Loe raamatut: «История капли живой воды», lehekülg 7
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ, В КОТОРОЙ КАПЛЯ ПРОВЕЛА МНОГО ЛЕТ, А ВЫ ПРОЧИТАЕТЕ ЕЕ ЗА ПЯТЬ МИНУТ
В первый раз капля летела через океан на самолёте, но полет её ничуть не впечатлил: пластиковую бутылку от кока-колы вместе с другими вещами гонщика просто сдали в багаж, а через десять часов утробного воя моторов бросили на ленту транспортёра и выдали в аэропорте. Вот тебе и все путешествие в Америку.
Наутро она обнаружила себя в гостиной среди каких-то золотых и серебряных вазочек. Это были кубки, завоёванные гонщиком на соревнованиях, и он специально поставил бутылочку рядом с ними, объявив, что в ней – его главный выигрыш за всю жизнь.
Ну что ж, человек имеет право гордится своим упорством и стойкостью. Но, оглядевшись, капля заметила, что здесь вообще любят гордиться. На стенах в гостиной висели фотографии, на которых гонщик принимал награды, поливал шампанским других победителей или был снят в компании разных знаменитостей. То он здоровался с каким-то известным киноактёром, то прогуливался вместе с президентом… О том, кто все эти люди на фотографиях, и когда они были сняты, капля вновь и вновь узнавала во всех подробностях, когда в дом приходили очередные гости. И, конечно же, особо обсуждался каждый кубок, каждое призовое место в гонках за всю спортивную карьеру гонщика (которая, как понимала теперь капля, закончилась злополучной аварией в пустыне). Эти рассказы гонщик вёл с самым скромным видом, будто его заставляли говорить, а сам он ужасно стеснялся. Но если вдруг гости не проявляли должного внимания к наградам и фотографиям, хозяин или его жена, накрашенная блондинка с вечно широко распахнутыми как будто от радости глазами, вроде бы случайно заводили речь о гонках и знаменитостях. И в конце, после долгой многозначительной паузы, следовала коронная история гонщика:
– Но для меня гораздо дороже всех этих медалей и золотых кубков вот эта маленькая бутылочка с несколькими каплями воды. Хотите узнать, почему?
По правде говоря, капле надоело слушать эту историю уже на третий раз. Но когда она услышала её в тридцатый третий, ей уже хотелось расщепиться на водород и кислород. А после сотого повторения она торжественно поклялась, что больше никогда не станет спасать гонщиков и вообще любых спортсменов.
Впрочем, гости появлялись в доме реже и реже. Шли месяц за месяцем, год за годом, и все, что видела вокруг себя капля сквозь мутный пластик бутылки, практически не менялось. Иногда приходила уборщица, протиравшая кубки от пыли, и пару раз проводила по бутылке стерильно чистой тряпочкой, но от этого мир вокруг не становился менее мутным. Все чаще капля вспоминала рассказ про заточение в клепсидре и чувствовала, как и над ней обретает власть время. Время мучало её, заставляло впадать в мутное забытьё, залезать на пластиковую стенку и скатываться обратно на дно. А хуже всего было вечером, когда гонщик и его жена включали телевизор, откуда в гостиную выплёскивался целлофановый, ненастоящий мир и раздавались фальшивые, тоже какие-то пластиковые голоса телеведущих. Казалось, и они чем-то хвастаются, в тысячный раз рассказывая одну и ту же историю, в которой всегда присутствовали знаменитости, соревнования и слово «чудо». Но было ясно, что ни в какие чудеса они не верят, а верят только в себя.
Свет телевизора в полумраке заставлял на мгновение заподозрить, что на свете нет ни морей, ни облаков, ни звёздного неба, а есть только эта плоская картинка на экране.
– О чем ты думаешь? – каждый вечер спрашивал стареющий гонщик жену, когда, выключив телевизор, они отправлялись в спальню.
– О тебе. И все о том же, – немного печально отвечала женщина, глаза которой по вечерам прятались под щёлочками усталых век, и вся её красота тоже куда-то пряталась, превращалась в пластмассовый обман.
Капля знала, что она имеет в виду. У них не было детей. И уже не предвиделось. Разрушить её темницу, как когда-то клепсидру, тут будет некому…
Так в пластиковом заточении прошло восемь или десять лет – капля уже сбилась со счёта. Но однажды вечером женщина вдруг ответила на привычный вопрос совсем по-другому.
– О чем ты думаешь, дорогая?
– Ты знаешь, милый, нам нужно что-то изменить. Не знаю, понравится ли тебе это, но я хочу, чтобы у нас жил ещё кто-нибудь. Как раз у Нэнси, ну, Нэнси Симс, проблемы.
– Что, Нэнси хочет к нам переселиться? Она разошлась с мужем?
– Ах, что за глупости! Конечно же нет. Но они обещали сдать комнату с пансионом зарубежной студентке, а теперь выяснилось, что там протечка и нужно делать ремонт. Им страшно неудобно, и они спросили, не хотим ли мы…
– Студентке?
– Ну да, девочка, первокурсница. Ей всего семнадцать лет, она почти ребёнок. Какой-то вундеркинд, будущее светило в математике. Конечно, это внесёт в нашу жизнь немного новых забот, но вдруг мы с ней подружимся? Да и тысяча долларов в месяц не будет лишней, ведь счета все растут, и бензин так дорожает…
– А откуда она? Надеюсь, из России или из Польши? Там такие красавицы…
– Ой, ну ладно тебе! – рассмеялась жена гонщика, и на мгновение снова сделалась красивой. – Она из Индии откуда-то, её прислали учиться за государственный счёт к нам. К тому же она несовершеннолетняя по нашим законам, понятно?
– Понятно, – задумчиво протянул гонщик. – Ну, не знаю. Если тебе так этого хочется…
– Значит, можно?
– Значит, можно.
– Люблю тебя! – воскликнула жена, и тут же стала звонить подруге по телефону.
Через неделю капля впервые увидела новую жилицу, и сразу почувствовала, что время теряет над ней власть, а мутный пластиковый мир куда-то отступает. Девочка приехала в новый дом налегке, у неё в руках был только небольшой рюкзачок и сумка с переносным компьютером. Судя по биркам авиакомпании, она явилась сюда прямо из аэропорта. Выглядела она так, как, наверное, выглядят тысячи индийских девочек, перелетевших через океан. Джинсы, ярко-оранжевая футболка, белые кроссовки. Чуть смуглая кожа, черные брови, высокий красивый лоб. И – внимательные черные глаза, в которых как стекляшки в калейдоскопе кувыркались осколки любопытства, восторга и печали.
– О, а это ваши призы? – воскликнула девочка, едва гонщик вышел ей навстречу, чтобы помочь отнести в комнату вещи – и озадаченно остановился, увидев, что вещей-то, считай, и нет.
– Вы все это выиграли?
– Пустяки. Меня, наверное, уже никто и не помнит, – с печалью в голосе сказал гонщик, и капля вдруг с удивлением поняла, что, кажется, он не собирается хвастаться перед этой девчонкой.
– Ну что вы, я знаю, вы знаменитый гонщик, это просто потрясающе! Вся Индия вас знает, я помню, моя мама и бабушка так волновались, когда вы пропали в африканской пустыне!
– Но для меня гораздо дороже всех этих медалей и золотых кубков… – начал было гонщик свою обычную историю, но вдруг остановился. – А, впрочем, это не важно.
– А что это за бутылочка?
– Просто вода.
– Просто вода? Наверное, это вода из Сахары? Можно потрогать?
Девочка задумчиво провела пальцем по стенке пластиковой бутылки.
И в то же мгновение капля узнала её.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ. ВСЕ НАЧИНАЕТ МЕНЯТЬСЯ
Да, это была та самая девочка из маленькой индийской деревни. И жена гонщика была права: с её появлением в их жизни изменилось даже не «что-то», а почти все.
Хотя сама девочка старалась вести себя как можно незаметней, и тихонько выскальзывала утром из своей комнаты, когда все спали, а приходила поздно вечером, её присутствие мгновенно стало ощущаться. В гостиной слышался смех, на столе появлялись новые блюда, и даже обычно задёрнутые занавески на окнах раздвинулись почти наполовину, будто дом приоткрыл свои кошачьи глаза.
– Это как крупинка соли, – думала капля. – Она совсем маленькая и невидимая, а меняет вкус у многих литров воды!
Впрочем, разговаривала с девочкой только жена, гонщик как будто немного стеснялся. Может быть, по этой причине вечерами он (к великому облегчению капли) перестал включать телевизор, а садился на диван и открывал какую-нибудь книгу.
Надо признать, что человек с книгой смотрится гораздо лучше, чем перед экраном телевизора. У него и вид симпатичней, и поза естественней. А, главное, цвет лица необычайно выигрывает от правильного освещения. Теперь и нельзя было с уверенностью сказать, сколько гонщику лет.
– Ещё недавно казался стариком, а сейчас прямо не узнать, – удивлялась капля. – Хоть снова выпускай на старт!
Не прошло и недели, как было решено купить девочке новую одежду. Конечно, через «не надо» и «ну что вы!», которые, в сущности, только распаляли жену гонщика. Она сгребла девчонку в охапку и повезла по магазинам. Вернулись они поздно вечером, и, кажется, привезли с собой половину всех модных вещей из окрестных бутиков. Супруга гонщика торжествовала: ей казалось, что теперь у неё появилась подружка для немудрёных повседневных радостей. Но сама девочка, похоже, так не думала.
В следующие выходные она сказалась больной, а ещё через неделю нашла в себе мужество признаться, что собирается на вечеринку к новым друзьям, и поход по магазинам не входит в её планы.
Капле показалось, что при этих словах гонщик поднял глаза от книги и посмотрел на девочку с одобрением.
Так вообще бывает. Даже чемпиону, у которого вся полка набита кубками и наградами, иногда гораздо важнее немного выиграть у собственной жены. И этот выигрыш вскоре стал несомненным, потому что на следующий день девочка случайно заметила тонкую деревянную коробку на верхней полке. Туда уборщица никогда не добиралась, и на коробке лежал толстенный слой пыли.
– Вы играете в шахматы? – спросила она гонщика.
– Да, но уже тысячу лет не играл. Тут ведь не с кем. Жена не умеет, а друзья и знакомые… Они, даже кто раньше играл, теперь этим не интересуются. У нас в Америке популярны семейные игры, вроде монополии. В шахматы играют больше школьники, ну или те, кто в тюрьме сидел…
– А вы сидели? – расхрабрившись, спросила девочка.
– Да, – признался гонщик. – Но недолго, всего несколько месяцев. Однажды в юности угнал мотоцикл.
– Это был хороший мотоцикл?
– Чоппер, – улыбнулся гонщик. – Фронтовой, настоящий старый Харлей. Тогда для нас не было плохих мотоциклов.
– И вас догнали?
– Не догнали бы, да бензин кончился.
– Обидно, – вздохнула девочка. – Это наверное жутко – сидеть в тюрьме?
– Ничего страшного. Только время течёт совсем по-другому. Как в старости.
– Откуда вы знаете про старость?
– А я разве не старый?
– Ну конечно нет! – рассмеялась девочка. – Хотите сыграем в шахматы? Вы хорошо играете?
– Вообще-то был чемпионом колледжа…
– Вот и отлично! Тогда я не буду поддаваться.
Гонщик слегка приподнял бровь, улыбнулся, открыл коробку и начал расставлять фигуры.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ. ШАХМАТЫ И СТРАШНАЯ МЕСТЬ
У людей всегда есть какие-то случайные, почти забытые знания и привычки. Умение делать бумажные самолётики или ракеты из спичек. Цитировать наизусть строфы Гомера. Толковать принципы теории относительности. Прыгать на одной ноге с закрытыми глазами. Все это им совершенно не нужно, но без этого они бы не были людьми.
К таким замечательным пустякам, делающим человека человеком, без сомнения, относятся и умение играть в шахматы – невероятную игру, придуманную в Индии много тысячелетий назад.
К своему стыду капля, хоть и была частью океана, который знает все на свете, до сих пор имела очень смутные представления об этой игре. Восемь клеточек вперёд, восемь вбок, вот и все. Но ещё она, как и все капли в мире, знала легенду про эти 64 клетки.
Говорят, будто изобретатель шахмат, индийский брахман по имени Сите, пришёл с этой игрой к могущественному радже, и тому так понравилось в неё играть, что он предложил изобретателю самому выбрать награду. Тот скромно потупил взор, и сказал, что довольствуется малым: пусть на первую клеточку доски положат одно зёрнышко риса, на вторую два, на третью четыре, и так далее, всякий раз удваивая число зёрен. Но оказалось, что такого количества риса нет во всей стране.
И, кстати! Если бы речь шла не про зерна риса, а про капли воды, на 64-й клетке шахматной доски из них получилось бы самое настоящее море, у которого не видно берегов. Эта игра по-настоящему бездонна.
Вот почему капля, заточенная в пластиковой бутылке, с огромным интересом наблюдала за шахматной партией. Впрочем, первая игра закончилась как-то почти не начавшись. После нескольких быстрых ходов, которые сделали девочка и гонщик, мужчина надолго задумался. Наконец сделал ещё один ход. Девочка почти мгновенно ответила. Гонщик опять погрузился в размышления, и даже начал что-то бормотать себе под нос:
– Так… А если я отойду сюда… Тогда ты пойдёшь сюда… А если…
– Тут у вас уже спасенья нет, – спокойно констатировала девочка. – Вы слишком рано вывели королеву. Так вообще делать нельзя.
– Да, пожалуй… Ну, давай сыграем ещё, теперь ты черными!
После того как гонщик за час проиграл пять партий подряд, стало ясно, что его шахматные способности перед девочкой просто ничтожны.
– Ты что, гроссмейстер? Ты ведь наверняка профессионально играешь в шахматы! – с возмущением воскликнул он.
– Вовсе нет. Просто вы забыли, я занимаюсь математикой! И к тому же шахматы – наша, индийская игра. Но вы вовсе не так плохо играете, хотя бы дебюты грамотно проходите, мои друзья в Университете вам в подмётки не годятся.
– Вот как! – польщённо рассмеялся гонщик. – Но все-таки у нас с тобой силы явно не равны.
– Это не так сложно. Могу вас немного подучить.
– А что же… Почему бы и нет?
Кажется, гонщик совсем не расстроился. Даже наоборот. Ведь хотя игра в шахматы очень похожа на маленькое сражение, где слоны, кони, ладьи атакуют и уничтожают друг друга, на самом деле это интересный разговор на языке шахматных фигур, в котором выше всего ценится не победа, а остроумие. Недаром легенда про изобретателя шахмат и раджу имеет продолжение:
Когда раджа сообразил, что зёрнышек риса в его закромах не хватит для всей шахматной доски, он хитро взглянул на изобретателя, и предложил ему отсчитать требуемую награду своими руками. Но только с абсолютной точностью. По одной рисинке. Понятно же, что для этого не хватит и ста человеческих жизней! Так они перехитрили друг друга, и, рассмеявшись, расставили фигуры для новой партии…
Вечером капля заметила, что в руках гонщика появилась новая книга. Это был учебник шахматной игры, который он старательно штудировал, иногда шевеля губами и делая на полях пометки карандашом. Шахматная доска была до блеска очищена и красовалась теперь на столике у дивана, а телевизор с этого дня стал стремительно покрываться слоем пыли.
Но перемены, которые заставляют покрыться пылью телевизор, не проходят безобидно ни в одном доме.
Неделю все вроде было спокойно, по вечерам гонщик дожидался девочку, и они садились за шахматы. Похоже, он делал успехи – теперь случались и ничьи, а однажды к своему собственному изумлению ему удалось даже выиграть. За партией они часто вели увлекательные разговоры. Гонщик порой вспоминал свою молодость, которая, похоже, и сама возвращалась к нему. Он рассказывал о путешествиях, приключениях, о весёлой банде мотоциклистов, с которой когда-то колесил по всей Америке. Иногда разговоры затягивались допоздна. Жена делала вид, что все в порядке, вежливо желала игрокам спокойной ночи и уходила в спальню одна.
Скандал разразился только в субботу.
Рано утром девочка тихо выскользнула за порог, прихватив компьютер и рюкзачок. И, едва дверь за ней закрылась, началась настоящая буря.
Капля в первый раз видела, как люди скандалят. Она и не знала, что они могут так орать друг на друга.
– Ты на меня вообще не смотришь! Все время проводишь с ней! Меня будто не существует! – кричала жена.
– Но ты же сама хотела, чтобы она тут жила… – недоумевал гонщик.
– Я хотела совсем другого! Чтобы она была как приёмная дочь нам! Она у нас живёт, от нас зависит. А ты перед ней красуешься, будто она человек.
– Просто я вспомнил молодость, рассказывал, как мы с ребятами гоняли на чопперах… А куда она ушла?
– Уехала в общежитие. Поигралась и хватит.
– Что? Ты её выгнала? – ахнул гонщик.
– Да, представь! И ты, если тебе это важно, проваливай к своим байкерам, ночуй с ними под заборами.
– Черт! Почему мне самому не пришла в голову эта прекрасная идея?! – воскликнул внезапно гонщик, и решительно направился в гараж. Через несколько секунд оттуда раздалось чихание застоявшегося мотора. Капля второй раз в жизни слышала, как гонщик чертыхается (первый раз это было в пустыне, когда он придумал спасение от жажды). Кажется, мотор тоже решил почертыхаться вместе с хозяином. Наконец мотоцикл взревел и пулей вылетел из гаража.
– Ну и катись! – кричала жена. В гневе она утратила остатки былой красоты, и выглядела как самая настоящая разъярённая фурия, то есть богиня мщения.
А раз она так выглядела, то и начала немедленно мстить.
Сначала в мусорный мешок полетела шахматная доска. Потом дело дошло до кубков и наград. Капля прекрасно понимала, что о пластиковой бутылочке, которой так дорожил гонщик, она тоже не забудет.
И действительно, собрав все награды в мусорный мешок и взвалив его на плечо, женщина схватила бутылочку и встряхнула её так, что капля ударилась о пробку.
– Мусор! Вся его жизнь – вот этот бессмысленный мусор! Лучше бы он сдох в своей Африке! – воскликнула она, и, толкнув плечом дверь, потащила мешок во двор, к мусорным бакам.
Капля успела увидеть, что баки были разного цвета. В один из них жена гонщика бросила призы, а в другой, сквозь узкое отверстие, кинула бутылку. С тихим пластиковым хрустом она упала на десятки других таких же бутылочек и упаковок от йогуртов. В этом контейнере был только пластик. Пластмасса. Отходы, которые шли на переработку.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ, НИЧЕГО ХОРОШЕГО НЕ ПРЕДВЕЩАЮЩАЯ
Попасть с полки для наград в мусорный бак – не самое страшное, что может случиться в жизни. Подумаешь, мусор! Это просто набор молекул, которые лежат не на своём месте – как сказал один знаменитый химик. Но с тех пор много молекул воды утекло, и теперь люди стараются мусор сортировать. Бумагу к бумаге, очистки к очисткам. А пластик – к пластику.
Именно пластмассу важно отделить от основного мусора в первую очередь, потому что она – самая вредная для природы. Даже тонкий полиэтиленовый пакет может триста лет пролежать в лесу, и никакие бактерии его не съедят. Что уж говорить о пластиковой бутылке! Там вообще такая «вечная» пластмасса, что – привет египетским пирамидам. Вот почему такие бутылки часто собирают в отдельные контейнеры, и, чтобы долго не возиться, отправляют на завод. Туда, где такие же бутылки делают. Старые переплавляют, и из этого материала отливают новые. Такой вот круговорот пластика.
Капле не очень хотелось принимать участие в этом круговороте. Но разве её мнения кто-то спрашивал?
Едва наступила ночь, к помойным бакам с рычанием подъехала большая разноцветная машина, из которой выдвинулось несколько железных рук-манипуляторов. Эти механические руки ловко подхватили баки и начали их вытряхивать в разные люки, открывшиеся в кузове. Капля даже не успела удивиться очередной хитроумной машине, придуманной людьми, как попала в железный склеп, внутри которого стучали и перекатывались тысячи бутылей, бутылок, бутылочек. Ш-р-р! – шуршали они в такт движению машины.
Впрочем, дорога была не долгой. Машина поколесила по кварталу, собирая мусор у других домов, и отправилась на мусорный завод. Там весь бункер с бутылками высыпался на ленту транспортёра, которая понесла их вовнутрь мрачного высокого здания. Мусор бросили под пресс и превратили в огромные брикеты, перевязанные стальными лентами. Бутылку, в которой сидела капля, сжали так, что ей пришлось растечься по всем стенкам. Но это было только начало мусорных мытарств: на следующий день брикеты с бутылками опять куда-то повезли, а потом стальные бандажи разрезали, и сплющенные бутылки оказались в огромном бассейне, где бурлила проточная вода. Так их отмывали от грязи и этикеток.
Вдоволь покувыркавшись с раздавленной бутылкой, капля ни капельки не сомневалась, что настал момент бежать из пластмассовой тюрьмы. Тем более в ней появились трещины. Она уже почти забыла, как это приятно: просачиваться, проникать сквозь мелкие изломы, выбираться на свободу! Но, едва она оказалась на воле, её подхватил круговорот мыльной и тёплой воды. Частички грязи, обрывки бумаги – все это вращалось и кружилось в бассейне с неописуемой скоростью, а потом засасывалось в решётки на дне, и туда же неумолимая сила направила нашу каплю.
Трубы, крыльчатки насосов, фильтры из ткани, бумаги, песка, активного угля… Казалось, им не будет конца. Капля разделялась на мелкие частички и снова собиралась воедино, пройдя очередную сетку или просочившись через мохнатые волокна. Она совсем выбилась из сил, когда попала в Голубой бассейн. «Голубой» – именно с большой буквы, потому что все здесь было голубого цвета. Полная чистота, стерильность. Новейшее очистное сооружение, гордость перерабатывающего завода.
Над Голубым бассейном нависал голубой потолок, подсвеченный голубыми лампами. На нем колыхались голубые отблески. Вдоль стен, выложенных голубой плиткой, шли небольшие карнизы, на одном из которых стояли два человека в халатах. Наверное, халаты были белыми, но в свете от ламп они тоже казались голубыми.
– Здесь у нас чистейшая вода, чище чем в горной реке! – с достоинством сказал один из людей.
– Да это не очень важно, – ответил другой. – Мы все равно её… Э-э-э… Будем переделывать. Но министерство распорядилось взять воду именно отсюда. Мы ведь говорим, что вырабатываем экологически чистое электричество, поэтому даже воду из реки не будем использовать. Специально возьмём очищенные сточные воды. Так сказать, символический жест. Ну ладно, закачивайте её в цистерны!
– Что значит «переделывать воду?» – с тревогой думала капля. Ей вдруг стало страшно, хотя уж она-то многое повидала на своём веку. Но сделать все равно ничего уже не могла – мощные насосы снова погнали воду в темноту, и капля беспомощно полетела по трубам и шлангам, которые вели в большую стальную цистерну.
Ещё одно короткое путешествие на колёсах – и очистка воды началась заново. Опять песок, тонкие сеточки… Капле казалось, что она вечно будет пробираться сквозь бесконечные фильтры, которые уже не могли её очистить, потому что быть чище просто невозможно! Но внезапно все кончилось, и она оказалась в стеклянном баке, на стенках которого располагались массивные металлические пластины, покрытые мелкими пузырьками. Вроде бы ничего страшного – но капля остро почувствовала опасность. Вода в баке была чуть солоноватая, и какая-то странная, безвольная, будто её приготовили к казни.
Через секунду капля поняла, в чем дело. Здесь было электричество. Очень много электричества. Как в шаровой молнии. Электричество играло на металлических пластинах, которые тянули частицы воды к себе, и те с почти неслышным треском расщеплялись на два газа – водород и кислород. Тысячи, миллионы невидимых смертей воды происходили здесь каждое мгновение.
– Это электролиз! – прохрипела одна из солёных капель, висевших на поверхности. – Нас убивают!
– Зачем? – в ужасе спросила капля. – И что делать? Мы можем спастись?
– Не глотай соль… – успела прохрипеть солёная капля, и её прямо на глазах разорвало на несколько молекул, которые полетели в разные стороны к железным пластинам. Хлоп! И частички воды превратились в пузырьки газа, которые стремительно исчезли где-то наверху.
Капля уже чувствовала, как соль норовит проникнуть в неё, раствориться, ослабить волю, сделать электропроводной, то есть беззащитной перед электрическим током. Она собрала все силы, и отталкивала невидимые, микроскопические, но оттого не менее настырные соляные частицы. А в баке продолжало происходить что-то страшное. Капли гибли одна за другой, на их место сверху наливалась новая вода, и в этом смертельном хороводе приходилось собрать все силы, чтобы не впустить в себя соль и не попасть на заряженные электричеством пластины.
Массовое истребление воды продолжалось в баке много часов и дней, но постепенно капле удалось опуститься почти на самое дно, туда, где, как ей казалось, было поспокойней. Да только там, на дне, была совсем другая вода. Какая-то странная, не похожая на обычную.
Капля вспомнила, что уже встречала частицы такой воды и в реках, и в океанах. Это были мутанты, одинокие чужаки, с которыми обычная вода никогда не разговаривает. Там, на воле, встретить их было большой редкостью, но тут они уже занимали почти половину бака, и их становилось все больше.
– Они, наверное, неуязвимы для электричества! – догадалась капля.
Так оно и было. Но капли-мутанты не собирались ей помогать.
– Мы избранные. Мы тяжёлая вода. Тебе с нами делать нечего. Иди, умирай, – сразу заворчали они.
– Спасибо, как-нибудь в другой раз, – вежливо ответила капля. – Лучше побуду тут.
– Тогда лежи и молчи, примесь.
Это были очень обидные слова для чистой капли воды. Никогда в жизни её не называли примесью. Но что поделать, тяжёлая вода высокого мнения о себе, ведь она очень редкая, и ценится как некоторые драгоценные металлы. Вообще-то она почти ничем не отличается от обычной воды, только в её составе не водород, а его ближайший родственник, изотоп водорода, дейтерий. Вот почему она не боится электролиза. А ещё она ядовита, и пить её нельзя. Но зато тяжёлую воду можно использовать в ядерных реакторах, потому что она прекрасный замедлитель. Попросту говоря, она не даёт реактору взорваться и превратиться в атомную бомбу, а делает его обычной печкой, в которой медленно «сгорают» урановые стержни. Вот для этого её и добывают.
Если бы наша капля об этом знала, она бы испугалась ещё сильнее. Может, ей показалось бы лучшим выходом кончить жизнь на электрических пластинах? Кто знает. Но, к счастью, она ещё не подозревала, какая участь ей уготована, и тихонько затаилась на дне бака.
