Loe raamatut: «Исчезновение в театре»

Часть первая

Закулисье

Сашу душили слезы. Она с горечью вспоминала тот день, когда прочитала в интернете объявление о наборе в юношескую студию кино – и телетворчества. Какая же наивная она была!

Нет, конечно, на предыдущих мастер-классах и обучающих модулях было очень интересно. И как раз на этих занятиях их учили самому полезному – как подать себя на различных кастингах. Но, если бы она знала заранее, что в рамках обучения будет модуль по театральному искусству, то…

Пошла бы она тогда учиться в эту студию или не пошла? Все-таки, наверное, пошла бы. Сейчас она понимала разницу между съемками в художественном фильме и телевизионном.

Вчера она увидела в интернете ролик, в котором рекламировались достижения юных участников студии. На экране мелькнул ее милый сценический образ певицы. Саша так обрадовалась! Возможно, ее заметят и пригласят сниматься в фильм или даже сериал?

Но, как только она вспомнила о том, что сегодня ей надо опять идти в театр, она пришла к окончательному выводу, что именно театр был не для нее. И почувствовала, что день безнадежно испорчен с самого утра. Нет, лично ей очень даже нравились театральные представления, но самой принимать в них участие уже совсем не хотелось.

На второй день занятий Саша была уверена, что прекрасно знает свою роль, торопливо записанную накануне в общую тетрадь, под диктовку постановщика. Но она была глубоко разочарована, когда на каждую ее реплику и каждое слово она слышала в свой адрес уничтожающую критику.

Главный режиссер Анна Борисовна Бородина на примере ошибок Саши объяснила один раз для всех, что в театре существуют совершенно другие правила. Во-первых, надо произносить реплики очень громко – практически кричать, чтобы их было слышно в последнем ряду. Во-вторых, надо было преувеличенно жестикулировать, почти по аналогичной причине, что совершенно не вязалось с прежними навыками Александры по кастингам в кино. В-третьих, в театре наносился не грим, а «боевая раскраска индейцев», опять-таки для того, чтобы зритель смог рассмотреть такую красоту. Тонкая натура Александры не могла вынести всех этих преувеличений. И уже на первой же репетиции у нее сложилось впечатление, что надо немедленно прекратить это издевательство над собой и уйти с театрального цикла. Но, оказывается, получить сертификат участника обучения можно было, лишь отучившись во всех предусмотренных программах. К тому же, мама Саши уговаривала ее остаться в спектакле, ведь любой опыт мог впоследствии пригодиться в жизни. Поэтому, собрав всю свою волю в кулак, Сашенька осталась на репетиции, но со слезами на глазах.

Она вообще поражалась, насколько грубой по натуре оказалась режиссер-постановщик. После короткого знакомства она принялась всех осматривать и цинично оценивать: тому не хватало роста, другому – внешности, третьему – умения, а четвертому – таланта мгновенно запоминать ее гениальные фразы!

К тому же, организаторами студии были поставлены совершенно нереальные задачи – за неделю обучить подростков азам актерского мастерства и поставить спектакль. Все эти задумки осуществлялись в рамках творческих экспериментов. Поэтому, ни детям, ни их родителям, ни, похоже, – самой постановщице не было понятно, чем все окончится.

И вот теперь, Александра была обречена, целую неделю ходить, как на каторгу, за свои же деньги в молодежный театр. Половина группы была у режиссера не любимой, но в итоге, самой нелюбимой осталась главная героиня. Постепенно девушку охватила целая гамма чувств: злость, отчаяние, обида, ощущение несправедливости, ведь она искренне учила роль и репетировала даже дома.

Но оказывается, что режиссер тиранила не только героев персонажей, но и половину своей труппы. То она нападала на звукооператора, то на костюмершу, то на работника сцены. Как-то, оказавшись в нескольких метрах от злой театралки, героиня почувствовала сильных запах перегара, исходивший от Анны Борисовны. Оказалось, что та постоянно злоупотребляет алкоголем. Отсюда, видимо, и ее невыносимый характер?! Хвалила Бородина лишь тех юных актеров, чьи родители являются спонсорами постановки или коллегами.

Сейчас она уже точно знала, что была избрана режиссером в качестве девочки для битья. Не спасла Сашу даже ее величественная роль королевы.

Угодить режиссерше невозможно: то героиня ходила не с королевским достоинством, то не с той интонацией или не так говорила…

Анна Борисовна постоянно упрекала ее при всех, что Саша и красотой, и осанкой вышла для этой роли, а вот сказать реплику именно так, как постановщик считала правильным – не могла! Причем, как бы ни репетировала перед зеркалом весь вечер Александра, как бы ни старалась, на следующее утро она вместо похвалы опять натыкалась на ужасную критику.

– У тебя же фамилия такая – Любинская! Как звучит, а? А ты даже недостойна ее носить!

Каждую репетицию у Саши блестели слезы на глазах, и она давала себе слово, что завтра не придет сюда! Но на следующий день ей становилось жалко денег, заплаченных родителями за обучение, и она вновь отправлялась на новые пытки.

Впрочем, Саша заметила, что Анна Борисовна была недовольна не только ею. Она грубо обращалась и с работниками сцены, и с костюмершей, и со звукооператором. Костюмером в молодежном театре работала совсем молоденькая девушка, всего на несколько лет старше Александры. И в перерыве слушательница курса стала расспрашивать Олю о режиссере.

– Как вы можете работать с таким грубым человеком постоянно? Она орет на вас, а вы и слова не можете ей ответить…

– Понимаешь, Саша, в городе не так много рабочих мест по творческим специальностям, – ответила Оля.

– Но, у тебя, же не актерская специальность?

– Актерская. Я оканчиваю учебу в Университете искусств, и через полгода мне предстоит распределение. И куда мне идти? Даже в театрах сейчас безработица. То есть, работа есть, и вакансии, но театр сейчас переживает упадок. А вот наш – молодежный – пока еще востребованный.

– Почему?

– Ну, детям и подросткам пока что нравиться посещать «живые» представления. А у Бородиной я работаю уже два года. Пока костюмером, а потом и актрисой буду.

– А ты думаешь, что она тебя возьмет?

– Она обещала.

– Но терпеть такие издевательства!

– Да, это тяжело, – призналась костюмер. – Бывает, с вечера закажет приготовить на репетицию одни костюмы, а утром швыряется ними, и требует мгновенно подобрать другие.

Саше стало жаль милую Оленьку, но она спохватилась, что пришла к ней по делу.

– Кстати, она сказала, что сейчас мы будем репетировать в костюмах и велела мне переодеться.

Ольга вынула из шкафа что-то большое и замечательно красивое, синего цвета, и протянула Саше.

– Вот, смотри, я тебе приготовила замечательное платье. Оно, конечно, будет тебе велико, но тут, на корсаже, есть шнуровка и мы ее утянем. Так что будет – по тебе! Переодевайся.

Саша зашла за передвижную ширму, сняла свой тинейджерский прикид – джинсы и свитшот, сунула их в рюкзак, и облачилась в тяжелое атласное платье с драпированной юбкой. Поверх прически девушка водрузила изящную королевскую диадему. Она когда-то читала, что одежда должна соответствовать статусу. И сейчас прочувствовала это очень доходчиво, бросив взгляд в зеркало.

Платье было поистине королевским. Едва надев его, Саша почувствовала, как сразу изменилась ее осанка и походка. Плечи распрямились, и даже ростом она стала, вроде как, повыше.

– Сюда нужна и другая обувь, – заметила Оля, – Слипоны, ну никак, не вяжутся с таким платьем.

– У меня есть туфли! – обрадовалась юная актриса и достала из своего рюкзачка шикарные бархатные черные туфли, купленные накануне.

С обувью у Саши всегда была просто полная катастрофа. Она проскакивала мимо размеров и летом получалось, что из бывшего размера она уже выросла, а следующий ей еще велик. Вот и сейчас ей был нужен тридцать пятый с половиной. Но такого не было. А тридцать шестой был великоват. Но туфли, которые они вчера увидели в магазине, настолько очаровали их, что мама решительно сказала ей:

– Берем!

Утром Александра воспользовалась народным методом уменьшения размера – напихала в носки ваты, и взяла, на всякий случай, с собой. Вот, этот случай и настал!

Александра облачилась в предполагаемый наряд королевы и залюбовалась отражением в зеркале. Блестящее серо-синее платье делало ее темно-серые глаза более выразительными. Небольшое декольте, в меру уместное на юной груди, в сочетании с высоким воротником, подчеркивало королевскую осанку. Костюмер подала ей элегантные длинные перчатки. Девушка завязала банты на туфлях. Образ персонажа теперь был совершенный.

Оля утянула шнуровку на талии и тоже оценивающе прищурилась. Образ королевы получился бы очень убедительным, если бы … не возраст. Королева должна быть все-таки постарше.

– А какой грим она сказала сделать?

– Ничего не говорила. Обычный, наверное.

– Тогда сегодня я тебя старить не буду. Ты просто представляй себя матерью взрослой дочери.

– Постараюсь, – с благодарностью кивнула ей Саша и поспешила на сцену.

Она принимала участие в спектакле, начиная с первой картины.

По замыслу постановщика, у нее не так-то и много было слов. Но предполагалась игра жестов, походки, мимики. Сюжет спектакля заключался в романической средневековой истории о принцессе, которая должна выйти замуж за победителя рыцарского турнира. Но, когда королева-мать узнает, что ее дочь влюблена не в победителя, она принимает нелегкое решение – отказаться от своего слова, но не ломать жизнь дочери, и выдать ту за любимого рыцаря. Сюжет был довольно интересный, но наскоро придуманный, поэтому пока даже не имел рабочего названия. В принципе это было то, что Бородина успела придумать сама, чтобы «уложиться» во временные рамки обучающего модуля. Иначе, как она заметила, ей пришлось бы ставить навязшую всем в зубах «Золушку». Так как все реплики придумывались на ходу, и постоянно появлялись новые персонажи откуда-то появившихся детей актерской братии, которые тоже хотели принять участие в любительском спектакле, то на репетициях каждый день был хаос. Впрочем, это была уже проблема лично Бородиной. От юных актеров требовалось только знать назубок свою роль. А как постановщик свяжет воедино все эти фрагменты – пока было не очень понятно. Главное, что была обрисована основная сюжетная линия. Впрочем, за несколько дней репетиций, сюжет стал уже более или менее понятным.