Loe raamatut: «#mythistoria. Роман, не имеющий значения», lehekülg 2

Нет – конечно, нет, я никого не виню.

Ничего доброго я вам не скажу. Даже не надейтесь. Я теперь стих к пулемётной очереди приравниваю. Ты либо стреляй, либо отходи в сторону и прячься. Хотя, может, это я слишком.

Утром я вспомнил, что жизнь моя, судьба, которую привили мне родители, развалилась на куски. Размышляя об этом, я не представляю ничего, кроме желания работать. Больше мне просто нечего делать. Друзья уже не те. Сегодня все связи только по/расчёту. И вообще, я обнаружил, что ни о чём не жалею, и ничего не жду. И в душе у меня прохладно становится оттого, что я так живу. Никуда не езжу. Ничего не требую. Ни для кого не стараюсь. Во мне проснулся некий мальчишеский эгоизм. Или это склонность к мятежу. Заметил, что я слишком бунтую против всего, до чего мне, по/сути, дела нет никакого. Видимо, просто надоело жить в этой непроглядной нищете. В этих скитальчествах пребывать. Иные скажут, что баклуши бить не надо – но мне тошно уже смотреть на всё.

Ну, гадостей я им тоже много наговорил. А мог бы и нежностями изъясняться. Кто ж виноват, что такое двухстороннее непонимание. Такое поверхностное распределение ролей. И мне, безусловно, отвели самую гиблую. Без всяких прекрас говорю, что голова короля мне не нужна. Не сейчас. Я ещё желаю немного потрудиться для человечества. Я вообще тружусь только для них.

Хорошо, что он не спел мне своих куплетов. Мои уши не выдержали бы такого ужаса. Мозгопричина, наверное, крутилось такое слово в уме. Без постановки голоса. Без абсолютного владения инструментом. Мне лишь осталось расчехлить свою душу и высказать ему всё, что я об этом думаю. Можно начать с того, что у меня мороз по коже от его стихов.

О чём же вы пишите, в наше/то беспокойное время. Ведь и так понятно, что все ваши неудачи никак со мной не связаны. Они, лишь следствие того, что вы столько времени посвятили себе.

А если подумать, то разве может успех зависеть от кого/нибудь из людей? По/моему, это бывает только тогда, когда вы слишком зависимы от них. И слава – есть ничто иное, как достояние человечества. Я всегда говорил, что работать надо от честолюбия.

Порой, засыпая, мне видятся картинки некоего мрачного будущего. Жестокие люди, с жестокими нравами, у которых в душе стоит холод. Это мир, лишённый всего человеческого. Точнее сказать, всё человеческое в нём заменено цифровой информацией о доходах и расходах. Романтикам, конечно, жить трудно в таком окружении, где все толки происходят только на тему потребления. У меня бы ни за что не хватило терпения, столько об этом говорить. И ещё хуже, когда приходится выбрасывать всё лишнее, в принципе, не мешающее жить спокойно, из головы, лишь бы оно не проскользнуло и кого/нибудь не укололо. А потом ещё, нищета и раскаяние за то, что ничего не можешь с этим поделать.

Мир оглушённый и призрачный. В нём хамство равняется вежливости, а скряжество – великодушию. Никогда мне не было так стыдно, как перед теми, у кого я что/то просил. Мне всегда удавалось заработать себе на жизнь. Во/всяком случае, подарочков мне никто не делал.

Нет более печального зрелища, чем дылда слоняющаяся по улицам. Злость делает человека несчастным. Но как её избежать? Всё, что мы делаем – мы покоряемся судьбе. Она тяжёлыми стальными цепями весит на наших плечах и терзает душу своей неизбежностью. Я так мало знаю о людях, что невольно доверяю каждому, кто со мной говорит. И это доверие приводит меня к отчаянию. А затем, мне виделось, как она снова, уже который раз отдавшись другому, шепчет мне из/за спины, что любит меня всей полнотой своего сердца. Искренняя любовь – она мимолётна.

Ночь прошла, ничего уже не ждёшь, ни о чём не думаешь, ничего не желаешь. Мучаешься только по одному и тому же поводу, в котором никто, кроме тебя не виноват – так мы привыкли снимать с себя ответственность.

В итоге, я пришёл к выводу, что ни у кого, ничего, не при каких обстоятельствах просить нельзя. Чужого счастья желать невозможно. Да, и нельзя. Чужих богатств требовать нельзя. Пессимизм овладел мной до крайности. Я совсем разучился смеяться.

Спрашиваю себя, когда я успел нажить столько пустых морок, столько долгов, столько ненависти окружающих. Чего я им сделал?! И что они от меня хотят получить? Мне более нечего сказать людям, кроме того, что мне от них ничего не нужно. Во/всяком случае, всё, что я делаю, я делаю это только ради них. А зачем? Бог его знает. Надо же на что/то жизнь потратить. Вот я и стараюсь.

Другая волна обещаний будет чуть лучше, чем прежняя, или ты совсем сдался, решив, что уже никогда не добьёшься значения, никогда не сладишь с человеком, никогда не поймёшь, почему люди должны трудиться, а не просто зарабатывать себе на жизнь. Они должны заботиться о завтрашнем дне.

Говоря об этом, у меня ком в горле встаёт. Краем глаза я вижу, что вокруг меня сплошная чернота. Это ли земля обетованная, или что это вообще, но она страх на меня наводит такой, что и плакать больше нет желания. Было же время, когда я лил слёзы по всякому поводу. Я, по/сути, был тогда совершенно счастлив.

Разочарования избежать невозможно. Ты слишком романтизировал жизнь, но она показала тебе своё превосходство. Она показала тебе свой хищный оскал. А потом, куда ты пропал? Убежал от самого себя? Остался наедине с собой, чтобы никому, ничего не доказывать, чтобы не терпеть этих унижений и оскорблений. Вся эта чернота – это ненависть людская, которая ничем непобедима. Она толкает нас на самые ничтожные поступки. Ещё скажи, что она двигатель прогресса. Нет ничего более навязчивого, чем прогресс. Как и нет ничего более унизительного, чем ненависть.

Видимо, мне никогда не научиться владеть собой настолько, что любому человеку я мог бы понравиться. Хотя, одно из самых странных и, в то же время, приводящих к изобилию качеств, присущих поэту, несомненно нравиться окружающим. Что, в принципе, невозможно.

Зачем ты столько времени идеализировал жизнь, если только сейчас понял, как оно всё устроено на самом деле. Мой разум настолько оказался подлым, что я, как маленький ребёнок, будто вчера на свет родившийся, абсолютно не понимаю, как надо жить, что надо делать, о чём говорить с людьми.

Не слишком ли много равнодушия в твоих словах, о мой исследователь жизни, мой равновеликий самой любви, или, что там ещё могло прийти на ум твоему затейливому чутью, что ты слов подобрать не можешь, пока не встретишь ту самую, которая снится тебе спящему, и видится тебе работающему, как мираж нагретый палящим солнцем. Одинокий странник, бредущий через пустыню, через ореол пустых надежд и череду предательств. Горячие пески, обжигающие стопы.

Теперь, всё будет по/другому, если ты найдёшь в себе самообладание, если перестанешь питать иллюзии, что жизнь становится счастливой только тогда, когда на счету лежит кругленькая сумма. Об этом смешно даже говорить. Умножающий зло, ненависть, порок, разве такой человек может оставаться счастливым, разве он может добиться желаемого, разве ему можно доверять свои самые сокровенные уголки души. Мне думается, что это может оказаться слишком опасно – и непоправимо.

Ты делаешь окружающих счастливыми, но при этом, бежишь от самого себя на край Земли, забыв, что она имеет форму шара. Ведь всё, так или иначе, возвращается на своё законное место. А если ты потерял своё место, то его следует, как можно скорее, найти, чтобы больше не мучиться, не страдать, не болеть, не унижаться, не то, не сё, но и разговор тогда не склеился, просто потому, что тебе ничего не нужно, как впоследствии оказалось.

Уснуть под поток холодного воздуха, как выяснилось, совершенно приятное дело. Мне бы хотелось повествовать о чём/то светлом и радостном. Но видимо, я пока не нахожу подходящей темы. Если таковая, вообще, существует в природе моего мышления.

Зачем ты уходишь? Зачем, снова оставляешь ситуацию на нуле, боясь вымолвить слово. Пусть накануне нового тысячелетия мы отравимся твоими грустными стихами. Покорять толпу надо ласково. Грубиянов никто не терпит. Никто перед ними унижаться не собирается. Если вы появитесь на свет с чистой совестью, да так, чтобы вам было что предложить, кроме пустых обещаний, то мы продолжим с вами разговор – что вы, там, хотели получить в награду?

Если говорить по совести, я уже ничего не хочу. Сама мысль добиваться чего/то изворотливым путём… – я что, червяк какой/то, не заслуживающий ничего, кроме презрения!

Не злись, что ничего не получилось. Никто не обязан тебе помогать. Никто не обязан тебя содержать. Никто не обязан тебя любить. Какую из тайн тебе надо открыть?

Никто не обязан – с этого момента, эти слова станут моим девизом.

Так мне легче понять, что необходимо делать, когда просыпаясь на рассвете, я думаю о том, что мне страшно открывать глаза. Я не представляю, что ждёт меня дальше. Оттого, наверное, и страх этот возникает. Или причина всех моих бед заключается в том, что я ещё слишком очарован бессмыслием.

Одинокий ваятель и вечный скиталец. Ты возносишь не себя, но других до головокружительных высот. Словно счастье тебе ни к чему. Угрюмый от усталости. Мысль точишь, пока она не становится филигранным резцом, вызывающим опасения.

С твоим словом век спорить придётся.

Равнодушный ко всему, что происходит вокруг, отдаёшься порыву страстного молчания. Тебе не придётся никогда терпеть унижения, поскольку все считают тебя талисманом добра и чистоты. А тьма, которую ты пытаешься рассеять – она лишь слёзы страждущих, окутанные ненавистью бытия.

Страшно подумать, как тебе до сей поры не досталось той славы, о которой можно только в мечтах тешиться. Даже не смотря на то, что она всё равно достояние всего человечества.

Блуждающая мысль гения – почти безошибочна, как полагали многие классики. Открывающая окно в неизвестность. Потому и пугающая до чёртиков. Пробуждающая самые необыкновенные фантазии. Сказка наяву. Со всеми мистическими последствиями и прочими конфликтами, которые в нашей существующей жизни просто очевидны и не выглядят такими уж насыщенными и красочными.

Жизнь серая, как и то, что в ней происходит.

Слёзы сладкие, как и то, от чего они проливаются.

Смех пьянящий, как и то, чем он вызван.

Мечты окрыляющие, как и то, куда они ведут.

Не сделать ли выбор, не поддаться ли искушению, не очутиться ли в стране фантазий, где ты волен взять себе любую роль, которая тебе симпатична. Или отказаться от всего, что тебе противно.

#1

Не поймите меня превратно, но я считаю, что нет ничего более важного, чем любовь. Потому, что там, откуда я вылез, это единственное, что имело ценность.

Встретимся ли мы наверху, или будем блуждать в потёмках. О каком верхе ты сейчас упомянул? Тот, что зовётся элитой нашего благородного общества. Я дошёл до такого состояния, где культурный человек становится мерзавцем.

О доброте ли нам не знать. Какие чары на этот раз ты желаешь наложить на людей, которые ни в чём перед тобой не виноваты. Ну, ведь я никого и не виню. Мне что, по/вашему, заняться больше нечем, или вам кажется, что я какой/то иной, совсем не такой, каким вы хотели бы меня видеть. Одно утверждение похоже на другое. Она так любит жизнь, что за ней невозможно угнаться.

Когда/то, я придумал такую историю, над которой ронял слёзы. Это был рассказ о доблестном человеке – рыцаре. Но я так и не окончил его. Слишком скучно писать о таких людях, которые везде и всюду несут в себе добродетель. Почти нечего о них сказать.

Раньше я думал, что писать необходимо только хорошее, и выражать только благие чувства. Но, кто мне разницу показал – это был человек в тёмном переулке. Он спросил могу ли я отдать ему свою куртку. Неужели, всё настолько ничтожно, что писать правду становится тяжело. С некоторых пор она вызывает во мне самые гадкие ощущения, которые только можно было вообразить.

Презрение, которое я никак не в силах удержать, оно меня то ли душит, то ли просто не даёт покоя. Сколько лет ещё продлится эта кабала, от которой ноги тяжелеют и спать охота. Как трудно придаваться спокойному отдыху, если тебя окружают мёртвые люди.

Но, ведь они же, как ты выразился, мертвы, стало быть, как они могут тебя окружать, или что о них можно сказать, если ты сам представляешь, о чём говоришь. Начались лёгкие намёки на моё плохое душевное состояние. И когда тебя так держат, что ты ничего не желаешь, боясь обронить слово, боясь совершить неугодное, или вообще, движение – кого вы из меня слепить пытаетесь?

Всякое намерение может оказаться, как злым, так и добрым, если его разглядывать с разных сторон.

Врата Ада – это проход, ведущий к бедности. Говорят, чтобы быть добрым в наших существующих условиях, необходимо быть богатым. Но при этом, надо упомянуть, что… – ах, да, я совсем забыл о проблемах глобальной экономики.

Разгуляться, здесь, особенно не получится. Справа камышами всё обросло. Слева – от тебя только и ждут ошибки, за которую ты поплатишься. И снова отовсюду презренные взоры. Можно подумать, что тебя есть за что уважать.

Уважение – это следствие внимательного отношения к человеку.

А что, если мы закрываем на всё взгляд. Мы не дурные люди, а скорее бережливые. Мы становимся требовательным, когда стараемся думать о вас, о вашем дальнейшем благополучии. Мы становимся слишком претенциозными, когда стараемся снизить уровень ваших (незаслуженных) потребностей. Или вы хотите нас научить другой жизни?

Попробуйте сами заработать себе на всё, что вы удерживаете в мыслях. Но вы не такой человек, вы отдадите последнюю копейку родному, близкому, живущему в вашем сердце. Вы слишком великодушный, чтобы быть современным.

Вы меня не слушаете, а тупо говорите. Зачем так делать? Я понимаю, что открывать рот я могу только там, где слушатели зарабатывают меньше меня. Но я не понимаю, как вы можете столько молчать.

Говорить следует по делу. Желательно, по очень важному делу. А копать мою биографию – это вы меня извините!

Моя мать была весьма великодушной женщиной. Если разобраться. А я, как и все мальчишки, хулиганил. Я и сейчас, бывает, что/нибудь вытворяю – из ряда вон. Но – это отдельная тема.

Вообще, я слыхал, что дети не обязаны любить своих родителей. Слишком противоречит природе. Но, относиться с уважением, с терпением, с лаской. Если материнский укор ласковый, то он от этого менее укорительным не станет. Я не знаю, как надо воспитывать, но думаю, что ничего сложного. Себя попробуйте воспитать.

От взрослых больше проблем в жизни, нежели от маленьких деток.

Жизнь жестокая. Она делает из людей настоящих зверей. Чудовищная жизнь. Правда? Однако, нескучная. Всегда есть, о чём задуматься. Всегда есть, куда побежать. Всегда есть, к кому обращаться. Хвала богам, что я расту талантливым и умным. Хотя, меня, часто, обвиняют в обратном. Вам ли не знать, какую зависть испытывают ко мне окружающие. Но они, просто, не знают, чему завидуют. Воображают, что я в шоколаде купаюсь. Этого вам не понять никогда.

Не пытайтесь завидовать чужому счастью. Оно вас может сильно разочаровать. Создавайте своё, если можете, или стряхивайте обиды, как прилипшую пыль. Мне ничто так не дорого, как моя совесть.

Зачем ты оправдываешься? Ты же понимаешь, что за всем этим стоит. Если такое чувство вины, настолько тяжёлое, что на тебя невозможно смотреть без презрения, без унижения, без слёз.

О, эти ваши презренные взоры – у меня вся спина ими выкрашена, словно мне банки от простуды поставили.

Всё только в денежный эквивалент упирается. Видит Бог, не зря их придумали. Весьма облегчает взаимоотношения. Я не понимания от вас жду, а поддержки, любви, сочувствия. Мне боль некому выразить.

Правда, я чувствую, что мне уже легче становится. Совсем немного, но результат проявляется. И всегда присутствуют опасения, что я снова сорвусь в бега. От кого я скрываюсь, хотелось бы мне знать. Или это такой подъём, который я представлял себе иначе. Ведь мне ни от кого, ничего не нужно. Любить тяжело, когда тебе никто не желает ответить тем же.

Ну, хватит уже! Мы столько раз на эту тему говорили. Столько крови друг у друга попили. Надо соображать, как действовать дальше. Что необходимо предпринять, чтобы наладить жизнь свою пустую, где нет никого, кроме холодного ветра. Я считаю, что лучше не торопить события, пока они сами тебя торопить не начнут. Это безошибочный прогресс.

Нет – я встречал людей и поумней, чем этого можно было от них ожидать. И где/то, я, даже понимаю, зачем все эти препятствия создаются – для кого, если быть точным. Видимо, они сдерживают тот слой населения, который плохо поддаётся воспитанию. Но мне уже прилепили маску зажиточного человека, которому стыдно жить с пустыми карманами.

Что же у нас получится, если мы привыкли к сервису и комфорту. Не о том разговор, чтобы отправиться жить в лес. Помню, встретилась мне отважная группа туристов, называющих себя школой выживания. Ну, это, видимо, для эффекта взяли такое название. Я тоже, между прочим, люблю хороший сервис. Но никак не могу понять, почему пребываю в этих скитаниях и разочарованиях. Словно жить мне надоело. Усталость.

Удивляюсь, как раньше я не замечал жестокость, порочность, низость жизни. То ли я снова что/то перепутал. То ли удрал от самого себя, оттого, что творится в душе моей. Там сплошное беспокойство. Было время, когда жилось мне легко. Или мне только кажется, что оно было. Может, я никогда не воспринимал себя всерьёз. Как бы там ни было, меня сейчас никто не понимает. Сейчас или никогда.

Минуточку. А ты подумал обо мне?

Сказать по/правде, я регулярно этим занимаюсь. Начиная с того, как просыпаюсь утром и, заканчивая тем, когда отхожу ко сну. Мне, просто, надоело перед людьми унижаться.

Немного запятнался. Но это ничего. Мы им ещё докажем свою правоту. Ну, или они сами поймут, когда повзрослеют. Либо, когда найдут в себе смирение, которого по/существу нет. Либо, это такое условие, благодаря которому нам удаётся держаться наплаву.

А что же я, там, хотел сказать?… Мне, видимо, с памятью не совладать – так много в ней ран, что хочется забыть поскорее. Заворожила бы меня некая особа. Это только грёзы, что мешают моему взору оглядеть пространство. Нищий был духом. Стал бизнесменом, считающим, распоряжающимся, выставляющим, указующим, требовательным. Если бы хватало времени на всё, чего я ещё не успел совершить, то я мог бы оказаться самым богатым человеком на свете.

Говорят, всех денег не заработаешь. Отдыхать тоже необходимо. Отвлекаться от рабочей суеты и бесконечного потока вопросов, требующих от меня хоть какого/нибудь решения. В конце/концов, я пришёл к выводу, что патриотом быть опасно, любить женщину опасно, жить – вообще – опасно.

Простота души зависит от чего? Здесь, внизу, почему/то, светло и спокойно. В жизни же, сплошные унижения и угрозы. Если исходить из того, что сам по себе человек представляет некую опасность, то слишком большая плотность населения питает опасную атмосферу. Но здесь, внизу, человек остаётся добродушным. Складывается впечатление, будто он от природы такой. Милый.

Почему бы сразу не сказать, что вам нужно. Чётко, уверено, конструктивно. Да/да, нет/нет – всё остальное пустая трата времени и возможностей для профессионально роста. Мы привыкли унижаться до бездействия, до ругани, до хамства. Между прочим, я тоже умею открыто говорить и хамить, как ни странно, ведь мне приходиться иметь дело с разными по своему устройству людьми.

За одним скандалом последует другой – и нет этому конца. Ненавижу, когда приходиться унижаться до крика. Мгновенно отошёл, отрёкся, изолировал себя от всех. Хотите верить в Бога? Вот он – всеведущее зло. Чёрный лик возмездия. Каждый, кто пытается совершить против человека, как в том мультфильме, где мартышки банан друг другу передавали, всё вернётся на то же место, откуда и вынеслось.

Мне даже рядом стоять противно с базарными людьми. Такое впечатление, что никто/никого не слышит. Но какое в этом лицемерие, какая боязнь потерь. Я никогда не сожалею, поскольку прекрасно понимаю, что нет на свете ничего постоянного. Кроме моего таланта. Он – единственный, кто меня кормит, оберегает, выращивает.

Это надо подчеркнуть.

Как же сохранить в себе доброту, когда вокруг сплошное зло, от которого не знаешь, куда деваться. Источник этого зла – что? Эгоизм, наверное, или нечто такое, что подпитывает его – страсть к разрушениям. Я всей душой ненавижу, когда руки не держат и ноги дрожат. Когда мысли нет, и фундамент знаний не держит. Когда вороньё склевало всю вишню в саду, а мне остаётся, лишь глядеть с глубоким разочарованием в душе. И как здесь не придумать новый смысл, если старый уже пропал. Говорят, близость смерти заставляет видеть яснее, реальнее, гуманнее.

Непонимание – вот, что является высшей мерой наказания.

Если просить, то условий начнут выдвигать великое множество. В этом случае, лучше переждать неблагоприятные времена, нежели пасти чужой кошелёк. Всё равно дурная пуля возвращается.

У меня более нет желании культивировать невежество. Не знаете как устроен мир – идите учитесь.

Пусть говорят за спиной. Усложняют мир, честь, старания воспитанного человека. Мы привыкли к подобному образу жизни. Полагаем, что это нормально. А потом, ещё, разговоры на будущее – они так обескураживают, что ничего не хочется делать. Сколько стоит «земля», на которой меня похоронят. Возможно, она вообще ничего не стоит. Гражданам полагается место – три на три, и полтора метра в глубину.

Успокоил жителей страны. Теперь им некогда будет беспокоиться о состоянии своей души. Даже, когда они весьма склонны к саморазрушению. Просто, некогда сейчас об этом думать. Поживём, посмотрим, может, нам вовсе и не придётся тебя распять, чтобы в последствии нести в себе чувство вины, угрызений, что во/время не смогли тебя придержать. Мы, даже не ожидали, что ты мог быть таким стойким и любопытным с своих исканиях и метаниях в разные края света.

Открыто говорить – этого ещё недостаточно, чтобы жить среди людей, привыкших комфортно вести беседу, пусть даже на повышенных тонах. И ты, конечно же, меня успокаиваешь. Всегда говоришь правду, не стараясь производить раболепное впечатление. Многим оно требуется, но тебе, видимо, нет никакого дела до того, что о тебе могут подумать. Циник.

Самое смешное, что в грязь тебя, особо, никто втаптывать не собирался. Но ты сам, как/то, делаешь, что все тебе завидуют, ненавидят, клевещут. Понятно, что в такой ситуации поддаваться судьбе может оказаться слишком опасно. Волновать толпу – это дерзость несусветная. Революция.

Всё равно мы видим, как ты стараешься. Себя бережёшь и тех, кто тебе дорог. Это видно не по твоим словам, но по твоим поступкам, намерениям, действиям. Говорят, что люди интеллектуально творческой работы быстро изнашиваются, стареют, теряют интерес к жизни. Возможно, в этом и кроется источник молодости – переродиться заново.

А ты словно не замечаешь, что происходит вокруг. Все активно ковыряют в носу, вешают друг другу вермишель на уши, гадят на голову. Что там говорилось о трёх видах разговоров, несущих в себе одно и то же содержание. Что/то, вроде, птичий помёт, козлиное гумно, и поросячий визг.

Мы тут все печальные ходили, пока ты снова не появился. Точнее – не заявил о себе. Принёс в нашу слишком спокойную суету чуточку веселья и – чего ещё? – музыки. Мы до этого момента, если признаться, почти не слышали звуков, только стучали молотом грома, да зубья скалили, глядя друг другу в лицо. Между тем, никогда не надеясь, что наша жизнь может стать лучше, чем она есть сейчас. Такого даже представить себе нельзя было. Если не считать, действительно, тех жертв, на которые немногие способны отважиться. Сколько ты уже лет этим занимаешься, что так отчётливо всё понимаешь? Если прикрыть каждую твою фразу одеянием, чтобы не испортить о тебе впечатление, то… – но это ты сам должен думать.

Рассуждая о свободе, хотелось бы спросить, для чего вы готовы её использовать.

Вы не могли бы покровительствовать никому, кроме себя. Поэтому, и мне никто ничего даром не предлагает. Снова счёт перешёл в пользу всеобщего мнения. Уже подытожили, кто, кому, сколько должен. Перевели стрелки на дальнейшее сотрудничество. По всем приметам, вы заслужили такое одобрение, что вас и обвинить не в чем. Сегодня, куда ни глянь, везде юриспруденция.

А потом ещё вот что, вы ни на кого не обижаетесь. Стало быть, мы можем просить вас обратно. Правда, пока, мы не ведаем, зачем нам это нужно. Всё/таки, если вы так и дальше собираетесь сидеть, рыдать, говорить чепуху, не имеющую дело к серьёзным жизненным ситуациям – так, или иначе, нам необходимо подумать. Хватит с нас одной революции.

Бюрократинг, мошеннинг, цветник садо/мазохистов, и прочие внутренние извращения, до убожества прекрасны. Как высоко следует задирать нос, когда в горле стоит ком. Об этом мы ещё поговорим. Нам следует разобраться с твоими долгами. Это первая причина, по которой мы тебя отсюда выперли. Вот и думай теперь, стоит ли договариваться сразу, или пусть лучше подумают, кому предлагают чёрную работу за смешные деньги. Некоторые женщины так могут обставить ситуацию, что, сколько не крути, а всё равно она отберёт свой лучший кусок.

Нет – я не слишком жалуюсь по данному поводу. Всегда отдавал последнее нуждающимся. Правда, затем, пересмотрел приоритеты. Подумал немного и решил, что две третьих моей зарплаты, на все прочие расходы она получит. Но остальное – я же ничего не придумываю – мне необходимо сберечь на тот случай, который называется форс/мажор. Кому только в голову пришло создавать общий капитал?! Представьте себе на мгновение, когда вас выставляют на улицу, не объясняя никаких существенных причин. За исключением, скажем, тех, которые вас никоим образом не касались.

Вы ещё клятву с меня возьмите, что ни при каких обстоятельствах не останусь самим собой.

Вот и дошёл я до ручки, когда в каждом человеке, завидев врага, я склоняю голову перед самим собой. Не стоит более ругаться, спорить – я уже всё доказал, что только мог. Хотя, есть ещё кое/что, от чего меня без конца тошнит.

Разгуливая, непринуждённой, развязанной походкой, я стараюсь привыкнуть к оглушительному шуму, который постоянно носится по дому. Складывается впечатление, что жизнь кипит везде, только не во мне. Как будто бы, она мне не нужна.

Причины, по которым я отказываюсь от всего, чего мог бы добиться – они, вообще, существуют? Или это только иллюзия, что я вот тут сижу, работаю, пытаюсь донести некий… – впрочем, это от одиночества. Все проблемы от одиночества. Весь мой шутовской героизм, как ни странно, тоже.

Запятнался в погоне за великими благами, которые только снились. Едва не натворил дел. А ведь мне ещё с детства твердили, что нельзя быть таким максималистом. Слишком серьёзно относиться к своим затеям. А ты ведь большой затейник, не правда ли? Это я к тому говорю, что твоя свобода – она никому не пригодилась. Даже тебе. Но ты упорен с своих исканиях. Мы уже не знаем, что с тобой делать.

Так жадно допытываться до знаний – это, иногда, создаёт больше проблем в жизни, нежели действительно приносит какую/то пользу. Мы наслушались и речей твоих, и прочих глупостей, от которых дышать становится тяжело, и сердце колотится, словно призыв к неожиданности – нечто такое, о чём каждый человек мечтает. А культуру развивать не следует. Нам достаточно той, которая уже есть. Между прочим, все нормальные люди ещё в школе узнают, что такое невежество.

Нам ли учить вас жить – вы ведь ничего не знаете о жизни! Только учитесь. К тому же, вы слишком нетерпеливый человек. Вас постоянно необходимо сопровождать. Ваше любопытство не знает границ. А они должны быть. Это же настоящее сумасшествие, когда никто не отдаёт отчёт о своих действиях. Вас такого одного вполне достаточно, чтобы меньше соваться, куда не следует. Потому, что всюду сплошные опасности, которых вы не замечаете.

Что может быть опасного в жизни, если оно не предрешено судьбой. Вот против чего не существует лекарства! Эта зараза так тянет на дно, что не успеваешь отмахиваться от назойливости мелкого люда. Но меня не это сейчас беспокоит.

Любопытно, сколько стоит твоя порочная душа. Мы ведь живём на основе цифр. Подсчитываем, смеёмся, затем, поглядываем друг на друга искоса. Говорят человеку чуждо такое отношение, когда разговор заходит о деньгах. Может, оно и так, но вы прикиньте, пользы для, сколько стоит жизнь в мегаполисе. А без денег, без стабильного дохода там нечего делать. Даже ехать туда становится опасно, поскольку, чёрт знает, в какую историю попадёшь.

Однако, мы уже не маленькие. Прекрасно понимаем, что за всеми твоими уловками стоит. Никто и не подумал бы о том, что ты желаешь на самом деле. Видимо, врать тебя с детства учили. И довольно прилично. Правда, сколько не успеваешь, то всё равно пропадает, если глядеть на ситуацию с изнанки. Любой успех требует творческого подхода.

Хорошо же вы устроились – выходных у вас нет, претензий к окружающим тоже. Почему же вы сразу не подумали о том, как будете отстаивать свои идеалы, когда на вас обрушится чёрная туча зависти. Вы такой гнев вызываете в людях, что им уже, простите, хочется вас убить. Но прежде, хорошенько замучить. Отбить у вас стремление к лучшей – более благополучной деятельности.

Нет ничего проще, чем открыть людям глаза. Правда, они быстро закрываются. Не нужно ничего делать, пока вас об этом не попросят. Даже предлагать ничего не надо. Пока сам человек не обратится за услугой, или за помощью, нет необходимости дёргаться со своего места.

Где же оно находится – кто мне скажет? Или укажет. Пальцем ткнёт. Я бреду сквозь лес событий и абсолютно не понимаю, зачем я это делаю. Немногие, кстати, могут отважиться на поиск истины.

Большинство людей весьма высокого мнения о себе. Но сами, при этом, питают ненависть к тем, кому действительно есть чем похвастаться. Но это отдельный разговор. Взаимодействие важнее, нежели то, что о тебе, обо мне, о вас и о нас могут подумать. Если говорить по/существу, то вообще можно принять за данность, что все на свете дутые авторитеты. Хотя, понятно, что ничего удивительного, ничего странного, ничего страшного в человеке не наблюдается. Разумеется, при условии, что он по природе своей добр.

Вы бы нас просветили, что же такое доброта человеческая. Да, я и сам не знаю ответ на этот загадочный вопрос. Видимо, это противоположность злости. Хотя, это было бы слишком просто.

Ну, нет у меня уверенности ни в чём! Что хотите, то и думайте. Мне нечего вам сказать, нечего ответить, кроме того, чтобы выразить вам своё презрение, от которого вам станет плохо. А может, наоборот, вам станет лестно оттого, что вы снова одержали верх надо мной. Ведь, для вас это был самый важный момент. Вероятно, победа надо мной делает вас сильнее, увереннее, а моя жертва, делает вас богаче.