлетела голова, а перед глазами запульсировали концентрические круги.

– Мне показалось, я.., – Володя так и не сказал, что ему показалось.

Что-то еще лежало среди кочки. Я направился туда, но Тимофей резко остановил меня:

– Не ходи туда! Медведя помнишь?..

Значит, не я один вспомнил медведя. И естественно, я не хотел повторить его участь. А то, что было недалеко от лотка, и так было хорошо видно. Это была рука. Вцепившаяся в пучок зеленой травы на кочке. И я знал, чья это рука. Это была рука Эйвена. Казалось, он провалился сквозь землю, но в последний момент успел вцепиться в траву.

Тимофей, осторожно ступая, подошел к ней и задел ее. Она расслабилась, и пальцы плавно разжались. Тимофей закинул оружие за спину и обеими руками взялся за руку Эйвена. Потом дернул на себя. Видимо, он приложил максимум усилия. Я бы поступил точно так же, потому что подумал, что семидесятикилограммовое тело Эйвена не так просто будет вытащить из трясины.

Тимофей свалился на спину.

– Черт побери! – Володя вскинул карабин и направил его на Тимофея.

Не знаю, как это я сообразил отбить ногой оружие в сторону. Впрочем, Володя и не собирался стрелять. Просто это была его реакция на неизвестное. Тимофей тут же вскочил, как ужаленный. Я впервые увидел его испуганным. Его лицо стало таким, будто его посыпали мелом. Он вырвал из кочки не Эйвена, а только то, что ею него осталось. Это был обрубок руки. И сейчас он лежал вверх раной. На ней, как на специально приготовленном экспонате, были хорошо видны волокна мяса, перерезанные трубочки артерий и белое колечко кости с желтым мозгом внутри него. С раны все еще сочилась кровь.

– Господи боже! – воскликнул Володя и опять перекрестился.

И вдруг щель между кочек, откуда Тимофей вырвал руку Эйвена, стала расширяться, словно происходило землетрясения, и земля расходилась в стороны. Но почва под ногами у меня была по-прежнему неподвижной и лишь в трех метрах впереди кочка расходилась, обнажая черный провал.

«Бхыкыйгун хранит Эйвен, – подумал я, – очень хорошо хранит. Бхыкыйгун спрятал его в желудке». Эта мысль вызвала у меня нервный смешок. И я бы, наверное, мог истерично захихикать, если бы Володя вдруг не выстрелил в эту цель.

Карабин грохнул с такой силой, будто возле уха выстрелили из гаубицы. Уши словно цементом заложило, и в них остался лишь звон. Минут пять остальные звуки доходили до меня, как сквозь вату.

Щель захлопнулась со шлепаньем, какое издает бочка с навозом, когда в нее попадает крупный камень. Володя передернул затвор. Из патронника вылетела длинная дымящаяся гильза и упала метрах в двух от нас. Следующий патрон был в канале ствола. Володя вновь прицелился и тут Тимофей остановил его:

– Вова, стоп!!! Все спокойно! Вова, ты слышишь?!

Володя глянул на него, не опуская оружия.

– Ты меня слышишь? – Тимофей подошел к нему и мягко поднял его карабин вверх.

– Все нормально. Садись в трактор, поехали.

– Так что, Эйвена нет?! – Володя был на грани срыва. На его щеках появились красные пятна. – 0н что, погиб?

– Тимофей, – вмешался я, неотрывно глядя на то место, где несколько секунд назад была черная щель, – что это было?

Тимофей устало покачал головой:

– Студент, я не знаю… Но теперь я знаю, что Эйвен на сто процентов был прав – здесь очень хреновое место. Володя, поехали быстрей! Возвращаемся на стоянку, докладываем Степану и дуем отсюда!

Вскоре мы уже спустились к основному водостоку. Я оглянулся: скалы были далеко, и даже не верилось, что среди них мы видели инопланетный корабль. Да и в тот момент он меня не интересовал. Я не испытывал уже то восторженное чувство, когда увидел его впаянным в ребра скал. У меня перед глазами был обрубок руки человека, с которым мы разговаривали не более получаса назад. И в этом обрубке было не больше эстетичности, чем в неаккуратно отрезанном куске охотничьей колбасы.

Я не испытывал жалости, я был в панике. Кто будет следующим? Вторая группа еще не вернулась. Тимофей дал нам задание снимать лагерь и сворачивать палатки, снимать антенну, собирать вещи, разбирать печки, грузить все это в пену. Тимофей рассчитывал так, что когда вернется вторая группа, мы сразу же отправимся отсюда. Тимофей сделал все возможное, чтобы предотвратить большую беду. И как старый полевик, он в первую очередь думал об остальных, а потом о себе. Хотя он мог дать команду для нас троих и, может быть, мы бы вырвались из объятий Голодной Тундры. Единственное, с чем он поторопился – это снять антенну. По рации можно было бы вызвать вертолеты. Другой вопрос – когда бы они прилетели…

Когда мы почти закончили сборы, то увидели, как к нам с той стороны водостока приближается оранжевая точка – трактор с первой группой. Я работал как никогда. Носился, грузил, поднимал, собирал, переносил. Как говорится, со скоростью плохой ракеты. Подмышки вспотели, запястья и кисти рук были сырыми и на прилипшей к телу робе проступили темные влажные пятна, грязные нечесаные волосы приклеились ко лбу. В тот день я буквально чувствовал, как воздух наэлектризован опасностью.

Через полчаса первая группа была здесь. Едва они подъехали, как по их распаренным лицам, блестящим глазам и шумным вскрикам стало ясно, что у них было золота не меньше, чем у нас. Оно всех нас превратило в слепых алчных скотов. Семен выпрыгнул из пены и удивленно оглядел пустое место, где совсем недавно стоял лагерь:

– Что такое?

Тимофей подошел к нему:

– Степа, грузите оставшееся и рвем отсюда!

– Ты что, с ума сошел?! Здесь такие дела…

– Здесь ДЬЯВОЛЬСКОЕ место… Нам же еще вчера это говорил Эйвен. А мы, остолопы, пропустили его слова мимо ушей!

– А кстати, где он? – Семен заглянул за его спину, посмотрел в нашу сторону.

– Нет его…

– Где он?

– Нет его… Вообще нет! – Тимофей указал сукой в сторону скал. – Он остался там… Навеки.

Степан внимательно посмотрел ему в глаза, потом на нас:

– Что случилось?

– Погиб он.

– Как?!

– Не знаю…

– Что случилось, черт побери?! – Степан начинал кипеть. – И кто у вас стрелял? Где Эйвен? Вы что, что-то не поделили?!.

Все замолчали и так в мертвой тишине, не нарушаемой гулом комаров и клекотом птиц, наблюдали за ними обоими. Тишину лишь нарушало бормотанье тракторов.

– Что?! – Тимофей поднял руки, чтобы схватить Степана за грудки, но сдержался. – Ты что думаешь?! Ты думаешь, что я… мы… Ну, ты и падла!

Степан сузил глаза:

– Что с ним случилось?

– Погиб он!

– Как?!

– Да не знаю я!!! – заорал Тимофей.

– Поедем на то место!

– Я не уверен, что ты захочешь это посмотреть.

– Слушай, ты что-то…

– Пошел ты в жопу! Я говорю, нужно как можно скорей рвать отсюда когти!

– Нет, мы сейчас… – Степан осекся.

Они оба замолчали и дружно посмотрели под ноги. Я глянул туда же. Казалось, под их ногами происходит какое-то движение. Я привстал, чтобы лучше рассмотреть, что там происходит.

– …Мать! – Степан отпрыгнул назад. Тимофей молча попятился.

Да, как я и ожидал, под их ногами появилась щель. Точно такая же, из которой Тимофей вырвал руку Эйвена. И в следующее мгновение из этой щели донеслось рычание, как будто там сидел тигр. Оно было тихое, как будто сонное. Но потихоньку в нем появлялся смысл. И он говорил о голоде и злобе.

– Что это?! – Степан растерянно посмотрел на Тимофея, как будто тот мог дать ответ. Он вынул из кобуры наган.

– ГОСПОДИ, ОПЯТЬ ЭТО НАЧИНАЕТСЯ! – взвыл Володя.

– Вова, заводи трактор! – крикнул Тимофей, сбрасывая с плеча карабин, крикнул Степану. – Что стоишь?! Рвем отсюда!

Рычание превратилось в рев. Щель расходилась все больше и больше. Это было какое-то сюрреалистическое зрелище. Смотреть, как среди кочки появляется разлом, напоминающий пасть и издающий звук разъяренного хищника. Она стала длиной метра в два.

Потом кочка вокруг нее вся как-то сжалась, сбугрилась, как кожа на носу разозленной собаки, и внутри разлома обнажился красно-черный провал, по краям которого торчали какие-то плоские горизонтальные и широкие пластины различных размеров. Из этого провала, который был от меня всего лишь в трех метрах шла такая вонь, какая идет изо рта человека, больного кариесом и не увлекающегося чисткой зубов. И едва я уловил этот запах, то понял, что красно-черный провал – это огромный рот, а эти грязные серо-желтые пластины зубы, только с человеческую кисть каждый.

Тимофей выстрелил. В ушах вновь зазвенело. Один зуб разлетелся на кусочки в разные стороны. Пасть захлопнулась, обиженно замычав.

Степан стоял, как окаменевший. У сидящих в его пене мужиков было одинаковое выражения растерянности и страха на лицах. Степан посмотрел в глаза Тимофею, и в этом молчаливом взгляде выражался один вопрос: «Я что, ума схожу?»

Тем временем Володя уже дал полный газ на своей дэтэшке. Я свалился, вдребезги разбив радиометр. Тимофей опомнился и побежал за нами.

– СЕ-ЕРЕ-Ега, жми! – кричал Степан, очнувшийся от спячки и бегущий к своей пене.

– Володя, стой! Вовка, стоп!!! – орал я. Тимофей с трудом нагонял трактор. Кочка мешала быстрому бегу. – СТОЙ!!!

Я еще приложил несколько крепких выражений. Но Володя уже ничего не видел и не слышал. Видимо, им полностью овладел инстинкт самосохранения. Я достал наган и выстрелил в воздух. Но наган – это не карабин. Он издал лишь жалкий хлопок детского пугача, который был почти не слышен.

Тимофей почти догнал пену. Он бежал рядом. Еще чуть-чуть, и он запрыгнет. Я протянул к нему руки. Его руки уже почти касались моих. Но он споткнулся и упал.

– СТОЙ!!! – орал я.

Я потерял контроль над собой – навел пистолет на кабину машины и выстрелил. Пуля угодила в стекло, оставив дырочку в нем и паутину трещин. Но Володя по-прежнему ничего не слышал и не видел. Что-то заорали мужики с той пены, едущей чуть впереди и справа от нас метрах в десяти.

Тимофей встал, но кочки тотчас под ним разошлись. Я увидел, как он провалился вниз, словно нож в бочку с подсолнечным маслом. Над кочкой осталась лишь его голова. Он выбросил руки вверх и вцепился в траву. Как все это было знакомо! Он хотел выскочить из пасти, но она сомкнулась.

Он погиб мгновенно, без звука. Лишь коротко хрустнули его кости, с громким треском лопнул карабин. Вверх вырвался Фонтан мелких красных брызг, выжатых из его тела. Потом исчезла и голова. В следующее мгновение в том месте задвигалась кочка, и даже сквозь шум надрывающихся тракторов было слышно сочное чавканье.