Последние выборы сенатора

Глава 1

Алекс проснулся резко, словно по тревоге, и первую минуту никак не мог сориентироваться, где находится. На штурмовом корабле? Он огляделся. Крохотная квартирка, размером с коробку от обуви. Собственное жилье, которым Алекс еще недавно гордился. Пока не познакомился с китиарцами. Недвижимость, которая вскоре станет ему не по карману.

Словно сцены ночного кошмара, сквозь марево сна проступали воспоминания вчерашнего дня. Откровения бывшего напарника о том, что Алекс позвонил самому Дж. Дж. Уокеру, Шефу полиции Атован-Сити, и обозвал того тупым ублюдком. Это было правдой. Про тупого ублюдка. Но Коллингейм не знал ни одного человека на планете, у кого хватило бы смелости сообщить об этом Уокеру. В глазах народа, который был в курсе «подвига» детектива, Алекс, наверное, взлетел до высот стратосферы. Жаль, что дышать там нечем.

Коллингейм по горячим следам связался с Пепито, приятелем из отдела по наркотикам, и напомнил ему о предложении перейти в их службу. Тот сначала обрадовался. Но потом перезвонил и сообщил, что, увы, ничего не получится. Алекс, конечно, герой. Даже трижды герой. Да хоть десятирежды, это теперь никого не волнует. В отдел по наркотикам его не возьмут. В остальные силовые структуры тоже путь заказан. Никто не захочет ссориться с Уокером. Других бессмертных на Атоване нет.

Алекса бы устроила роль бодигарда. Только кому он в этой роли нужен после того, как засветился по всему Атовану в роли человека, перекрывшего кислород крупнейшему наркосиндикату сектора? Как метко было сказано устами Пепито, бессмертных на Атоване нет. Кто возьмет себе телохранителя, у которого на спине нарисована мишень покрупнее, чем у нанимателя? И если Уокер просто глазами повращает и воздух сотрясет, наркодилеры одними угрозами не ограничатся. Это точно.

Так что Коллингейм теперь не только безработный, но и полутруп. Жетон от лазера и раньше был призрачной защитой. Но нынче у Алекса не было даже такой.

Убедившись, что очевидные места трудоустройства недоступны, Коллингейм отправился домой. Какой смысл стоять перед закрытыми дверями? Недосып предыдущей ночи нагнал детектива сразу после обеда. Втолкнув в себя порцию белкового концентрата и с трудом задав в себе рвотные позывы, Алекс рухнул на кровать. И отключился.

Проснулся Коллингейм только сейчас. Он протянул руку к коммуникатору. Десять утра. За стенами уже день. А он тут валяется, как амеба. Пора завтракать и браться за поиски работы. Чего действительно не хватало в новой жизни, это старой, рычащей как раненный зверь, кофемашины. Заказав энергетик вместо завтрака, Алекс потянулся и отправился в санзону.

Смутное беспокойство, как навязчивая осенняя муха, никак не хотело его отпускать. Коллингейм чистил зубы, разглядывая обросшую щетиной физиономию, и никак не мог уловить истоков этого чувства. Детектив примерил к нему и новость о подставе, и размышления о потере квартиры и возможной угрозе для жизни… Нет, ключ не подходил к замку, хоть убей. Хотя теперь подобными словами лучше не бросаться.

Алекс пытался нащупать ускользающую нить. Вот он проснулся… С этим ощущением. Ощущением тревоги и чего-то неминуемого. Какой-то безумно тяжелой потери. Он проснулся, считая, что он на штурмовом корабле… Перед глазами, как кадры галофильма, вспыхнули картины из сна. За пять секунд до пробуждения. Печальные глаза Тайни за иллюминатором космолета… За иллюминатором?! О, боже! Это сон. Просто сон. Глупый сон. Сердце стало биться ровнее. Беспокойство спало, хоть и не рассосалось до конца. То, что связано с Тайни, не может рассосаться до конца. Эта рана будет рубцеваться долго. Очень долго. Теперь им лучше не видеться. Алекс еще раз бросил взгляд в зеркало на щетину и махнул рукой. Кто его здесь увидит, такого красавца?

Коллингейм вскрыл бутылочку тоника, включил галовизор в режим Мегасети и запустил поиск вакансий. Например, фитнес-инструктора. Пусто. Горно-добывающая планета представляет совершенно бесплатные фитнес-программы на шахтах. С утра встал на смену и к вечеру так уфитнесировался, что дай бог до столовки дотянуть. Это вам не Парадиз, набитый богатыми бездельниками, как вакуумная упаковка – икринками минтая. Зато на шахте ему будут рады. Пока он будет жив. А как ему обрадуются за пределами столицы наркодилеры… Выкрадут потихонечку и поставят на ферму, отрабатывать причиненный ущерб. Алекс сделал глоток, и энергетик ударил в нос колючими пузырьками. Детектив потер переносицу. Куда ни кинь – везде глухо. На шахтах, кстати, тоже свободных вакансий не было. Как назло.

«Соперник Рональда Брукса на пост сенатора на ближайших выборах, управляющей добывающего концерна «Ато-Ван», Скотт Клиффорд, закрыл еще одно месторождение под предлогом заботы о рабочих», вещала миленькая ньюс-блогерша. «Что ждет оставшихся без заработной платы людей и их семьи?» Что, что? Все знают, что. Та самая из четырех букв, в которой оказался Алекс.

«Рональд Брукс поднял в сенате вопрос о рабочих местах. Уровень безработицы в Атован-Сити достиг рекордного уровня», – сообщил обозреватель в другом окне. Неукротимый Ронни впереди планеты всей стоит на страже интересов простых людей. Хоть он и козлина изрядный, как успел убедиться Алекс по последним делам. Однако, кто осмелится сказать ему это в глаза? Уж точно не Алекс. Где Алекс – и где сенатор Брукс?

Слушая вполуха рандомные новости, Коллингейм вызвал весь список свободных вакансий по Атован-Сити. Работа была. Подсобным рабочим, например. В Квартале Развлечений. С такой зарплатой, что денег на аэрокар у него уже не останется. Придется устроиться там же и жить, подрабатывая, пока накаченное тело привлекает пожилых куриц.

Алекс тяжело вздохнул.

Коммуникатор ожил вызовом с незнакомого номера. Детектив включил режим ответа. Над коммом повисло лицо Рональда Брукса. Неожиданно.

– Здравствуйте, детектив, – пробасило лицо.

А он даже не побрился. И даже кровать не заправил. Черт.

– Здравствуйте, сенатор, – кивнул Коллингейм. Теперь бегать и наводить порядок в доме немножечко поздно.

– Хотел бы сказать, что рад вас видеть, но не могу, – мрачно произнес Брукс.

– Я сам с утра не очень рад себя видеть, – признался Алекс.

– Слышал, у вас возникло некоторое недопонимание с Шефом полиции, – продолжил Ронни.

– У вас хорошие информаторы, – кивнул детектив.

– И я бы выразил вас сочувствие, если бы не… одно обстоятельство, – несколько смущенно выдавил Брукс, отводя взгляд, и интуиция Коллингейма сделала стойку. – В общем, у меня к вам, детектив, есть предложение. Работы. Если вы не откажетесь, конечно.

Предложение? Работа? Не откажется? Он не ослышался?

– Я готов рассмотреть ваше предложение, – как можно ровнее ответил Алекс.

– Вы можете подлететь ко мне в офис, чтобы обсудить детали? – попросил Ронни. – Только, пожалуйста…

К лицу присоединилась рука, указавшая на Алекса сверху вниз, и губы сенатора неодобрительно поджались.

– Да, я понял, привести себя в порядок, – кивнул детектив. – Ко скольки мне прилететь?

– Давайте через пару часов. Сможете?

– Думаю, да, – серьезно кивнул Коллингейм.

Сенатор кивнул.

Предложение! Работа! Сенатор Брукс! Утро определенно удалось.

И только игла беспокойства в сердце не хотела никуда исчезать.

Жизнь обрела краски. Время, до сего момента ползшее со скоростью улитки, понеслось, как новенький звездолет с разгона. Алекс, напевая веселую мелодию из рекламы нового бренда белковых концентратов, полез в душ. Чистые волосы легли легкими волнами. Контрастный душ привел кожу в тонус, и теперь физиономия уже не выглядела осунувшейся. Насвистывая, Коллингейм нанес на лицо депилятор. Глаза сияли в предвкушении. Интуиция предсказывала серьезное дело и – главное – пусть временный, но достойный источник дохода. А там, как знать…

Алекс подмигнул себе в зеркале.

Чистое белье. Самый лучший костюм, в котором детектив был на памятном приеме. Но он же не модная барышня, которой недозволительно появляться на людях дважды в одном наряде. Внесезонные штурмовые ботинки, начищенные до блеска, возможно, и выбивались из общего стиля, но лучшего всё равно не было. Перед тем как выйти, детектив потер статуэтку, подаренную Роул, будто она могла принести удачу. Вызвал аэрокар, выдержал пару минут на крыше под палящим полуденным солнцем, пока автопилот прицеливался, куда бы втиснуться, и окунулся в прохладу транспортного средства.

Глава 2

Дорога до офиса сенатора, знакомого Коллингейму по первому делу с Тайни, занимала около часа. Что же такого приключилось у Неукротимого Ронни, раз он сам, лично, связался с детективом? Алекс погрузился в новости. На Атоване вовсю шла предвыборная кампания. Столица, в которой проживало около пятидесяти процентов всего населения планеты, в Сенате имела шесть мест. Брукс представлял Северо-западный округ, в котором жил сам Алекс. Рабочие Кварталы. Домики-ульи, из которых затемно вылетали тяжелые шмели корпоративных аэробусов и пчелки подержанных личных аэрокаров. В их недрах, сонные как мухи, летели в промзону рядовые труженики, избиратели Ронни.

Противником Брукса в этом году стал некий Скотт Клиффорд, новость о котором детектив видел утром. Очень неприятный мужик с тяжелым взглядом. Соцопросы показывали, что Рональд уверенно ведет. Пятьдесят с хвостиком за него, тридцать с небольшим – за противника. Остальные – не определившиеся. Новости были забиты сюжетами с сенатором. Иногда, в общем благостном потоке, простреливали новостюшки о Клиффорде. Камера не любила бедолагу. Куда он с такой фотогеничностью в калашный ряд намыливается? Однако тридцать процентов он как-то наковырял.

Никаких проблем, судя по новостям, у Ронни не было. Оставалось выждать каких-то полчаса, и Алекс узнает всё из первых уст. Он потер глаза. Уныло гудящий старенький аэрокар навевал дремоту. И детектив сам не заметил, как погрузился в сон. Он снова был на штурмовом звездолете-истребителе. В иллюминатор по ту сторону бешено стучала кулаками Тайни. Изо рта шли пузыри, будто она находилась не в вакууме, а в воде. Ее волосы развевались. Алекс смотрел и не мог пошевельнуть ни рукой, ни ногой. Его словно пригвоздило к месту. Он пытался крикнуть, что за бортом человек, но из горла вырывались лишь какие-то жалкие хрипы. От них, хрипов, Коллингейм и проснулся. Потому что пытался крикнуть в реальности.

Наверное, это отходняк от прощания. Теперь, после Парадиза, он всегда будет бояться за Тай, когда она не рядом. Алекс тряхнул головой, сбрасывая, словно мокрый пес воду, остатки сна. Автопилот показывал, что до конечной точки полета оставалось всего три минуты. Бизнес-квартал радушно раскрыл когтистые лапы, встречая гостей. Детектив приземлился на подземной общественной стоянке, где автопилот накопал свободное место. Коллингейму повезло. Идти было не слишком далеко, и большую часть пути можно было проделать по подземным ангарам. Выходить наружу не хотелось категорически. Как быстро он разнежился от хорошей жизни.

Здание, в котором располагался офис сенатора, встретило Алекса привычным обеденным шумом. Детектив поднялся на лифте. Световая надпись на двери этажа сообщала, что внутри обед. Не входить. Убьют голодные обитатели. И съедят, чего доброго. Коллингейм сверился с коммом. Всё верно. До времени, назначенного сенатором, оставалось десять минут. Алекс нажал на ручку. Она поддалась. Офисный планктон, конечно, те еще звери. Но, авось, он отобьется.

Детектив старался идти тихо, не привлекая лишнего внимания. Возможно, Брукс не случайно выбрал это время, не хотел слишком афишировать встречу. Тело помнило дорогу в приемную. Будто вчера проходили они по этим коридорам вместе с Тайни, и ассистентка сенатора была готова кинуться на них, вгрызаясь в глотки. Алекс оглядывался по сторонам. Здесь почти ничего не изменилось. На стенах слегка обновились афиши, добавилось благодарственных адресов в тяжелых рамках. И всё. Общий облик, атмосфера остались прежними.

Впереди слышался женский голос, что-то втолковывавший собеседнику, и ответный мужской бубнёж.

– Я против, категорически против! – говорила на повышенных тонах женщина. – У нас и так бюджет трещит по швам, не знаю, где на заплатки наскрести.

– Это не обсуждается. Он нам нужен. Сейчас это единственный наш шанс.

– Тонни, почему ты не хочешь воспользоваться традиционными методами? – вопрошала неведомая собеседница неведомого Тонни.

– Потому что наш бюджет трещит по швам! – гаркнул тот.

Детективу меньше всего хотелось, чтобы его поймали на подслушивании в штабе предвыборной кампании. Поэтому он ускорился, покидая зону слышимости. В приемной тоже была пустота. Дверь в кабинет сенатора была распахнута.

– А, детектив, – сенатор встал из-за стола и с широкой улыбкой двинулся навстречу Коллингейму. – Очень рад видеть!

Он протянул горячую ладонь для рукопожатия. Будто не было между ними недопонимания ни в первую, ни во вторую встречи. Алекс ответил.

Сенатор прикрыл за ним дверь, демонстрируя, что ждали здесь только его.

– Вы не боитесь вот так, без охраны? – удивился детектив, усаживаясь в предложенное кресло.

– Открою вам тайну, – доверительно потянулся к Коллингейму Неукротимый Ронни. – Здесь целая куча охраны, и вели вас от самого входа по камерам. Но я предупредил Глена, что жду вашего визита.

– Это начальник службы безопасности? – уточнил Алекс.

– Да, конечно, – улыбаясь, как на галодебатах, кивнул Брукс. И замолчал.

Когда пауза стала напрягать, Коллингейм решил, что пора переходить к делу.

– Вы сказали, что у вас возникли какие-то… обстоятельства, – напомнил он.

– Да, детектив, – улыбка стерлась с лица сенатора. – Понимаете, у меня… потерялся помощник.

– В каком смысле «потерялся»? – уточнил детектив.

Он собачка, что ли? Второй носок под кроватью?

– В прямом. Позавчера мы с ним… повздорили. Немного. А вчера он не появился на работе. На вызовы не отвечает. Дома пусто. Морги, больницы – безрезультатно, – Брукс сделал широкий жест над столешницей, показывая, насколько безрезультатно. Прямо шаром покати мимо лузы.

– Вы предполагаете, он сбежал?

– Или его похитили, – предположил сенатор. – Или еще хуже. Понимаете, он очень многое знает. Я боюсь, что его могут использовать против меня на выборах.

Он сцепил пальцы в замок и отвел взгляд в сторону.

– У него есть, что предъявить? – поинтересовался Алекс.

– Фактически – нет. Но… обстоятельства нашей ссоры… Точнее, разговора… – Брукс склонил голову. – Понимаете, выяснилось, что он… альтернативно-ориентированный.

Алексу с трудом удалось сдержать смешок. Нет, в «верхних» кругах таким никого не удивишь. Но беда в том, что за Брукса голосовали работяги, которые были далеки от тонких изысков высшего общества.

– Вы сильно поругались? – уточнил детектив.

– В том то и дело, что нет. Нет, – развел ладонями сенатор и изобразил потрясение на лице. – Я сказал, что обнаружил некоторые… недвусмысленные факты.

– Вы можете уточнить, о чем речь? – спросил Алекс.

– Нет, простите, я бы хотел, чтобы это осталось между нами, – быстро ответил Брукс. – Так вот, я просто сказал, он ответил, что подумает, что с этим можно сделать. И всё. Мы разошлись совершенно спокойно.

– И вы хотите, чтобы я его нашел. Я правильно понял? – расставил точки над i Коллингейм.

Сенатор кивнул:

– Да. Но чтобы ваше расследование не вызывало ажиотажа и кривотолков, я бы попросил вас на время стать моим консультантом по безопасности, – деловым тоном предложил он.

– А условия? – так же по-деловому ответил Алекс.

– Вы можете обсудить их с начальников Службы безопасности и руководителем Избирательного Штаба, – заулыбался сенатор так, будто уже получил согласие.

С другой стороны, откуда у него могут возникнуть сомнения? Коллингейм – безработный с «волчьим билетом». Он согласился бы сейчас даже на расклейщика афиш.

– Идемте, я провожу вас.

Сенатор поднялся и сделал широкий приглашающий жест. И, конечно, Алекс пошел за ним.

– А почему ваша служба безопасности не может сама справиться с этим делом? – спросил детектив в дверях кабинета.

Да, Алексу очень, очень нужна была работа. Желательно – с хорошей оплатой. Но неясности и непонятности – предвестник неприятностей. И хоть другого выхода всё равно нет, лезть в мышеловку придется, но хотелось бы хотя бы понимать, что его там ждет.

Сенатор закрыл дверь, которую уже начал открывать, и сделал от нее пару шагов к детективу.

– Дело в том, что у них немного другая направленность. Старина Глен – отличный вояка. У него прекрасно поставлена система защиты информации, – произнес Брукс негромко. – Но поиск иголки в стоге сена, без малейших зацепок, – это не для него. А привлекать к делу непроверенных людей, вроде частных детективов, себе дороже. Поэтому, детектив, – сенатор опустил взгляд на свои, сцепленные на уровне мужской гордости, пальцы, – я понимаю, как это выглядит с вашей стороны, но я даже рад, что у вас образовались… определенные сложности. Вы вычислили… шутника? – он снова посмотрел в глаза Коллингейму.

– Нет, но у меня есть подозреваемый.

Под подозрениями находился некий породистый красавчик-брюнет китиарских кровей, с которым Алекс не поделил девушку. Потому что ни он, ни Виктор делиться своим не умели. А китиарцы, как уже точно знал детектив, не прощают обид. Для мастера уровня Майера сгенерировать телефонный разговор голосом Коллингейма – на один щелчок пальцев.

– Вот и отлично, – Брукс дружески похлопал детектива по плечу. – Найдете Томаса, определитесь со своими подозрениями… Глядишь, к тому времени уже и Джереми успокоится. Уокер всегда был вспыльчив.

Тут до Алекса дошло, что «Джереми» и «Дж. Дж. Уокер» – одно лицо.

– Но отходчив, – закончил Неукротимый Ронни.

И неуверенно покачал растопыренными пальцами в жесте «so – so».

Такой изящный намек, что если Коллингейм будет хорошо себя вести, за него замолвят словечко. Или хотя бы снимут бирку «волчьего билета».

– Я буду искренне благодарен за помощь, – ответил на щедрое предложение детектив, без задней мысли протягивая руку для пожатия.

И лишь спустя секунду подумав, захочет ли сам сенатор Брукс лишний раз мараться об его руку. Но он пожал. Крепко и уверенно. Вот такой он, Неукротимый Ронни, которого не могут остановить на пути к победе ни летний зной, ни зимняя вьюга. Только мелкий белобрысый полубой. Которого Алексу надлежит выцарапать из норы, в которой тот засел. Или куда его засадили. Про «засадили» можно было бы продолжить, но детектив не любил эту тему.

– И еще, – тихо произнес сенатор, отпуская руку Коллингейма, – пожалуйста, никому не говорите. О происшедшем знаете только вы, я и Глен. Для всех сотрудников Томас Шуз вынужден уехать в дальний рабочий поселок, чтобы поухаживать за тетушкой.

Тетушка, видимо, согласно легенде, прячет под подушкой миллион. Иначе с чего бы Томас Шуз, окрещенный в народе подходящим случаю прозвищем «Блуберри», сорвался бы в разгар избирательной кампании своего босса в Дальние Кренделя с корзинкой, полной пирожков?

– Понял, – кивнул Алекс.

Сказали «к тетушке», значит «к тетушке». Всё равно теперь менять легенду уже поздно.

Сенатор кивнул в ответ и вышел из кабинета.

Глава 3

На месте Блуберри хозяйничала рыжая девица. Огненно-рыжая молодая особа со вздернутым носиком ковырялась в ящиках стола. Судя по тому, что при звуке открывающейся двери она не подпрыгнула и не завизжала – она имела на это право. Что сразу подтвердил сенатор:

– Это Вивьен Марлоу, детектив, она временно замещает Томаса, пока тот вынужден нас бросить по семейным обстоятельствам, – уведомил Брукс.

Вивьен резанула по Алексу острым, как джапанизская катана, взглядом и решила, что большего он не заслуживает. Сенатор, видимо, тоже решил, что Ванесса – не та фигура, которая требует долгого рассмотрения, поэтому решительно направился вглубь здания. По тем самым коридорам, которыми Коллингейм шел в приемную.

– Вот мы и пришли! – гордо сообщил сенатор и решительно дернул дверь, из-за которой детектив минут десять назад слышал спор. – Знакомьтесь: Мозг и Сердце нашего офиса! Это детектив Алекзандер Коллингейм, о котором я говорил, – сообщил Брукс Мозгу и Сердцу.

– А это, – теперь сенатор говорил для Алекса, – прошу любить и слушаться: Энтони Парсон, менеджер избирательной кампании…

Высокий, солидный мужчина в дорогом костюме оторвал пятую точку от подоконника, на который опирался, и сделал шаг навстречу вошедшим. Он был рослым, на вид под пятьдесят. Коротко отстриженные волосы были припорошены сединой. Лоб рассекали глубокие морщины. Из-под темных еще бровей прямо смотрели серые глаза, от которых разбегалась паутинка мелких бороздочек. Прямой, довольно широкий нос. Волевой, четко очерченный подборок. Приветственная улыбка на губах.

– Добро пожаловать, – приятным баритоном произнес Парсон.

– …и Барбара Ожешко, руководитель избирательного штаба, – продолжил представление присутствующих Брукс.

Алекс не совсем понял, кто из пары был мозгом, а кто сердцем, но то, что Барбара Ожешко была Твердой Рукой этого офиса, было ясно с первой минуты знакомства.

Барбара сидела за столом, откинувшись в кресле и сложив руки на груди. Ее точеное лицо стервы транслировало лишь одну мысль: «Подчинись или умри». Возраст по лицу или фигуре было определить невозможно. То и другое могли принадлежать только фарфоровой куколке. На такое совершенство не способна даже генная инженерия Китиары. Только шприц и скальпель пластического хирурга. Это была блондинка с осанкой профессиональной балерины. Темно-карие глаза, длиннющие черные ресницы, темные брови и яркая красная помада в дополнение светлым волосам создавали потрясающе яркий, но каким-то чудом не вульгарный образ. Красные губы были поджаты, а взгляд карих глаз выражал неодобрение. У Алекса мелькнула мысль, что возможно несколько минут назад здесь обсуждали именно его.

Барбара (Алекс был готов поклясться, что между собой ее называли не иначе как «Барби») поднялась с кресла, подошла и тоже по-мужски протянула ладонь для крепкого рукопожатия. Рука у кукольной блондинки действительно была твердой. Похоже, она дружила с физическими нагрузками.

– Надеюсь, вы окажетесь полезны, – процедила она, осматривая Коллингейма придирчиво, как породистого рысака на аукционе.

– Я тоже на это надеюсь, – произнес детектив, почтительно склонив голову.

Барбара кивнула с видом королевы, принявшей клятву верности у рыцаря.

– Я провожу Алекзандера к Рэттлу и объясню правила, – ровно, без капли подобострастия, сообщила она сенатору.

– Вы моя палочка-выручалочка, – расплылся в улыбке Брукс.

Королева одобрила комплимент и указала Алексу поворотом головы, чтобы он следовал за ней. Сзади Королева была тоже без изъянов. Она не вызывала, как Тайни, щемящей нежности в сердце детектива и необузданной жажды ниже. Но она была красивой женщиной, а Коллингейм был мужчиной и отдавал должное ее пигмалионам в белых халатах.

– Мы – лицо кампании, – произнесла она голосом учительницы начальных классов, позволив детективу ее нагнать. – Мы все должны выглядеть безупречно.

Барбара еще раз прошлась по Алексу беглым взглядом.

– У вас неплохие природные данные, – поставила она диагноз. – После юриста я провожу вас к нашему стилисту, он выдаст вам… что-нибудь приличное.

– Я в состоянии приобрести что-нибудь приличное, – не выдержал Коллингейм.

Королева остановилась и развернулась к нему:

– Почему же вы тогда ходите, как бомж?

– Потому что в этом состояла моя работа, может быть? – осклабился Алекс. – До позавчерашнего дня, – выдал он уже тише.

– Простите, детектив, – неожиданно легко признала свою неправоту Королева. – Я не подумала об этом. Но теперь ваша работа будет состоять в том, чтобы выглядеть безупречно. И обеспечивать безопасность сенатору Бруксу, разумеется.

Судя по интонациям, для Барбары Ожешко приоритеты стояли именно в таком порядке.

Она развернулась, как крейсер на рейде, вновь оказавшись к детективу кормой, и двинулась вперед, рассекая килем офисное пространство. Алекс, выдернув себя из прострации, поспешил следом. Кабинет начальника службы безопасности сенатора оказался на самом входе. Вроде, открытость и демократия, но бодигарды не дремлют. Они с Барбарой застыли на пороге. В кабинете сидели четыре человека в боевых хамелеонах. На первый взгляд, бездельничали. Но расфокусированные взгляды и, казалось, беспорядочные движения пальцев говорили, что стражи работали через гарнитуры.

Один, – массивный, как Себ, – поднялся с кресла и подошел ко входу. В отличие от китиарца, он не был красавцем. Могучий торс венчался бычьей шеей, в которой утопал ушастый шар головы. Левую щеку начальника службы безопасности, как он представился, пересекал глубокий шрам лазерного ранения. Наверняка Рэттл имел финансовые возможности удалить его с кожи. Но без него лицо начбеза казалось бы рыхло добродушным: плебейский нос картошкой, разлапистые уши-лопухи, полные губы-вареники. Шрам и серьга перманентной гарнитуры придавали ему грозно-пиратский вид. Стрижка у Глена Рэттла была по-военному короткой. Барбара смотрела на него сочувствующим взглядом. Скорее всего, ее эстетствующая натура не могла вынести подобное безобразие. Но была вынуждена мириться.

– Это ваш новый сотрудник, – сообщила она. – После инструктажа и юриста пусть подойдет ко мне.

И всё. Никаких тебе: «Знакомьтесь, Алиса, это пудинг!»

– Глен Рэттл, начальник службы безопасности, – нисколько не смущаясь, представился здоровяк.

– Алекс Коллингейм, до недавнего времени – детектив отдела убийств.

– Да, мне рассказали эту байку с твоим звонком. Тебе когда сообщили? – поинтересовался Рэттл, не сомневаясь, что это подстава. Впрочем, нужно быть Уокером, чтобы не сомневаться в обратном.

– На работе.

– И как, Уокер не распял? – хохотнул начбез.

– Я быстрее, – ответил Алекс, не уточняя обстоятельства. Лучше самому дать невинный повод для насмешек, чем на тебя накопают что-то реально серьезное.

– Про твое участие в захвате базы нирванщиков не врут? – Глен глядел в лицо детектива испытующе.

Коллингейм пожал плечами:

– Понятия не имею, под каким соусом это было преподнесено вам.

– Давай на «ты». КаДе фарева? – он протянул руку кулаком.

Алекс привычно воспроизвел связку. Почувствовал в душе горечь. Теперь, после Парадиза, этот жест для него ничего не значил и ничего не обещал.

– Прости, ввести в курс дела смогу только после того, как ты подпишешь все бумаги, – сообщил начбез.

– Неразглашение? – скорее констатировал детектив.

Глен кивнул:

– Мы здесь постоянно на осадном положении. Поэтому – да. Никакого выноса материалов за пределы офиса. Никаких снимков и диктофонов. Никаких левых аппаратов – будешь пользоваться только защищенным коммом. Прозрачные линии связи. Предупреждаю сразу, чтобы потом не было никаких: «А я не знал». Всё, что происходит внутри этих стен – секретная информация. Я доходчиво объяснил?

Коллингейм кивнул. Да уж куда доходчивее?

Юрист оказался образцовым клерком чуть моложе Алекса, но в пять раз зануднее. Коллингейм по его требованию дважды прочитал договор, один из них – вслух. Под галозапись. Чтобы потом не было никаких «А я не знал», припомнились ему слова начбеза. Оплата по договору была в четыре раза выше зарплаты в управлении. В четыре раза! Плюс подъемные на «дресс-код». Можно жить.

После юриста Алекс вернулся в каморку СБ, где Рэттл также, под галозапись, заставил детектива прочитать штук двадцать инструкций на всевозможные случаи и коды и предупредил, что еще двадцать его ждет завтра. А потом тренировки в «поле». Хотя Алекса наняли не для этого, функции бодигарда с него никто не снимает.

С полной кашей в голове Коллингейма отправили на расправу к Королеве. На его счастье, Барбару вызвал Биг Босс, и блондинка лишь сообщила имя стилиста и его внутренний номер. Остальное сделали светящиеся указатели.

Если детектив думал, что самое страшное позади, то глубоко ошибался. Он познал прелести эпиляции: в носу, под мышками и в зоне бикини. Алекс пытался отстоять поросль у плавок. Но стилист был беспощаден.

– Мы – лицо кампании, – процитировал он Барбару.

– При чем тут мои ноги? – возмутился Коллингейм.

– Вот пойдет сенатор в бассейн, а вы – как орангутанг с волосатой задницей, – занудно сообщил стилист, собрат юриста. Про задницу он более грубо выразился. А по виду не скажешь, что он такие слова знает.

– Задницу не дам, – твердо сказал детектив, готовясь отвоевывать свою волосатость в интимном месте.

– Очень жаль, – печально ответил стилист, видимо, и собрат Блуберри тоже.

Потом была щипучая маска для лица, оформление бровей – эпиляция, только когда хвост рубят по частям. Потом стрижка. Потом Коллингейма измерили. Везде. Ну почти везде, хотя Алексу показалось, что подлюга-стилист очень настойчиво рассматривал неизмеренную часть тела. Потом детектив был готов материться, но его неожиданно отпустили на все четыре стороны, сообщив, что костюм придет на дом. На новенький комм (старый заставили тут же сдать) прилетело сообщение от Рэттла, что его ждут завтра, в восемь ровно. Алекс привычно мазнул взглядом по зеркалу… и встал, как вкопанный.

Из зеркала на него смотрел незнакомый элегантный мужик, по ошибке одетый в отребья. Может, стилист и собрат Томаса Шуза по левой лиге, но дело свое знал. Коллингейм и так собирался вечером набрать Тайни. Но теперь у него просто руки обожгло от желания схватить комм. Разумеется, пользоваться служебным детектив не собирался. Совершенно понятно, что он не только «защищенный», но и контролируемый сверху донизу. А демонстрировать свои разговоры с Тай посторонним мужикам он не собирался. Поэтому, выбравшись из офиса сенатора, Коллингейм первым делом отправился в знакомый бар, где привычно приобрел неплохую подержанную модель. Чем ближе подлетал Алекс к дому, тем сильнее у него свербело. Добравшись до квартиры, он обнаружил уже доставленные дресс-кодовые комплекты и светозащитные очки со встроенной гарнитурой. И он не удержался – примерил. Теперь из зеркала на него смотрел законченный пижон. Детектив, улыбаясь, перебил с нового комма позывной, подписанный «Гипер». Тайни сейчас должна быть в нем, скорее всего – в анабиозе, и возможно не ответит. Алекс ждал, считая гудки. Досчитав до десяти, он собирался сбросить. Но Тайни неожиданно ответила.

– Алекс?.. – спросила она потрясенно.

Детектив сполна насладился реакцией Роул, прежде чем сознание начало собирать воедино «неправильности» в ее облике.

– Тайни, что у тебя происходит?! – прорычал он, понимая, что, увы, потрясение вызвано не его офигительным видом. А чем-то очень-очень страшным.