А на небе тонкие следы

Посвящается волонтерам «Тыл Беловское»

и сестре Неониле

Достойный человек не может не обладать широтой познаний и твёрдостью Духа. Его ноша тяжела, и путь его долог. (Китайская мудрость)

Проснулась под утро с чувством, что в комнате кто-то есть. С трудом и с внутренним страхом приоткрыла глаза и обвела пространство взглядом. Сквозь штору начал пробиваться ранний свет, но в комнате я никого не увидела. Странно! Я же чувствую чьё-то присутствие!

– Не бойся, это я, твой ангел-хранитель, – прозвучало у меня в голове.

– Но я тебя не вижу, – мысленно ответила. От страха, сжимавшего горло, не то, чтобы ответить, даже прошептать ответ я не могла.

– Не всем дано нас видеть, но это вовсе не означает, что нас нет, – голос был нежным и журчащим, вроде бы мужской, но скорее детский.

– А почему ты решил меня проведать в столь ранний час? Я даже не пойму, проснулась я или всё же сплю…

– Я тебя не проведать пришёл, я с самого рождения рядом с тобой. Всегда. Но вы, люди, этого не замечаете или не верите в помощь своих ангелов-хранителей. Ты ведь тоже иногда сомневаешься, что я у тебя есть?

– Честно? Иногда сомневаюсь. А в последнее время – часто. Неужели ты не знал, что направляя нашу семью в Белгород, ты подверг нас таким испытаниям, которые мне, уже пожилой женщине, не по силам?

– Никто не знает предела своих возможностей. Я всегда верил, что ты справишься с любыми трудностями. И помогал тебе в этом. Ты же сама написала в своих книгах, что трудности закалили твой характер. Разве не так?

– Наверное, так и есть, закалили. Я уже ни в чём не могу быть уверена. Вот если бы мы остались на Кавказе в посёлке Нижний Архыз, куда я весной ездила, то жила бы я с семьёй сейчас спокойно, без каждодневных обстрелов города и области… И постоянного страха за жизнь своих близких.

– А ты не подумала о том, что вы уехали в то время, когда были события в Чечне? Может, я уберёг вас от банды Басаева, которая скрывалась в горах?

– Да, мне подруга рассказывала, что в то время им тоже было страшно. Но ведь всё обошлось? А у нас уже второй год идёт война, гибнут мирные люди, враги разрушают наши дома, больницы, фермы, школы, детские сады… При чём тут люди?

– Люди… Многие погрязли в грехах, не верят ни в Бога, ни в ангелов, ни, извини, не могу назвать имя своего заклятого врага… Они не верят в то, что всё хорошее или плохое, всё вернётся им обратно. Есть же у вас пословица: «Что посеешь, то и пожнёшь»?

– Много подобных пословиц. И заповеди Христа все знают, но не выполняют. Скажи, почему? Я уверена, что бумеранг всегда возвращается – я даже свою трилогию так назвала. И всё же, ангел мой, мне сейчас очень трудно живётся. Это ты меня направил к «Белгородским Бобрам», которые заготавливают брёвна для блиндажей и окопов? Это ведь ты меня надоумил призывать всех друзей, реальных и виртуальных, помогать нашим ребятам на фронте, линия которого от нас всего в тридцати километрах? Неужели нет помоложе помощников?

– Есть. Только не все могут. Вы, писатели, поэты, музыканты, художники – люди творческие. Одним словом – избранники Бога. Ты тоже избранная, на тебе лежит ответственность за многое, что происходит в мире. У вас, избранных, особая миссия на Земле. Ты же помнишь, что написал ваш замечательный писатель Максим Горький: «Рождённый ползать – летать не может!». Ты и твои друзья, поэты и писатели, призваны поднимать дух народа в эти трудные для страны времена.

– Тебе легко говорить… Как поднимать, если многие слышать не хотят? Или делают вид, что ничего не происходит. Я понимаю своих друзей, кто моих лет или старше, что они не читают новости в интернете, не включают телевизор. Им так легче живётся. Они занимаются повседневными делами, которые приносят им хоть какое-то удовлетворение… Да и чем они, к примеру, нам в приграничном городе могут помочь? Пригласить к себе жить? Это нереально…

– Да, времена сейчас другие. Идёт ожесточённая война между добром и злом. Как в Великую отечественную войну. Но тогда люди объединились, сплотились и делились последним куском хлеба… Сейчас народ не такой. Хотя мы, ангелы, стараемся каждого направлять на добрые дела. Многие же не верят, что всё на небе известно? Не поделился чем-то, когда тебя об этом просили – это записывается особо. И за это особое наказание. Ты же прекрасно знаешь, что жизнь человека оценивается только по его добрым поступкам…

– Но почему же иногда кажется, что люди как раз из-за добрых поступков кого-то не любят?

– К сожалению, много в людях зависти, ненависти и злобы. Если они сами не могут доброе нести людям, то им легче принизить чти-то заслуги, белое назвать чёрным и убедить в этом других. Да что тебе об этом говорить… Многие народы сейчас так и живут. Особенно в Европе и США.

– Неужели правда и добро не победят зло? Как не хочется верить в это!

– А ты и не верь! Победят! Делай то, что написано тебе на роду. Ничего не бойся. Пиши. Я понимаю, что тебе трудно. Но ты сильная, моя подопечная, ты справишься! И помощники у тебя есть и будут. И не забывай обо мне, говори чаще: «Ангел мой, пойдём со мной, ты впереди, я за тобой!».

За окном раздались птичьи голоса, я открыла глаза и не поняла: приснилось всё это или правда разговаривала со своим ангелом? (Сон автора).

Тот, кто рассказывает истории – правит миром

Глава 1. Прошлое не отпускает

Снова наступило лето. Нет, не так. Спасибо, что наступило лето и снова июнь! А могло не наступить… Ведь жизнь в городе – это рулетка!

Она сидела в саду на качелях и смотрела в небо. Только что прогремел взрыв, она видела, как система ПВО сбила вражескую ракету. Остались густые извилистые и тонкие дымные полосы на ярко голубом небе без единого облачка. К взрывам нельзя привыкнуть, внутри всё сжимается и появляется страх, который сидит глубоко и поселился там с начала военной операции. В такие минуты она шептала про себя: «Господи, сохрани и помилуй!». И ей вообще не хотелось ни о чём думать…

Ей не хотелось думать о том, что и в это лето она вряд ли решится на путешествие. В такой неспокойной обстановке и в её годы. Путешествие в своё прошлое. Зачем теребить старые раны? Ведь жизнь почти пролетела, да так быстро, что и подумать страшно…

Сегодня она снова проснулась очень рано. Одна во всем доме на окраине приграничного города. Неужели за окном тишина? Ей казалось, что новый день будет таким же, как вчера. Из призрачных ночных теней взрывов, так пугавших её, снова встанет привычная действительность, в которую всей душой не хотелось верить. Но день настал, она жива, дом цел. Солнышко уже пробивается сквозь оранжевые занавески, и она ему рада. Да, рада! На душе хоть и тревожно, но уже не так страшно. В такие минуты хочется жить на полную катушку и дышать полной грудью! И внушать себе мысль, что нужно продолжать жить с того места, на чём вчера остановилась. Да разве так получается? Хочется чего-то нового, но многие люди, да и Ирина тоже, погрязли в настоящем и постоянно тратят силы на повседневность, зачастую скучную. Нет, такое определение в сложившейся ситуации не подходит. Жизнь сейчас тревожная и драматическая. Над городом и в окрестностях днём и ночью работает ПВО, осколки от снарядов летят в жилые кварталы. Недавно среди белого дня огромные части ракет разрушили целую улицу. Есть погибшие и раненые. Это произошло в двух кварталах от дома, где жила Ирина Андреевна с дочерью, зятем и внучкой.

– Господи! Помоги нам! Где же гарантия, что наш дом останется цел? Когда перестанут стрелять по мирным жителям? Когда отгонят от границы области врагов, которые когда-то считались братьями-славянами и с которыми у многих в области родственные или дружеские отношения? Когда мы будем в безопасности?

В такие минуты, когда жизнь зависит от случая, везения или господа Бога, Ирине до глубины души хотелось поехать в городок своей юности. Она и сейчас, открыв глаза, испытала страстное желание изменить свою жизнь хотя бы на несколько дней. И увидеть того, кто ей снился по ночам. Последнее время, после шестидесяти, особенно часто. Зачем, почему? Она понимала, что в её воспоминаниях больше горечи от потери, чем счастья, и осознавала, что её память о минувшем причиняет ей нестерпимую боль. И она хотела избавиться от этой боли.

Сегодня ночью над городом не разрывались снаряды. Надолго ли? Вроде бы за год с небольшим Ирина Андреевна привыкла, что совсем рядом идут настоящие бои, но разве к этому привыкнуть можно? Можно только загнать свой страх глубоко внутрь и стараться не думать о будущем. Есть ли оно у неё? А у родных и знакомых?

И она вспомнила, что записала в тетрадке после объявления начала военной операции: «Третий день не могу сесть за дневник – страшно и непонятно. Третий день за городом, то близко, а то подальше, слышен грохот орудий. В это не хочется верить! Две ночи наша семья, как и весь город, не спит совсем. 24 февраля президент объявил о военной операции на Украине по просьбе непризнанных в мире Донецкой и Луганской республик. Как бы это ни называлось, но суть не меняется: нашему поколению тоже придётся пережить войну. С братским народом, по сути – с родственниками, которых много живёт в Украине. Но, переезжая из Харькова в Белый город, разве мы могли себе представить, что поселяемся на южной границе страны, а Украина станет нацистской? Даже в страшном сне не приснилось бы! В первые часы боёв мы постоянно слышали канонаду, и по первым же печальным известиям несколько домов в Белгородском районе пострадало. Обломок от ракеты упал на соседнюю улицу… Страшно. Я не знаю, что делать и куда бежать. Оптимизм не помогает, когда стреляют пушки.

Имея горький опыт начала пандемии, когда все продукты враз подорожали, мы с дочерью посовещались и решили сделать продовольственные запасы. Понятно, что на всю жизнь не напасёшься, но иметь хотя бы на месяц нужно. Купили крупы, макароны, тушёнку, сгущёнку, соль и сахар, подсолнечное масло, хозяйственное мыло, туалетную бумагу. Пока очередей в магазинах нет, наверное, люди просто не поняли, что произошло и как надолго это может затянуться. По сведениям сми под контроль наших военных взята Чернобыльская атомная станция и запущен канал, снабжавший Крым водой. Уничтожены многие аэродромы. Нас уверяют, что война идёт с нацистами Украины, которые взращивались в ненависти к России уже тридцать лет. И что? Разве мир вздрогнул и обрадовался, что нацизм уйдёт с лица Земли? Нет, мир сошёл с ума и выдвинул нашей стране ультиматум в виде очередных санкций, от которых, скорее всего, сами пострадают намного больше, чем мы… Время покажет, я не буду тут описывать весь этот кошмар. Нас постоянно уверяют, что банковская система страны была готова к санкциям, и сам народ не пострадает. Можно ли этому верить?

Первое время я смотрела новости, где на каждом канале передают сводки с фронта. Потом поняла, что моя нервная система этого просто не выдержит. Я выключила телевизор. Совсем! Чтобы скоротать время, начала смотреть по интернету старые фильмы и писать картины…»

Через восемь месяцев, когда стало понятно, что ВО не закончится так быстро, как всем хотелось, Ирина Андреевна вместе с зятем не без труда уговорили дочку с внучкой покинуть город. Они уехали за Урал к двоюродной сестре Ирины по маме, с которой росли вместе, и там уже обустроились вполне нормально. Городок небольшой, но Маше удалось устроиться по специальности врача общей практики, а Оленька с отличием окончила шестой класс. Сестра Варвара, пережив смерть мужа, осталась одна, а услышав о том, что нацисты бомбят город, где жила Ирина с семьёй дочери, сама предложила племяннице с внучкой на какое-то время приехать к ней. Народ ещё верил, что военная операция не продлится долго.

Жизнь Варвары не назовёшь счастливой – дом, работа, выпивающий муж. Нет, не пьяница, но если напьётся, то становится буйным. И тогда Варваре приходилось прятаться у соседей. Впрочем, что тут удивительного, у многих женщин в России были похожие судьбы. Когда в семье Вари, словно подарок или чудо, появился единственный и поздний ребёнок, любимый сын Олег, муж перестал пить. Почти совсем. Он занимался воспитанием сына, а своё пьянство теперь оправдывал тем, что у них не было детей. И хотя характер у мужа не подарок или мёд, всё же они с ним вырастили и выучили сына. Он стал компьютерщиком. Работу по специальности в своём городке как-то сразу не нашёл и устроился в совместную русско-шведскую фирму. Потом поехал туда на стажировку, да и остался совсем. Платили хорошо, относились к специалистам с должным уважением. В Швеции женился на россиянке, но родившейся уже здесь, и получил гражданство. Детьми, как и принято в Европе, обзаводиться не спешили. Они с Илоной жили в своё удовольствие – путешествия, новые страны и города, свой дом, престижные машины…

Вскоре после отъезда Олега, у Варвары умер муж. Остановилось сердце. Сын на похороны не приехал. Не смог. Или не захотел ехать в глушь, посчитав, что может лишиться работы. С тех пор за десять лет жизни в Европе они с женой так и не приехали ни разу. Некогда, не по пути. Ожидание сына превратилось в навязчивую идею, в каждом телефонном разговоре Варвара спрашивала, когда он приедет, и получив отрицательный ответ, она после разговора долго и безутешно плакала. А теперь, когда Европа объявила санкции, приезд Олега и вовсе стал призрачным… Для Варвары одиночество стало невыносимым, именно поэтому приезд девочек из приграничного города она встретила с радостью. Выделила им по комнате, старалась обеспечить их комфортом, готовила, помогала внучке с уроками, да и в школу отводила сама, чувствуя огромную ответственность перед сестрой.

Ирина Андреевна, напротив, оставшись одна, с удовольствием вернулась к тому, о чём когда-то мечтала, но из-за загруженности на работе занималась от случая к случаю. Почти всю свою трудовую жизнь она посвятила больным, которых любила и старалась найти для каждого подход. Пациенты её уважали и часто писали благодарности в книге «жалоб». А ещё нужно было элементарно зарабатывать деньги, взяв на себя почти две ставки врача-терапевта, чтобы помочь дочери с зятем достроить дом, в котором хотелось с мужем встретить старость. И в этом доме для неё была выделена мастерская, где она и собиралась проводить теперь большую часть времени. Живопись её спасала. От тревожных ночей с обстрелами и навязчивых мыслей о прошлом. И о самой страшной семейной тайне, разрывающей ей душу долгие годы…

Ирина родилась в Харькове в интеллигентной и благополучной семье. Всё у них было так хорошо, что подруги завидовали. Папа обожал единственную дочь, баловал её, часто приносил подарки. В школе у Иришки было много друзей, и они запросто приходили к ней в гости. Но вдруг всё оборвалось…

Ирина видела, что отношения у родителей в последнее время ухудшились, но они старались прекращать всякие ссоры, как только Ирина после школы, а она училась в восьмом классе, появлялась дома. Она догадывалась, что у отца есть кто-то на стороне, только выяснять что-то у мамы, доставляя ей боль, не хотела. Пусть будет хрупкий, но привычный мир, чем рухнет всё то, что у неё было всегда. Она не могла выбирать между родителями, она уважала отца и нежно любила маму. Папа был её советчиком, защитником, идеалом мужчины, а мама, хрупкая и ранимая, скорее старшей сестрой. Что у них произошло, Ира знать не хотела. Ложь во спасение? Ирина росла не по годам развитой, много читала, пробовала писать стихи, рисовала, рано поняла, что во взрослой жизни бывают очень непростые ситуации, но не считала себя вправе вмешиваться в жизнь родителей. Она знала о разногласиях в семье и даже слышала как-то вечером, что мама просила, вернее, умоляла, отца не уходить. Ради единственной дочери и её будущего. А в нём Ирина себя видела либо врачом, либо художницей…

После развода родителей и создания новых семей, Ирина не чувствовала себя как дома ни в семье отца, где была девочка моложе её, ни в семье мамы с отчимом, где она осталась жить. Всё там было чужое. Одно её утешало, что родители развелись без особого скандала, что не помешало ей окончить школу и поступить в медицинский институт. Она сразу ушла в общежитие.

Ирина долго колебалась между медициной и живописью, но послушала совет отца, который в довольно резкой форме сказал, что живопись – это блажь, это богемная жизнь без стабильного достатка. Писать картины она сможет в любое время, имея престижную профессию врача. Сам он был отличным хирургом и мечтал, что дочка пойдёт по его стопам. Мама решила вообще не вмешиваться в разговор, она не любила давать советы, чтобы потом не чувствовать себя чем-то обязанной и в чём-то виноватой. Сама она всю жизнь проработала в библиотеке…

Быстро пролетели студенческие годы.

Ирина, молодая и красивая девушка с длинными русыми волосами с необыкновенным каштановым отливом и глазами цвета зелёной морской волны, приехала в небольшой городок на Северном Кавказе по распределению. Институт и несостоявшаяся свадьба, впрочем, о ней не хотелось вспоминать, остались в прошлом. Она решила начать жить, как говорят, с чистого листа.

Поздним утром в один из прекрасных сентябрьских дней она с чемоданом вышла из автобуса на остановке в небольшом провинциальном городке Советского Союза. Осмотревшись, и не зная, в какую сторону податься, Ирина у первого проходившего мимо молодого человека спросила, где находится гор здравотдел. Тот молча указал на вывеску соседнего здания, оглядел её с ног до головы, а потом ещё и оглянулся. Ирина хмыкнула, она привыкла к вниманию сильной половины человечества, и это добавляло уверенности в себе. Ирина подошла к двухэтажному кирпичному зданию, вздохнула и робко открыла дверь.

– Девушка, вы по какому вопросу? – спросила секретарь, немолодая женщина с приятным лицом. Ирине показалось, что в голосе собеседницы прозвучало участие, а не просто любопытство.

– Я по распределению. Вот мои документы, – Ирина положила на стол бумагу, диплом и паспорт в красной обложке.

– Вот и отлично! Честно, мы не надеялись, что вы явитесь по назначению. Редко кто из большого города приезжает в провинцию, да ещё и с хорошим дипломом и характеристикой. Присядьте, скоро Иван Сергеевич подойдёт и всё вам расскажет.

Ирина присела на жесткий стул и оглядела прихожую. Стены до половины были выкрашены голубой краской, а верх и потолок просто побелены. Форточка в окне была распахнута, и небольшой ветерок колыхал выцветшие синие занавески. Письменный стол секретарши находился в углу и производил такое впечатление, что привезли его сюда лет двадцать назад. На столе стояла пишущая машинка, рядом стопка бумаг, а недалеко от машинки чья-то фотография в рамке. Ирине её не было видно. Вдруг дверь распахнулась, и вошёл мужчина лет пятидесяти, в тёмном костюме и синем галстуке, в очках и с портфелем в руках.

– Здравствуйте, Маргарита Сергеевна! А кто это тут меня дожидается? – он весело посмотрел на Ирину.

– Молодой специалист. Терапевт. Ирина Андреевна Степаненко.

Ирина тут же подскочила и смутилась. Она пока не могла привыкнуть, что теперь все пациенты и сотрудники так и будут её называть, по имени и отчеству. Именно сейчас, в этот самый момент, она поняла, что раз и навсегда вступила во взрослую жизнь.

– Ну, голубушка, Ирина Андреевна, прошу, проходите, – и заведующий сам открыл перед ней дверь в свой кабинет, успев прихватить со стола её документы.

Ирина села на краешек стула в самом конце длинного стола, покрытого зелёным сукном.

– Ну что вы там, как воробушек, присели. Проходите ближе и садитесь рядом. Должен же я познакомиться с вами поближе?

Ирина встала, одернула короткую серую юбку и подошла к заведующему. Села наискосок и заглянула в глаза, выглядывающие из-под очков в роговой оправе. И как-то сразу успокоилась.

– Ну что, не страшный? Или просто страшно начинать жизнь на новом месте?

– Есть немного. Хотя я не из робкого десятка. Честно, одна так далеко ещё не уезжала. Здесь у меня нет ни родных, ни знакомых. Но три года придётся отработать.

– По закону – да. Но никто не сможет вам предсказать, как сложится ваша жизнь тут. Так что, давайте, голубушка, не загадывать. Где вы проходили практику?

– В Харьковской больнице, а потом немного в поликлинике на приёме.

– И где вам больше понравилось? У нас есть вакансия в поликлинике и в больнице при ней. Честно скажу, в любом случае, придётся подменять врача и там, и там. У нас их катастрофически не хватает!

– Если у меня есть выбор, то лучше на приёме.

– Почему?

– На приёме больше самостоятельности и ответственности. Пациент приходит к тебе с жалобами, а ты за короткий период времени должна поставить диагноз и правильно назначить лечение. А в больнице к молодым врачам относятся как к второстепенным, сколько была на практике, так ни разу и не допустили к больному. Разве что укол поставить.

– А вы мне нравитесь! Вот так прямо сразу – и самостоятельной стать! Похвально. Ладно, напишу приказ о зачислении в штат поликлиники. Сразу скажу, коллектив небольшой и почти женский. К тому же многонациональный. Будьте осторожны, есть бабы с очень злыми языками! А красивым женщинам всегда достаётся! Конечно, вы не виноваты, что молоды и красивы, но лучше сразу предостеречь. Никаких романов на работе! Это закон негласный, но он должен неукоснительно соблюдаться! Нарушение может стоить очень дорого… Это отеческий дружеский совет.

Сейчас, в начале лета 2023 года, сидя перед мольбертом в своём опустевшем доме, вспоминая тот давний разговор с Иваном Сергеевичем, её наставником, защитником и просто порядочным человеком, Ирина понимала, что все добрые советы не выдерживают конкуренцию с судьбой. Разве можно было отринуть любовь, справиться со страстью, с клеветой, с отчаянием и выйти победительницей? Вот если бы она не поехала по распределению, а осталась бы в Харькове, вся её жизнь была бы совсем иной. Но разве у жизни есть сослагательное наклонение?

Её мысли перебил звонок телефона. На дисплее высветилось: «Машенька, любимая дочка».

– Мамочка, привет! Сегодня опять передали, что над нашим городом сбили ракету. Я так за тебя беспокоюсь. И Оленька тоже. И тётя Варя. Может, ты тоже к нам приедешь?

– Машутка, всё в воле Божией. Как я могу оставить дом, сад, Полкана и Мурку? Я уверена, что всё обойдётся. И всё скоро закончится. Не может же это продолжаться вечно? – Ирина вздохнула и через паузу тихо спросила:

– Что там от Кости слышно?

– Пока всё нормально. Обучают. Но звонит редко, хотя от границы далеко, – в голосе дочери послышались плаксивые нотки.

– Всё будет хорошо! Ты слышишь меня! Не накручивай себя. Может, их никуда и не отправят. По телевизору сказали, что сейчас много набрали по контракту. Я молюсь за него. И все мои подруги, реальные и виртуальные, молятся. Гони от себя плохие мысли И тоже молись. Я пришлю тебе молитву, читай её перед сном. Да, знаю, что не приучила тебя молиться, так я и сама пришла к этому под старость лет… Как у тебя на работе? К вам в больницу ещё раненых не привозили?

– Мам, такие вопросы по телефону не обсуждают. Как там у вас с продуктами? А свет и газ есть?

– Слава Богу, всё есть. Недавно на подстанцию беспилотник упал, но её быстро восстановили. Полкан по вам скучает, вечером воет. Не знаю, что с ним делать. Хорошо, что квартирант с ним вечером гуляет. Может, видеосвязь с вами ему организовать?

– А что, давай попробуем. Позже. А квартиранты тебя не достают? Всё нормально?

– Вроде бы порядочные люди, только дочка у них очень своевольная. Одним словом, подросток. А так, Тарас мне помогает выпиливать старые деревья, огород вскопал. С Олесей сложнее, она необщительная. Но мне это даже на руку. Живут себе и живут, я стараюсь в их жизнь не вмешиваться, помогаю, чем могу. Они в гости не приходят, даже когда приглашаю. Наверное, стесняются. Или стараются держать дистанцию.

– Вот и хорошо, что Костя тогда их привёл, я даже спокойна, что во дворе кто-то живёт и ты не одна. Ладно, мамуль, мне уже на работу пора, сегодня вторая смена. А Оленька ещё в школе, последний экзамен сдаёт.

– Хорошо, что вы уехали, у нас дети так и не вернулись в школу, с конца сентября дистанционно занимались. Разве это учёба? Подруга сказала, что внук у неё весь год дурака провалял. А ему тройки поставили, чтобы статистическую картину не портить. За Верой невольно наблюдаю, тоже одни гулянки на уме. Но это не моя проблема!

– А у нас Оленька отличница! Обещала тебе позвонить. Всё, пока, побежала!

Ирина положила смартфон на тумбочку с красками. Потёрла глаза, чтобы не расплакаться. Как бы она себя не убеждала, что «одиночество прекрасно», что она принадлежит сама себе, может не вставать рано, не готовить, не убирать, не застилать постель, общаться с подругами, писать картины и стихи, если приходит вдохновение, но она всё равно тосковала. Особенно по внучке. Оленьку она вырастила с пелёнок, она для неё была вторым ребёнком. Маша всё время на работе, только вечером могла почитать дочери сказку, потом они с Костей уходили в свою спальню, а Оленька бежала к бабушке. Они лежали, обнявшись в постели, Ирина гладила внучку по волосам и рассказывала ей о своём детстве, читала стихи и спрашивала, как у девочки день прошёл. Иногда они сочиняли сказки или забавные истории. Часто к ним приходила рыжая кошка Мурка, устраивалась в ногах у Оли и издавала такие нежные звуки, что казалось, она дополняет музыкой бабушкины рассказы. По мере взросления внучки такие вечерние посиделки постепенно сошли на нет, но всё равно для Оли бабушка была самым дорогим и любимым человеком. Конечно, после мамы и папы. Да так и должно быть в нормальных семьях, успокаивала себя Ирина Андреевна.

– Всё у меня хорошо! Со всем я справлюсь! – тихо прошептала пожилая женщина и перекрестилась. – Бог нам в помощь! Да, пока не забыла, отправлю смс с молитвой Маше:

«Господи, благослови службу воинов в армии, на суше, воздухе, и в море, в пути, летании и плавании и на каждом месте Твоего владычества. Господи, сохрани силою Честного и Животворящего Креста твоего под кровом твоим святым от летящей пули, стрелы, меча, огня, от смертоносной раны, водного потопления и напрасной смерти раба Божьего Константина. Аминь».

Машенька, главное, читай с верой! Я люблю вас всех!

Закончив набирать текст, Ирина всё же не сдержалась и заплакала. Раньше она не была такой плаксивой. Ей хотелось быть сильной, ради своих родных, ради подруг, у кого она была единственной опорой, но порой среди ночи, особенно когда внезапно небо разрывалось от выпущенных со стороны Украины снарядов, Ирина закутывалась в одеяло с головой и давала волю слезам. Она по-бабьи поскуливала, боясь громкими рыданиями испугать кошку. Бедные животные и так при каждом обстреле забивались в разные углы и дрожали от страха.

И всё же сегодняшним июньским утром Ирина, во что бы то ни стало, будет счастливой! Наперекор всему! Ведь каждое утро по вотсапу подруги присылают ей воодушевляющие открытки или ролики:

– Доброго вам дня! Чтоб в доме вашем свет не гас, чтоб радость и надежда грели, и столько было сил у вас, чтоб вы всё-всё преодолели!

– Не теряйте хорошее настроение, а то другие подберут!

– Хороший день начинается с хороших мыслей и хороших дел. Пусть и у вас будет именно так!

– Любое время жизни прекрасно, пока оно есть…

– Да, даже когда тебе почти семьдесят, время это прекрасно! – сказала вслух Ирина, – ведь многие мои подруги не дожили до него. А я ещё могу ходить на своих ногах и даже с палками, копаться в огороде, кататься на лыжах и плавать! Вот какая я молодец! Так чем же сегодня хорошим заняться, Ирина Андреевна? – она стала за собой замечать, что разговаривает со своим отражением в зеркале. – Неужели так и сходят с ума? Нет, это просто от одиночества…

Она полюбовалась на законченный пейзаж с лугом, речкой и лесом вдалеке, сняла фартук, вымыла и вытерла кисти, закрыла краски и вышла из мастерской, прилегающей к веранде. Денёк обещал быть солнечным и безветренным. Но до этого две недели стояла довольно прохладная погода, и речка, скорее всего, ещё не прогрелась. Плавание как вариант хорошего проведения времени Ирина сразу отмела. Она спустилась в сад и решила обойти свои владения. Прошла дорожку, увитую виноградом, потом вышла на полянку с качелями под зелёным тентом, поправила подушки и посмотрела на вишню, росшую рядом. И с сожалением отметила, что завязей нет. А как цвела красиво! Словно невеста стояла, расправив пышную юбку. Обойдя сад, где они когда-то с мужем сажали яблони, груши, сливы, черешню и даже теплолюбивую айву, Ирина вздохнула:

– Заморозки погубили весь урожай. А, ладно! Значит, работы по уборке и заготовке в этом году не будет! И это тоже плюс! Немного завязалось малины, смородины, и есть летняя груша. Хватит мне одной! Не стоит из-за этого расстраиваться. Зато как красиво ромашки цветут! Сходить за смартфоном? А где я его оставила?

Ирина Андреевна посетовала, что чаще, чем раньше, она забывает о том, куда положила очки, книгу или зачем пришла на кухню. Но пройдя несколько тестов в интернете и поговорив с подругами своего возраста, она решила не заострять своё внимание на отсутствии короткой памяти. Многие жаловались на эту досадную проблему, но ведь от старости, к сожалению, нет лекарства…

Ирина для своих лет выглядела довольно молодо. За фигурой она следила, не переедала, делала зарядку, обливалась водой. Ну, а цвет лица, отсутствие глубоких морщин и пока ещё чёткий овал, по-видимому, достались ей в наследство от бабушки. На чёрно-белых фотографиях, которые сохранились в семейном архиве, бабушка в свои семьдесят выглядела на пятьдесят. Прямой нос, пухлые губы и отличный овал лица без обвисших щёк и второго подбородка. Волосы, по-видимому, тёмно-русые, немного волнистые, без седины. Глаза немного выпуклые, но цвет на таком фото не различить. Ирина видела явное сходство с бабушкой, только глаза у неё нормальные, да и ресницы ещё сохранились. Когда Ирина надевала шляпку, а она обожала и умела носить, то сходство с прародительницей было почти стопроцентным! Подруги в шутку называли её дворянкой и помещицей. А разве не так? Ни у кого из подруг не было своего дома. Ирина его любила и гордилась тем, что помогли когда-то дочери со строительством. С прицелом на то, что в старости у них с Русланом будет тут своя комната. А теперь эту комнату она занимает одна…

Вернувшись в дом, Ирина вспомнила, куда положила смартфон. Привычным движением пальца включила экран и обнаружила пропущенный звонок от подруги Нины.

– Ладно, потом перезвоню. А то забуду, зачем я его искала. – Ирина на ходу надела соломенную шляпку, дополнявшую её образ крестьянки в длинном ситцевом сарафане оранжевого цвета в мелкие белые цветочки, и снова спустилась в сад. Она сделала несколько снимков полянки с ромашками, потом отдельных цветков крупным планом, присела на травку и сняла селфи. Пересмотрела снимки, плохие удалила, а потом внимательно посмотрела на свой портрет: