Сад услаждений. Средневековый эротический трактат

Переводчик Игорь Олен

© Шейх Нафзави, 2017

© Игорь Олен, перевод, 2017

ISBN 978-5-4483-6114-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

«Сад услаждений» – это тысяча и одна ночь любви, сочинённая Шейхом Абу Абд-Аллахом ан-Нафзави в XV-м веке по просьбе тунисского бея Абд аль-Азиза. Это гимн чувственных наслаждений и панегирик любви, клад изысканных эротических знаний, свод похождений арабских владык и женщин, памятник средневековой арабской литературы, преподносимый ценителям нежных чувств, исторических авантюр и фэнтези в нашем отечестве после десятков переизданий на Западе. Книга, отправившаяся по миру с напутствием Мопассана.

Предисловие

Копия манускрипта на арабском языке под названием Al Raud al atir wa nuzhat al Khatir¹ была найдена незадолго до 1850 года в Алжире некиим «господином бароном Р***», офицером французской колониальной армии. Это и был предлагаемый ныне читателю «Сад услаждения душ». Первое, факсимильное, так называемое «оригинальное издание», числом в 35 экземпляров, позволяющее по некоторым признакам судить, что оно выполнено в Алжире около 1876 года, и – одновременно – первый (французский) перевод Сада был титулован LE JARDIN PARFUME (AL-RAUD AL-ATIR) Par le Sidi Mohammed el-Nafzaoi; Ouvrage du Cheikh, I’lman, le Savant, le trés-Erudit, le trés Intelligent, le trés-Véridiqe Sidi Mohammed el-Nafzaoui que Dieu trés-Elevé lui fasse Miséricorde par sa Puissance. Amen. Traduit de I’Arabe par Monsieur le Baron R***, Capitaine d’Etat major. В этом первом «оригинальном издании» 283 страницы главного текста, 15 – предисловия, 2 – портретов, 13 страниц дополнительных текстов и 43 эротические иллюстрации.

В 1885 году в Париже оригинальное литографическое издание было, весьма искусно, подделано, так что фальшивка с трудом отличалась от оригинала. Интересно, что в августе предыдущего года великий француз Мопассан в письме издателю предлагал напечатать якобы найденный им перевод средневекового арабского эротического трактата. Было ли это письмо адресовано собственному издателю новеллиста или же Исидору Лизэ – книгопечатнику и учёному, собирателю редкостей – неизвестно. Но в 1886 году последний, уже типографским способом, отпечатал отредактированных и откорректированных 220 экземпляров Сада. Титульный лист гласил: LE JARDIN PARFUME DU CHEIKH NEFZAOUI: Manuel d’Erotologie Arabe: XVI Siécle. Traduction revue et corrigé. Paris, Isidore Liseux, 1886. Версия 1886 года была перепечатана в 1904 году без упоминания имени и без ведома умершего за десять лет до того Исидора Лизэ. Последующие великолепные многотиражные перепечатки увидели свет в Париже в серии «Мэтры любви», издаваемой «Библиотекой редкостей», в 1911 и в 1922 годах. Выходил Сад ограниченным тиражом во Франции и в дальнейшем.

Отредактированная Лизэ версия французского оригинала 1850 года привлекла внимание знаменитого путешественника и исследователя, автора «Арабских ночей» Ричарда Бэртона (1821 – 1890). В рамках организованного им Общества «Кама Шастра», целью которого было ознакомление европейцев с классической эротической литературой Востока, были, одно за другим, опубликованы переводы «Кама Сутры», «Ананга Ранги», «Благоухающего Сада», «Бахаристана» и «Гулистана». Второе английское издание Сада последовало в том же 1886 году в виде тома в белоснежном пергаменте с золотом: THE PERFUMED GARDEN OF THE CHEIKH NE-FZAOUI: A Manual of Arabian Erotology (XVI Century): Revised and Corrected Translation. Cosmopoli: MDCCCLXXXVi: for the Kama Shastra Society of London and Benares, and for Private circulation only. (Pagination xvi +256). После того как в 1888 году начался выпуск шестнадцати томов «Арабских ночей», Бэртон приступил к новому переводу Сада, уже непосредственно с арабского манускрипта, подвинутый желанием более полно представить этот средневековый памятник эротической мысли, поскольку в письме Мопассана упоминалось, что первый французский переводчик «не осмелился перевести главу, касающуюся распространённого зла в той стране, – а именно „Педерастия“». Но смерть автора оставила намерение неосуществлённым, и труд в полном его виде оказался незавершённым, хотя для Бэртона он значил многое, если не всё. Автор давал понять друзьям, что эта книга – его magnum opus: «Я вложил мою жизнь и кровь в этот „Сад ароматов“, и я питаю надежду, что я останусь жить благодаря ему. Это венец моей жизни». Жена Бэртона уничтожила незаконченный перевод, исходя из собственных представлений морали. В конце XIX века Чарльз Каррингтон попытался завершить дело, начатое Р. Бэртоном, основываясь на добытой им «абсолютно уникальной» и полной арабской версии, но тоже не завершил предприятие, так что предшествующая работа стала основой для многочисленных поздних переизданий – неряшливых, низкопробных, дешёвых перепечаток на всех основных языках. Только последние десятилетия нашего века явили ряд качественных и корректных, следующих первой публикации образцов.

Необходимо сказать и об авторе книги. Шейх Нафзави, известный только и в связи со своим творением, по всей видимости, был широко образованным человеком, весьма эрудированным и имевшим значительные познания в литературе и медицине. Несмотря на тот факт, что Р. Бэртон, вслед за Лизэ, относил время создания книги к XVI столетию, изыскания современной поры позволяют считать таковым годы между 1394-м и 1433-м, к которым, следовательно, относится и творческий период жизни творца. Судя по имени (а арабы имели обыкновение приставлять имя места рождения к своему) автор был родом из города Нафзава, что на юге средневекового королевства Тунис. И вполне вероятно, что книга написана там же. Известно, что бей (или правитель) Туниса, прознав про одарённого аристократа, велел возложить на него обязанности судьи (кади), хотя тот не желал посвящать себя бюрократическому служению. Чтобы не вызвать обиды владыки, шейх, занятый написанием Сада, выпросил отсрочку. Немногие сведения о творце и в самой книге, благодаря коей Шейх Нафзави стал бессмертным.

Настоящий, адаптированный для русскоязычного читателя перевод этого памятника средневековой арабской литературы (с исключением главы о педерастии) выполнен на основе оригинального издания Общества «Кама Шастра» 1886 года под редакцией Р. Бэртона. Откровенность материала потребовала специального стилистического языка, позволяющего о явном повествовать завуалировано, что в ладу с ожиданиями деликатности, скромности и любознательности. В тексте использовались цитаты из Корана в переводах академика И. Ю. Крачковского и В. М. Пороховой.

Введение

Общие замечания о соитии

Слава Аллаху, вместившему величайшее наслаждение мужа в естественных формах женщин и предназначившему его формы дарить наслаждение жёнам². Он не позволил их формам иметь удовольствие, пока средство самца не пронзит их; равно его формы не ведают сна и покоя, покуда не скроются в женских.

Поэтому и взаимность. Меж тружениками чинится борьба, соплетение и подобие бурной схватки. Благодаря сближению нижних сфер животов восторг наступает. Мужчина работает, словно пестиком, и жена повторяет его сладострастными сдвигами; достигается извержение.

Целование уст и ланит, и сосание свежих губ – дар Аллаха, множащий наслаждение в благоданный момент. И Аллах также Тот, Кто украсил их перси сосцами, и одарил их двойным подбородком³, дав их ланитам брильянтовый цвет.

И Он дал им глаза, излучающие любовь, и ресницы, подобные саблям отточенным.

Дал им круглое лоно, прекрасный пупок и чарующие ягодицы; и чудеса сии вознёс бёдрами, И меж последними поместил Аллах поле битвы: когда оно изобилует плотью, подобно оно главе льва. И оно называется вульва. О, сколько жизней мужских подле врат её! Среди них сколько героев!

И место сие Он, Аллах, снабдил ртом, языком и губами, так что походит оно на печаток копытца газели в пустыне.

Могущество и прозорливость Аллаха устроили так, что сия совокупность возносится на колоннах, какие не слишком короткие и не длинные; и они привлекают коленями, икрами, щиколотками и лодыжками, на которых порой драгоценные кольца.

И вот Всемогущий поверг жену морю восторгов, и неги, и восхищений, покрыв её роскошью одеяний с блистающими поясами, и наделил возбуждающими улыбками.

И да будет позволено нам восхвалить и восславить Его, сотворившего женщину в её прелести, многожеланную её плоть, одарившего женщину волосами, прельстительным станом, грудями, которые пухлы, а равно стезями любви, что рождают восторги.

Владыка Вселенной вручил им державу соблазна; и слабые, и могучие из мужей обречены их любить. Из-за них они странствуют и взыскуют, враждуют и дружат.

И грусть и тоска, коя с теми, кто любит и вдалеке от предмета любви, заставляет их души сгорать от любви; они в рабстве, в ничтожестве и в несчастьях, подавлены своей страстью, и всё это плод их безудержного порыва к соитию.

Я, раб Аллаха, я благодарен Ему, что никто не удержится от любви к женщине и не избегнет желания обладать ею ни в переменах, ни бегством, ни через разлуку.

Я утверждаю, что есть лишь один Бог и что Он не имеет подобий. Пребуду в сём убеждении и по Страшный Суд.

Я подтверждаю сие перед нашим владыкой и господином, слугой и посланником Неба и величайшим Пророком (благословенье и милость Аллаха пребудут с ним и его родом и учениками). В молитвах и в благодарностях я останусь по Судный День, ужасающий миг.

История труда

Я написал замечательный этот труд вслед за маленькой книгой, названной Светоч Мира, которая рассуждает о таинстве размножения.

И про то вызнал славный визирь нашего повелителя Абд-аль-Азиза, владыки Туниса.

Этот светлейший визирь был ему и поэтом, и другом, и личным советником. Он был правдив, проницателен и разумен, был образованный и имел знания многих вещей. Он назывался Мохаммед бен Оуана аз-Зонави и родословную вёл от Зонава⁴. Он вырос в Алжире, в городе том наш господин Абд-аль-Азиз Аль-Хавзи познакомился с ним. Когда же Алжир был захвачен⁵, правитель бежал с ним в Тунис, (владения коего да сохранятся Аллахом до самого Дня Возмездия) и объявил его там великим визирем.

Прочтя мою книгу, он послал за мной с настоятельной просьбой его посетить. Я пошёл к нему и был принят с почестями.

Три дня спустя он пришёл ко мне сам и, показывая мою книгу, сказал: «Это твой труд». Увидев, что я покраснел, он добавил: «Не нужно стыдиться; все, что написал ты, – чистая правда; твоё сочинение не оскорбит никого. Между тем ты не первый, кто рассуждает об этом; клянусь Аллахом, что эту книгу необходимо прочесть. Жалкий лгун и враг всякой науки, кто не ознакомится с нею или пренебрежёт ею. Однако есть вещи, тобой обойдённые». Я вопросил, о каких вещах речь; он ответил: «Хочу, чтоб ты сделал к труду дополнение и рассмотрел в нём, что ты не рассматривал, также добавив детали пренебрежённые, но относящиеся тем не менее к теме. Так, расскажи о позывах к трудам размножения и об явлениях, что препятствуют. И поведай, как увеличить размеры до цифр совершенных, поведай о средствах, что изгоняют дурной аромат из подмышек, из женских естественных форм и с того, чем касаются этих форм. Упомяни и беременность, чтоб эта книга предстала законченной и не нуждалась ни в чём. И тогда, если труд твой насытит желания, мы назовём его конченными совершенным».

И я осмелился так ответить визирю: «О, господин мой, твои повеления выполнить можно, если угодно Аллаху».

И я продолжил работу над книгой, призвав на подмогу Аллаха (прольёт Он щедроты Свои на Пророка Его, и пребудут с ним счастье и милосердие).

Я назвал эту книгу Благоухающий Сад Услаждения Душ.

Мы взываем к Аллаху, который всё делает к лучшему (нет Бога, кроме Него, нет блага в том, что не от Него), дабы дал Он нам помощь и вёл нас дорогою праведной, ибо нет силы и радости, если не в славе Аллаха и всемогуществе.

Я разделил эту книгу на двадцать одну главу, чтобы легче читать малосведущему и облегчить ему поиск нужного. В каждой главе раскрывается определённая тема: сказочная, например, медицинская, или знакомящая с кознями женщин.

Глава I

О мужчине, достойном похвал

Знай, визирь (Аллах благословит тебя!), что существуют мужчины и женщины и среди них есть достойные похвалы и заслуживающие презрения.

Когда муж достойный оказывается подле жён, уд его возрастает и крепнет, и исполняется бодрости, и твердеет; и не торопится извергать, и после трепета, вызванного излиянием, вновь укрепляется.

Муж такой привечаем, ведь женщины любят мужчин для соития. Уд потому должен быть соразмерным. Муж сей широкогруд, мощен торсом; он разумеет, как управлять излиянием и подготавливать возбуждение; уд у него достаёт дна колодца и заполняет его. Вот какой нужен жёнам, ибо поэт говорит:

 
Слушал я жён, называвших
Свойства похвального мужа:
Сдержанность, силу и статность,
Долгое совокупленье,
Медленный подступ к финалу,
Лёгкую грудь над сосцами
И долговременный выброс,
Кой удлиняет блаженство;
Уд, работящий и стойкий,
Пашущий вульву часами, —
Вот предпочтительный жёнам
И предостойный мужчина.
 

Качества, кои женщины
ищут в мужчинах

История сообщает, что некогда Абд аль-Малик ибн Мерван⁶ отправился к Лейле⁷, возлюбленной, и вопрошал её. Кроме прочего он спросил и о том, каковы качества мужа, ценимого жёнами, Лейла ответила:

«О, господин мой, ланиты такого должны быть подобны твоим».

«И ещё что?» – настаивал тот. И она продолжала:

«И волосы, как у тебя; наконец, ему надобно и во всём быть, как ты, о мой принц правоверных, ибо, когда муж не властный и не богатый, он ничего не получит от женщин».

Различие в величинах

Уд мужа, прельщающий жён, наибольшей длиной должен иметь ширину трёх ладоней, или двенадцати пальцев, а наименьшей – ладонь с половиною, или шесть пальцев.

Есть мужи с удом двенадцати пальцев, что три ладони, а есть – в десять пальцев, в две с половиной ладони, и есть – в восемь пальцев, что есть две ладони. Муже меньшим удом не радует женщин.

Употребление благовоний. История о Мусайлиме

Использованье благовоний женщиной, так и мужчиной, способствует совокуплению. Женщину аромат возбуждает; употребление ароматных веществ помогает мужчине, желающему обладания женщиной.

Сообщают о Мусайлиме⁸, о лжепророке, сыне Каисса (кого проклянёт Аллах!), кой воображал, что имеет в себе дар пророчества, и притворялся Пророком Аллаха (благословения и благодать на нём). За что он и великая масса арабов подверглись ударам десницы Аллаха.

Он, Мусайлима, сын Каисса, самозванец, с помощью лжи и обмана читал Коран, и по поводу суры⁹, которую ангел Джибрил (благодаренье ему) принёс в дар Пророку (милость Аллаха и слава ему), он сказал неустойчивым в вере, пришедшим к нему: «И мне тоже Джибрил принес копию этой суры».

Он толковал суру «Слон»¹⁰ таким образом: «В этом „божественном откровении“ про слона вижу только слона. Что есть слон? Что сие означает? Что это за четвероногое? У него длинный хобот и хвост. Истинно, он – творенье Аллаха-кудесника!»

Сура «Обильный»¹¹ тоже оспаривалась им, говорившим, что-де Аллах заявил ему лично: «Мы дали тебе драгоценные камни, и предпочли тебя прочим, но берегись возгордиться от этого».

Так с помощью лжи и мошенничества Мусайлима перевирал Коран.

Он уже проповедовал, когда он услыхал о Пророке (благословенье и милость Аллаха с ним). Он прослышал, что, после того как тот возлагал длань на лысую голову, волосы отрастали опять; что, когда он плевал в яму, там в изобилии появлялась вода и моча превращалась в хрустальную влагу, приятную для питья; что, когда тот плевал в око, незрячее или с бельмом, зрение восстанавливалось и что если касался ребёнка с молитвой: «Живи до ста лет», – тот жил сто лет.

Как только ученики Мусайлимы увидели эти вещи и услыхали о них, подступили к нему и сказали: «Ты слышал о Мухаммаде и о его чудесах?» Он ответил: «Я сделаю бóльшие чудеса».

Он, Мусайлима, был враг Аллаха: едва возложил он злосчастные руки на темя плешивого, тот облысел; когда плюнул он в скудный колодец, хороший и тем, вмиг вода стала грязной по воле Аллаха; когда он плевал в больной глаз, тот слеп совершенно; когда он касался ребёнка и говорил: «Живи сто лет!» – тот умирал через час.

Вот что случается с теми, чьё око закрыто для света и кто лишён помощи Вышнего!

И таковой же была одна женщина племени темимитов, прозванная Саджах аль-Тамими, что притворялась пророчицей¹².

Она вызнала про Мусайлиму, а он – про неё.

У неё была сила, ибо народ темимитов велик, и она рекла так:

«Откровения не вещаются через двух: или он есть пророк – и тогда я с людьми покоримся ему, иль пророчица я – тогда он с его племенем пусть пойдут за мной».

Это было уже после смерти Пророка (благословение и милосердье Аллаха Всевышнего с ним).

И она приготовила Мусайлиме письмо, в каковом заявила: «Не подобает нам двум одновременно заниматься пророчеством; пусть это делает кто-то один. Испытаем друг друга, обсудим, что открывается нам Кораном, и подчинимся тому, кто докажет себя настоящим пророком».

И, запечатав письмо, отдала для гонца со словами:

«Следуй в Йемаму, чтобы вручить это Масламе бен Каиссу. Я же пойду за тобой с моим войском».

Спустя день она со своей кавалерией отбыла за гонцом. Тот, прибыв к Мусайлиме, почтил его и вручил письмо. Мусайлима перепугался и начал советоваться с окружением, но в советах и в предложениях не было, что б решило его затруднение.

Он был в смятении, когда некий старейшина выступил и сказал:

«О, Маслама, сдержи свои слёзы и успокой свою душу. Я предложу тебе то, что предложил бы для сына отец». Мусайлима сказал:

«Говори, и да будут слова твои правдой». Тот начал:

«Поставь шатёр из цветной парчи, что обшит изнутри шёлком¹³. В шатре размести благовония: амбру, мускус и ароматные розы, цветы апельсина, жонкилию, гиацинты, гвоздику, жасмин. В золотые кадильницы положи неддэ¹⁴, зелёный алоэ и серую амбру. И укрепи пологи, чтобы благоухание не улетучилось, и когда оно будет пропитывать даже воду, садись на свой трон и зови её, пусть приходит остаться с тобою наедине. Ароматы расслабят её, и она потеряет рассудок. Ты предложи ей свою благосклонность, она не найдёт сил противиться. Так ты избавишься от беды».

Мусайлима воскликнул:

«Отличная выдумка! Да живёт Аллах, твой совет замечателен». И приготовил всё в точности.

И когда он почувствовал, что вода превратилась в духи, он воссел на свой трон и послал за пророчицей. Он беседовал с ней наедине в том шатре.

И она, потеряв ясность сознания, засмущалась и смолкла.

Увидев её таковою, он понял: она возжелала совокупления, – и сказал:

«Поднимись, о, пророчица, и позволь обладать тобой; сей шатёр приготовлен для этого. Если хочешь, ляг на спину, или стань на свои четвереньки, или же преклони, как в молитве, колени, касаясь лбом пола и приподняв стан твой, чтоб вышел треножник. Прими наилучшую позу, и будешь довольна».

Пророчица отвечала:

«Хочу так и этак… Да снизойдёт на меня откровенье Аллаха, о ты, величайший Пророк Всемогущего!»

Расположившись над нею, он наслаждался, как мог, и она напоследок сказала:

«Когда я отсюда уйду, ты проси у моих людей отдать меня тебе в жёны».

Покинув шатёр, она встретилась с учениками, которые ей сказали:

«Какие плоды вашей встречи, Пророчица Величайшего?»

«Он показал, что открыто ему, и то – истинно, – отвечала она. – Покоримся ему».

Мусайлима просил её в жёны, и люди её согласились. Спрошенный же о выкупе за жену, он сказал:

«Освобождаю вас всех от обета молитвы асур (которая возносилась в четыре часа)». С этих пор темимиты не молятся в этот час; спрашиваемые о причинах, они отвечают: «Это на совести нашей Пророчицы: только она знает путь к правде». Они в самом деле не признают прочих пророков.

Об этом поэт написал:

 
Для нас восстала женщина-пророк;
Мы шли за нею, ибо у других
Пророки были сплошь мужи.
 

Конец Мусайлимы предсказан пророчеством Абу Бакра¹⁵ (Аллах к нему добр). Как известно, его убил Сайд бен Хаттаб. Другие считают, что это содеял Вахши, ученик его. Только Аллах ведает, кто это был. Сам Вахши в связи с этим сказал: «Я в неведении погубил лучшего из людей, Амана бен Абд аль-Мутталиба¹⁶; затем я убил худшего из людей, Мусайлиму. Я уповаю, Аллах извинит мне одно за другое».

Смысл этих слов: я убил лучшего из людей, – в том, что Вахши, до того как прознал о Пророке, убил Хамзу (Аллах добр к нему!), а затем, восприняв ислам, он убил Мусайлиму.

А Саджах аль-Тамими волей Аллаха раскаялась и приняла ислам; она вышла замуж за одного из последователей Пророка (Аллах будет добр к её мужу).

Так повествует история.

Муж, заслуживающий благосклонности жён, – кто пылает желанием усладить их. Пригож он и превосходит пригожестью тех, кто его окружает; он статен, члены его соразмерны; он искренен в речах с жёнами, великодушен и храбр, не хвастлив и приятен в общении. Раб своему обещанию, он держит слово и говорит правду и делает что говорит.

Хвастающийся благосклонностью жён и знакомствами с ними есть наипрезреннейший негодяй. О таком будет речь во второй главе.

Некогда жил правитель Мамум¹⁷, у которого был в фиглярах Бахлул, развлекавший визирей и принцев.

Он заявился к правителю, когда тот отдыхал. Попросив его сесть, тот сказал:

«С чем пришёл, сын дрянной женщины?»

И Бахлул отвечал:

«Я пришёл посмотреть, как живёт мой владыка, который да будет непобедим волей Аллаха!»

«А ты как живёшь? – молвил халиф. – Как управляешься с твоей старой женою и с новой?»

Ибо Бахлул, не довольствуясь прежней, взял новую.

«Я несчастлив, – такой был ответ, – и более прежнего одолеваем нуждою».

Правитель сказал: «Можешь ли привести соответствующие стихи?»

Шут отвечал утвердительно, и правитель Мамум повелел рассказать, что он знал, и Бахлул начал так:

 
Раб нищеты, вечно маюсь
И неудачей истерзан;
Роком привязан я к бедам,
Мне от людей презренье.
Бог не дарит мне подобных;
И оскорбляем я всяким.
Я как в тисках меж пагуб;
Видно, с домом расстанусь.
 

Мамум обратился к нему:

«Ты куда собираешься?»

Он ответил:

«К Аллаху или Пророку Его, принц правоверных!»

«Разумно, – заметил правитель. – Кто ищет убежище у Аллаха и у Пророка, тот нам желанен. Можешь ли рассказать нам в стихах о твоих жёнах?»

Бахлул отвечал утвердительно.

«Так позволь же услышать, что можешь сказать!»

И Бахлул тогда начал такими словами:

 
Мнил, что жена вторая
Мне лишь удвоит радость,
Буду я как корабль, поднявший
Ветру второй свой парус…
Вышло ж, я – меж шакалов,
Кои денно и нощно
Рвут меня и терзают.
Одну услаждаю – злится
Другая моя половина.
Куда мне сбежать от фурий?
Хотите жить вольно, в мире, —
В брак никогда не вступайте.
Нужно – одной хватит суки!
Хватит одной и войску!
 

И обрадованный Бахлул проходил мимо дома визиря великого. В это время Хамдонна¹⁸, выглянув из окна, усмотрела его, и она закричала своей негритянке:

«Аллах и святилища Мекки! Бахлул, жалкий шут, в шитой золотом мантии! Как завладеть ею?»

Та отвечала:

«О госпожа, не помышляй завладеть этой мантией».

Но Хамдонна: «Уловкой я выманю у него мантию».

«Бахлул мудр и коварен, – заметила негритянка. – Все думают, его запросто провести, но дурачит всех он. Откажись от затеи, моя госпожа, или ты попадёшься в силки, каковые расставишь ему».

Но Хамдонна сказала опять:

«Я это сделаю!»

И отправила негритянку к Бахлулу просить навестить её.

«Ради Аллаха! – вскричал тот. – Ответь тем, кто кличет тебя¹⁹».

И согласился.

Хамдонна приветствовала его и сказала:

«Бахлул, я уверена, ты зашёл, чтобы слышать, как я пою».

Он ответил:

«Истинно, о моя госпожа! У тебя сладкий голос».

«Я думаю, что после песен ты рад будешь и угощению».

«Истинно», – отвечал тот.

Она пела так, что внимавшие умирали от страсти.

Принесены были яства; Бахлул ел и пил. Она молвила:

«Почему – я не знаю, но думаю, ты будешь рад подарить мне своё одеяние».

И Бахлул отвечал:

«О, моя госпожа! Я поклялся отдать это той, с кем я сделаю то, что устраивают муж с женой».

«Можешь ли ты?» – вопросила она.

«Я?! – вскричал он. – Я, кто наставляет в сём деле других слуг Аллаха?! Я пробуждаю восторги, которые дарит женщина, я показываю, как ласкать её, научая тому, что приносит блаженство! Кто знает искусство соития, если не я?!»

Дочь Мамума, Хамдонна была и женой визиря великого. Стройный стан, соразмерные формы её отличали. И ни одна современница не превзошла бы её в совершенствах. Героев при виде её брали робость и трепет, они отводили глаза, опасаясь соблазна. Такой обольстительной создал её наш Владыка! А те, кто смотрел на неё, повреждались в уме. Много героев стремились к опасностям ради её благосклонности. И Бахлул, избегая любовных мучений, страшился встреч с нею; тревожась за ясность рассудка, он никогда до тех пор не являлся пред нею.

Они препирались. Он, посмотрев, моментально вперял очи долу, страшась распалить свои страсти. Хамдонна пыталась заполучить его мантию – он не давал без награды.

«Скажи мне, какая цена подойдёт?» – вопросила она.

«Сочетание, – отвечал он, – о, яблоко глаз моих!»

«Знаешь ли ты это дело, Бахлул?» – говорила она.

«Ради Аллаха! – ответствовал он. – Жёны – моё бытие. Нет того, кто знаком с ними лучше! Слушай же, госпожа: вот, мужи выбирают занятия по наклонностям и талантам, один продаёт, а другой покупает, и прочее. Я же себя посвятил обладанию лучшими жёнами. Я исцеляю, кто страждет любовным недугом, и напояю их алчущие вагины».

Хамдонна поражена была пылом и сладостью его речи.

«Можешь ли ты привести мне стихи, подходящие случаю?» – требовала она.

«Несомненно», – он уверял.

«Так позволь же услышать, что скажешь, Бахлул».

Он сказал следующее:

 
Нравы с делами мужей различают.
Тот вдохновенный, этот горюет.
Есть и такие, чья участь плачевна,
Хоть их собратья следуют к счастью,
Избранны роком, вечным везеньем.
Я же отличен от тех и этих.
Что мне арабы, турки и персы²⁰?
Жажда соитий – вот моя вера!
В ужасе я, если близ нет вульвы,
Сердце моё жжёт огонь негасимый.
Глянь на мой уд, вознесённый в славе!
Он укрощает женские страсти,
Двигаясь взад и вперёд меж бёдер.
Роза! Моя несравненная пери!
Если приёма не хватит на пыл твой,
Я повторю, и его остудим.
Если мы вместе, будь мягкой речью,
Не уподобь слова свои сабле.
Я приближаюсь. Что отстраняться?
Ибо ты жаждешь; я ж – водонос твой.
Алчущим взорам выстави перси
И уступи без опаски страсти.
Воля Аллаха на то, что будет.
Оный исполнил меня сим жаром,
Не указавши средства иного.
И подчиняюсь я повеленьям.
 

Внимая, Хамдонна утратила разум и возжелала бахлулова уда, что воздымался под складкой одежды. Она говорила себе: «Отдамся…» Потом: «Не отдамся…» Она колебалась, меж тем как в её естестве зарождалось желанье услады, и грешный Иблис²¹ увлажнял её формы. Она не могла устоять, убедив себя мыслью: «Если Бахлул и расскажет кому, кто поверит?»

Она попросила Бахлула снять мантию и пройти в её комнату; он ответил:

«Я не разденусь, покуда не утолю голод, о, персик глаз моих!»

Трепеща от волнения, Хамдонна встала, и расстегнула свой пояс, и двинулась пред Бахлулом, который гадал: «Бодрствую я или сплю?» Он за нею вошёл в её комнату. Она села на шёлковое сидение, что походило на арку, и подняла одеяния с трепетом. И красота, коей Аллах одарил её, оказалась во власти Бахлула.

Он глянул на лоно её, уподобленное совершенному куполу, и на пупок, что казался жемчужиной в золотой чаше, а также на низ её лона, являвший бесценнейший угол творения, а точёность и белизна её бёдер его изумили.

И, сжав Хамдонну в объятиях, он увидел, что краска сошла с её лика и что она обезумела: взяв уд Бахлула, она волновала его и ласкала его.

И Бахлул ей сказал: «Почему ты дрожишь?»

«Прочь, сын дрянной женщины! – отвечала она. – О, Аллах! Уподобил меня кобылице и продолжает расспрашивать, и о чём! Ты зажжёшь страсть в любой женщине, будь она самая целомудренная на свете». Бахлул вопросил:

«Разве я не похож на твоего мужа?»

«Что из того, похож или нет? – говорила она. – Женщина распаляется, видя мужчину, как кобылица в виду жеребца, муж он ей или нет. Кобылица ярится периодами, между тем как меня постоянно волнуют любовные речи. Сейчас я под гнётом того и другого, ты торопись, ибо мужу срок возвращаться».

Бахлул заявил:

«О, моя госпожа, боль в моей пояснице не позволяют мне быть над тобою. Прими положение мужа. Потом ты возьмёшь мою мантию и я уйду».

Он улёгся, приняв положение женщины, и его уд вознёсся, подобно колонне.

Хамдонна, усевшись на нём и взяв уд, изумилась. Размеры, упругость и мощь поразили её, закричавшую:

«Вот разрушитель всех дев и причина всех бед! О, Бахлул! Я не видела дротика лучшего!»

И она приближала его к своей вульве, покуда последняя не взмолилась безмолвно: о, уд, войди же в меня.

И Бахлул вверг уд в вагину халифовой дочери. И она, опускаясь на это оружие, вобрала его так, что оно скрылось из виду, и она изрекла:

«До чего сладострастными создал женщин Аллах, неутомимыми в поисках наслаждений».

Действуя ягодицами, словно ситом, Хам-донна подбрасывала себя вверх и вниз, влево и вправо, вперёд и назад; и никто не плясал, как она.

Дочь халифа скакала на уде, пока не пришло наслаждение, и тогда помпа вульвы стала захватывать уд, как младенец матери грудь. Нега спустилась на них одновременно, и они насладились с избытком.

Хамдонна, взяв уд, чтоб извлечь, делала это медленно, говоря:

«То был труд настоящего мужа».

Затем она встала.

Бахлул тоже встал и хотел удалиться, однако она возмутилась:

«А мантию?!»

Он ответил:

«Как, госпожа? Ты мной пользовалась и желаешь награды?!»

«Но, – отвечала она, – ты твердил, что не можешь быть надо мною из-за больной поясницы».

«Это имеет значение, но ничтожное, – молвил Бахлул. – Первый раз – твой, следующий – будет мой, мантия будет наградой, и я уйду».

И она улеглась, но Бахлул возразил:

«Я не лягу, пока не разденешься».

И она обнажилась. Ошеломляли её совершенства и прелести! Он созерцал восхитительные её бёдра, и ямку пупка, и её лоно, округлое, точно арка, и пышные груди, подобные гиацинтам. У ней была шея газели, уста были, точно кольцо, губы алы и свежи, как окровавленный меч. Зубы её заменили бы жемчуг, щёки её заменили бы розы. Смоль глаз изумляла. Брови её цвета чёрного дерева напоминали округлостью росчерк, сделанный каллиграфом. Полной луне в небесах уподоблю чело её!

И Бахлул, обхватив её, начал сосать её губы и целовать её грудь, пить прохладную влагу из уст и покусывать бёдра. У ней затуманился взор, и она завздыхала. Он целовал её вульву, так что у ней отнялись руки и ноги. Он озирал её формы с пурпурным украшением.

И, вскричав: «Соблазн человека!» – Бахлул стал лобзать её пылко, и упоение подступило к пределам. Схватив уд, Хамдонна упрятала его в собственную вагину.